Любовная лихорадка

      Эта мысль совсем внезапно посетила охотника, когда он поймал себя на разглядывании готовящего на кухне вампира. Дралюк был раздражающим, никчёмным и надоедливым; он даже не девушка с большой грудью, но что-то в нём определённо притягивало внимание Рональда. Покопавшись в себе и проанализировав всё, парень пришёл к выводу, что это чувство появилось в нём не внезапно, оно зародилось уже давно, возможно, ещё во времена их самой первой встречи, и росло как снежный ком.       Не то, чтобы Рональд осуждал кого-то за любовь к своему полу, но мысль, что он был неравнодушен к мужчине, мало того — к кому? — к вечно умирающему кровососу-задроту! Такое открытие слегка шокировало самого охотника (да что там, он был просто в ужасе). Поэтому он спешно скупил половину прилавка с горячими дамами и принялся все их пересматривать. Хотя своей любви к пышным женским формам Рональд не потерял, ему всё ещё хотелось заключить вампира в объятия, аккуратно стянуть с него фартук, а затем и остальные одежды; прикоснуться к бледной ключице и припасть к ней сухими горячими губами.       За своими фантазиями охотник не заметил как перед ним возник Дралюк, с интересом и беспокойством склонив голову набок. —Что-то случилось? Ох...ты случайно не болен, Рональд? — ледяные пальцы коснулись лба парня. Его лицо было красным, будто он только вышел из бани.       Невольно засмотревшись на ресницы вампира, Рональд отметил, что они совсем не пышные, как описывают любовный интерес главного героя книги. Он усмехнулся про себя. А потом скулы: острые настолько, что об них можно порезаться ( или слизать языком бледность кожи, словно на неё нанесли грим). Далее губы, плотно сжатые в тонкую линию, из-под которых выглядывали едва заметные клыки. Вот бы увидеть, как кровь растекается по этим губам, как острый вампирский язык слизывает её небрежно, а остатки приберёт мокрый поцелуй... — Блять! — опомнился Рональд, он отпрянул от руки так резко, будто ошпарился. — Песо-о-ок... — Дралюк до смерти напугался.       А охотник обливался холодным потом, смотря на пепел под ногами. Он не знал, куда себя деть, был готов сам умереть на месте без возможности возрождения. Воскресший вампир снова стоял перед ним, но под испуганными сузившимися глазами "напарника" виновато отошёл в сторону; Джон, читающий комиксы на соседнем диване, тоже обеспокоенно взглянул на людей. — Я...я в порядке! Не трогай меня! — и Рональд поспешно ретировался из квартиры.       Холодный воздух немного остудил его больную голову, но щёки ещё пылали закатным солнцем. Сердце никак не унималось. Так дальше он жить не мог, потому что единственная мысль об этом вампире вызывала в нём бурю эмоций, тёплый трепет и фантазии. Оставалось только признаться ему. Возможно, "сожитель" посчитает это мерзким и не сможет больше жить с ним, съедет, а там, не видя его, Рональд сам собой всё забудет. Или же над ним будут смеяться всю его оставшуюся человеческую жизнь. Парень не знал, что из этого лучше, но вариант, где чувства взаимны, охотник даже не стал обдумывать.       Промаявшись так всю ночь, наутро Рональд вернулся домой. В руках его был слегка помятый букет цветов. Стояла тишина. "Должно быть, он лёг спать"—подумал Рональд. Но это даже к лучшему, хотя сердце всё равно предательски громко стучало. Пройдя в гостинную, охотник обнаружил на столе записку:

"Когда вернёшься, я, наверное уже лягу спать (всю ночь тебя ждал), а ты поешь. Еда остыла, прости.

P.S. Джон ушёл на матч.

Дралюк"       Рональд выдохнул, ведь у его позора не будет зрителей. Он медленно вошёл в тёмную комнату, в которой стоял чёрный гроб. Охотник застыл перед ним, в последний момент решив уйти, но шум крови в ушах отрезвил его. Парень приоткрыл крышку гроба, положив цветы рядом с вампиром. Помешкав, наклонился, робко мазнув губами по холодному лбу Дралюка. —...я люблю...тебя...— шепнул охотник, закрывая крышку гроба и спешно выбегая из комнаты.       Весь день Рональд сидел за работой в ноутбуке, мысленно возвращаясь к спящему за стенкой вампиру. Он постоянно подрывался, чтобы забрать букет, пока не поздно. Но в итоге вышел встретить Джона. Когда они вернулись, Дралюк играл в приставку, коротко поприветствовав их. Но Рональду показалось, что вампир слегка напрягся от звука его голоса, хотя самого охотника сковало. Весь следующий день Дралюк умирал от любого шороха или дуновения ветерка. О цветах он молчал: стеснялся или боялся — не важно. Но его реакция давила на Рональда сильнее отрицания, отвращения или высмеивания. И он не выдержал. — Дралюк. — парень постарался выровнять голос. —Песо-о-ок...— рассыпался недалеко сидящий вампир.       Охотник подошёл и присел над пеплом, неуверенно отводя взгляд и снова краснея. — Ты слышал? — спросил он. Тишина резала уши. — Отвечай, кровосос-игроман!       Рональд ждал чего угодно,только не того, что его шею обнимут тонкие, такие холодные и желанные руки. Острый подбородок опустится на подрагивающее плечо. И выдох над ухом вызовет волну мурашек по коже. — Слышал, и да...— Дралюк приподнялся, чтобы его глаза были на уровне чужих. — прости за мою реакцию! Я не хотел тебя игнорировать, просто я очень испугался и...ой нет, не так!       Дралюк спешно сцеловал смятение с синих глаз охотника. —Когда я думаю о тебе, то я словно снова чувствую, как во мне бьётся человеческое сердце и кровь горячая-горячая бежит по венам. И я испугался, что твои слова всего лишь приснились мне...мне жаль. Я тоже...— последнее слово за него сказал ответ на чужой поцелуй. Он был грубым и жадным, будто блуждающему по пустыне предложили испить море. Но Дралюк не был против, только порадовался, что Джон ушёл ночевать к друзьям по команде, ведь вампир почувствовал под своей рубашкой горячую крепкую руку и теплые губы уже оставили укус на бледной ключице.