Сэм влюбился

Дин сошел с ума. Кончено, нигде в документах или в больничном листе такого сказано не будет. Но ему и не нужны были врачи, чтобы поставить диагноз. И пусть диагноз самый распространенный – все люди таким болели, однако у него все гораздо сложнее и запутаннее, что для его жизни не удивительно. Сейчас ему всего 19, а кажется, что жизнь уже прошла и прошла мимо него. Дело в том, что у старшего Винчестера есть одна маленькая и в то же время огромная забота по имени: «Сэмми». Его младшему брату 15 – совсем мальчишка. Но не так давно он узнал, чем занимается их отец и сам Дин. Охота на монстров. Ужасное, кровавое, смертельно опасное занятие. Именно поэтому у Дина изнутри все выворачивается, когда Сэм рвется поехать с ними. «Еще рано», - молил Дин отца. Но в ответ слышал лишь молчание, а позже смотрел как довольный собой Сэмми залезает в Импалу, даже не представляя, что может его ожидать. Первая охота для Сэма прошла в машине. Вторая тоже. И мальчишка бунтовал, он считал себя совсем взрослым и был уверен, что заслуживает знать все. То, что отец с братом пытались его защитить, в младенческом разуме даже не проскальзывало. Лишь постоянные упреки: «Почему Дину можно, а мне нет!?», «Я уже взрослый!», «Вы мне не доверяете?», «Я уже лучше Дина стрелять умею, ну, пап, пожалуйста!». После первой настоящей охоты Сэм притих. И Дин поначалу радовался, что рвения в нем убавилось, что он чаще согласен остаться дома искать нужную им информацию или учить домашнее задание. Но потом старший брат понял, что в Сэме исчезло. Исчезло безвозвратно и навсегда – его ребячество, его наивность и безмятежность, то, чего у Дина никогда не было, то, что в Сэме Дина несомненно радовало. И вдруг это пропало. Винить отца было бессмысленно, он предупреждал младшего. Но ведь тот упертый, как баран, ему подавай взрослую жизнь, самостоятельность и ответственность! Доискался мальчик, докопался. Всю плешь им с отцом проел, а в итоге не получил того, чего ожидал. Но это жизнь, и она такова. Именно так и сказал ему Дин после первой охоты, но увидев, что на брата это никак не подействовало просто был рядом. Поначалу он собирался уйти, но родной голос, что жалостливо пропищал: «Дин..» заставил сердце бухнуться в пятки. И безмолвно взглянув в знакомые с далекого детства глаза, Винчестер-старший понял, что ему нужно делать. Тогда он всю ночь просидел возле Сэма, который никак не мог заснуть. Ну, а о каком сне Дина можно говорить, если его братишка не спит? Верно, поэтому и просидели вдвоем до утра, в полном молчании. Но, кажется, это было именно то, что нужно. И именно тогда Дин окончательно осознал, что болен. Болен этими сильнейшими чувствами к самому дорогому на свете человеку. Но это было неправильно, они же братья, они связаны кровью, такого быть не может. И ненавидеть себя стало еще проще. Как и свою ужасную жизнь. Спасение Дин и правда мог находить лишь в брате. Иногда он его откровенно бесил, например, своими нравоучениями и заумными словами, но это было настолько неважно, что совершенно не шло вровень с тем, что испытывал старший брат. Он оберегал и защищал Сэма столько, сколько себя помнит. Это уже не просто его обязанность или работа. Это привычка, это принцип, это – смысл его жизни. Поэтому Дин и не терпит их ссоры с отцом. О, это самое отвратительное, что может у них случаться. И это происходит настолько часто и много, что разбивает сердце, однако сделать что-то было невозможно. Эти двое настолько идентичные упрямцы, что Дин чувствовал себя беспомощнее некуда. Как и сейчас, когда брат и отец в очередной, в миллионный раз ссорились: - Нет! Я не хочу уезжать, мне тут нравится, как ты не понимаешь! – кричал Сэм. - Это ты должен понять, что привязываться к месту не стоит, - холодно отвечал Джон, - Я тебя предупреждал. - Но я же подросток, я хочу этого! - А я хочу, чтобы ты молча пошел собирать вещи, потому что наша следующая остановка в Миссури! – отец начинал злиться, выходить из себя. - Не поеду! – заверещал Сэм, - Никуда не поеду! - Дин, скажи брату, чтобы шел собирать вещи, - даже не смотря на старшего сына, выразился охотник. И это нечестно. Все в комнате это знают. - Сэм.. – неуверенно начал Дин. - Почему ты всегда на его стороне!? – с настоящей обидой и неверием в глазах, младший повернулся к брату. - Потому что он, - Джон указал на Дина, - Хороший сын. - Ну, конечно, я как всегда самый ужасный! И как я только мог: желать нормальную жизнь!? – драматизировал тот, - Уму непостижимо! - Не будет у нас нормальной жизни, никогда, и ты об этом знаешь. Никогда, - сухо добавил отец. Взгляд был его мрачен, а густые темные брови, что устрашающе нависали на его такие же темные глаза, лишь придавали ему тот самый не по-отцовски строгий облик. Сэм отвернулся, нервно облизывая губы. А Дин был уверен, что смотрит на перезаряженный автомат готовый к бою. - Все, чего я прошу, это постоянный дом, школа и друзья. Все. - Тема закрыта, - отец уже было хотел уйти, как Сэм взъерепенился еще больше. - Но почему?? Ответь, что плохого я тебе сделал, что ты так хочешь испортить мне жизнь!? - Да при чем тут ты, несносный мальчуган?! Вот, что я тебе скажу, - он тыкал прям в младшего, - Есть вещи куда более важные и серьезные. Ты слишком мал, чтобы понять. - Так ты объясни мне! – взмолился Сэм, - Но ты же всегда молчишь, ты ничего нам не говоришь. А мы твои сыновья! Джон остановился от этих слов, впервые переводя кроткий взгляд на старшего. Последний не выдержал его, позорно опуская глаза в пол. Сказать Дину было нечего – оно и ясно. В подобных ситуациях он как птица без крыльев или певец без голоса. - Ты требуешь слишком многого, - в конце концов ответил тот. - Хорошей жизни?? - Не выворачивай все так! Будто сам не знаешь, почему и ради чего нам приходится всем жертвовать! Лучше бы усмирил свой пыл, а то не поздоровится. - На что ты намекаешь? – с вызовом глядя на отца, выпучил свои зенки мелкий. И тут Дин понял, что пахнет жареным. - Почему вы это продолжаете? – не вытерпев, Дин обессиленно взмахнул руками, обращая внимание на себя. И Сэм, и отец вмиг удивленно взглянули на него. Последний, тяжело выдохнул. - Сэм, во-первых, ты сам знаешь, что наша работа подразумевает переезды. Ты всегда это знал, так что прекрасно понимаешь, что этот спор ни к чему не приведет. Это уже наша жизнь и поменять все щелчку пальцев не выйдет. - Отец, - поворачиваясь на Джона, - Прошу, хватит. Вы оба – прекратите. После этих слов оба с секунду молчали, и Дин начал чувствовать облегчение, но ненадолго. - Опять ты на его стороне, - пробубнил себе под нос младший. - Что ты там сказал? – грубо спросил отец. - Да какая разница?! – вновь вспыхнул Сэм, раскидывая руками, - Если всем тут на меня плевать?! Он побежал прочь в сторону другой комнаты, хлопая за собой дверью. - А ну-ка вернись, ты, неблагодарный! Я с кем говорю!? – отец сразу же пошел вслед за сыном, пока перед ним не появился Дин. - Пап, нет. Остановись. - Дин, - стиснув зубы, отец сдерживал порыв ярости как мог, - Отойди в сторону. - Прошу, дай мне разобраться с этим. Ты знаешь, что у меня это выйдет с большей вероятностью. Это была неоспоримая правда, хоть и порой трудно принимаемая для Джона. Он посмотрел на закрытую дверь, а после вновь перевел взгляд на сына. - Я даю два часа. Потом уезжаю. С вами или без. Отец отошел чуть назад, пока Дин облегченно выдохнул. Конечно столь резкое заявление было лишь под волей чувств, и никуда он без них не уедет, но все равно старший надеялся, что брат этого не слышал. На слова отца Дин кивнул, тут же поворачиваясь в сторону комнаты, где скрылся Сэм. Делая глубокий вдох, дабы успокоиться самому, он поворачивает ручку не самой крепкой двери, открывая перед собой вид лежащего на кровати и уткнувшегося в стенку младшего. Все конечности он прижал к себе, принимая позу эмбриона. И весь его вид в общем-то показывал, что лучше его сейчас не трогать, но ситуация была крайняя. Старший Винчестер неуверенно прошел к кровати брата, стоя рядом как истукан и не решаясь сказать хоть что-то. За неимением нужных слов, Дин сделал то, что помогало всегда – просто присел рядом на кровать у ног брата, придвигаясь чуть ближе, чтобы последний мог почувствовать чужое присутствие. Чтобы понимал – он не один. И находясь в полной тишине наедине с братом Дин не чувствует неловкость. Такая процедура для них обоих стала нормой. Вот только Сэмми все еще зажат, не поворачивается к брату, и это начинает беспокоить. Старшему всегда очень сложно, когда Сэм в таком состоянии. Он, как правило, просто не знает, что сказать ему, а говорить что-то нужно, ведь братишка жаждет именно этого. Порой Дину и кажется, что все было бы проще, если бы отец просто говорил с ними. Тогда бы и они умели это делать правильно. А то выходит так, что старший хочет помочь – хочет сказать, успокоить, но изо рта ничего не лезет. Охватывает словно ступор. А вот Сэмми полная противоположность. Возможно, из-за возраста – ходячая эмоция, ему дай сказать, не заткнется… И иногда Дину хочется просто дать тому щелбан, чтобы перестал всех, и себя в том числе, выводить всякими заумными доводами, что надумала его головка, пока тот был у себя в своем одиноком уголке. И, будто в подтверждение всего этого, младший не выдерживает первым, как всегда: - Почему ты всегда на его стороне? – повторяет тот же вопрос. - Ты дурак, - тут же усмехается Дин. Он молчит, смотря как братец, наконец открывает ему свою моську и показывает недовольный таким ответом взгляд. - Я всегда на твоей стороне, - добавляет тем временем старший. - Да уж, заметно… - Послушай, ты же сам знаешь, что все куда сложнее. - Я знаю, что хочу, чтобы мы были одной командой, - срывается Сэм, смотря на брата бешеными и полными слез глазами. Последний замолкает, с настоящей болью смотрит на младшего, видя, как тот послушно глотает этот подступивший к горлу ком. - Сэмми, конечно, мы одна команда.. Слова Дина перебивает смешок, передавая настоящий упрек. - Ты несправедлив к отцу, - постановляет старший. - Дин, хватит защищать его. Меня сейчас стошнит. - Я не его защищаю, а себя от ваших разборок, - вдруг говорит тот, - Вы меня достали потому что. Сэмми удивленно поднимает глаза на брата, кажется, теперь смотря на все немного под другим углом. - Как вы не понимаете, что хуже все делаете. Два упертых барана, - продолжал Дин, - Сами не признаете и не видите, что как две капли воды похожи. Тут он замолкает с некой грустью. Такая правда заставляет чувствовать себя одиноким.. Хотя куда уж больше? И Сэм молчит, отводит глаза – думает. По умолчанию, Дин прав, это обоим ясно. Как и то, что разговор не может обойтись без обыденных соплей, что разводит младший. - А мне кажется, что ты похож на нее… - вдруг выдает этот мелкий щенок. Дин с непониманием уставляется на него, ожидая объяснений. Но Сэм молчит как рыба, все глядя на старшего своим этим странным жалостливым взглядом. - На кого? – все еще, не понимает Дин. Сэмми приподнимается, садится, обнимая коленки, и уставляется прямо в лицо старшего, которое так стал гораздо ближе. - На маму, - чуть ли не шепотом. - Не неси чепухи, - после недолгого молчания и переваривание таких слов, отвечает старший. - И вовсе это не чепуха. - Сэм.. - Дин, ну сам подумай, - перебивает младший, заглядывая брату в самую душу, - Ты не такой, как отец. После маленькой паузы, что заполняется их гляделками, он добавляет: - Ты лучше. - Ну перестань, - отводит взгляд Дин, - Ты не можешь знать. - Не могу. Но я хочу, чтобы это была правда. И тогда старший больше понимает зачем Сэму такая правда. В глазах последнего видится вселенская надежда и грусть, что он не может больше говорить ничего против. Младшему это нужно, для общего спокойствия. Пусть хоть в одном из них будь часть от той, что подарила им жизнь и так скоро их покинула. Конечно, они оба часть ее, но будет проще жить, если ощущать в ком-то ее дух. И Сэм уверен, что не на пустом месте. - Мне кажется и отцу порой смотреть на тебя больно, - объясняется он, - Ты напоминаешь ему о ней. - Правда? – искренне не верит Дин, - Но… - Пусть ты и пытаешься во всем его копировать, но твой внутренний мир не изменит никто, - слабо улыбается Сэмми. Он придвигается к брату плотнее, хочется чувствовать его кожа к коже, так что он не боится невзначай локтем коснуться руки. - Ты слишком добр. Ты намного щедрее и искреннее, чем он. Порой мне кажется, что в тебе намного больше любви, чем ты показываешь… - последнее он добавляет смущаясь, отводя глаза. Дин молчит, переваривая такую информацию от этого…самого удивительного ребенка в мире. Конечно же, он почувствовал эту «сдерживаемую» любовь, ведь, она и правда переполняет через край. Вот только не ко всем, а к единственному человеку на всей планете. Его хочется защищать, любить и никому не отдавать. И сейчас Дин понимает это вновь – уже отчетливее и ярче, потому что невозможно не влюбляться в это чудо снова и снова. - Я тоже хотел бы, - наконец, говорит старший, - Чтобы это была правда. И Сэмми словно озаряет, он поднимает на брата глаза полные благодарности и неверия. Такую простую радость доставили ему эти слова. Возможность думать, что это правда. - Знаешь, мне кажется, я влюбился, - не с того ни с сего вдруг говорит Сэм. И у него глаза так и загорелись, он уставился ими прямо в испуганные брата, улыбаясь своей прекрасной улыбкой с очаровательными ямочками. А вот биение сердца старшего словно вовсе прекращается – просто останавливается. Он все также со страхом смотрит на младшего, пока тот глядит будто сквозь него. В голове сразу складывается весь пазл, отчего хочется кричать на все и бить кулаки об стену. - Так вот почему ты не хочешь уезжать… - догадался Дин. - Что? – как очнулся младший, - Нет, это тут не при чем. - В смысле? Разве не здесь та, в которую ты влюбился? - Я… - Сэм вглядывается в зелень напротив, пытаясь сообразить что к чему, - И да, и нет. - Это как? – старший в непонимании приподнял бровь. - Ну, то есть..Она здесь, конечно, здесь, - затараторил младший. - Ты меня вконец запутал. - Я просто пытаюсь сказать тебе… Что..она..невероятная! – воодушевился тот. - Ага… - Дин с огромной печалью на душе слушал его, пытаясь принять. Конечно же, он знал, что рано или поздно такое произойдет – брат влюбится в кого-то, захочет быть с этим человеком, а ему, Дину, ничего не останется как радоваться за счастье младшего. Он ни в коем случае не станет этому препятствовать, иначе что у него за любовь такая? Нет, он хочет, чтобы брат был счастлив… Даже через собственное горе. - И у нее такие глаза красивые…как утренняя роса, - загадочно продолжал Сэм, - И волосы..! - Я нихрена не понимаю, зачем ты мне сейчас все это говоришь? – нахмурился старший. - Ну..чтобы ты понял, - упрямствовал младший, - Ох, а ее веснушки…Такие аккуратные, знаешь, прямо вокруг ее такого же аккуратного носа. Сэм все говорил и говорил, однако, вместе с тем, влюбленными глазками бегая по лицу брата. Видно было, что он был взволнован – взбудоражен, говорил от чистого сердца и всеми силами пытался быть услышанным правильно. Вот только Дин все сидел, хмуро пялясь в ответ и перебарывая желание стукнуть мелкого чем-то тяжелым. - И ты.. познакомился с ней здесь? В новой школе? – решил поддержать диалог старший, чтобы уж совсем не палиться и не быть букой. - Чего? – разочарованно выдохнул Сэм, - Ну нет же, она…старше меня. Сэмми украдкой глянул на брата из под своей отросшей челочки, пока тот всеми силами старался понять, что тут вообще происходит. - Ааа, - «догадался» он, - Любишь цыпочек поопытней, - через силу улыбался тот, - Что ж, я такое поддерживаю. А Сэм тем временем хлопнул себя ладошкой по лбу, только больше убеждаясь, что его брат – колоссальный идиот. - Но ты уверен, что она в курсе о твоем существовании? – с ядовитой ухмылочкой стебался Дин. - Поверь мне, на все сто, - младший уже смирился, и вновь смотрел на брата этим своим «я тут самый умный и я все знаю» взглядом, - Даже готов поставить миллион долларов на то, что она от меня также без ума, как и я от нее. - Ух ты! – саркастичные брови поднялись вверх, - Даже так? - Да, - самодовольно отвечал младший. - Что же, я рад за тебя, - уже более спокойно отвечал Дин, про себя проклиная всех и вся. Сэм замолчал, облизывая сухие губы, также не отрывал глаз от брата. - А еще у нее… очень красивые пухлые губы. - Да, хорошо…только я не.. - И такие острые скулы, она вообще безумно красивая, - все не унимался младший, все ближе налегая на брата. - И кто же она? – решив, что именно этого вопроса от него ждет младший, Дин неуверенно покачал головой. Сэм тяжело выдохнул, нервно сжимая вместе губы. - И она очень-очень смелая. Я восхищаюсь ей, даже..подражаю. - Что ж, видимо, она действительно особенная раз так голову тебе вскружила, но от меня-то ты что хоче.. - Да господи! Ты, придурок! – не выдержал младший. - Сам ты придурок, чего обзыва… - Да нет же, - Сэмми обессиленно выдохнул, отводя и вновь поднимая на брата глаза, - Это – ты. Я люблю тебя. Тут же повисла гробовая тишина, Дин в шоке пялился на брата круглыми по пять копеек глазами. Он не знал, что сказать. - Чт..то..? – не поверил тот. Сэм понял, что его брат и будет так тупить, поэтому взял все в свои руки – придвинувшись чуть ближе к желанному лицу, он торопливо чмокнул пухлые губки, тут же отстраняясь и пугливо ища в глазах напротив хоть одну положительную эмоцию. Старший только больше раскрыл удивленные глазки, что заставило младшего сомневаться в своей уверенности и некоторых словах. Но интуиция его раньше не подводила, да и брат вел себя с ним странно. Нет, он был уверен в его чувствах. Ведь не просто так Дин смотрит порой как он спит, даже иногда не сдерживаясь, мягко прикасаясь к волосам на макушке, гладя их бережно, словно убаюкивая. Да, он думал, что брат спит, но одна такая бессонная для старшего ночь оказалась таковой же и для Сэма. И причиной могли оказаться и множество других действий брата – как эти неловкие долгие взгляды, усиленная забота и волнение, желание прикосновений, желание быть всегда поблизости, чтобы иметь возможность защитить.. и не только. Наверное, брат думал, что Сэм всего этого не замечает, но он замечал..сначала не веря, потому что не могло ему так повезти, ну вот никак. Но все подтвердилось от услышанного разговора Дина с его очередной непостоянно подружкой. Кажется, тогда он был в не самом трезвом виде, а Сэм заволновался и пошел его разыскивать, так как и час был поздний, и отец обещал в скором времени вернуться, а Дина все нет. Конечно же, он брата нашел, но не спешил подойти, так как стал свидетелем очень интересных слов с его стороны: что-то о том, как же сильно он утопает в любви к одному прекрасному человеку, которого знает столько, сколько себя помнит. Что он не может больше вот так – жить этими случайными связами, дабы забыться хоть на один миг. Тогда в умной голове пятнадцатилетнего Сэмми все и сложилось. Вот только теперь, глядя на растерянность брата, он начинал думать, что поторопился с некими выводами.. Но дороги назад не было, оставалось только ждать, что скажет Дин. А у последнего потерялся дар речи. То есть как…Сэмми поцеловал его? Действительно? Губы в губы? Господи, это сон какой-то. Да, он определенно спит, не может быть такого. Хотя нет, он уверен, что это реальность, значит его Сэмми..любит его? Любит также, как и он?! Сказка..нет, не может в жизни повезти так…не может же… Но взглянув на уже испуганные глазки его милого мальчика, все сомнения отпали. Он понял, что тупил и соображал слишком долго, Сэм, наверное, уже начал жалеть о своем поступке, а такого допустить никак нельзя. Дин резко наклоняется вперед и впечатывается в губы напротив со смешным чмоком. В следующую же секунду Сэм улыбается, кажется, так широко, как никогда. Старший вторит его улыбке и тут же вновь нападает с беспорядочными поцелуями по тонким изящным губам – наваливается сверху, и под задорное хихиканье младшего оба валяться на кровать. Сэмми лежит на спине и смотрит своими неповторимыми глазами вверх на брата. Последний поставил обе руки от его головы, всем остальным телом ложась поверх нижнего. - Я и вправду придурок, - констатирует Дин, теряясь в глазах напротив. - Не больше, чем раньше, - улыбается Сэмми. Он тянется худощавыми ручонками к лицу брата и, хватая того под скулы, тянет на себя. Этот поцелуй оказывается серьезней предыдущих – с прихватыванием губ, робким дыханием и невозможностью оторваться. Дин не удерживается и хватает пальцами отросшие волосы, водит по ним ладошкой, удивляясь мягкости и густоте. Цвет их напоминает ему шоколад, от этого во рту выделяется слюна. Или не от этого… Но Сэма хочется зацеловать, отпустить его невозможно, и сегодня определенно лучший день в жизни Винчестера-старшего. Как-то стало все равно на неправильность происходящего. Разве не мы сами выбираем как нам жить? Выбираем свой путь и тех, с кем мы этот путь пройдем рука об руку. Дин не знает какой у него путь, но теперь он точно знает, за кем пойдет и в огонь, и в воду – на небеса и в ад, на смерть, и даже на чертов выпускной в средней школе. Через минуты две воздуха становится недостаточно и приходится ненадолго оторваться друг от друга. Но и тут время не пропадет зря, ведь Сэмми все еще держит обеими ладошками лицо старшего, вглядываясь в его яркие глаза, что сияли словно самими звездами. Но хочется ближе, хочется теснее. Все нутро будто трясет от нехватки касаний и желания тепла другого тела. Дин опускается на руках, поворачивается на бок, младший следует за ним, и обхватывает загребущими руками братишку, вжимая его в себя. И Сэм с ответной лаской и любовью, также сильно и крепко обнимает брата в ответ. И кажется, что только так теперь возможно существовать. По отдельности они никто, только вместе. И младший чувствует жар дыхания над ним, он чувствует, как соприкасаются кожа к коже, чувствует, как непослушные пальцы гладят его макушку, пропуская через себя эти локоны. Как переплетаются непонятно как их ноги, а вместе с ними и их души. Связаны они были еще с рождения, но только теперь они завяжутся морским узлом. Будут переплетаться в этом страстном танце, пока легкие позволяют дышать. Пока их сердца бьются – ничто их не разлучит. - Ты же понимаешь, что я тебя теперь никогда не отпущу? – шепчет Дин. - И не нужно, - сразу отвечает уверенно младший, - Я хочу, чтобы ты был всегда рядом. И он будет. Разрази его гром, но черта с два Дин хоть кому-то отдаст его мальчика. Дороже человека не было и не будет больше никогда. - О чем ты думаешь? – тихо спрашивает Сэмми. - О том, что люблю тебя больше жизни, - также тихо отвечает брат. Следующие секунды младший молчит, а Дин не видит его лица и не может знать хорошо это или плохо. Но тут братишка поднимает к нему голову, придвигается ближе к лицу старшего, заглядывая прямо в зеленые радужки. - И я люблю тебя, очень. Так сильно, что даже невозможно. И видно, Сэмми волнуется, боится, но вместе с тем он уверен, его слова четки, а глаза ясны. И Дин знает все это неспроста, ведь испытывает все то же самое. Так очень быстро забывается отец, который ждет их где-то там. Все становится не таким уж важным. И весь большой мир кажется не таким страшным, будто появилась вера на лучшее в людях. Ведь, нету ничего страшнее потери и ничего важнее прикосновений. Его прикосновений.