***
Виктор встречается с Хеймердингером неожиданно — в одну из вылазок в Пилтовер. Парню четырнадцать, он сидит в глуши, спрятанный ото всех, кроме своих мыслей, те не затихают никогда, рисует на клочке бумаги очередной механизм. Он любит конструировать, хоть и понимает, что не реализует, у него таких клочков столько, что в том «Войны и мира» насобирать можно. И вдруг последнюю подхватывает ветер прямо у него из рук (говорил же, что не любит шторм), и несёт в одному ему известном направлении, зигзагами, заставляя Виктора глупо скакать на костыле по лесу, моля богов не потерять бумажку из виду, уж свои творения он ценит. Какого же его удивление, когда клочок бумаги выхватывают у него перед носом. Виктор не сразу понимает, куда бумажка пропала — осматривается по сторонам растерянно, разочарованно вздыхает. — Вы это сами нарисовали? Парень смотрит удивленно вниз, ориентируясь на голос, замечая одного из членов Совета прямо у себя под ногами. А внутри снова штормит. — Да, это… пустяки, — хочется вырвать свой рисунок и убежать, но Хеймердингер смотрит так заинтересованно, что у Виктора всё внутри леденеет. Мысленно он уже подписал себе смертный приговор. Но учёный бросает лишь озадачивающее: — Вы бы не хотели вступить в академию наук? Судьба Виктора не разбрасывается возможностями, чтобы тот мог позволить себе отказываться, поэтому он не раздумывая кивает. Он проводит дома совсем немного — ровно столько, сколько требуется, чтобы попрощаться и забрать свои вещи, ни секундой больше он не жертвует.***
Окунается в учебу парень сразу, забывая о мире вне. Виктор удивляет всех уровнем своих знаний, а ещё больше тем фактом, что он самоучка. Многие программы оканчивает экстерном, многое его сами студенты просят объяснить им, но парень вежливо отказывается, он совсем не оратор. Да и лучше это время проведёт за чтением книг. Виктор мало с кем общается, он ещё в Зауне понял, что ему попросту не о чем говорить с людьми, и даже в академии он находил многие разговоры утомительными и скучными. Но Виктора это не расстраивало, он ещё в детстве принял тот факт, что лучшего собеседник, чем он сам, ему не найти, поэтому одиночество его никак не тяготило, наоборот, помогало не отвлекаться от работы. Он быстро стал лучшим студентом, возможно, и за всё время существования академии, Хеймердингер даже не спрашивая назначил Виктора своей правой рукой, отмечая способности юного гения. Жизнь становилась полным штилем. Уверенность Виктора в своих знаниях пошатнула одна обычная доска — в академии их пруд пруди — с формулами, расшифровать которые он не мог. Само утро у него началось странно — Хеймердингер попросил парня съездить на одну квартиру после взрыва, проверить, не осталось ли там запрещенных вещей (по словам наставника это была квартира иностранного исследователя). Виктора это дело сразу заинтересовало, ведь в Пилтовер редко заглядывали чужестранные ученые, да и ещё так нагло обходили академию. И вот смотря на аккуратно выведенные формулы перед собой, он вдруг осознал, что не понимает абсолютно ничего. Он — компьютер, внутри него — все существующие шифры, и именно этот не расшифровывается. Виктор отмечает про себя, что впервые так заинтересован в ком-то другом, даже…восторжен? Он элегантно оборачивается к молодому учёному — его зовут, кажется, Джейс, ведёт с ним совсем короткий рабочий диалог, и уходит донести всё Совету. Знает, уходя, что это не последняя их встреча. Виктор буквально спасает Джейса с самого края, протягивает руку и почти что единственный поддерживает, знает, насколько трудно им, блестящим умам, бывает. Виктор совсем не эмпат, да и сложно им быть, имея столько проблем с социализацией, но Талиса он понимает как себя. И впервые чувствует, что ему настолько интересно быть в компании другого человека. Они оба восторгаются друг другом, не верят, что может быть так много точек соприкосновения у людей, при такой абсолютной полярной разнице. Они почти что Инь и Ян: Виктор — интроверт, готовый часами болтать с Джейсом, Талис же — экстраверт, которому совсем не в тяготу молчать часами рядом с Виктором. Шторм и штиль, привыкающие друг к другу. Джейс вообще словно принц, сошедший из детской сказки, Виктор подметил это ещё при первой встрече — красивый, уверенный в себе, очаровующий всех вокруг, будто бы и не замечая этого. Он — душа любой компании, а уж тем более компании Виктора — то пошутит совсем уж по-идиотски, то вдруг скажет, что глаза у парня красивые такие, янтарного цвета, словно Солнце, ещё и так же горят, то про магию заговорит и его затянет на всю ночь. Но Виктор и не против, он вообще не против ничего, связанного с Джейсом. У них даже в работе без разногласий. Виктор верит в хекстек, он вообще по умолчанию верит во всё, над чем работает, но тут он даже на секунду не сомневается в успехе. Потому что Талис верит, наверное, и за них двоих, и за семерых верил бы, он совсем как спичка под дождем, которой не суждено никогда догореть, потому что Виктор всегда будет стоять рядом с зонтиком. Против них играет только время, но, если они раскусят магию, кто знает, возможно тогда они смогут поиграть в бессмертие. Виктору бы этого хотелось — провести вечность с Джейсом — одной жизни ему точно будет мало. Сколько бы они не проводили вместе в лаборатории, они не надоедали друг другу, даже спустя годы совместной работы, совсем наоборот, каждый раз находили, что обсудить. Виктор понял, что обычные повседневные беседы не так уж плохи, важно только, с кем ты говоришь. Джейс понял, что проводить в тишине время совсем не скучно, а даже полезно. Но пока они не раскрыли полностью потенциал хекстека, время действительно заканчивалось.***
Виктор понимает это глядя на следы крови на платке перед собой. Прячет быстро, прикрывает глаза, анализирует. Ему иррационален страх, Виктору вообще все чувства кажутся иррациональными, поэтому он сохраняет внутри штиль, но голову штормит. Понимает, что дело в хекстеке, но не принимает этот факт, не может. Оглядывается мельком на зеркало — с каждым днём всё хуже. Тело уже совсем исхудало, глаза впали, мешки под глазами будут скоро больше него самого. Понимает же, что дела идут хреново, но единственной правильной мыслью кажется спешить. Спешить и создать что-то, что вылечит его. Не конкретизирует, но уверен, что магия на такое способна, осталось только правильно подступиться, со стороны, наверное, это бы выглядело больше как шаг в пустоту, но Виктору не привыкать, он был в ней рожден. Он уже испробовал все комбинации рун — ничего, дошел до растений — но они продолжают умирать. Идей не так много осталось, но он испробует всё, должен успеть. Проводит ночи в лаборатории, работает, спать уже роскошь, когда твоя жизнь — это перевёрнутые песочные часы, да и не уснул бы уже, как только закрывает глаза — там только хекстек — заполонил абсолютно все мысли. Виктор один, у Джейса многое поменялось, когда он стал одним из членов Совета, уже почти и не захаживает в лабораторию. Виктор не винит его, понимает; раньше бы задело, но сейчас он уже и не думает об этом. Знает, что одержим, проблема ясна, а вот решения нет, поэтому и не сопротивляется, медленно сходит с ума, каждый день бросая вызов смерти. Джейс боится за Виктора, но этого мало, он бы хотел его спасти, хотя бы помочь, но не знает, как. Сам Виктор не знает, гонится за призраком, в перерывах отхаркивая кровь, но не сдаётся. Талис бы хотел быть рядом, но на него столько дел накинули, что он мог физически чувствовать как тонет. Но узнав, что Виктора положили в больницу, выныривает не раздумывая, винит себя, но парень на койке абсолютно спокоен, и это заставляет успокоится и Джейса. Им определенно точно нужно поговорить. Парни и вправду говорят по душам, но Виктор как о многом рассказывает, так и много умалчивает. Он не говорит о Мерцании, которое принял, не упоминает, что слышит голоса из хекстека, которые зовут его, врёт, что чувствует себя уже намного лучше. Джейс бы понял его, возможно смог бы помочь, но Виктору этого не надо, самым главным сейчас было разгадать хекстек. Он манил парня, физически притягивал, говорил с ним. Виктор знал, что и вправду сходит с ума, большая часть разума уже не принадлежала ему, но оставшаяся уверено собиралась довести дело до конца.***
В один из вечеров Джейс пришел в лабораторию абсолютно спонтанно, перекинулся парочкой предложений с Виктором, затем уселся в угол как нашкодивший кот, что было совсем нехарактерно ему. Виктор был слишком занят работой, чтобы обратить на это внимание, как и на прожигающий спину взгляд, который сложно было не почувствовать, но он смог. Джейс не выдержал, прокашлялся, привлекая внимание Виктора, который с поникшим взглядом всё-таки отвлёкся от работы. Парень рассказал, что идёт уничтожать целый завод по производству Мерцания с какой-то Вай, и что он, вроде как, пришел попрощаться, если вдруг что-то пойдёт не так. Виктор подвис, глядя на Талиса с нечитаемым выражением лица. Что-то показалось ему ужасно странным, но он не понимал, что именно. Не в истории, а в …Джейс неожиданно сорвался с места, подошёл совсем уж как-то близко, забегал глазами. Видимо, хотел что-то сделать, но передумал, потому что так же быстро отошел, глядя куда-то в сторону, сжимая и разжимая кулаки то ли от волнения, то ли от страха. Виктор хотел было что-то спросить, но Джейс снова появился рядом, уже не медлив, поцеловал коротко в губы, и, отступив, тихо извинился. У Виктора ступора не было, он вообще не человек, который впадает в ступор, он мягко положил руку на шею Джейса и прикоснулся своим лбом к его. — Ты только возвращайся, хорошо? Джейс не даёт обещания, в которые сам не верит, поэтому молчит, но Виктору подходит и это. Что-то всё ещё кажется ему совсем странным, но он снова не успевает додумать, потому что ему резко становится плохо. Виктор почти теряет сознание: в ушах звенит, голова раскалывается, руки начинают трястись, как не свои. Он полулежит на полу, Джейс его придерживает, пытаясь привести в чувство. Виктору вдруг вспоминается метафора про янтарные глаза. — Солнце гаснет, — говорит он и теряет сознание, наконец понимая, что было не так. Виктор не чувствует ничего, абсолютно никаких эмоций, внутри растекающаяся пустота. Полный штиль. Очнувшись снова в больнице, Виктор первым делом спрашивает про Талиса, вспоминая последние события перед обмороком. Про него не знают ничего, говорят, исчез сразу, как привёз парня. Через некоторое время исчезает и сам Виктор, сбегая из палаты. Парень стоит перед хекстеком, последние крупицы разума ясно твердят уничтожить его, но тело уже не слушается. Хочется дотронуться, хочется стать с ним одним целым. Виктор закашливается, возможно, это и спасает его, потому что парень сразу уносит ноги из лаборатории.***
Поднимаясь на склон, Виктор думает о том, что потерял себя, не только оболочку, но и саму сущность. В погоне за вечным, он лишился всего, что делало его человеком. Почти всего, внутри ещё совсем слабо мерцала часть его души, которая и завела его на склон. Под ногами высокий обрыв, он уже знает, что шагнёт в него. Это кажется лучшей идеей, чем быть поглощённым хекстеком, в любом случае исход одинаковый, но так он сохранит хоть крупицу себя. Облокачиваясь на костыль, он встречает свой последний закат. Ему не страшно, Виктору ведь не бывает страшно, но он думает о том, как много ещё мог сделать для этого мира. — Далеко собрался? — знакомый голос разливается теплом по всему телу. — Джейс? Ты вернулся? — Виктор оборачивается, улыбается слабо, как может. Талис скрестил руки на груди и смотрит на него настороженно. — Я ведь обещал. — Не обещал. — Себе, — улыбается, берёт аккуратно Виктора за плечи и отводит от края. Тот смотрит на пропасть и думает, что уже давно упал. — Ты должен уничтожить хекстек, — Виктор отрезает холодно, — я не могу. Джейс поникает, ведь сам он совсем не против, но знает, что они в жизни не избавятся от хекстека, теперь это их ноша, обоих. Не обещает, поддерживает. — Мы что-нибудь придумаем, — берёт едва ощутимо Виктора за руку, поглаживает пальцем худые костяшки. Тот прикрывает глаза, думает, что точно упал, но ещё не разбился, и есть совсем маленький шанс выжить. — Ты спасёшь меня от падения? — Виктор разворачивается, разъединяя их руки, смотрит серьезно прямо в глаза. — Ты не дашь себя спасти, — также серьезно отвечает Талис. Виктор позволяет себе снова слабо улыбнуться, парень прав. Разговор исчерпан, исход ясен, всё, что остаётся Виктору — вернуться к работе, единственному, что осталось у него. Он почти доходит до спуска склона, когда тихий голос Джейса его останавливает. — Но я найду способ тебя поймать, — а в сердце долгожданный шторм начинается.