Билет туда

Палец вдавит до щелчка чёрную кнопку на телевизоре, и он отзовётся писком в глубине уха и голосом ведущей прогноза погоды. Она уже рассказала про Дальний Восток и Сибирь, завершает про Урал, скоро и про Придонье расскажет. Нечего ей рассказать нам нового, и так известно, что август здесь тоже жаркий. Долго в звенящем писке звучит один женский голос, пока экран не прогреется, тогда картинка проявится. На крошечной кухне тесной однушки горит свет. Так начинается день в незнакомом городе, в котором я уже не в первый раз, где солнце к началу августа уже высушило каштаны на центральной улице; в провинциальном городе, где есть две триумфальные арки с налётом а-ля парижского изыска и где главный храм дважды уходил под землю. Время ощущается совсем по-другому: оно теперь пенопластовое яблоко в вазе, а не вишнёвый пирог. И те осенние вечера ушли безвозвратно: когда вы сидите в любительском поэтическом кружке в старом актовом зале, где лак на паркете стёрся от каблуков и шпилек танцующих на дискотеках и от ножек постоянно передвигаемых стульев, а потом идёте до метро и не можете наговориться. И даже родной район, мало изменившийся с детства, предстаёт уже не таким, утратив что-то своё уникальное. Сейчас даже в той тесной кухне не собраться большой толпой. …Долгая дорога в поезде, тишина и сонливость ночи, приглушённый жёлтый свет. Глядишь в окно, оставив попытки уснуть. Поезд, поскрипывая, замедляет ход, и очерчиваются едва подсвеченные полустанки. Глаза слипаются, опускаешь веки, и сон уходит. Заснёшь внезапно, приснятся фантасмагоричные сны, пока их внезапно не прервёт чей-то разговор и слова ворвутся в полузабытье. Утро, белизна белья слепит глаза, а поезд едет уже быстро — в окне леса, домики, деревни, такие же однообразные полустанки пролетают мимо, сливаясь в полосу. В том известном городе все болезненные страницы истории уже давно перелистаны, страшно только не успеть высадиться из поезда за время остановки в две минуты и забыть там чемодан. После двадцати часов пути ещё какое-то время, стоя на твёрдой земле, раскачиваешься, будто всё ещё идёшь по вагону. Ночью будет светить оранжевая лампа в прихожей и проникать в комнату прямоугольником через мутное стекло на двери. Балконная дверь пустит в комнату песню сверчков и цикад, а утром — грохот и звон трамваев. Если колёса ритмично простучат всего три раза по два — едет из центра, справа налево, а если много раз и беспорядочно, то наоборот. И впереди — день прогулок, встреч и гостей. Но где это всё? …Боже, сколько мне ещё бестолково гоняться наперегонки? Невыносимо больше соревноваться, неведомо с кем, неведомо в чём, неведомо за что; доказывать что-то про себя, тратить силы попусту, понапрасну, вхолостую. И время всё тянет меня назад, шепча, что там было лучше, и обманчиво связываясь в петлю. Вот бы взять билет туда и безвозвратно исчезнуть.