— Ты опять опоздала, — не подняв на вошедшего взгляд, с легким укором изрек мужчина, когда за спиной раздался жалостливый скрип дверных петель, а за ним послышалось тяжелое, прерывистое дыхание. Девушка суетливо стряхивала стремительно тающий снег с одежды, с трудом переводя дыхание, словно та пробежала километраж, прежде чем тихо пробормотала:
— Прошу прощения, мистер Д‘Агосто. Пробки начались, — безрадостно сообщила девушка, стягивая промокший шарф и небрежно бросая его на стоящий рядом с рабочим столом обогреватель.
С напускным разочарованием мужчина зацокал языком, качая головой и медленно разворачиваясь к собеседнице. Сгорбленная фигура свободно расправила плечи, почти равняясь с юной особой, а на лице молочного шоколада растянулась лукавая улыбка.
— А ведь дядя Бобби предупреждал, чтобы пораньше выходила из дома. Говорил же, что час пик будет, но кто послушает старого пса?
— Простите, — проблеяла та в ответ. — Этого больше не повториться.
Наставник вновь по-доброму покачал головой.
— Молодежь. Вечно где-то в облаках летает, — в словах не было осуждения, с которым еще полгода назад ее встречали преподаватели после очередного опоздания в годы студенческой жизни, — лишь легкая усмешка да озорной блеск в светло-карих глазах.
Бобби Д‘Агосто нельзя было назвать старожилом этого места. В Пиццаплексе работали сотрудники и старше его, и опытнее — ему только месяц назад стукнуло сорок три года. Еще в самом рассвете сил, как он любил при любом удобном случае напоминать. Однако юный выходец из Грин-Бея, к большому удивлению, в первые годы работы на корпорацию «Фазбер Интертеймент» в короткий срок заработал репутацию «славного парнишки». А спустя год дослужился до главного инженера, добившись признания среди старшего поколения.
«Я не гнался за этой должностью, — однажды признался Бобби. — Просто оказался в нужном месте в нужное время. И вот смотри, где я теперь».
«Везунчик», — каждый раз вертелось на кончике языка у юной особы, когда на мужчину накатывало приятное чувство ностальгии. И тот предавался воспоминаниям о своих первых днях в развлекательном комплексе в роли стажера, охотно рассказывая, какие аферы юнец проворачивал буквально под носом у своих наставников. Девушка невольно внимала его рассказам и завидовала насыщенной жизни мистера Д‘Агосто, пока копалась в микросхемах робота-охранника под надзором зоркого глаза Бобби.
Жаль, она не могла похвастаться тем же…
Из историй наставника вырисовывался портрет амбициозного, резвого парнишки, готового к любой сомнительной авантюре ради незабываемых ощущений. Она же была другой. Ее нельзя было назвать душой компании, как, например, того же заводилу-Кайла кафетерия «Эль Чипс»; не была такой же болтливой, как ее мать, заговаривающей клиентам зубы; и не была такой же экстраординарной, как ее друзья, которые не упустят возможности хорошо оттянуться. Слишком быстрый темп жизни, слишком непредсказуемый для нее. Тяжело было подстроиться под нечто столь хаотичное и сумбурное, как…
— Ратаковски! — прогрохотала рация генеральским голосом. Бобби от неожиданности вздрогнул, отделавшись лёгким испугом, а девушка неуклюже рассекла паяльником лицевую пластину робота-охранника, подскочив на стуле.
«Спасибо, что хоть не микросхемы сожгла», — облегченно выдохнула та, оценив нанесённый ущерб. Ее работа в комплексе заключается в том, чтобы чинить технику, а не ломать ее. На эту роль годится кое-кто другой…
— Д’Агосто, мисс Ратаковски на месте?
Мужчина тихо хохотнул, покачав головой, передал рацию подмастерью и подтянул к себе ящик с инструментами.
— Ответь этой Гарпии. Если это сделаю я, тебе прилетит в двойном размере.
Сложно было с ним не согласиться. Что и объединяло эту парочку в первую очередь, так это общая неприязнь к начальству. А точнее, к одной конкретно вышестоящей личности, чья аура словно была пропитана бесконечным недовольством, которую трудно было не ощутить через средство связи.
— Джоанна Ратаковски на месте, миссис Гибсон, — робко ответила девушка, нервно заправив прядку темных волос за ухо. — Я слушаю.
— Смотрю, сегодня без опозданий, юная леди, — с плохо скрываемой язвительностью заметила женщина. Джо не сдержала секундного порыва раздраженно закатить глаза. Бобби отзеркалил ее жест, отвинчивая рассеченную лицевую пластину робота. Миссис Гибсон будто и ждет удобного момента, как бы выдворить «блоху» с «ее территории». Только дурак этого не заметит. Но здесь забавен сам факт непонятно откуда взявшегося у этой женщины чувство соперничества, который проявляется практически в любом слове и действии миссис Гибсон, как бы глупо это не звучало. Вполне возможно, ей это только кажется и она просто себя накручивает…
У девушки уходит пара секунд, чтобы взять себя в руки и привести мысли в порядок дабы не ляпнуть чего-нибудь лишнего, прежде чем открыть рот, но женщина нетерпеливо продолжила:
— За свои прошлые опоздания отчитаетесь мне лично в моей кабинете после окончания смены. Не думайте, что я не отслеживаю Вашу активность, Ратаковски.
«Потрясающе», — безмолвно прошептала одними губами Джо.
— Что, простите?
— Говорю, обязательно подойду, миссис Гибсон.
Со стороны наставника донеслось приглушенное глумливое фырканье. Девушка на издевку лишь по-ребячески показала язык.
— Допустим, поверила, — вздохнула женщина (судя по всему, стараясь держать над собой контроль). — Предлагаю перейти к более важному вопросу. Сегодняшнее выступление прошло не совсем гладко. У Монти произошел небольшой сбой прямо на сцене. Проблема на самом деле незначительная, ее быстро устранили на внеплановом техобслуживании. Вот только теперь аниматроник портит частную собственность комплекса. Разберитесь с этой ящерицей, пока он не закончил со своей комнатой и не перешел за ее границы. И поживей, пожалуйста.
Двойное «потрясающе».
Тихое шипение рации стихло, и Джоанна обреченно выдохнула, устало приземлив голову на чистый островок рабочего стола. Бобби, с ехидной улыбкой заменяя неуклюже спаленные микросхемы, весело мычал себе по нос какую-то незамысловатую мелодию, больше похожую на ту, что, словно заевшая пластинка, играла в детском саду, и слегка качал головой в такт.
— Весело вам, — нахмурилась она.
— Очень.
Казалось, мужчина был на грани смеха: едва сдерживался, чтобы не засмеяться в голосину. Осталось еще надуть щечки и топнуть ножкой для полного образа маленького обиженного ребенка. И Джо от души бы потешилась вместе с мистером Д’Агосто, если бы не одно большое и пугающее «НО», для которого она уже неторопливо собирала необходимые инструменты в ящик.
Подмастерьем у Бобби Д’Агосто Джоанна работала относительно недолго. Полгода, наверное. Может, чуть больше. Она не стеснялась признаться, что еще пока не готова к более серьезной работе, чем простая починка обычных штатных роботов или тех же жутких картоботов — как сама их окрестила девушка — которые до седых волос пугали своим внезапным появлением (их бы стоило заменить на кого-то более миловидного). Но, пожалуй, этого небольшого опыта хватило бы с лихвой, чтобы выйти на пенсию в свои двадцать с лишним раньше срока с пошатанной нервной системой.
Ратаковски не жаловалась на свою должность. Можно сказать, это было своего рода ее мечтой — копаться во внутренностях искусственного интеллекта, коим наделили здешних аниматроников (что без стеснения она назовет впечатляющим). И Джо все устраивало, начиная от зарплаты и заканчивая условиями работы, ровно до тех пор, пока у Пиццаплекса не появились проблемы. Первое время это были лишь безобидные жалобы клиентов, потом пошли сплетни о пропадающих в комплексе детях, а теперь — судебные иски. Конечно, из этого мало, что касалось саму Ратаковски, ведь ее прямая обязанность — это исправная работа роботизированного персонала. Но кто бы знал, что, подписывая тот злосчастный клочок бумаги, ты рано или поздно станешь личным механиком одного неуправляемого аллигатора?
«Если мистеру Д’Агосто повезло здесь оказаться, то мне однозначно нет…» — горько усмехнулась Джо, когда в поле зрения вскоре показался выход в главный холл.
Дверь легко поддалась женской руке, и стар-роуд встретил Ратаковски непривычным молчанием. Она неловко замерла: было непривычно тихо. Можно сказать, даже подозрительно тихо, помимо едва слышимой мелодии, которая еще играла в комплексе. Ни соло Чики на электрогитаре, ни погрома в комнате Монти… На секунду шелохнулась мысль, что миссис Гибсон просто решила постебаться над ней, пока пространство не заполнил звук бьющегося стекла.
«Уж лучше бы миссис Гибсон меня разыграла…» — Джоанна обреченно вздохнула, с опаской поглядывая на плотно зашторенное окно. Табличка с извещением о неисправности аттракциона выглядела особо зловеще в приглушенном неоновом свете развлекательного комплекса. И почему именно она? Из-за того, что начальство приняло желаемое за действительное?
«Так, Джо, ладно. Просто сеанс успокоения под предлогом проверки. Ты справишься. Как и всегда справлялась.»
На мгновение замявшись, девушка робко постучалась в дверь, как только погром в комнате стих. Наверное, глупо было с ее стороны заявлять о своем приходе таким вот образом, учитывая, что ее коллеги просто беспрепятственно заходили в гримерки глэмроков с помощью пропусков. Максимум просили прощение за беспокойство. Джоанну же душила совесть. Даже если она стояла на пороге у своего палача.
— Чего надо? — прорычали из глубин комнаты после продолжительной тишины. Глубокий рокот голоса Монтгомери вызвал у нее легкую дрожь.
Джо невольно сглотнула, прежде чем несмело пролепетала:
— Техническое обслуживание.
— Проваливай, Ратаковски!
Фу, как грубо.
Девичье лицо исказилось в гримасе от неприятного чувства, с каким пренебрежением прозвучала ее фамилия от аниматроника. Она и так ей никогда не нравилась. Лишний раз не называла, если в том не было необходимости.
Тем не менее.
По регламенту аниматроники всегда — всегда! — обращаются к рабочему персоналу в уважительной форме вроде «миссис Гибсон», «мистер Д’Агосто» в независимости от того, какой статус занимает сотрудник в этой маленькой иерархии. Помимо банальной формальности, это также программа ИИ, которой сложно было перечить.
Но Монтгомери активно игнорировал как сам установленный регламент, так и свою программу.
И что более удивительно, только в отношении Джоанны.
И только ее фамилия.
Глупо думать, будто бы робот питает неприязнь к ее особе (это просто набор микросхем, который в последнее время часто начал выходить из строя), но поведение аллигатора буквально кричит, что ей здесь отнюдь не рады.
Скользнув в карман комбинезона, Джо нашарила пропуск, несмело протягивая его к двери.
— Я вхожу.
Рука тут же отдернулась, чуть не выронив карточку, когда что-то увесистое прилетело в дверь с той стороны и звонко разбилось.
— Я сказал «
проваливай»! — с утробным рычанием прогрохотал аниматроник, что, казалось, стены могут задрожать. На секунду ей действительно захотелось повиноваться. Но тогда она даст повод горгоне уволить ее.
«Так, девочка, глубокий вдох, медленный выдох, — Ратаковски на мгновение сосредоточилась на своем дыхании, набираясь смелости, и покрепче сжала пропуск в руке. — А теперь пошла».
Раздался писк, и дверь с шипением отъехала вверх. Джоанну встретила густая тьма комнаты, лишь время от времени отгоняемая мигающей лампой, что буквально висела на последних проводах в паре метров от пола. В гримерке царил хаос. Под ногами хрустели осколки стекла, которые некогда гордо назвались зеркалом. Шуршала порванная бумага с детскими рисунками. Диван можно было увидеть только мельком: белыми клочками набивка валялась рядом с разодранной тканью мебели, из которой можно было различить силуэты торчащих пружин. Ее чердак на фоне этого казался номером-люкс. А она далеко не чистюля.
Однако полной жути всей картине добавлял массивный высокий силуэт, скрывавшийся в темном углу гримерки, куда едва падал тусклый свет. Тихое шипение донеслось до Джо, когда она перешагнула порог гримерки с тихим хрустом стекла под ногами, а длинный хвост аллигатора предупреждающе дернулся, стоило двери закрыться за спиной стажера.
— Не думал, что люди могут быть настолько тупыми, — прорычал Монти, двинувшись вдоль стены к углу напротив. Оправа очков на секунду сверкнула в слабом свете лампы.
Девушка почувствовала, как страх вновь мелкими мурашками стал ползти по спине, а сердце ускоряло темп. Но внешне старалась сохранять хладнокровие.
— Во-первых, я прекрасно услышала тебя и в первый раз, — медленно она двинулась к туалетному столику с отсутствующим зеркалом, поставив на него ящик с инструментами, и с опаской бросила взгляд в сторону притихшего аниматроника. Ладони начали потеть. — А во-вторых, я выполняю свою работу.
— Плохо выполняешь, — тихо возразил он, стрельнув обвиняющим взглядом в нее, на что она нахмурилась.
Он… упрекал ее?
Осознание пришло быстро, заставив Джоанну выгнуть бровь.
Форс-мажор на сцене. Монти винил ее в сегодняшнем фиаско, из-за которого сорвалось вечернее шоу по случаю дня рождения и он опозорился на глазах у всей публики. Но это было глупо.
Ну, отчасти.
Она всего лишь стажер, который еще пока учиться работать самостоятельно без надзора наставника. А такая возможность пока выпадает только со штатными роботами, которые играют второстепенную роль в Пиццаплексе: например, картабот. Более сложную работу — такую, как стабильное функционирование искусственного интеллекта — доверяют кому-то с более богатым опытом. Таким, как Бобби Д’Агосто. Она — всего лишь его подмастерье (хоть это и не освобождает ее от полной ответственности).
Джо слегка нахмурилась, найдя более-менее целую табуретку, поставила ее ближе к лампе и потянулась к неисправности.
— Не будь ребенком. В жизни всякое случается. И не всегда полная ответственность лежит на окружающих, — с тихим кряхтением Джоанна возилась с проводами; в таком плохо освещенном помещении работать невозможно. Не дай боже, что-то сделает с аниматроником — ее могут и зарплаты на полгода лишить.
Лампочка на мгновение стала ярче, прежде чем мигнуть и тут же потухнуть.
— Хочешь сказать, проблема во мне? — послышалось раздраженное рычание во тьме, пустив табун мурашек по коже. В легкой панике девушка пыталась судорожно вернуть свет, молясь, чтобы лампочка не перегорела.
Приглушенная возня где-то рядом заставила сердце в груди взбрыкнуться.
— Я этого не говорила.
— Но ты имела это ввиду, — послышалось совсем рядом, где-то за ее спиной. Она неосознанно затаила дыханием, чувствуя гулкое биение сердца, отдававшее в виски.
— Нет, я имела ввиду, что иногда все зависит от обстоятельств. Мы не можем предсказать, что случится с нами завтра или уже сегодня, — она старалась придать своему голосу твердость и невозмутимость, однако можно было прочувствовать легкую дрожь. — И если говорить конкретно о твоей ситуации, диагностика может показать идеальные результаты, но может произойти что-то такое, что повлияет на стабильность твоей программы. Это могут быть внешние раздражители, а могут…
Писк вырвался из ее груди, когда лампа наконец пролила яркий свет и обладатель малиновых глаз оказался в нескольких сантиметрах. Табуретка покачнулась. Сердце испуганно екнуло в груди, когда девушка почувствовала уходящую из-под ног опору. Неожиданностью было услышать гогочущий смех аниматроника, наблюдавшего за нелепыми попытками Ратаковски вернуть равновесие. Но по итогу все равно приземлилась на пятую точку.
— Очень смешно, Монти, — она раздраженно закатила глаза, поднимаясь с пола и отряхивая рабочий комбинезон.
Аниматроник хохотнул, пока вновь не замолк, впившись в нее нечитаемым взглядом. Джоанна чувствовала, как он смотрит на нее, пока она судорожно копалась в ящике с инструментами. Тишина в гримерке напрягала, как и тот факт, что аллигатор не сводил с нее глаз. Словно охотник выжидает жертву.
— Ладно, Монти, садись. Сейчас подлатаем тебя.
— Заставь меня, — с вызовом пробасил тот, вильнув хвостом и предупреждающим взглядом стрельнув в подмастерье.
Джо нервно помассировала виски: «Детский сад, ей-богу.»
— Прекрати валять дурака. Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим.
— А я валяю дурака?
Глаз в безмолвном гневе стал дергаться, пока девушка пыталась собраться с мыслями. А теперь думай, кто у кого повадки перенял: Монти у Луны или Луна у Монти, ибо если вспоминать недавний разговор двух механиков воспитателя из детского сада, то тот тоже упертостью не сильно-то от аллигатора отличался.
— Ладно. Хорошо, — наконец пораженно вздохнула она. — Можешь не садиться, но на свет хоть, пожалуйста, выйди. Я не могу работать при тусклом освещении.
— Или что?
— Ну, меня вышвырнут с работы, а ты не сможешь выступать, потому что я тебя не починила. Ну, а для поиска нового механика уйдет время.
Монтгомери ожидаемо садиться не стал, но Джо не смогла сдержать облегченного вздоха, когда он ленивой походкой выплыл из темноты комнаты. Не мешкая, она приступила к работе.
— Не вижу проблемы назначить кого-нибудь из уже имеющихся, — возразил Монти, апатично наблюдая за суетливыми движениями Ратаковски, чья макушка на мгновение скрылась в его грудном отсеке.
— Боюсь, мой ответ тебе не понравится.
Послышался утробный рык, однако аниматроник ничего не ответил. Хоть Джо не признается, но она была отчасти благодарна ему за подаренную тишину. С неудовольствием отмечая, что до сих пор работает она здесь только из-за этого.
Первые месяцы работы в развлекательном комплексе казались осуществившейся детской мечтой. Тогда миссис Гибсон не обращала внимания на существование Джоанны, как сама Джо исправно выполняла второстепенную (грязную) работу, даже если задания не предполагали использование наработанных навыков механика. Тогда это действительно мощно било по ее эго, так как казалось, что годы, проведенные в одном из престижных колледжей, были просто выброшены в мусорку. В какой-то момент она всерьез задумывалась уволиться, ибо растрачивала свой потенциал зазря.
Кто захочет оставаться на неблагодарной работе, когда знаешь, что способен на большее?
Возможно, стоит благодарить мистера Д’Агосто, оказавшегося в нужный момент и успокоившего пыл юной стажерки: «Всему свое время.» Она мало верила в его слова, однако изо дня в день упорно повторяла себе их каждое утро, собираясь в Пиццаплекс, и каждый вечер, возвращаясь домой. И не могла скрыть удивления, когда получила некое уважение среди коллег. Подсознание иногда подло шептало, что это только потому, что ее наставник — один из уважаемых инженеров компании, но мужчина всякий раз отгонял эти мысли: «Это только твоя заслуга. Я лишь помогаю не пасть духом.»
Но потом у компании появились проблемы.
Джоанну особо не посвящали в детали. Миссис Гибсон постоянно отнекивалась, мол, не лезь в дела взрослых. И она не лезла, вполне довольная тем, что получила небольшое признание в команде и здесь неплохо платили. Она не интересовалась проблемами, потому не видела, что творилось за кулисами сцены. Но очень скоро почувствовала на себе.
Ящик с нетерпеливым хлопком закрылся, когда девушка победно сообщила об окончании работы:
— Что ж, внутренних повреждений я не увидела. Возможно, на внеплановом обслуживании их уже устранили. Так что не могу сказать точно, что вызвало сбой, если тебе вдруг было интересно. Но — хочешь? — могу посмотреть в записях. Механики должны были где-то зафиксировать.
Она не ждала ответа, бросив лишь короткий взгляд на сгорбившегося аллигатора, что держал в руках детский рисунок. С такого расстояния трудно было разглядеть, что было на нем изображено. Только два силуэта получилось разобрать, прежде чем она направилась к выходу. Ее работа была здесь окончена: Монтгомери больше не буянил и не громил собственность компании. Его нужно было лишь отвлечь и успокоить.
Внезапно раздавшийся грохот заставил сердце в груди подпрыгнуть. Девушка в панике тут же глазами нашла Монти. Аниматроник в неистовом гневе рвал и без того сломанный диван. Ткань жалостливо трещала. В стороны летели клочки обивки. А рядом, на том месте, где он до этого стоял, валялся кусочками разорванный тот самый детский рисунок.
Джо стоило больших усилий что-нибудь предпринять, пока его ярость не перешла на нее:
— Монти! Да в чем дело?!
Рычание стало ей ответом. Ее слова его не остановили. От дивана вскоре осталось лишь название. Чувствуя, что скоро мишенью станет она сама, с трепещущим от страха сердцем Джо попыталась достучаться до Монти.
— Да что случилось-то?!
— Ты будто бы сама не знаешь! — взревел он, поднимая над головой робота-охранника и беспощадно разбивая его о пол. Она даже думать не хотела, где Монти его стащил, боясь стать следующей жертвой. — Ты будто бы не видишь или игнорируешь происходящее вокруг!
— Да о чем ты вообще?!
— Не прикидывайся идиоткой!
Он резко обернулся. Джо вздрогнула от неожиданности, чувствуя, как сердце в диком страхе металось в груди. Все существо дрожало от ярости аниматроника, которому ничего не стоило раздавить, сломать такого ничтожного человечка, как она. Наполненный свирепостью Монтгомери двинулся в ее сторону, зажимая в угол, как маленького беззащитного зверька.
— Почему этот кролик постоянно ставит мне палки в колеса, даже когда его больше здесь нет?! Почему все любят
его?! Чем
я хуже? — гулкое рычание уже доносилось над головой девушки. Дыхание мгновенно сперло, а на лбу появилась холодная испарина, как только механические руки оторвали ее от пола. — После всего, что было… эта тень до сих пор давит на меня.
Джоанне не нашлось, что сказать. Не будь она в плену животного страха за безопасность своей жизни, возможно, позволила бы маленькой мысли об осознанности искусственного интеллекта проскользнуть в голове. Но сейчас, безвольно болтая ногами в воздухе в поиске твердой опоры, судорожно прикидывала пути выхода.
— Монтгомери, — к радостному удивлению, ее голос звучал ровно и четко, хоть и тихо. — Поставь меня на землю. Пожалуйста. И ты расскажешь мне о своей проблеме. Договорились?
Мгновение аллигатор пустым взглядом сверлил стажера. Грудь все еще неприятно разрывалась от бешеного ритма, но вскоре сердцебиение начало замедляться, когда крепкая хватка на плечах стала ослабевать. Он буквально бросил ее на пол.
Гнетущая тишина воцарилась в гримерке, однако все еще можно было ощутить накаленность атмосферы, которую Джо старательно игнорировала, поправляя рабочий комбинезон.
«Все в порядке. Уже пройденный этап. Пик агрессии теперь пойдет на спад, — она нервно топталась на месте, пока Монти медленно плелся к стене, на которой висела пара не тронутых детских рисунков. — Осталось только…»
Тело вздрогнуло, чувствуя выброс адреналина, когда с металлическим лязгом глубокие полосы от когтей протянулись на стене. Цветастые кусочки бумаги плавно приземлились под ноги аниматроника. Он устало опустился на пол и, сгорбившись, прислонился к стене.
Только потом Джоанна поняла, что опять задержала дыхание, когда медленно выдохнула, чтобы не показать страха. Осторожно подкравшись, она тихо опустилась на колени перед Монти, но разговор не осмеливалась начинать. Надеялась, он первым заговорит. Но, как оказалась, даже и не думал.
— Ну в чем дело, здоровяк? — ворковала она, склонив голову к плечу. Стрельнувший взгляд больше не пугал — беспокоил, скорее.
— Я тебе не маленький ребенок. Не надо со мной сюсюкаться.
Явное предупреждение. Хорошо, тогда осторожно подбираем слова.
— Тогда объясни, что случилось. Проблемы решаются быстрее, когда о них рассказываешь.
— Но тогда другие знают, как их использовать против тебя.
Джо не удержала соблазна закатить глаза: «Не ребенок он. Конечно».
— Глупости все это, если доверяешься правильному человеку.
— Тогда ты попросту теряешь со мной время, — отрезал тот, фыркнув и отвернувшись, словно изодранная стена напротив привлекала его больше, чем этот нелепый разговор с психологом. Только она — не психолог, а он — не ее пациент.
Джо шумно вздохнула через нос. Спорить было бесполезно. Как и все предыдущие разы, оставшиеся без результата. Она устала. Так зачем стараться?
— Хорошо, — хлопнув по коленям, она поднялась и прошла к туалетному столику за ожидающим ящиком с инструментами. Если бы Джоанна на мгновение задержалась, то увидела бы слегка растерянный взгляд глэмрока, прожигавшего в ее спине дыру. — Не хочешь говорить — не говори. Тебя никто не заставляет. Нравятся ежедневные внеплановые ремонтные работы в отделе технического обслуживания? Пожалуйста. Механики там круглосуточно работают. Нравится самобичевание? Что ж, мешать не буду.
Не оглядываясь, она направилась к выходу, но на мгновение остановилась в дверной раме, напоследок аккуратно бросив:
— Но если вдруг появится настроение поговорить, я всегда готова выслушать.
И дверь закрылась, скрывая друг друга от глаз другого. Гримерка погрузилась в гнетущую тишину. Теперь еще больше невыносимую, чем до прихода назойливой Ратаковски. Как сама девушка лениво искала рацию:
— Требуется диагностика чипа личности Монтгомери. Наблюдаются осложнения в контроле агрессии. Прием.
— Принято.
***
Агрессия Монтгомери стала выходить из-под контроля.
Его поведение за полгода изменилось в худшую сторону. Сложно было сказать только, насколько все стало плохо после прихода Джоанны на должность механика. Единственное, что она знала наверняка: создателями так не задумывалось.
Мистер Д’Агосто как-то рассказывал, что первоначально личность Монтгомери подразумевала легкое бунтарство для привлечения клиентуры среди детей подросткового возраста (Рокси создавали примерно по тому же принципу). И многие клюнули на его харизму. Индустрия процветала. Но ровно до тех пор, пока не пошли первые звоночки. Джо мало что рассказывали. Возможно, по той простой причине, что коллеги даже не помнят, откуда пошел корень проблем. Кажется, первая из строя начала выходить Чика, которую однажды застали за поеданием объедков праздничного торта по случаю дня рождения.
Неисправностью других глэмроков Джо мало занималась. По крайней мере, перестала концентрироваться на всей четверке по решению руководства и стала работать исключительно с Монти. Просто потому что «неплохо контролирует ситуацию».
Рука вспыхнула болью, когда струя кипятка пролетела мимо кружки.
— Черт!
Кожа медленно краснела на месте ожога. Что ж, стоило ожидать, учитывая которую ночь не удается поспать…
Вспышки агрессии у Монти были редкостью. Начальство не видело смысла поднимать кипишь из-за «маленького» сбоя, боясь спугнуть посетителей (даже если те были уверены, что сплетни не распространятся дальше стен Пиццаплекса). Джо, как и остальные, слепо верила словам миссис Гибсон, когда женщина заверяла персонал, что все под контролем и не о чем беспокоиться.
Причины для беспокойств были. Например, безопасность работников.
Руководство глубоко заблуждается, если считает Ратаковски лучшей кандидатурой на роль «дрессировщика» разъяренного аллигатора.
Был второй месяц работы стажером у мистера Д’Агосто, когда она лично столкнулась с проблемой аниматроника. Это был первый опыт самостоятельной работы с искусственным интеллектом, который не заключался в полировки корпуса. Всего-то нужно было проверить исправность механизмов да систему на наличие каких-либо сбоев в программе в целом. И девушка отлично справлялась: Монти безропотно подчинялся ее робким просьбам, лишь иногда фыркая, пока она проверяла его чип личности.
— Долго копаешься, — нетерпеливо сообщил он, крутя свои очки в руках, не зная, чем еще себя занять.
— Почти закончила, — отозвалась та. — Еще пару минут.
Часто после этих слов можно было услышать раздраженное фырканье или тихое причитание по типу «давай живее». Но глэмрок подозрительно промолчал. Только косо взглянул на новенькую из-под бровей. Джо, увлеченная работой, эту странность пропустила. Лишь мельком отметила какое-то тусклое свечение на краешке ноутбука, прежде чем ей показалось, что в программе Монти что-то не так.
А потом…
Она как будто отключилась.
События прошли словно в каком-то тумане. Она не помнила, как оказалась в скромном уголке гримерки среди обломков своего ноутбука. Не помнила, откуда вдруг появились странные дырки в одежде и неглубокие порезы на коже. Помнила лишь, как ярость аллигатора медленно таяла на глазах, когда она едва слышно шептала: «Все в порядке, Монти», «Здесь только я». За дымкой страха Джоанна не заметила, с каким замешательством он оглядывал разрушения. Паника отразилась в его глазах.
Словно он испугался самого себя.
Кружка с громким стуком приземлилась на кофейный столик рядом с ноутбуком. Запах горячего кофе отрезвил засыпающее сознание. Джо не была уверена, настоящими были его эмоции тогда или нет, но точно знала, что то, что тогда ей показалось «не так», не приснилось.
Ну, может, приснилось, но, по крайней мере, программу Монтгомери проверить было легче, нежели убедиться в поддельности эмоций искусственного интеллекта.
«Больно ты дорог мне, Монти», — саркастично фыркнула она, поудобнее устраиваясь на мягком коврике за кофейным столиком и включая компьютер. Ведь помимо проверки кода аниматроника, надо еще полазить по психологическим форумам. Может, что полезное найдет.
***
Когда однажды Рокси спросила Монти, чего он так взъелся на новенькую, у того не нашлось ответа. Он задумался.
На самом деле у него никогда не было веской причины недолюбливать Ратаковски. Она не была из того разряда людей, которые вечно суют свой любопытный нос в чужое дело. Она уважала личные границы глэмроков, которых как таковых у них и не было, что первое время очень удивляло. Гримерки чисто теоретически были их личным пространством, но по факту все здесь являлось собственностью Фазбер Интертеймент. Аниматроники в том числе.
Ее поведение не раздражало — сбивало с толку. Не более того. Ненависти к ней как таковой он не испытывал. Так, для вида ворчал да фыркал.
Раздавшийся щелчок камеры вернул Монти из раздумий. Мальчишка в его руках заерзал, норовя заглянуть к матери в телефон. Хмыкнув, он отпустил ребенка, на прощание потрепав того по голове. По жалобному взгляду нетрудно было догадаться, что тот совсем не горел желанием уходить. Однако Пиццаплекс уже закрывался. А Монти нужно было еще успеть дойти до зарядной станции и пройти короткое техобслуживание на мелкие повреждения (которые по известным причинам участились). Проверку, как ни странно, проводила Ратаковски. По привычке захотелось закатить глаза при упоминании последней, но тут же себя отдернул.
Вот опять.
Он не понимал, почему так остро реагировал, стоит знакомой фамилии мельком всплыть в его базе данных.
Мальчишка активно махал рукой своему кумиру на прощание, пока его мама медленно направлялась вместе с ним к выходу из комплекса, как и многие другие семьи. Глэмрок не поскупился на зубастую улыбку и такое же бодрое прощание с обещанием увидеться завтра.
Еще один день удачно закончен.
Обычно зарядка аниматроников длилась с момента закрытия всего развлекательного комплекса до момента его открытия. И желательно, чтобы это происходило не раз в неделю. И не два. Бывали исключения, когда нужно было в обязательном порядке спуститься в отдел технического обслуживания, и зачастую причиной были ремонт или замена корпусов, установка обновлений…
Иногда причиной было списание из эксплуатации… Либо добровольно идешь к механикам, как послушный аниматроник, каким тебя создали, либо будешь отключен принудительно.
Отключение ждало тебя в любом случае.
И все этого боялись, признавали аниматроники это или нет. Даже, если никто этого не говорил вслух, они знали. Они боялись. Боялись однажды спуститься в отдел технического обслуживания и не вернуться, чтобы дать еще один громкий концерт и встретиться с маленькими суперзвездами. И никто не может дать ответ на вопрос: с какого времени это все началось?
С каких пор их начало пугать отключение, если в программе изначально не было этого предусмотрено?
Раздалось знакомое шипение, вырвавшее Монти из не радужных мыслей и заставившее его поднять глаза на вошедшего. Желание отвернуться возникло практически моментально, когда взгляд малиновой оптики наткнулся на проклятый бейджик с ненавистной фамилией. Но глаза поползли выше, цепляясь за новую деталь, которая буквально приковывала к себе все его внимание.
Джоанна отличалась от команды механиков своей… неприметностью, скромностью. И скромность ее также заключалась в эмоциях. Она в какой-то степени скупилась на простую улыбку, которая сейчас расцветала на ее смуглом лице. Она словно светилась, заряженная прекрасным настроением и готовая делиться им с каждым, кого повстречает.
За то небольшое знакомство Монтгомери для себя отметил: застать улыбающуюся Ратаковски — редкость. Поэтому лицезреть ее в отличном расположении духа сравнимо с седьмым чудом света.
Ее походка была легка и нежна, когда она плавно проплыла к туалетному столику, поставив на него прямоугольный рюкзак.
— Прямо светишься сегодня. В другой отдел переводят? — с колкостью спросил аллигатор, услышав веселое мычание со стороны девушки. Другого объяснения такому необычному поведению он просто не мог найти. Но его мимолетная теория сразу же разбилась под натиском еще более широкой улыбки, пока Джо вытаскивала все содержимое рюкзака.
— Не угадал, — ребячески хихикнув, довольно пролепетала та. Чем еще больше смутило гитариста, и тот лишь недоуменно вильнул хвостом. — Но, думаю, смогу тебя обрадовать не меньше.
— Все-таки уходишь?
— И снова нет, — что-то неприятное стало свербеть внутри у Монти, когда он увидел через цветные линзы очков включающийся экран ноутбука. — Я наконец-то смогла найти причину твоих участившихся перебоев в работе, потратив на это всю ночь.
— Ты-то? — раздражение с новой волной накатывало на него. Но Джоанна будто пропускала мимо ушей все его колкости и не замечала, как он начинал нервно топтаться на месте.
— Дело было не в механизмах, а в кодировке, — Монти словно переклинило. Слова будто стали спусковым рычагом, перекрывшим его разум. Ярость кипела в его микросхемах, казалось, способная сжечь всю его систему. — И я могу попробовать их устранить!
Массивная рука мгновенно обрушилась на ноутбук, смяв под тяжестью удара корпус. Кусочки техники разлетелись в разные стороны. Джо в ту же секунду отпрыгнула от туалетного столика, едва ли успев понять происходящее, однако не успела сделать и шагу, как аллигатор схватил ее за плечи. Ноги потеряли опору, пока сердце в груди испуганно отбивало чечетку. Ратаковски заставила себя говорить, пискляво спросив:
— Монти, в чем дело?!
— Ты думаешь это забавно?! Думаешь, что можешь набивать на мне руку, как на какой-то лабораторной крысе?! — словно раскатистый гром во время шторма пророкотал Монти, встряхивая девушку, как тряпичную куклу, коей себя она ощущала сейчас. — Видишь во мне послушную псину, которой слово скажи — за тобой бежит?!
Джо старалась не поддаваться панике и напоминала себе, что это просто очередной приступ. Однако в этот раз было сложно игнорировать нутро, вопившее об опасности. Рубиновая оптика, что раньше светила из-под звездных очков, проблескивала неестественным для Монти фиолетовым оттенком, пока он беспощадно сжимал ее плечи. Второй раз ей показалось, что она может умереть. Понимание заставляло волосы встать дыбом. По лбу прокатились одинокие капли холодного пота.
Похоже, она не уйдет сегодня живой…
Кости жалобно заныли. Хватка Монти была близка к тому, чтобы раскрошить ее кости к чертям собачьим. Боль переросла из терпимой в адскую. Картинка перед глазами начала плыть, постепенно темнеть по краям, когда Джо почувствовала, что воздух с трудом стал поступать в легкие.
— Монти, пожалуйста! Ты делаешь мне больно!
Слова ее были проигнорированы. Ответом ей стало рокочущее рычание.
Джоанна в отчаянии начала пинаться. Пинала все, до чего могла дотянуться. Извивалась, но это мало чем помогало. Она тонула в агонии, пока по щекам катились горячие слезы. Она боялась. Чертовски боялась именно сейчас, что это комната станет ее могилой, а Монти — ее палачом.
Она не хотела так умирать…
— Хватит! — прохрипела Джо на последнем издыхании, когда из последних сил со всей дури пнула аниматроника в бедро. Монти завыл, чувствуя распространяющуюся боль. Хватка моментально ослабла, и девушка рухнула на пол, жадно глотая воздух. Горло саднило. Плечи горели в месте, где когти разрывали кожу. Она едва ли держалась в сознании.
Крик боли за спиной отрезвили ее. Она мельком обернулась, чтобы увидеть корчащегося на полу Монтгомери, тщетно пытающегося встать на ноги. Шарнир выпирал из тазобедренного соединения и грозился совсем отвалиться, если он продолжит в том же духе. Джоанна не хотела сидеть и ждать, когда он добьется успеха, поэтому рванулась к двери. Адреналин все еще пульсировал в висках, ноги несли ее все дальше и дальше от гримерки, пока она не достигла мастерской.
Все происходило в тумане. Она едва ли помнила, что говорила перепуганному мистеру Д’Агосто, когда в панике закидывала в свой рюкзак вещи. Едва ли помнила, как пронеслась мимо своих коллег, как покинула Пиццаплекс и как на бегу залетела в первых попавшийся автобус.
И лишь когда яркое здание скрылось среди монотонных городских построек, Джо наконец-то спокойно выдохнула.
***
Новость о резком уходе Джоанны Ратаковски с должности механика ни для кого на самом деле не стала новостью. Многие были уверены, что девочка недолго протянет здесь, особенно если учитывать, что ее вызывали к Монти чаще, чем любого другого. Так что единицы, твердили, мол, сама виновата.
Бобби был другого мнения.
Проработал он в этом комплексе достаточно, чтобы видеть, что происходит вне стен техобслуживания и в их пределах. Но несмотря на статус и репутацию, которую он успел построить за годы своей работы, ему все еще не выпадало возможности быть услышанным. Все было
не в порядке. Он знал это. Он видел это. Ни он один. Но руководство продолжало прятать своих скелетов в шкафу подальше от публики и вездесущих журналистов, пока от комплекса была прибыль. Все, что они делали для решения набирающей вес проблемы, это выделяли определенную сумму денег механикам, на которых и возлагала миссис Гибсон ответственность.
Бобби достаточно опытен, чтобы выдержать такой объем работы и стресса. Джоанна же нет.
Он по большей части рад, что она приняла разумное решение уйти с этой работы. Единственное, он был крайне недоволен тем, что послужило толчком для этого действия. И, наверное, не хотел знать. Главное, Джо целая и невредимая ушла из этого треклятого комплекса. И, надеялся, не вернется. По крайней мере, пока обстоятельства не разрешатся.
Монти работал исправно, но в течение нескольких дней был подозрительно молчаливым и подавленным. На публике этих изменений в нем не заметить, сколько за ним не наблюдай. Но стоит последнему ребенку шагнуть за пределы Мегапиццаплекса, как всеми любимый образ рок-звезды рассеивался. А вопросы любопытных и того служили красной тряпкой для быка. Поэтому и среди аниматроников его по пустякам не тревожили.
Как сейчас, когда Монти не спеша волочил ноги по мостику над подобием реки. Он часто сюда забредал: здесь было тихо. Без острой необходимости в гольф «Монти» редко кто заходил, поэтому в ближайшие несколько часов его не потревожат.
Монти присел на мостик, свесив ноги с края, едва касаясь водной глади, и опустил голову на скрещенные руки, покоившиеся на нижней перегородке. А вскоре закрыл глаза.
Так тихо. Так спокойно.
И так
пусто.
Призрачный крик Джо прекратить пытку с того инцидента часто преследовал его, как и ощущение мягкой кожи в его руках, которую ему не стоило труда разорвать в клочья. Воспоминание всплывало в его банке данных в самый неподходящий момент. Отвлекало. Однако он не решался его удалить. Дело не совсем в меланхоличности (он лучше себе хвост оторвет, чем размякнет), а в опыте. Особая ячейка в его памяти, которая теперь служит ему как напоминание о том, что все не в порядке.
С ним все не в порядке.
Монти прекрасно знал свой характер и знал, насколько он может быть вспыльчивым, но установленный регламент не позволил бы ему нанести серьезный вред человеку. И неважно: простой посетитель или сотрудник развлекательного комплекса. Да и Ратаковски не заслужила его гнева и последствий ярости. Она не заслужила ничего из этого, но тем не менее едва ушла живой.
Внутренняя работа систем на мгновение стала работать громче, прежде чем усталый вздох вырвался из груди Монти, когда он прокручивал воспоминания с ней. Их немного. Те, что имеются, в основном наполнены раздражением, как только ее маленькая фигура появлялась на горизонте. Но есть и парочка, которые оставляли приятные чувства, вызывающие улыбку.
Когда в особо паршивые дни она молча проводила еженедельную проверку, избавляя его от еще одной головной боли в виде сплетен и пустой болтовни, и просто дарила ощущение поддержки. В такие моменты ее присутствие дарило домашний уют. Как будто все так, как и должно быть.
И когда впервые подарила ему объятия. На самом деле это было очень странное взаимодействие взрослого человека с ним, если учитывать, что обнимали его только дети до поры до времени. Но он бы солгал, если бы сказал, что ощущение тепла ее тела на его холодном металлическом корпусе было ему противно. Как если бы его укрыли теплым одеялом. Именно такое сравнение приходило ему в голову, когда он неуверенно ответил на ее объятия, позволив насладиться этим мгновением еще пару секунд, прежде чем небрежно выкинуть:
— Что ты делаешь?
Она резко вскинула голову вверх от вопроса, пронзившего минутную тишину, и неловко ответила:
— Обнимаю?
Монти фыркнул, закатив глаза.
— Как будто я в этом нуждаюсь.
Тон его голоса заставил разорвать объятия. Ратаковски неловко отошла от аниматроника, и вместе с ней исчезло ощущение тепла. Первая мысль была вернуть девушку обратно в прежнюю позу, чтобы вернуть это приятное чувство умиротворения, но Монти отмахнулся от нее.
— Просто ты выглядел, словно… словно тебе этого не хватало?
Ратаковски осталась тогда без ответа. Если фырканье вообще что-то означало…
Улыбка померкла на его лице. Он скучал. Что было не свойственно ему, но он не боялся признаться хотя бы себе. Ему не хватало ее присутствия. Не хватало ее глупой физиономии. Пара недель после увольнения Джоанны показали ему жизнь в Пиццаплексе «до» и «после». И дни «после» казались такими… тоскливыми и серыми. Без новизны, которая появлялась с каждым ее приходом. Неудачи уже не так расстраивали, когда она находила плюсы в ситуации; люди уже не так раздражали, когда ехидная ухмылка растягивалась на ее лице и она отпускала саркастичные комментарии.
Когда однажды Рокси спросила Монти, от чего он так невзлюбил новенькую, ответа он не нашел до сих пор. Он многих сотрудников недолюбливал, на самом деле, и каждого по отдельной причине. Ратаковски… Для нее причин не находилось. И это сбивало с толку.
Красная флешка в руках Монти ловила тусклые блики света, когда он крутил ее между пальцев. Последнее, что смогло уцелеть в момент слепой ярости, вместе с самой девушкой. Были большие сомнения, что она когда-нибудь вновь перешагнет порог Пиццаплекса, чтобы забрать ее, если вспомнить, как жизнь медленно покидала маленькое тельце в его руках.
С каким страхом она смотрела на него, пока он перекрывал ей воздух…
Как однажды на него смотрел Бонни…
С тихим рычанием Монти покачал головой, отгоняя воспоминания. Стоит вернуться в свою гримерку, иначе банк данных начнет копаться глубже в его памяти, прокручивая не самые приятные воспоминания, которые он не хотел бы ворошить. А флешку лучше занести мистеру Д’Агосто. Возможно, она будет полезной вещицей в умелых руках механика.
