Только величайшее искусство — музыка —
способно коснуться глубин души.
Наверняка многие из нас мечтают о своем частном доме, где-нибудь за городом, вдали от загрязненных мегаполисов, большого количества людей и шума. Так вот, представьте себе такую картинку, хотя бы на несколько минут. Давайте абстрагируемся от внешних проблем и ощутим то приятное внутреннее тепло, где все спокойно и тихо, где царит уют, и пластинка плавно воспроизводит мелодию гитары на патефоне. Недавно наколотые дрова потрескивают в камине, постепенно прогорая под жаркими языками пламени. Чуть желтоватый свет исходит от зажжённых ламп, расположенных на верхней части камина, а между ними стояли несколько фотографий в рамках. На них даже пыли не было, настолько любимым являлся этот уголок, что хранить его в чистоте — лучший способ еще раз посмотреть на счастливые лица родных людей. По бокам от камина расположены два гостевых кресла оформленных бежевым бархатом, в обрамлении красного дерева. А на журнальном столике стояла кружка с горячим кофе, видимо приготовленным специально для кого-то. Для холодной зимы в Техасе, когда смотришь утром в окно, а там куча снега, такая атмосфера являлась контрастом. Когда с мороза заходишь в тепло, и тебя тут же встречает мягкий запах древесины, тлеющих углей и ощущения того, что это твой дом, твой очаг, где твоему появлению всегда рады и ждут. Входная дверь тихонько скрипит и в комнату тут же врывается легкий холодный ветерок, а вслед за ним на пороге появляется Дженсен, одетый в вязаный кардиган, легкого вида футболку и шапку, которую заставили надеть под предлогом: «Тебе так больше идет, даже снег разгребать нужно красиво». Конечно, сопротивляться было бесполезно, но зато теперь это не выльется в небольшую ссору или скандал. Он аккуратно снимает ботинки, на которых осталось еще немного снега, затем головной убор, давая волю отросшей шевелюре. Темные пряди небрежно расположились на голове, местами закрывая уши, а некоторые даже упали на лицо, с которыми Эклз быстро расправился, давно привычным действием — просто прибрал их рукой назад к остальным. Он слышит такую знакомую сердцу песню — одну из своего недавнего альбома, и на лице появляется непроизвольная улыбка. Как же хорошо дома. Дженсен несколько удивляется несвойственной тишине, закрывает за собой дверь и проходит и большую гостиную откуда как раз и слышится музыка. На удивление там тоже пусто. Где-то в душе немного начинает назревать волнение, но он спешит его быстро потушить, мыслями о том, что ничего произойти не должно, ведь об этом ему бы в первую очередь сообщили. Наверняка тут все не так просто. Ну что ж, подыграть такому представлению не трудно, а лучше вообще наблюдать, что будет дальше. На столике Эклз замечает кофе, от которого исходил лёгкий пар. Он не спеша делает первый глоток и пытается распробовать, что же приготовили на этот раз. Сахара по ощущениям нет, но сладость тут определённо на верхних нотках делает большой акцент, вкус сам по себе немного терпкий, но одновременно и лёгкий, в меру выдержанный. — Ну что, уже распробовал? — слышится знакомый голос сзади, и две ладони плавно накрывают глаза Дженсена. Тревога тут же улетучивается, а на смену ей приходит азарт и непринуждённость. Однако все еще было не ясно где этот хитрец прятался и как так тихо смог подобраться. Эклз тихо смеется и возвратив кружку на место, спешит повернуться лицом к своему любителю застать его врасплох. Миша смотрит на него абсолютно спокойно, выжидает ответа. Зеленые глаза сталкиваются с голубыми, и хаос воцаряется за считанные секунды. Такие милые моменты всегда пробуждали в груди чувство нужности и счастья. — Кажется это что-то новенькое, — говорит наконец Дженсен чуть приглушенно. — Карамельный капучино? Коллинз смущенно улыбается и поудобнее располагает свои руки на плечах любимого. — Твои рецепторы не обмануть. За то время, пока Миша находился дома у Дженсена, а это на секундочку почти полторы недели, он успел ему приготовить несколько видов кофе, зная, насколько тот его любит. По поводу, и без повода, не только с утра, как это обычно бывало для бодрости, но и вечерком, чтобы так просто посидеть в объятиях друг друга перед камином, поговорить о дальнейшем, обсудить произошедшее. Пару дней назад, они даже пересматривали видео, снятое Коллинзом, где Эклз кормил птиц, в моментах с совершенно серьёзным лицом, а иногда и выпендривался — но в этом было что-то особенное, что-то родное и милое. Покруче некоторых фотографий и музыки. — Как видишь, — Дженсен ухмыльнулся и приобнял Мишу за талию. — У тебя отменный кофе получился, сам попробовать не хочешь? Коллинз несколько секунд молчит. Он понимает к чему тот клонит, но пока решает сделать Эклзу облом. — Пока нет, — отвечает Миша, и видит, как этим ответом вводит Дженсена в замешательство. — Не переживай мы поцелуемся, обязательно, но чуть позже. На пластинке как раз началась одна из моих любимых песен. Не то, чтобы они были старомодными и слушали все через патефон, просто это придавало некую атмосферу того времени, что техника не просочилась в жизнь полностью, и в этом мире еще есть место старым типам воспроизведения музыки. Пластинка группы «Radio Company», которую Миша любезно взял из рабочего кабинета Дженсена, плавно крутилась и проигрывала мелодию. — Ты так пытаешься намекнуть мне на танец? — спрашивает Эклз, замечая, как Коллинз пытается взять его за руку. — Если не сейчас, то, когда? — слышится незамедлительно. Такой ответ можно полноценно считать за несказанное: «Да, ведь до кого-то слишком долго доходит.» Места в гостиной предостаточно и раз уж Мише так хочется насладиться таким моментом, то Дженсен даст ему такую возможность. Танцевать можно по-разному. Можно на показ, при зрителях, где каждый из танцоров выкладывается на полную, можно танцевать лишь бы как, только чтобы показаться чуточку образованным в этом деле, а можно так, чтобы никто не видел. Где два сердца чувствуют ритм, а движения не требуют ошибок, ведь вы просто знаете, что делать дальше. Вы вдохновлены этим, и расцениваете такой танец как способ выражения любви, как возможность еще раз посмотреть на партнера и убедиться насколько он вам дорог, и какое сильное чувство скрепляет вас вместе. She wants to know the names of the games he plays… Осторожно, словно боясь что-то испортить, Дженсен вкладывает свою ладонь в ладонь Миши. Его вторая рука остается на талии. Они не напряжены, расслаблены, полны легкости и убеждения, что все нормально. Страха в глазах нет, только одно понимание, любовь, воспоминания и то, окутавшее весь дом тепло. Her faith in love is better on sunny days… Как парадоксально танцевать сейчас с человеком, чье пение доносится с патефона. Миша был влюблен не только в Дженсена, но и в его голос. Он идеально подходил под холодные вечера, ведь, в сочетании с гитарой, согревал и заставлял почувствовать покой в душе. И сейчас все было именно так. Ведущим в танце был Эклз, поэтому Коллинз не сопротивлялся вообще, а наоборот. Они плавно кружились по комнате, не отводя друг от друга взгляд. Да, танцевать некое подобие вальса в четырех стенах в окружении мебели, было не особо удобно, но их не особо интересовало, и уже через несколько мгновений Миша оказался снова в объятиях Дженсена закруженный в очередном пируэте из движений. Он держал Коллинза, словно тот хрупкая ваза или самое дорогое сокровище из ныне существующих, а Миша смотрел на Эклза так, как никто не посмотрит — взглядом полным любви и заботы. Let the man from the mountains run away with your heart… Эта настолько полюбившаяся сердцу строчка произносится уже несколько раз подряд, это значит что песня скоро закончится и ей на смену придет следующая, но так не хочется прекращать кружится в этом водовороте чувств, тепла и наслаждения. Даже слова не особо нужны были, ведь когда смотришь на человека, чьи глаза при приглушенном свете, становятся цвета дна океана — тут можно обойтись только небольшим превосходством над другими, кому этот океан не достался. Чей взгляд сейчас не прикован только к твоим зеленым, как весеннее поле, глазам, а сердце не отдано в нежные родные руки. — Человек с гор таки забрал твое сердце? — тихо спрашивает Дженсен, когда они делают последний круг по комнате. Миша прильнул к груди Эклза, перед этим сделав финальный поворот. В голове мысли хаотично летают как рой пчел, дыхание немного сбилось, а глаза блестят от накативших эмоций. Он уверен в ответе на этот вопрос. Нет, даже не так. Они оба уверены в ответе. — Забрал, — говорит Коллинз, пытаясь перевести дух. — И уже очень давно. Скрывать ничего уже не надо, все равно никто не видит. Они тут одни, в большом доме на берегу озера, зимой, в окружении гор и снега. Миша первым срывается и воплощает обещанный ранее поцелуй. Let the man from the mountains run away with your heart… Поцелуй выходит немного смазанным, ведь их обоих накрывает волна из чувств. Сначала Коллинз пытается взять первенство и целует настойчиво, слизывая остатки кофе с губ Дженсена, пока тот поддаваясь этому напору мягко придерживает Мишу за затылок, не давая этому хаосу между ними прекратиться, ведет куда-то за собой. Даже находясь с прикрытыми глазами, Эклз все еще может хорошо ориентироваться в комнате. Он чуть поворачивается и теперь одним лёгким движением толкает Коллинза в направлении близ стоящего, напротив камина, дивана. Тот не успевает опомнится как уже во всю оказывается прижат Дженсеном. Миша чувствует, как из лёгких на секунду вышибает воздух, а все тело буквально начинает подрагивать от накатившего желания, от которого перед глазами все проносится вспышками. Эклз в другой бы ситуации остановился, но сейчас, все факторы играют явно против него. Не он первым начал этот бой, а лишь согласился на его условия, и теперь сам навязывает новые правила. Дженсен обвел губы Миши кончиком языка, чуть раздвинул и беспрепятственно вторгся в желанный рот. Коллинз едва слышно застонал, прижимаясь к Эклзу, его пальцы легонько поглаживали грудь любовника сквозь тонкую ткань футболки, от которой так и норовит избавиться. Дженсен будто читает мысли Миши, и уже через несколько секунд футболка вместе с кардиганом летит рядом на пол. Коллинз также не отстаёт и стягивает с себя рубашку Эклза, которую так любил надевать на себя время от времени. Было ли это сегодня, по его мнению, провокацией и неким намёком? Возможно. Дженсен провел по его животу ладонью, отчего Миша закусил губу и прикрыл глаза, по телу прошла волна дрожи, когда спустя мгновение он ощутил на своей шее любимые губы и жаркое дыхание. Его тело отзывалось на каждое прикосновение Эклза, он неосознанно жался к нему сильнее, терся об него и стонал от возбуждения. — Долго еще терзать меня будешь? — тихо спросил Коллинз. Его дыхание сбилось, а перед глазами начало все плыть. — Не я всю эту игру начал, — голос Дженсена теперь не мелодичный, он приглушенный, бархатный и плавный. Даже скорее тягучий, как горячая карамель. Эклз оставил последнюю алую отметину на шее любимого, ох завтра достанется ему конечно за нее, но это будет потом. Он отстранился, глядя на раскрасневшегося, растрепанного Мишу, на его чуть припухшие искусанные губы, и едва не застонал сам. Член давно упирался в жесткий шов джинсов, а голова шла кругом. Тепло ощущалось теперь не только от окружения, но и от собственного соприкосновения тел, это даже скорее был жар. Во всей этой эйфории, и наслаждением друг друга, они не замечают, как остались оба абсолютно обнаженными. Дженсен всегда боялся причинить своему партнеру боль, поэтому из раза в раз тщательно подготавливался, а зная, внезапные любовные порывы Миши, запомнил, что лучше всегда носить смазку, если не с собой в кармане, то в легко доступном месте. И сейчас стоя на коленях на не очень удобном, но широком диване, Эклз распределял вязкую чуть прохладную жидкость по пальцам. — Наберись чуть терпения, неугомонный — прошептал Дженсен, когда Миша потянул к нему руки и увлек в очередной быстрый поцелуй. Эклз плавно ввел в Мишу один палец и стал водить им по кругу, оглаживая и смазывая узкие стенки. Коллинзу казалось, что он сейчас потеряет сознание: из раза в раз он готов скулить, находясь под Дженсеном, ведь только он знал в таких вещах правильный подход и мог заставить Мишу стонами срывать голос. Эклз почувствовав, что его палец уже свободней двигается внутри, под стоны Миши осторожно добавил второй. Он немного прокрутил пальцы, разводя и чуть сгибая, растягивая любовника под свой член. Самому уже трудно было держаться, пот мелкими каплями скопился на кончиках волос, а внизу живота всё скрутилось в тугой комок и умоляющее пульсировало.Когда Миша уже откровенно захныкал от нетерпения, Дженсен осторожно вытащил пальцы, привстал и, закинув его ноги себе на пояс, вошел в него плавным, глубоким толчком срывая с искусанных губ протяжный стон. Миша запустил одну руку в отросшие пряди Эклза и несильно сжал, хрипло постанывая от каждого движения Дженсена в нем. Тот сначала медленно двигался, сходя с ума от узости Коллинза. Зрительный контакт было сложно разорвать ведь их разделали жалкие пару сантиметров, и это позволяло Дженсену пронаблюдать весь спектр эмоций Миши, начиная от слабого дискомфорта, заканчивая легкой улыбкой и взглядом наполненного удовольствием и любовью. Тому огню, что полыхает между ними в данный момент, ни один камин в подмётки не годится. И даже сейчас находясь на пике наслаждения, Миша как сквозь вату и пелену слышит родной голос, ведь музыка все еще играет и проносится как буйный ветер между их сердцами заставляя те стучать в одном ритме. Коллинз держится руками за чужие плечи и все так не хочет прекращать этот миг. Ощущать, как толчки становятся все более частые, становится все приятнее, и он понимает, что скоро сам дойдет до разрядки даже не прикоснувшись к себе. Дженсен вскоре делает пару завершающих движений и кончает с любимым именем на губах, у Миши перед глазами вспыхнули сотни звезд, он протяжно застонал и излился следом чуть запачкав живот. Они оба уставшие, потные, можно сказать даже немного обескураженные таким внезапным исходом событий, но счастливые. И каждый из них это понимает, даже слов лишних не надо, ведь находясь сейчас здесь в тепле, пока за окном снова бушует вечерний мороз, можно с уверенностью сказать, что возможно твой дом не там, где ты родился, твой дом там, где тебя ждут и любят. В окружении памятных предметов, музыки, фотографий, воспоминаний и любимого человека. Ритм — это не повторение однотипных движений, ритм — это умение чувствовать, как музыка пронизывает ваши с партнером сердца. Дженсен бережно укладывает голову Миши себе на грудь, пока тот сонно его обнимает и прижимается, лежа сверху. В комнате царит покой и умиротворение. Эклз, укрывает их излюбленным розовым пледом и начинает плавно перебирать чуть влажные пряди волос Коллинза, задумчиво пропуская пальцы сквозь них. До ушей доносится собственная песня, кажется еще записанная в 2012 году, но это не отменяет того факта, что она является одной из самый любимых. — I can make you satisfied in everything you do… — тихо подпевает Дженсен строчкам, которые доносятся из патефона. Гитара неспешно играет мелодию, и та разносится эхом по дому, отбиваясь от окружающих предметов и стен. Сознание Дженсена медленно погружается в сон от накатившей усталости, а сердце теперь бьется в унисон с сердцем Миши, который уже спокойно спал. Эклз ласково целует его в макушку и берет за руку переплетая пальцы. Дрова в камине уже догорают, но все так же издают приятный треск. Пора бы уже окунуться в сонное царство и может быть, встретиться там под полюбившуюся сердцу музыку и голос. So glad to meet you, Angeles.…