«Море рокочет, Волны зовут, Накрывая меня пеленою морской…»
Стоячая вода так тиха и безмятежна. Мельчайшие плески били по деревянному корпусу корабля, создавая настоящую морскую мелодию, полную спокойствия и умиротворения. Звёздное небо отражалось в водяной ряби, словно открывая портал в безграничный космос. Казалось, в этой безмятежности можно пребывать целую вечность, наслаждаясь мирным покоем. С носа корабля открывался поистине очаровательный вид, который так и манил своим поэтичным пейзажем. — Ну-ка, дорогой Кадзуха, чего это ты не явствуешь?! — звонкость голоса, принадлежащая женщине-капитану, бодрила. Она стукнула каблуками, обозначая этим жестом своё присутствие. — От Вас и волны вздрагивают, капитан Бэй Доу, — юноша свесил ноги за фальшборт, опустив свой взгляд на воду, которая в темноте казалась глубоко-чёрного цвета. В ответ раздался лишь громкий смех, а плечо Кадзухи сдавила огрубелая рука. Кожа этой женщины была опалена зенитным солнцем, а от капитана всегда веяло аурой силы, мощи, народной простоты и великодушия. Благодаря Бэй Доу, молодой ронин нашёл себе приют. Людей. Смысл. И бескорыстные цели. — А смех подобен скрипучей барже, — на лице Кадзухи на секунду засияла ухмылка, играющая роль безобидной шутки. — Сравнения у тебя хоть куда! Ну, присоединяйся к пиру. Завтра нас ожидает долгое путешествие с нашим дорогим другом, — Бэй Доу высвободила тонкое плечо юноши, перед уходом начиная всматриваться в даль. И всё-таки ночной вид особенно завораживал. Ронин обхватил одну ногу, сосредоточенно оставляя свой взгляд на гористом пейзаже. В ночи вершины гор выглядели совсем иначе. Лунный свет, падающий на пики, делал их поистине величественными. — Давно я не был на своей Родине, — нерасторопно произнёс Кадзуха, еле шевеля губами. — Слова истинного моряка! — капитан гордо поставила руки на пояс, — выше нос, самурай! Поднимать нам надо не только паруса, но и нашу силу духа. Осмелей. Последующие слова растворились в воздухе, подобно лёгкой дымке. Да и говорить больше ничего не требовалось, ведь всё было и так понятно. Горькие воспоминания всегда будут касаться нашей жизни, давать напоминание о себе, но путь наш долог и тернист. Так ступай же дальше, воспевая о жизни, как о мимолётном моменте, приносящим сердцу трепетные чувства. Всю ночь команда распивала крепкие напитки, да плясала до трещин на палубе. Луна сияла, песни лились рекой, а в руках Каэдэхары Кадзухи оставалась терпкая жидкость, плескающаяся в маленькой, хрупкой чарочке.***
Наступившее раннее утро, пропахшее рыбой, всё же несло ощущение свежести. Тёплые лучи ласкового солнца грели палубу, которую уже с утра требовалось надраить до блеска. Совсем скоро всю корабельную команду ожидал долгий путь, простирающийся на другой континент. Члены корабля лениво выполняли свои обязанности, вспоминая бунтарские события прошлой ночи. Именно они заряжали всю команду на небывалый успех, оставляя в душе свет. — Щи мы сварим! Щи мы сварим! С рыбой-тигром мы наварим! Кости выпотрошим вмиг, будет нам здесь целый пир! — Утро начинается с песен, господа? — обратился к веселящимся Кадзуха, проходивший мимо. — А то! Тем более, что сегодня к нам на борт взойдёт сам путешественник! Вот так удача моряка! Вот так удача! — собравшиеся продолжали смеяться и распевать корабельные песни про наваристые щи. За такую праздную атмосферу можно было лелеять этот «приют». Команда Алькора умела поддерживать, веселить, вселять надежду. Люди здесь отличались своей небывалой простотой и раскованностью, потому юному ронину-самураю приходилось основательно привыкать к таким горячим типажам. Кадзуха принялся забираться на ярус повыше, чтобы перед ним открылся весь простор каменного леса Гуюнь. Скалистая местность, обросшая многообразием трав и зелени, царствовала над Облачным морем. Эти высокие горные пороги, небольшие пещеры и песчаные берега украшали морской простор уникальностью. Душа начинала петь вместе с ветром, когда легчайший порыв мягко ласкал открытую кожу. — Не думал я, что когда-то буду так хорошо знать Ли Юэ, — повертел головой парень, желая завязать беседу с самим собой. Ожидание друга теплило в сердце. И мысли не было о том, что Каэдэхара когда-нибудь вновь испытает подобную радость. В голову стекали воспоминания о его одиночных скитаниях, когда юноша решился на побег, лишь бы ощутить свободу и чувствовать ветер, просачивающийся между мозолистых пальцев. В эти времена Кадзуха научился ещё лучше понимать настроения природы, общаться с ней с упоением и трепетной любовью. Утро одаривало его сытной росой и горькими травами, служившими пикантными специями для выловленной тушки рыбы. Аромат и тепло костра согревали его физический и духовный сосуды, наставляя на мысли о новых пеших путях, где ещё не ступала нога юного беглеца. Пока Кадзуха поддавался вольности своих мыслей, небо над Алькором начинало постепенно сгущаться. — Не уж то облака осознали, куда отправится наше судно. Оставалось совсем недолго до отплытия. Сердце вмиг замирало, но душа разгоралась, словно костёр, в который подкинули сухой ветоши. Прибытие долгожданных гостей не заставило себя долго ждать. Путешественник вместе со своим компаньоном приближались к борту с гордым видом, устремляясь вперёд на встречу новому и неизведанному. Этот геройский лозунг должен стать их гимном, который преподнесёт им верный успех. Итэр возгорался улыбкой счастья, но мелькало в его выражении лица и напряжение. Лёгкий испуг читался в его зрачках, что беспокойно бегали туда-сюда, но путешественник умело скрывал это за своей довольной улыбкой и твёрдостью духа. Его компаньон Паймон по-настоящему умела вселять уверенность, несмотря на то, что в глубине своей широкой души она точно также переживала. И тем не менее улыбка Итэра продолжала расплываться на моложавом лице точно также, как и размытые берега отмели Яогуан. Этот задор и любопытство играли во всех его действиях: в приветствиях к экипажу, в маленьких припрыжках, в его кротком взгляде. А какой он стал счастливый, стоило путешественнику заприметить Кадзуху, который на такой же крылатой радости махнул ему. — Достать якорь, поднять паруса! — звонко и твердолобо выкрикивала капитан, поднимая всех спросоний своим кличем, — добро пожаловать на Алькор, поприветствуй флот Южного Креста! Молодой юнга меж тем спрыгнул с верхнего яруса, начиная следить за принявшейся корабельной работой. Он видел блеск в глазах путешественника и чувствовал на собственной коже, как чесались руки гостя, желающего предложить свою помощь. — Здесь каждый выполняет свою работу, не переживай. Итэр был остановлен рукой Кадзухи, в ту же секунду отвлекаясь от собственных мыслей. — И не только Итэр готов помочь, но и Паймон тоже! Если ей предложат порцию чего-нибудь вкусненького! — компаньон путешественника всегда поражала своим милейшим обаянием, особенно в те моменты, когда её маленькие пухлые ручки складывались вместе. Не хотелось бы видеть на такой нежной коже кучу ссадин и мозолей, да и габариты маленькой Паймон не позволили бы ей что-либо сделать на борту. — А пока наслаждайтесь звуками и запахами морского простора! Вмиг заскрежетали механизмы, развернулись паруса, а якоря достались из толщи воды. Попутный ветер поднял тяжёлую ткань на мачтах, готовя Алькор к отплытию. Народ закричал, засвистел, что на весь шум слетались чайки. Они зазвучали с такой же радостью, провожая своими истошными криками громадное судно. Капитан Бэй Доу воинственно стояла на носу судна, наслаждаясь ветром, что обдувал её лицо. Тяжело покидать родные земли, но радостно знать о том, что даже небольшое плавательное путешествие принесёт кучу вестей и эмоций. Море — это точно такая же Родина, теплящая душу и сердце, а Алькор — дом, в котором живут самые надёжные люди, готовые подать руку помощи в любую минуту, будь она трудной или не очень. — Отплыли! — Да прибудет с нами попутный ветер! Сколько улыбок горело на лицах людей, сколько радости чувствовалось в их душах! А ведь они не первый раз готовят корабль к отплытию, драят палубу, поднимают паруса — и всё равно так счастливы, словно наблюдают что-то подобное впервые. Поразительно! Ожидание столь спонтанного путешествия пьянило тело и душу, и если изначально путешественник чувствовал себя не совсем понятливо, то сейчас он окрылился. Вознёсся на незримых крыльях, несущих далеко вперёд, подчиняясь обдувающему ветру. Вся команда Южного Креста располагала к себе, а знакомые лица воодушевляли на подвиги, и сейчас можно было ничего не страшиться! — Загляни за борт — увидишь, как «режется» вода. Удивительное зрелище, — Кадзуха выпорхнул из ниоткуда, оказавшись прямо за спиной Итэра. Второй был готов впечатляться каждой мелочи, пусть это даже окажется маленькая чайка, пытающаяся поймать рыбу своим клювиком. А ведь и правда! Море — удивительная вещь, такая чарующая и манящая. Вид волн, брызг и белой пены освежал и бодрил, будто закаливание под ледяной водой водопада, находящегося на окраине Горной тропы. — А каменный лес Гуюнь, всё дальше и дальше! — Паймон начала летать из стороны-в-сторону, указывая пальцем на отдающийся пейзаж Ли Юэ. Как забавно и непривычно видеть отдаление гор своими глазами, ведь с каждой минутой они кажутся всё более крохотными. Природный парадокс! — А теперь посмотрите вперёд. На свой страх и риск. Иная даль поражала не меньше, смотря в каком смысле на неё взглянуть. От дали смердело чем-то незнакомым и пугающим. Чуждое тут же проникло к глотке, образовывая ком, величиной в самый огромный валун. Кусочек злостного тёмно-фиолетового неба, откуда прорезались световые лучи — настораживал, даже с такого далёкого расстояния. — И сказать нечего… , — выдавил Итэр, заострив своё внимание на том крохотном тёмном облачке. — Немногословность украшает. Казалось, что все звуки жизни на миг пропали, заменяясь глухим отвратительным звоном в ушах. Не самое лучшее предчувствие окутывало ту облачную пелену. Что же от неё исходило? Смрад? Страх? Смерть? Эти страшные слова, начинающиеся на одну и ту же букву, сдавили со всех сторон, перекрывая доступ к кислороду. Впервые ли Итэру было настолько не по себе? — Если Паймон отведает вкусной-превкусной рыбки, то она ощутит счастье, сладость и совершенство! — компаньон отвлекла путешественника своими сладкоголосыми речами, меняя смысл всех его злободневных мыслей. — Вы проголодались? Идите за мной, — юнга махнул рукой, становясь настоящим экскурсоводом-проводником для дорогих гостей Алькора. Члены экипажа радостно приветствовали путешественника и его компаньона, что проходили рядом. Все здесь настолько разные, но настолько похожие, ведь судьба привела всех этих женщин и мужчин на один общий путь. Пожалуй, только Каэдэхара Кадзуха по-настоящему выбивался из всех здешних представителей, но он всё равно являлся частью этой корабельной команды. Семьи. — Малыш Кадзуха привел наших почтенных гостей! Чтоб вы знали, Алькор — лучший корабль, не смейте в этом усомниться! Это Жемчужина флота! Настоящий герой среди кораблей! — старпом Чжун Цзо нахваливал судно, обращая свой взор на Итэра и Паймон, — а наш капитан Бэй Доу с командой Южного Креста не сравняться ни с кем! Крепкий духом не унывает — Чжун Цзо был из таких. Настоящий мужчина, слепленный из отличного теста. Видно было, что к нему здесь относятся как к отцу, обращаются за советом и прислушиваются. — Он часто так хвастает? — шепнул Итэр на ухо Кадзухе, а тот лишь развёл руками. — Разве ты не согласен? — кажется, Кадзуха был готов рассмеяться чистейшим и искренним смехом. На лице Итэра успела засиять улыбка, стоило ему почувствовать ощущение тепла. Старпом сложил руки на поясе, начиная хохотать громогласным смехом. Таким живым и народным, с чистейшей хрипотцой. — Ну, зарубил на носу? — За-зарубил, конечно же! — Кто моря боится, тому в луже сидеть! Впереди гордо стояла матрос Фу Жун и навигатор Хуэй Син, которые также радостно приветствовали путешественника с его компаньоном. — Интересно, сможешь ли ты одолеть меня — непобедимую Фу Жун! — прославлено заявляла о себе девушка с повязкой на глазу. Её тонкий стан и хрупкое телосложение не внушали доверия к словам, которые она гордо произнесла. — Фу Жун, но непобедимая у нас Бэй Доу! Вы же знаете историю о том, как она сразилась с чудищем Хай Шанем? — заговорила вторая девушка, складывая руки на своей груди. — Её все уже знают! Из твоих же уст! Ха-ха! Простота и душевная открытость так и просачивались через этот диалог. И вроде бы девушки обращались к подошедшим, но их разговор всё равно продолжался между ними. Жестикуляция, эмоции, громкий тембр голосов — забавляли не на шутку. По истине интересные личности обитали на корабле, настырно приковывая всё внимание к себе. И тем не менее, запах съестного тут же пробудил в Паймон едока-гурмана. Раззадоренная девчонка тут же полетела на разнообразие ароматов, хватая в свои маленькие ручонки огромную баранью ножку. С мясного кусочка аппетитно сползал жир, пахнущий местной пряностью на подобии острого перчика. — Кажется, она счастлива, — произнёс Кадзуха, располагая руки на поясе. Уж путешественник-то ожидал чего-то подобного от своего компаньона, поэтому с таким же довольством смотрел на Паймон, убеждаясь в её безопасности. — Признаю, но раньше команда Южного Креста казалась мне… грубоватой, — Итэр закинул руки на затылок, выпрямляя свою затёкшую спину. Прохладный морской ветер обдул вспотевшие участки кожи, словно по заказу, оставляя за собой полчище мурашек. — Признаёшь? — ронин слегка подтянул уголки губ, проверяя крепления коробок, расставленных по кораблю, — в тот момент, как я попал на Алькор, я не думал о людях. Но потом постепенно узнал о каждом человеке из нашей команды. Например, дозорный Сюй Люши, — юноша поднял голову наверх, ища глазами фигуру с длинной трубой, — Бэй Доу дала ему второй шанс, и сейчас мы совсем не представляем флот без него, — взгляд Кадзухи плавно перетёк в другую сторону, устремляясь на мускулистого моряка, — или штурман Хай Лун, который предпочёл оставить свои пылкие мечты, но при этом всё равно счастлив. Итэр старался внимать каждому слову собеседника, певучий голос которого дарил красочные представления и зацикливал на себе особое внимание. Усиливающийся ветер начал обдувал локоны светлых волос, которые трепались всё больше с каждым новым дуновением. — Я осознал то, что судьба не случайно привела меня к этим людям с таким же нелёгким путём. Бэй Доу дала нам спасение. Помогла вспомнить, кто мы и кем являемся, — Каэдэхара облокотился на одну из отсыревших коробок, поднимая свой кроткий взгляд на путешественника. Лишь на мгновение. Когда то прошло, юноша соизволил опустить ресницы, закрывая прямой контакт с его янтарными зрачками. — Я всё раздумывал о том разговоре, в котором ты рассказал о своём… друге, — светлая макушка тут же опустилась вниз, а ветряной поток сильнее всполошил непослушные волоски. Наступило короткое молчание, которое перебивал лишь говор моряков, а также шум ветра, волн и раскачивающихся парусов. — Слышишь? Все звуки складывались в общую мелодию, рождали тоны и полутоны. Воздух превратился в нотный стан, который был готов заполниться музыкальной историей, отправляющей в неизведанное. Пока композиция складывалась, звуча столь искреннее и отчётливо, длинноногие журавли и певчие птицы решились добавить пару мажорных ноток в общий сюжет. — Слышу , — путешественник улыбнулся, уводя взгляд вдаль: в сторону пугающей Инадзумы. Рокочущей и звучной, брызгающей молниями и грозами, готовой начать новую главу для музыкальной композиции. А ведь Кадзухе пришлось тяжелее всего. Каково сейчас плыть в то место, которое сделало из тебя скитальца… Беглеца… Преступника? История Каэдэхары Кадзухи мелодичная и грустная, природная и человечная, плавная и одновременно хаотичная. Так кто же он? Какова его судьба? Беглец, покинувший родную страну? Иль несчастный воин, увидевший смерть близкого друга? А может всё-таки счастливчик, которому удалось сбежать и уплыть далеко от бед и проблем? Мелкий дождь покапал, стоило подумать об отрыве собственной души от отчего дома. Дома, где была твоя семья. Дома, где ты недавно учился держать клинок и жить. Но Кадзуха не желал наследства, не желал проблем своей семье, он лишь всегда мечтал о свободе. Мечтал о счастье, в котором ты босой встаёшь на рассвете и бежишь пить росу; о беззаботной радости, когда ты видишь улыбки мимо проходящих людей, не думающих о их возможных бедах и несчастьях; о балансе, когда ничто не тревожит и не пугает тебя. Каково же это в один день убрать клинок в ножны и убежать? Спрятаться? Забыться? И жить, жить новой жизнью, полной неизвестности? Итэр поднял грустный взгляд на неписаное лицо юноши, скрываемое бело-красной прядкой его волос. Багряная одёжка с изображённым на ней листопадом, вздрагивала, как и тонкие огрубевшие пальцы ронина-самурая, мертвой хваткой держащие рукоять клинка. Мысли текли, струились и бежали, вместе с усиливающимся дождём, который совсем окончательно преобразился в ливень. Проливной дождь будто улавливал мимолётные настроения, потешаясь и внутренним состоянием. Итэр принялся оглядываться, замечая, как всё небо резко затянулось тёмно-фиолетовыми и серо-чёрными тучами, явно никакого добра не предвещающие. Свист, рокот гроз, выстрел молний — всё набежало в один миг, навеивая беду и неприятные ощущения. — Инадзума даёт знать о себе уже на полпути, — мирный голос Кадзухи то ли пугал, то ли успокаивал. Или и то, и другое? Всё вмиг завертелось, закрутилось, всполошились, а огромные морские волны начинали захлёстывать даже такую махину, как Алькор. Напряжение росло, но не только волны начинали вершить своё действо, ведь члены экипажа также не стояли столбом. Вся команда в быстром темпе принялась занимать свои позиции. Усиленный дождь слился вместе с ураганным ветром воедино, рождая нешуточный шторм. Он уносил верёвочные канаты, которые удерживали бездыханные паруса. Свист и гул в снастях оглушали, голова начинала кружиться и добавлять ощущение вязкости всему телу. Так штормовой ветрюга побуждал воду катить многометровые седые волны, а черта горизонта и вовсе потерялась из-за бесчисленных морских брызг. — В тот самый день внутри меня был настоящий шторм, предвещающий ужасные вещи, — произнёс Кадзуха, готовясь рвануть на помощь своим сокомандникам. Неужели те самые события ассоциировались у самурая со страшной непогодой? — Будь осторожен! — выкрикнул вслед Итэр, продолжая мокнуть под потоками дождевой стены. В эту короткую секунду всё замерло: люди, мчащийся корабль, волны — всё утихло. Перед глазами конструировалось только одно изображение.Поприще. Гнёт. Соединяющиеся в дуэли клинки.
Сердце ронина-самурая в этот же момент бешено забилось, погружая юнца в тот самый день. В день смертельной битвы, которая уничтожила все мечты и стремления. Это сражение стоило чести, долга и крови, проносясь перед глазами длиной в одно жалкое мгновение. Кровь мешалась со слезами плачущего неба, покрытого шрамами в виде отблесков молний. Ярая молния и сейчас сверкала прямо перед глазами, разбиваясь об волны, словно кусочки тонкой стеклянной плитки. Команда носилась по кораблю, подобно маленьким муравьишкам. Каждый был занят важным делом, стараясь всеми силами помочь кораблю преодолеть столь опасный участок беспокойного, разозлённого моря. Всё грохотало, как и стучащее сердце Кадзухи в тот самый момент, когда клинок могучей Райдэн Сёгун замахнулся над головой его дорогого друга… — Рубите! — послышался выкрик со стороны, — рубите верёвку! Скрежет! Визг! Лязг! Юноша протянул обе руки вперёд. Верёвка упала. Судно страшно закачалось по волнам, сбивая с ног. Его продолжало носить из стороны-в-сторону, а внутренняя паника поднималась на свой пик, на кульминационный уровень. Кадзуха поспешил затягивать все узлы, лишь бы не допустить ошибки. Штурман выкручивал руль, получающий всестороннюю помощь от людей, что собрались рядом с ним. Устоять ногами на скользкой палубе было практически непосильной задачей, которая выполнялась лишь благодаря поддержке. Звонкие крики перебивали шум бунтующих волн и скрежет корабля, а Бэй Доу тем временем старалась перекричать всех, принимая ответственные решения и помогая со спасительной работой. Она украдкой видела, как застрявший на месте Итэр, встрепенулся, поддавшись всеобщему настроению. Он начал рьяно помогать всем подряд с возникшими сложностями, а Паймон ловко цеплялась своими пальцами за его длинную косу, лишь бы не унестись в море. — Не сдавайтесь! Скоро мы справимся с этим ненастьем! — всё горло женщины-капитана раздиралось от помыслов докричаться до души каждого человека, кто находился на Алькоре, — проверить исправность штормовых портиков, шпигатов и водостоков! Проверить надежность трюмов! — Бэй Доу была не из тех, кто сомневался в своей команде, но поддержка боевого духа была самой важной частью любой возникшей трудности. Быть капитаном, значит напоминать каждому о том, зачем они здесь. Шторм — страшная напасть. Корабль способен зарываться своим носом вглубь волн, а морская вода начнёт нагло перекатываться по всей палубе. Водяная стихия больно ударит по деревянному корпусу, который не первый раз переживал такой бой. Судно беспрерывно затрясёт и закачает, а в голове пронесётся одно: «О, Архонты! Лишь бы фальшборты не сломались!». Неслыханно, но моряки-то по правде знают, что волны — морские языки, способные напасть на человека. Эти водяные змеи жалят так же больно, как и любое другое живое существо, способное принести вред. Матерь природа может гневаться на людей за беспокойство, но сама Инадзума находилась в ореоле, казалось, вечной тьмы. — Когда же это кончится-я?! — закричала малышка Паймон, пряча свою голову в волосах путешественника. — Кадзуха! Юнга тем временем устремился ловить развязавшийся груз, готовый не только повалиться за корму, но и унести за собой корабельщика. Бросая вызов природной стихии, Каэдэхара принялся ловко добираться до другой части корабля на всех парах, проскальзывая по мокрым участкам палубы, как по льду. У него не могло пойти что-то не по плану, ведь его опытность и предусмотрительность делали из юноши не только умелого воина, но и, в первую очередь, заботливого человека, не страшившегося рисковать. Он ничего не боялся, но и не желал того, чтобы другие чувствовали за собой вину. Попасть в беду способен каждый, живущий на свете белом. Буря сметала всё, но Кадзуха Каэдэхара бежал со всех ног, как тогда, при побеге. Его ноги не знали боли хуже тех стёртых лопнувших мозолей, той набитой грязи в царапинах, тех жалких синяков, которые казались совершенно ничтожными по сравнению со всем. Мыслей в тот момент не существовало, ведь тело само не понимало, куда ты волен плыть, бежать или просто неспешно путь свой устремлять. — Держи! — наспех сдёрнутый с руки бинт, упал в руки молодой девушки, которая немедля привязала его к себе, чтобы помочь своему спасателю. Каэдэхара притянул пострадавшую к себе, спрятав её от удара тяжёлых грузовых коробок. И, казалось бы, всё выходило, но внезапно дьявольская торговая тара решила совершить покушение на помедлившего спасателя. Юнга с силой оттолкнул девушку в другую сторону, чтобы её не задело.«А смог бы я… спасти его, если бы поспешил?»
— Беги! — через свист и гул послышался напряжённый голос путешественника, который со всей силы навалился на несчастные коробки, толкая их за корму.«Нет. Такова судьба…»
Ветер начинал утихать, как и ливень, что совсем недавно целеустремлённо желал затопить судно. Но Алькор был готов к любому ненастью, ведь его героический опыт не сравниться ни с чем. Мелкие дождевые капли падали на ладони Кадзухи, который старательно затягивал повязки на своих влажных ладонях. Когда этот юноша покинул Инадзуму, он долго слонялся в дебрях собственных мыслей, пытаясь найти себе укромное место в этом бренном мире. Он не понимал: жив он или мёртв. Цел или ранен. Реальность это иль отвратный сон. Горечь саднила, соль на ранах набухала, а мятущейся душе не было покоя. Воспоминания нахлынули волной, но точно также отступали, оставляя в сердце скорбь.***
Вся команда оправлялась от бури, уже готовясь отметить своё приключение во всей красе и буйстве. Не каждый день удаётся победить столь вольную стихию, с таким успехом доплывая до целевого пункта назначения. Знакомые макушки клёнов с алыми листьями и разряжённый воздух казались уже и не такими знакомыми, но остаточное тепло неравнодушного пейзажа всё равно согревало охладевшее сердце. — Путешественник! — позвал он Итэра, который рассматривал черты острова Рито, виднеющегося вдалеке, — спасибо. Путешественник всё равно не чувствовал себя героем, ведь все эти трудности не предполагали иного исхода. Вся команда судна усердно трудилась, и именно они по истине заслужили эту благодарность. — Я знал, что и сам мог справиться, но твой взгляд…«В твоих глазах будто мелькнул испуг…»
— Я ценю твою искренность. Прими мою благодарность, — ронин вернулся к той же теме разговора, мечтательно поворачивая голову на заходящее за горизонт солнце. Солнце, проявившееся только к их прибытию. Каэдэхара смог найти отдушину в природе, которая слышала ронина-самурая и дышала вместе с ним. Чувствовала витки его тонких настроений. Если сейчас в море обитал штиль, то юная душа страстно горела, как это красное вечернее солнце. Каэдэхара привык странствовать, укрепляя свою связь с природой. Плавание в чуждые края стало неотъемлемой частью его жизни. — Отдайся воле ветра. Отдайся свободе. Отдайся ощущениям. Не позволяй подточить свой острый и упрямый нос, владеющий нюхом на страстные приключения. Итэр посмотрел на ронина с тёплым уважением. Пусть жизнь одарила его нелёгкой судьбой, он всё равно знал о том, за что стоит бороться и о том, ради чего стоит жить. Пока он видит небо над головой, чувствует земляную почву под стопами и слышит пение птиц — он будет любить жизнь, волю и простор, отпирая от себя рамки тирании и ограничений. Наблюдая отблески в глазах у странствующего самурая, хочется идти вперед: жить и бороться, созерцать и надеяться. — Кадзуха, береги себя, — путешественник проявил на своём лике улыбку, полную беспокойства и заботы, — твоя помощь неоценима. Друг… Твой друг бы тобой гордился. Каэдэхара крепко сжал плечо Итэра, становясь с ним на одном уровне. Через какую-то долю секунды самурая уже и след простыл. Ему явно хотелось уединиться, поддаваясь не чувствам печали, а чувствам любви к природе этой чудной жизни:Яркие листья усыпают тропу, Огнём горит моя душа, Ветра покоят душу мою, А жизненный путь вершит чудеса.
***
— Вода такая «плеск-плеск»! А я такая «вжух»! А потом «плюх»! А твои волосы «фьють»! — Паймон, ошарашенная таким безбашенным приключением, выражала эмоции набором разнообразных звуковых составляющих. — Капитан Бэй Доу, мы в долгу перед вами и всей командой, — Итэр и Паймон посмотрели друг другу в глаза, а потом повернулись на гордо стоящую фигуру женщины. — Ха-ха-ха, это всё ваша заслуга, не преувеличивайте, — Бэй Доу поставила руки на пояс, одаривая парочку своим звонким смехом, — Алькор всегда будет помнить вас, будьте осторожны, друзья! Мягкий закат приятно ложился на тишайшую воду, гладь которой даже не вздёргивалась. Птицы сладко щебетали, разнося друг другу певчие вести. Такая спокойная атмосфера, погружённая в буйство тёплых красок, заставила позабыть о жутком шторме и урагане. Это было испытание, которое вся команда гордо преодолела. Путешественник и Паймон повернулись в сторону корабля, чтобы помахать ему и поблагодарить. Они обязательно встретятся вновь, но только через тернии препятствий и трудностей, которые поджидают впереди.«Кадзуха сказал, что пока на море штиль, в его душе всегда бушует буря, стоит ему вспомнить о призраках прошлого. И всё-таки, в нём течёт кровь борца и поэта, которая всегда ведёт на истинный путь».
В путь-дорогу, путешественник!
***
Бэй Доу вернулась на борт, чтобы продолжить начатую работу с выносом груза. Ах, как же хотелось остановиться хоть на минутку и набрать в лёгкие воздух. — Ну, юнга-самурай, поведай, каково вернуться на Родину? — капитан обратила свой взор к Кадзухе, который удобно устроился на полюбившейся носовой части судна, — путь был не из лёгких. Уж Сёгун постаралась! То-то же! Кадзуха мимолётно улыбнулся, вспоминая все сердцу-дорогие приключения. Он добрым взглядом посмотрел на своего боевого товарища. Как же хотелось созерцать лишь мысли о самых сокровенных моментах, а пока в его ушах лишь неприятно гудело после столь опасной морской непогоды. — Я хочу жить здесь и сейчас, храня в сердце дорогие мне воспоминания. — Правильно, мальчик! Как говорила тётя Бэй Доу: «Пока в моей кружке плескается горькая выпивка, а вокруг меня надёжные люди, и есть воля к приключениям — вся моя жизнь состоит из счастья!» — грубая ладонь легла на мягкие волосы парня, которые женщина хорошенько растрепала. — Долой роскошную жизнь, путь поэзии, вину и закалённым в бою мечам! Проходя через все жизненные трудности, через бури и вихри, изнутри они вряд ли бесследно исчезнут, но со временем превратятся лишь в воспоминания, которые захочется оставить под сердцем. А мечты? Мечты будут всегда, лишь бы быть с теми, кто тебя по-настоящему ценит. Корабельная команда с весёлым настроением выносила грузы с палубы, а Кадзуха с рьяностью кинулся им на помощь, смотря вслед путешественнику, которого ожидал долгий путь.Кровавый лист клёна упадет пред ногой, Клинок пронзит душу, Расцарапает грудь, Но ты встань, поднимись, окрепни, — И в путь!