Значит, праздник удался?

... Они помнят тот день, как вчерашний: его худенькие плечики прикрывал светло-голубой халат, переживший тот самый злополучный вечер, к которому лучше не возвращаться. Возможно, этот случай можно назвать самым жестоким и одновременно странным на памяти двоих офицеров-полицейских, которые тогда, во время расследования, были всего лишь подрабатывающими студентами. Мальчику на тот момент исполнялось тринадцать. В полночь его забрали с места происшествия полуживым: он прятался за шкафом, а тот чуть его не придавил. Позже полицейские поняли, что полумертвое состояние Зонтика было отнюдь не от пряток. ..Придя в себя только в кабинете расследований и нежданных случаев, мальчик жался, обхватывая коленки ручонками. Было видно, как промок его халат от страха, а глаза были на мокром месте. В качестве безопасности два студента отошли от него на добрые пять метров. С такого ракурса он казался ещё меньше. —В-вы привезли меня сюда, чтобы доказать, что я стал дураком и мне всё привиделось? – с надеждой говорил тогда он, резко садясь и обхватывая края черного стула. Жалко выглядит – он надеется на свою поехавшую головушку, а не на реальность. Даже страшно ему правду говорить. —Нет. Послушай, ты нам по идее должен рассказать, что за чертовщина произошла в твоём доме, – сказал один из студентов. Он был неопытен и излишне резок, так что второй парень вовремя его остановил, чтобы у мальчика окончательно не отбилось желание с ними говорить. —Не так быстро, ****. Мальчик, как тебя зовут? Тот не спешил отвечать. Услышав от первого полицейского нежеланные слова, а именно то, что "чертовщина" в доме все же произошла, он совсем отчаялся. Вновь сжавшись, закрыл лицо ножками. Полицейские могли видеть бледные-бледные палочки, что являлись у мальчика ногами, и синие вены, чуть вспухшие на них. У одного проскочила мысль, что этого мальца скорее запытали, чем он беду натворил. От тяжёлых мыслей мальчик зарыдал, показывая полицейским голубые глаза. Один из них вздохнул. —Феликс... —Что? Ты Феликс, верно? —Н-нет, я вспоминаю... – погрузившись в мысли, мальчик начал смотреть в никуда. *** Тогда, увидев достаточно дешёвый торт для столь важного праздника, Зонтик не обиделся. Мало кому удавалось заработать в тринадцать, а то и в четырнадцать, а так как они все фактически были сиротами, за которыми безответственно присматривал Фёдор – их незарегистрированный опекун, иногда даже забывавший давать деньги на еду, паспорт было получить практически невозможно. Только ложный. Или ждать еще год. Переводя взгляд на сожителей, Зонтик рассеянно смотрел по сторонам, наблюдая за происходящей... рутиной? Ему никогда не удавалось отговаривать их принимать: с этим ведь столько проблем. И так денег не хватает, да ещё и ему самому страшно смотреть на друзей в таком состоянии. Конечно, захлебнули немногие, но были ситуации и похуже: —Хеей, сладкие! – Ромео быстро подсел к двум сидящим дамам на диване: к Хелен и отключившейся от передоза Эмме. – Оу, вы тут так уселись... – присвистнул он, рассматривая раскинутые по матрасу ножки. – А ты мне даже приятна, столь бурную реакцию вызываешь! – обратился он к Хелен. – Ох, да, я по секрету такого рома сейчас отведал, только никому не говори, мы же маленькие! Но такие сексуальные... – оценивая тело Хелен, мерзко говорил он, при этом незаметно пощупывая за бедро ничего не чувствующую Эмму. Та, к удивлению Зонтика, лишь захихикала. Но ведь эти двое себя никогда так не вели... Хорошо, Ромео можно оправдать, его иногда заносит, но почему на такие неприятные слова Хелен положительно смеется? Разве она не злилась за такие пошлости на романтичного мальчика, да и алкоголь не переносила? Что з... Куромаку, почти единственный организующий хоть какое-то подобие праздника и даже говорящий с Зонтиком, внезапно подходит к Ромео, падает на колени, будто в поклоне, и о чем-то просит, как показалось мальчику, всё также поднимая высоко голову. Это действие было очень странным для такой важной и гордой личности. Мальчик не поверил в это и попытался протереть глаза, но руки словно были приклеены к деревянному стулу. Ему не удалось услышать слова и обрывки диалога, так что он просто смотрел, не веря в происходящее. "Зачем Куро так резко упал на колени? Мне показалось, что он неконтролируемо падает... И его выражение лица такое страшное, несвойственное ему! Что же такое творится?" Внезапно Зонтика нежно берут за плечо. Трогают. От страха он не шевелится. —Привет, мой друг, – раздался спокойный знакомый голос. От счастья увидеть хоть какого-то не странного, а обычного в этот вечер, Зонтик резко повернул голову к источнику звука. И правда, на него сверху вниз смотрел Данте. Но, спустя несколько секунд гляделок, тот поднял уголок губ, чуть улыбаясь. Зонтик же видел в его глазах грусть. Он не понял, была это одна из его галлюцинаций в день рождения или нет, но Данте двинулся и исчез, будто его и не бывало. Встряхнув головой, он поискал глазками друга: того и след простыл. Может, он просто задумался и не заметил, как тот ушел? Спустя несколько секунд он услышал чьи-то крики. Это прибежали в одну большую комнату Вару и Пик, который был чем-то очень недоволен, судя по красному лицу. —Давай же, догони меня, мелкий злодей! – Вару, смеясь, прыгнул на диван, пытаясь убежать от напарника, но тот и не думал сдаваться. Это было так по-детски глупо, что Зонтик некоторое время думал, что Пик и Вару тоже остались обычными!.. Но через минуту диван был разрушен: отпугнув Ромео, Хелен, Куромаку и даже проснувшуюся Эмму, два негодяя подняли пух и пыль, где-то внутри бедного дивана прискорбно прозвенела старая пружина и с писком вылетела, чуть не сбивая с ног Пика. Подушки и одеяла разбросаны. Четверо ребят, которых выгнали с диванчика, зло стояли и смотрели на двух отсталых, видимо ожидая дальнейших действий. Зонтик не думает, что обычные Вару с Пиком до такой степени бешены и агрессивны, чтоб сломать их единственный лежак. На ор, сбивая с ног Хелен, проносится в комнату Николь на руках с Габриэлем. —В этом дурдоме кто-нибудь слышит меня?! – закричала она. У Зонтика отлегло на сердце. Неужели?! – Быстрее, звоните в скорую, у Габриэля серьезный ПЕРЕДОЗ! Какой сучонок споил этой дрянью бедного мальчика?! – Габри лежал у нее на руках с закрытыми глазами, руки и ноги его дрожали, а изо рта вот-вот норовила хлестнуть пена. Знатно испугавшись за эльфенка, Зонтик хотел вскочить и подойти к телефону, но вновь оказался прикован к стулу. Вдруг в ответ на слова Николь отзывается Феликс, которого Зонтик доселе не замечал за столом. Он сидел справа, на несколько стульев дальше от него. —Эй-эй, вы лучше бы мне дали добавки этих прикольных штучек! – весело кричал он и внезапно уловил взгляд Зонта. Второй смотрел на него с нежностью и некой любовью, даже в какой-то степени понимая, что тот тоже..не в себе. Блондин был для него самым дорогим, и именно он один из немногих поздравил его. Феликс подмигнул и энергично замахал рукой Зонтику: —Ей, Зонтя! – точно, он тоже наглотался: по пустым упаковкам жёлтых таблеточек рядом с ним и помутненному взгляду это можно понять. Внезапно на соседнем стуле слева появилась не пойми откуда Клео. Ее третий глаз надо лбом светился голубым ещё ярче, чем когда-либо. Она с нейтральным лицом протянула Зонтику коробку, перевязанную лентой. —Клео, ты... – мальчик, прежде чем продолжить, удивлённо уставился на коробку. Это подарок? Ему подарили подарок? – Ого, спасибо огромное! – его большие голубые глаза засветились от счастья. Подняв голову и увидя, что девочка продолжает смотреть на него непроницаемым взглядом, Зонтик решился сказать нечто. – Клео, ты тоже не понимаешь, что вокруг творится? Неужто Клео тоже не изменилась?! Но ясновидящая молчала. Зонтик решил дать ей время на обдумывания и быстро раскрыл коробку. Там оказался прозрачный пакет. Мальчик озадаченно посмотрел на напарницу. Клео, несмотря на спокойный вид, не улыбалась, как Данте, но в глазах ее тоже было что-то печальное... В этот раз у Зонтика не было сомнений, что это галлюцинации. Девочка исчезла прямо у него на глазах. Вмиг его глаза расширились, и он опустил взгляд на колени. Все голоса, звуки стали смешиваться, картинка расплывалась, в глазах вспыхивали звёзды, а резкая развивающаяся темнота лишь подливала масла в огонь. "Почему они все изменились именно в мой день рождения? Что на это повлияло... И почему я не изменился вместе с ними? Это потому что я именинник? Или я другой?" Поток мыслей прекратился. Зонтик внимательно смотрел на нож, втыкнутый прямо в торт для удобного разреза. *** Мальчик устал держать в себе эти новости и рассказал все действия его друзей. Они были необъяснимыми морально, и полицейские это понимали. Но чем дальше все это заходило, тем больше два студента думали, что у него просто поехала крыша. —Я-я правда думал, что сплю, честно-честно! Даже меня парализ-зировало иногда, а такого в жизни не может быть, ну, такими отрывками... – мальчик запутался в объяснениях, стараясь прийти в себя, но с нарастанием слов было труднее и труднее контролировать свой голос и держать в себе всю влагу. – Но дальше... Нет, вы же скажете, что этого не было, верно? *** В глазах уже всплывали не только звёзды, но и непонятные точки и палочки. Надеясь, что так он приходит в себя ото сна перед важным праздником – Днём рождением – он оторвал взгляд от ножа и наконец осмотрелся вокруг. Он сделал это...Зря? Или все по рефлексу произошло? Он сбыл словно примотан к стулу, а действия начинали накаляться: Диван, на котором вот только прыгали Вару и Пик, впоследствии сломав его, загорелся. Зонтик заметил, как Вару льет на него непонятную жидкость, которая появилась будто из ниоткуда. —Вухуху, вот это ты крутизну мне притащил, Пик! – наблюдая за огнем, который начал поглощать не только диван, но и шторы, Вару смеялся. Все будто онемели. Никто не сказал ничего по поводу пожара, хотя Зонтик от шока пытался закричать, но все, что он издал – вздох. По щекам покатились слезы, а по спине и ладошкам – пот. Скоро огонь доберется до всех них, все сгорят, так почему они стоят и занимаются?!... Погодите, чем все занимаются? Зонтик еле отвернулся от яркого пламени, разглядывая комнату и в следующую секунду каменея всем телом: —Знаешь, подлец, ты долго заставлял меня ждать и просто терпеть, молча в тряпочку о твоих планах! – что-то кричал Куромаку, доставая из-под тумбы хлебный нож. Эмма и Хелен, увидев это, бросили Ромео и как можно тише убежали в другую часть дома. Были слышны их быстрые тяжёлые шаги и неровное дыхание со всхлипами. Зонтик не понимал, что он имеет в виду и кому это говорит, но вид острого предмета напугал его куда больше. И не зря. Он резво подходил к Ромео, который замер. Схватив его за горло, Куромаку начал без труда втыкать ему острие ножа туда, куда рука случайно попадала. —Покарайся! – Ромео ничего не мог сделать и даже среагировать: Куро резко вставлял нож ему в живот несколько раз, тыча и видя, как начинает собираться на месте кровь и бежит скорее капать с тела, буквально растерзает ему грудь, начиная вращать нож прямо внутри, во плоти и вслепую: романтик бы упал, если б Куромаку не удержал его за талию. Раны были поверхностными, лишь бы Ромео помучился – от каждого нанесенного удара он, как в последний раз, вскрикивал. Куромаку не выдержал и втыкнул нож в слабое и тонкое место: в сонную артерию. Мальчик не мог ничего сказать: он икал, захлебывался, боялся до трясучки во всех частях тела. Видеть месиво на глазах, да ещё и знакомого человека... Зонтику было не до раздумий. Он отчаянно смотрел на труп, рыдая и мечтая взреветь от увиденного, но паралич не позволял. Зонтик боялся, что Куромаку дойдет до него... Но тот, даже не взглянув на него, резко посмотрел вдаль. Побежал прямо, будто не замечая огня перед собой, нараспашку открыл окно и выпрыгнул, в последний раз не забыв посмотреть на комнату безумным взглядом. Зонтик, спустя несколько секунд слыша удар тела об асфальт, молится сквозь себя, чтобы сон поскорее закончился. Он, рыдая навзрыд, поклялся, что, как только этот кошмар кончится, встанет с кровати и обнимет всех своих друзей во что бы то ни стало. Вопли Вару и Пика теряются в огне. Мальчик слышал, как в соседней комнате кто-то закашливается. Вроде Хелен. Кашель, нарастая, становился все сильнее, и вскоре ее горло не справляется: было слышно, как девочка вырыгивает. Порывы рвоты начались и у другого человека – рядом с ней была Эмма, и хоть Зонтик не видел их лиц, так как они убежали куда-то в туалет, он слышал, как спустя несколько отрыжек и особенно громкого кашля, будто выблевывая что-то большое, Хелен, а потом и Эмма, издают глубокий вздох, и плошмя что-то падает. Тела. В то же время что-то происходит с Габриэлем и Николь. Не дождавшись скорой помощи, они, бешено смотря на все вокруг, начали разбивать стеклянную посуду. Разбив три стакана, они накинулись на стекло, начиная это есть. Зонтик в ужасе смотрел, как их щеки и губы разрываются, начинает неистово хлестать кровь, а далее и их горла порвались от особо большого куска. Сквозь страшный вырез виднелась гортань и даже трахея, а Габриэль внезапно сумасшедше посмотрел на бедного парализованного мальчика, заглатывая последние в своей жизни куски. Его глаза начали наливаться настоящей кровью. Все выбрызгивается наружу, не выдержав такого издевательства. Растерзанный, падал Габри на землю, а за ним и Николь по той же причине. Взглянув на оставшегося Феликса перед тем, как упасть в обморок от переизбытка чувств и сдачи нерв, он увидел, что тот лежит на столе в куче остатков от таблеток, прикрыв свои пшеничные большие глаза. "Он просто спит," – подумал он. Жаль, что Зонтик не умеет проверять пульс. Упасть в обморок ему не дали: он чувствовал дым и гарь прямо у себя за пазухой. Включился инстинкт самосохранения, и тут Зонтик на удивление оторвался от стула! Выяснять, когда проклятье спало, времени не было: он схватил подарочный пакет и помчался куда глаза глядят. Да, надо было остановить пожар, но глядя на страшные изуродованные трупы своих друзей, Зонтику было невозможно это сделать. Ему хотелось ничего не делать, ничего не вспоминать – просто убежать подальше. От проблем. От этого чертового места. В порыве пламени облезлый шкаф упал прямо на него. А вдруг это всё происходит не с ним? *** —Это...всё, – расхлебал мальчик и замолчал на секунду. Потом, резко вскочив, начал умолять, смотря заплаканными глазками на шокированных полицейских: – П-пожалуйста, вы должны проверить, вы обязаны, я же..я же.. если вы думаете, ч-что это я, то знайте: я даже не касался никого! Я все время сидел за столом! Все произошло в один миг! Я не знаю, что это было, пожалуйста! – Зонтик перешёл на крик, и первому студенту пришлось удерживать его руки, чтобы он не пустился в отчаянный пляс. —Тихо, тихо... – второй полицейский старался собрать мысли в кучу. Что сказать на весь этот, извиняюсь, пиздец мальчику? Накричать на него или дать справку психбольницы? Впрочем, по расчетам понятно, куда они его отправят. – Мальчик, ты поведал нам историю, которую ещё никто не слышал. Которую трудно понять. Переосмыслить. – он тяжело вздохнул, не понимая, как все это здраво переосмыслить. – А теперь скажи, ты точно уверен, что все, что сказано в этой истории – было реальностью? —Да-да, конечно! П-пожалуйста, если вы думаете, что я их всех...всех...но все было!.. —Я прошу тебя, успокойся, иначе **** тебя не отпустит, – как можно слаще сказал второй студент, улыбаясь. Зонт присмирел. – Хорошо. Попробуем так. Мальчик, ты точно можешь различить галлюцинации от реального мира? —Н-но я!... А?.. – внезапно тихо прошептал Зонтик. Этот вопрос поставил его в тупик. А ведь он задумывался об этом, когда Данте и Клео появились. – То есть... Могу ли я понимать, где реальность, а где...кошмары? – полицейский кивнул. – Я... Никогда не думал, что это все может просто оказаться... Сном?! —Нет-нет, твои мысли понеслись не туда! – разозлился студент. —Вы хотите сказать, что это было все неудачным сном и я был прав? Я могу ехать к ребятам? И к Феликсу?! – загорелся энтузиазмом мальчик. —Чувак, ты реально поехавший, – вновь открыл рот первый полицейский, за что получил щелбан от другого. —Н-но... – задумался Зонтик. Слезы почти высохли. – Нет-нет, вы просто обязаны повезти меня к ним! Зачем все эти разборки из-за каких-то сновидений? Ну, или галлюцинаций.. Вы же не повезете меня в больницу, правда?! Я хочу к друзьям, к Куро, к Фели... Ожидая новый словесный поток, полицейские переглянулись. Как их диалог мог так развиться? Этот забитый мальчик стал вдруг таким командиром, что даже непонятно, как донести до него весь смысл ситуации. —К машине. Быстрее, – сказал второй полицейский. Мальчик завизжал. *** Первый полицейский, наконец дождавшись второго и Зонтика, закрыл дверцы и погнал в отделение, громко говоря по телефону: —Так, сержант, по нашим документам у мальчика диссоциативка, да-да, несёт бред малой, даже не подозревая, что взрослые дяди умнее шимпанзе и могут рассмотреть отпечатки на трупах с места события, – балаболил он. Второй студент, боясь, что мальчик все слышит (а это приведет к ещё более весомым проблемам), повернулся к заднему сиденью и грустно посмотрел на пациента. —Ах, Феликс-Феля, как ты меня тогда напугал... Я ведь все время думал, а столько крови, а подарков было-не было, а тортик мы так и не поели, – весело хихикал Зонтик, разговаривая с рукой. – А ты как думаешь? Сегодня, наверное, и не было моего дня рождения. Конечно, я обниму всех вас и попрошу прощения, даже Вару, именно! Да что ты, что ты, он меня не обидит, хотя меня и Куро обижает, и Ромео, и девочки, и Пик, и даже Габри... Ах, Феликс, ты у меня один особенный, один самый-самый, я тебя крепче всех обниму! Второй полицейский, слыша тихий бессвязный шепот, понял, что мальчику не до его напарника, и спокойно выдохнул. —Дружок, а имя-то у тебя какое? А то ты все: Феликс да Феликс! —Я? – отвлекся парниша. – Зонтик. —Это шутка? —Нет-нет, я правда Зонтик! Лучше не спрашивайте! —Ахаха, ну ладно! – посмеялся студент, отворачиваясь от Зонтика и страдальчески смотря на первого полицейского. Как мальчик отреагирует на то, что его привезут вовсе не домой, который кстати скоро снесут? Зонтик резко очнулся, когда машина затормозила у какого-то здания. Он успел задремать, и теперь еле как разлепал глазки, чтобы посмотреть, куда они приехали. —Мы где? — удивленно спросил он, взглянув на большое негостеприимное здание. – Разве вы не везли меня домой? Первый полицейский, ранее думающий, что мальчик наконец пришел в себя, вскипел: —Кончай дурью маяться, парень! Не выставляй себя дурачком, хотя, как оказалось, ты им и являешься, – хлопнул по лбу он. – Твои оправдания бессчетны: мы раскусили тебя. Не волнуйся, тебя не посадят, но в одну вправительницу мозгов точно отправят. —О ч-чем вы говорите? – вновь начал заикаться Зонтик, искренне не понимая, что от него ждут. – Я же с-сразу вам поведал всю правду, а в-вы... Так ко мне относитесь? У мальчика начали наворачиваться слезы. Он опять сжался, всеми фибрами души желая наконец прийти домой. Не понимая, как остановить начинающийся спор, второй полицейский хлопнул, призывая к тишине. —Мальч... Зонтик, – повернулся он к нему, – Помнишь, я спрашивал тебя, умеешь ли ты проводить параллель между реальностью и своими же галлюцинациями? Ты мне не ответил. —Д-да... – прошептал Зонтик, мысленно готовясь к худшему. —Так вот. Ты и правда не умеешь этого делать, поэтому даже не подозреваешь, что натворил, – второй студент понял, что данный разговор неизбежен, и жестоко продолжил: —Твои друзья ушли в мир иной. Так сказать, умерли. Да, они трупы. Не волнуйся, мы их забрали и все такое... – выдал вмиг полицейский, ожидая реакции. Зонтик молчал, глядя на него, и пока он не додумал и ничего не понял, быстро продолжил: – Прости, я не хотел этого говорить, но это твоя вина. Это факт. Все подозрения указывают на тебя: твое присутствие в квартире как единственного живого в тот вечер, отпечатки пальцев, следы от твоих же ног. Я не понимаю, как ты смог сочинить такой огромный жестокий рассказ со всеми подробностями за короткий срок, но факт остаётся фактом. Зонтик обомлел. Он сидел на стуле и не мог предотвратить этого всего. Он ничего не делал, лишь плакал и надеялся, что это все сон, неявь.. Так что же произошло в тот вечер? Почему эти люди говорят обратное и не могут поверить ему? Это все не сон?! Когда до него наконец дошло, что все до единого умерли, что он больше никогда не услышит их голоса, не почувствует их плоть, не посмотрит на них, Зонтик посмотрел вдаль и зарыдал. Зарыдал от отчаянья и несправедливости того, что никто не смог ему поверить и вместо этого посчитали убийцей, зарыдал от того, что все его друзья ушли далеко-далеко из жизни, от того, что это все происходит именно с ним!... Он рыдал, рыдал, не мог остановиться, не мог пошевельнуться от горя и своей никчемности. Ему что-то кричали, зло говорили, но Зонтику было плевать до последней капельки его бесконечных ручьев слез. Всё же, терпение лопнуло: Зонтика схватили за взлохмаченные бирюзовые волосы и с силой поволокли к страшному зданию. Надо было немного пройтись, а Зонтик не мог стоять, и, когда он, покачиваясь, чуть не упал на асфальт, его кто-то подхватил на руки. Мимолетом среди рыданий бедный плачущий мальчик вдруг вздохнул, неожиданно открыл почти слепые глаза и обратил взор на чёрное небо, пряча руку в карман, пытаясь нащупать тот самый прозрачный пакет.. Пакет был на месте. Зонтик крепко сжал его: может, сегодня ему повезёт, и продолжил плакать.