ЯНВАРЬ

«Подумать только, если б не январь… То этот снег, возможно, был бы ливнем, Сверкающим и свежим, как слова В творимой наспех радостной молитве…» Дороги замела вовсю метель, Промчался снова год неповторимо. Я брат твой, пусть не друг уже теперь, Ты брат мой, но навеки мной любимый. Тебя спасти не смог и не сумел Достойно называться старшим братом, Хотя, возможно, что не захотел Остаться перманентно виноватым. «Мне было бы дано раскрыть глаза На груду дел и на ошибок россыпь, Найти себя, умыть и причесать В затерянном до самых слёз сиротстве». Хлебать дерьмо — не способ выживать. Ты прав в другом: я предпочёл быть трусом! Смирился с тем и, чтоб не воевать, Предал себя. Признаюсь — это гнусно. Отбросим внешнее. Не в этом суть, Когда родное сердце рвёт от боли. Ты кровь моя и плоть. Жжёт кожу щёк, От горьких разъедает капель соли. «Подумать только, если б не январь…» Хотел бы снова за руку держать, Как в детстве нашем, как потом и после, Быть рядом, чтоб в невзгодах поддержать, Пускай не вместе, но хотя бы возле. «Но гаснут лица, вмёрзшие в печаль, И баснописец пасмурной свободы — Впервые не совравший календарь. И снег идёт впервые безысходный». Я в Новый год за праздничным столом, Подняв бокал, тонул в тоске безволья. Мой крепок и надёжен кров и дом, Я — князь в кругу семейного застолья. Как будто бы на «светлой стороне», Но понимаю горечь лжи и фальши. А память там, на самой глубине, Где мы с тобой не раз бывали раньше. Мы жизнь и смерть делили пополам, На кончике одной иглы по вене Пуская яд и страсть… Ты рухнул в ад И затянул меня, ведь я твой пленник. Тех самых глаз, веснушек и кудрей, Горячих губ, податливого тела, Доверчивого сердца, что сильней Меня любило, чем того хотело… «Мне было бы дано раскрыть глаза…» А помнишь ДО… когда ещё чисты, Не зная грязи ни в крови, ни в мыслях, Ты разделял со мной мечты и сны, Чтоб крыльями своими поделиться… И мы летали в яркой вышине, Как ангелы, пускай не веря в бога, И с музыкой, что на одной волне Вселенная дарила нам обоим. «Подумать только, если б не январь, То этот снег, возможно был бы ливнем». Я помню этот ливень и грозу, Май на двоих, и молодость, и нежность, И на тюльпане алом стрекозу, И губ твоих улыбчивых безгрешность. «Но гаснут лица, вмёрзшие в печаль… И снег идёт впервые безысходный». Кто мне тебя вернёт, не знаю сам, Возможно, Бог, в которого уж верю. Как книгу, дни судьбы перелистал, Звенит звонок, но нет тебя за дверью… Я не скажу «прости» — ты не простишь. А сам прощенья точно не попросишь… Вина теперь — беда. И лишь январь Тоску тем самым снегом запорошит… «Подумать только, если б не январь…»