Цири громко и тяжело выдохнула, прячась за Трисс. Только она в данный момент вызывала чувства доверия и защищённости. Геральту, увы, сейчас было не до этого.
Белый Волк, как его назвал однажды Лютик, стоял напротив своего кровного брата, со злостью сжимая кулаки.
— Да вы издеваетесь нахрен, — прорычал он, обращаясь как бы ко всем, но не к кому-то конкретному.
Цири испуганно пискнула. А она говорила, что это тупой план. Ее назвали маленькой и ничего не понимающей девчонкой, и приказали стоять молча.
— Эм, — глубокомысленно изрек Весемир. Кажется, он спокойнее всех принял новость и не собирался устраивать драму.
А вот Геральт, напротив, настроился серьезно.
— Да уж, ты попал, — Ламберт провел большим пальцем по шее, как бы показывая чье-то перерезанное горло, и тяжело вздохнул.
Хотя почему чье-то? Одного конкретного ведьмака. А ведь Цири ему говорила!
— Давайте не будем пороть горячку, — Трисс натянуто улыбнулась, разводя руки в стороны. — Ничего страшного не произошло и…
— Ничего страшного? — Лютик, предусмотрительно отошедший в противоположную от Геральта сторону, то ли взвизгнул, то ли пропищал: — В прошлый раз, когда мы с Йен без спроса вывезли ее просто прогуляться, он на неделю объявил бойкот! А тут такое.
Йеннифер согласно закивала, подходя к Лютику. На стороне Геральта не хотел оставаться буквально никто.
Кроме одного единственного ведьмака, которому Цири говорила. И она будет припоминать ему это до конца дней. Особенно, если конец придет сейчас, судя по гневу Геральта.
— Так, вы оба, скажите, что это идиотская шутка, потому что…
— Это правда, — перебила рык названного отца Цири, тут же скрываясь за Трисс. Опять.
— Это правда, — кивнул ведьмак, чье имя уже заочно похоронили.
Геральт сощурился. Возможно он уже мысленно препарировал брата, отделяя от того кусочек за кусочком.
— Какая любовь, — внезапно всхлипнул Лютик. — Даже перед лицом смерти.
— Это лицо Геральта, — прошипела ему Йен.
— Сейчас это одно и то же лицо, — пожал плечами бард. — Я напишу чудесную балладу о ведьмаке, который обесчестил названную дочь своего профессионального брата и погиб, признаваясь ей в любви.
— Лютик, — Йен со всей силы тыкнула его локтем, но, кажется, слова уже подействовали на зарычавшего Геральта.
Да. А Цири говорила, что им не стоит признаваться. Вообще никогда. Лучше убежать и спрятаться, чем сказать Геральту правду.
— Ты даже не попытаешься оправдаться? Тебе, что, было мало шлюх?
— Геральт, — возмущённо воскликнула Трисс. — Здесь же ребенок!
Цири подумала, что лучше бы она промолчала. Любое упоминание детей сейчас буквально сводило Геральта с ума.
— Да, — ядовито согласился он. — Даже два ребенка.
— Три, — встрял Лютик, качая головой. — Я себя за взрослого тоже редко считаю.
Йен прикрыла глаза рукой, чтобы ещё раз ему не врезать.
— Мы любим друг друга, — так же спокойно ответил тот, кто имеет особое отношение ко всем детям Каэр Морхена. — И я не знаю, что тебе ещё сказать, Геральт.
— Ну хотя бы, блять, как ты посмел? Она моя дочь!
Цири возвела глаза к потолку, как и все остальные. Отцовство Геральта было худшим зрелищем на свете. Хотя бы потому, что тот считал ее новорожденной, и единственным его желанием наверняка было — завернуть ее в пеленки, словно червячка, и кормить с ложечки.
— Да, я знаю, — кажется, у Эскеля, который и имел отношение ко всем детям сразу, тоже сдавало терпение. Он уже начал раздувать ноздри и нетерпеливо заправлять вылезающие из-за ушей кудряшки. — Это ничего не меняет.
Дай Геральту сейчас возможность, он бы просто написал огромный том: «Почему мои близкие настоящие предатели». Вместо этого, он молча открывал и закрывал рот. Сказать то нечего.
Эскель сказал уже все и за всех.
***
— Мы скажем ему сейчас, — он тащил ее по пустынным коридорам Каэр Морхена за руку, мысленно прощаясь с жизнью.
— Тебе так нравится быть присмерти? — прошипела Цири, пытаясь вырваться. — Он тебя убьет.
— Значит, это будет правильным решением.
Цири запыхтела, хватаясь за стены свободной рукой, но Эскель пресек эту попытку на корню, тут же перехватывая ее поперек талии и возгружая на плечо.
— Не переживай, пожалуйста, тебе нельзя, — только и сказал он, продолжая уверенно идти к своей смерти.
Цири обречённо висела, больно ударяясь носом о крепкую спину.
— Нам конец.
Геральт нашелся в главном зале, о чем-то мирно болтающем с Весемиром.
Лютик, Йен и Трисс сидели напротив, выслушивая пререкания Ламберта и Койона. Остальных Ведьмаков, слава всему сущему, не было.
Цири понадеялась на магичек, которые могут тормознуть Геральта, если он схватится за меч.
— Эскель, что ты…
Геральт вскочил на ноги сразу же, возмущённо глядя на развернувшуюся картину.
— Что ты с ней сделал? Цири!
Эскель осторожно, едва касаясь своей ноши, стянул ее на пол, по пути смерив ласковым взглядом.
— Идиот, — пробурчала она.
— Что случилось? — поинтересовался Весемир. — Вы опять что-то не поделили?
— Опять ругались? — скучающе вздохнул Лютик. — Как их не встречу, все время ругаются. Вот, позавчера буквально, ходил я по вашей заброшенной башне, думал о музе, и тут, словно из-под земли, вываливаются эти двое: взъерошенные, запыхавшиеся, глаза вразбег. Нет, подумал я, ругань — руганью, но хоть бы не мешали нормальным людям мечтать о своем.
Йен поперхнулась элем, переводя внимательный взгляд на мгновенно покрасневшую Цири. Увы, либо Лютик тогда действительно ушел в свои мысли, либо он, как и Геральт, считал ее слишком ребенком, но он не заметил главного. Они там были далеки от ругани.
Кажется, Весемир это тоже понял, поскольку его взгляд не выражал ничего спокойного. Он ошарашенно моргал, словно не доверяя своему слуху.
Геральт же тяжело вздохнул, буквально махнув на них рукой:
— Прекратите, вы оба. Никогда не мог понять, чего вы делите.
Трисс посмотрела на него, как на тяжело больного человека: с жалостью и заботой.
Что же, трое из всех остальных поняли, что дело не в
противоречиях.
— Ты идиот, — буркнула Йен.
— Геральт, мне нужно тебе сказать…
— Ты только пойми, — пискнула Цири, приближаясь к Трисс. Магички вызывали больше доверия, чем ведьмаки.
— Пойми, что???
Геральт, казалось, и правду не понимал, чего от него хотят. Это было к лучшему, существовал шанс все прекратить.
— Цири ждёт ребенка. Моего.
А, нет, призрачный шанс умотал в далёкие края, напоследок жалостливо всхлипнув. Потому что Геральт их точно убьет.
***
Ей следовало вытаскивать Эскеля из крайне убийственной ситуации. И как Геральта вообще можно было остановить? Вырубить мощным пинком?
Она выдохнула и смело вышла из-за спины Трисс, направляясь к ведьмакам. Не так, чтобы это было правильным решением, но другого и не было.
Геральт подозрительно наблюдал за ее приближением, продолжая злиться.
— Папа, пойми, — всхлипнув, она прижалась к его груди, обнимая со всей силы. Это было плюсом ко всему: так он не убьет Эскеля и так Эскель сможет отсюда сбежать. — Я его люблю.
Ошарашенный Геральт стоял неподвижно, растеряв половину гнева. Йеннифер показывала два больших пальца, выглядывая из-за его спины.
Похоже, они всё-таки переживут этот день.
