Восстать, словно феникс.

The Witcher, Ведьмак (кроссовер)
Джен
R
Завершён
22
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
22 Нравится 7 Отзывы 5 В сборник Скачать

Настройки текста
Три недели. Три чертовых недели он не может ни есть, ни спать, ни жить, ни даже спокойно существовать. Стоило закрыть глаза, собравшись крепко и беспробудно уснуть, как перед глазами крутились сцены, словно в чертовом калейдоскопе: Геральт обнимает Йен, Геральт нежно целует Йеннифер, мягко и с любовью смотрит на нее, кружит на руках, Геральт, Геральт, Геральт... Это имя уже набило оскомину и с каждой мыслью о нем хотелось выть и лезть на стену, сдирая руки в кровь. Не помогало ничто. Ни смертельная усталость от обилия заказов, ни безостановочный недельный запой, ни даже угроза смерти, которая раз за разом нависала над русой макушкой барда, когда он брал особо крупные заказы и лез со стальным мечом на лешего, скопище альгулей или в логово арахноморфов. Он не пользовался ни ласточкой, ни бомбами, ни знаками в надежде, что хотя бы страх костлявой старухи с косой избавит его от боли, кипящей в груди, но нет. Короткие сны в три часа прерывались кошмарами, вынуждая бедного барда встать и продолжить путь. Хотя, как барда... За эти три недели он взял лютню лишь несколько раз, лишь для того, чтобы сыграть пару мелодий для себя, дабы хоть так облегчить собственные страдания и щемящую боль в груди, что растекалась алой лавой по венам, заставляя идти вперед с присущим котам упрямством. Музыка отошла на второй план, оставляя в жизни Лютика лишь место для желания крепко уснуть и нажраться. Он понял, что так больше не может продолжаться, когда увидел в лесной чаще светящийся образ белого волка, что тоскливо выл, но приближаться к лагерю ведьмака не спешил. Бард зажмурился, словно прогоняя чертово видение, и стоило ему распахнуть глаза, как образ исчез, а вой стих. Так больше не может продолжаться. Он несся в Новиград, словно его преследовали гончие дикой охоты. Те, кто видели его, или застали хотя бы образ, сравнивали знаменитого барда со смертельной бурей, что сносила все на своем пути, обращая в пепел лишь взглядом. Но это лишь обманка. Те, кто умудрялись заглянуть ему в глаза, когда Лютик заходил в таверну, стыдливо тут же отводили взгляд, плотнее сжимая челюсти в молчании. В образе когда-то дурашливого барда не осталось ни капли той легкости и веселья. Воздух от одного его присутствия словно тяжелел и придавливал грузом к месту, погружая в тоску и скорбь, что перемешались в образе когда-то яркого и радостного Лютика. Лютик был в Новиграде уже к ночи. Пегас выдохся и требовал покоя, хоть и не издал ни одного возмущенного ржания. Как-никак, так он уставал сильнее и крепко засыпал в стойле, а наутро плотно наедался сеном, в то время как в обычные дни отказывался даже от яблок и сахара. «Скучает по Плотвичке…» - пронеслось в голове барда, и он тепло улыбался, поглаживая друга по вороной гриве. Они оба потеряли то, что имели. И обоим понадобится время, чтобы снова восстать из пепла. Кот очень надеялся, что Присцилла все еще обитает в Новиграде, в той же комнате, потому что ему кажется, он сожжет к чертям весь Велен, если не выспится еще хоть одну ночь. Лютик накидывает капюшон на голову и мрачно осматривается, стоило конюху забрать у него коня. В последнее время он предпочитал путешествовать именно в форме своей школы. Мало кто знает, как она выглядит, она темная, неприметная, и греет лучше любого дублета, что до сих пор валяется в седельных сумках. А ночи становятся холоднее, несмотря на солнечный жар днем.

***

— Лютик? Шепчет шокировано Присцилла, стоило ей открыть дверь и увидеть старого друга и наставника. Девушка была в ночной рубашке и, очевидно, спала, когда услышала громкий стук в двери своих покоев. В руке она крепко держала кинжал, готовая к нападению, ведь кого можно ожидать в столь поздний час? А это Лютик. Или нет?.. Девушка склонила голову к плечу, силясь понять, что произошло с бардом за месяц. Он вроде и не поменялся, но… Он был другим. Абсолютно. И взгляд, и дерганные движения, и костюм, боги, он что, расхаживает в форме школы кота в открытую? Лютик сдавленно усмехается и кивает, после чего проходит внутрь, потеснив Цилли. И лишь один вопрос заставляет барда тихо и горько засмеяться, качая головой: — Что случилось, Цираночка?.. Что случилось… Даже не знаю, с чего начать... Например, с того, что я влюбился в ублюдка? Девушка озадаченно хлопает глазами и подходит к мужчине, стягивая с его головы капюшон и сталкиваясь взглядом с янтарными глазами. Присцилла почувствовала мурашки, бегущие по коже. — Что он с тобой сделал… Лютик снова срывается на громкий нервный смех, что постепенно перерастает в сдавленные рыдания. Присцилла выдыхает и обнимает друга, что тут же уткнулся носом в её живот, а ночная сорочка мгновенно пропиталась горькими слезами, что давно искали выход, но Лютик же сильный, Лютик же гордый. И сейчас он понимает насколько глуп и слаб, судорожно сжимая дрожащими пальцами тонкую ткань на спине подруги и всхлипывая. Присцилла перебирала мягкие пряди и боролась со своими чувствами. С одной стороны, ей хотелось крепко обнять Лютика и прижать к себе, словно львица защитить своего львенка, а с другой… Найти Геральта из Ривии и прибить его собственными руками. И дело далеко не в слезах Лютика. Дело в том, что он с ним сделал. Она видит в его глазах лишь Юлиана, да, именно Юлиана. Потому что Лютик находился на последнем издыхании и умирал в муках, страхе и боли, что разрывали его изнутри. — Он… Сказал, что для него это был лишь секс. Что я был лишь интересным экспериментом и игрушкой в умелых руках. Все взгляды, прикосновения, слова любви... Были шуткой. Ложью. Тем, что убило меня. — Лютик поджимает губы и достает из внутреннего кармана золотое кольцо. Присцилла берет его и осматривает, а после переводит неверящий взгляд на друга. Неужели?.. — Нет, Цилли, я не собирался делать ему предложение. Я... Просто хотел, чтобы он помнил обо мне. Понимаешь? Я просто… Хотел быть рядом. А теперь… А теперь у него Йеннифэр. Из Венгерберга. В шелках, при макияже и параде даже в спальне. Сильная, уверенная в себе, страстная и грудастая. Куда мне до нее. Я не ровня ни ему, ни ей. Только сейчас я понимаю, насколько Лютик был глуп, когда смог поверить в эфемерное счастье и любовь. Но сейчас он никому не нужен. Ни мне, ни миру. Баллады будут жить, «чеканная монета», будь она неладна, звучит из любой трубы. Я сделал для Геральта все, что мог. Бард мягко улыбается, словно не он рыдал, словно дитя, пару минут назад. А Присцилла не знала, что ей делать. Её пугал такой Лютик. Точнее, уже Юлиан. От него веяло гибкостью, опасностью и мощью. Это не Лютик. Но он всё ещё её друг. — Я могу что-то для тебя сделать? — Осторожно спрашивает девушка, касаясь сильного плеча, и Лютик нежно целует её ладонь, ластясь после, словно кот. Цилли мягко улыбается в ответ и гладит барда по щеке. Он поднимается, снимает с плеча лютню, и протягивает Присцилле: — Держи. Я хочу, чтобы она побыла у тебя. Я вернусь за ней, когда придет время, а пока – она твоя. Сотвори на ней лучшие баллады, что у тебя когда-либо были. — Но Лютик, я… — Юлиан. Новый Лютик пока вне зоны доступа. — Тепло и горько усмехается бард и всучивает в руки девушки свой инструмент, а после садится обратно на кровать, смотря на ночное небо и обдумывая происходящее. Цилли села рядом, не смея нарушить тишину. Прошло пятнадцать минут, и девушка смогла рассмотреть Юлиана лучше. Это и правда не Лютик. И как эти два человека могли поместиться в одном… Лютик мягкий, воздушный, парящий. Юлиан – приземленный, стальной и тяжелый. Даже взгляд, полный все еще ласки к верной подруге, был другим. Присцилла была уверенна, будь она в состоянии дотронуться до души Лютика, она бы наткнулась на холодный гранит. И пробившись даже сквозь него, тонкая ладонь наткнулась бы на кровавое месиво из чувств, осколков сердца и ребер. Словно кувалдой лучших мастеров Скеллиге разломали, раздробили, и оставили как есть. — Собирайся и поехали. Присцилла озадченно хлопнула глазами, не понимая, куда собрался Лютик, но послушно встает с кровати и стягивает с себя сорочку, быстро одеваясь. Юлиан же в это время стоял у окна и смотрел на Новиград и простирающийся вокруг каменных стен лес. — Нам нужно кое-кого похоронить. Девушка замирает, так и не дойдя ладонями до завязок рубашки, ошарашенно смотря на своего друга, когда бард поворачивается к Присцилле, сверкнув желтыми глазами, испугав Цилли не на шутку. Безумие, промелькнувшее в кошачьих глазах буквально на мгновение. — Кого? — Шепчет Присцилла пересохшими мгновенно губами, а Лютик лишь тепло смеется и качает головой, словно девушка задала глупейший вопрос. — Старого Лютика, конечно же.

***

Уже в конюшне Лютик извинился перед вороным другом, отвлекая его от сена и седлая. — Прости, друг мой, у нас важное дело, обещаю, как только мы вернемся, ты отдохнешь и хорошо поспишь. — Лютик… — Присцилла протягивает барду кольцо, которое тот так и не забрал обратно, и поджимает губы, склоняя голову к плечу: — У нас здесь, в Новиграде, есть одна ведьма. Она стирает воспоминания о любом человеке и исполняет желания. Если хочешь, мы можем… — Нет. — Излишне резко отвечает Лютик и берет кольцо из теплой ладони, тут же извиняюще улыбаясь и целуя девушку в лоб: — Прости, милая, но нет. Это... Это напоминание. О нем. О любви, что граничила с безумием. О разбитом сердце. И перерождении. Пусть оно жжет мне грудь, обжигая пламенем и окропляя кровью. Пусть напоминает о том, что я пережил и что я еще живой. Бард целует кольцо, которое подвязывает на шнур и вешает на шею. Он седлает Пегаса, нетерпеливо бьющего копытом, и помогает Присцилле сесть позади, после чего подгоняет верного друга, отправляя его прямиком в чащу леса. Останавливается он лишь на опушке, осматриваясь в поиске лесных чудищ и зверья. Пегас тревожно перебирал копытами, а Лютик спешился и подал руку девушке, которая тут же спустилась следом. Ночь была на удивление теплая, но под одежду забирались цепкие лапы ледяного ужаса, заставляя кожу в очередной раз покрыться мурашками. Цилли обнимает плечи, выдыхая клуб пара изо рта, и вскидывает озадаченно брови. — Какого… — Её прерывает тихий голос Лютика, что ходил по пустырю и собирал опавшие ветки деревьев. — I hear you’re alive… How disappointing. — Поёт тихо бард, пока растет охапка хвороста в его руках. — I’ve also survived, no thanks to you… Присцилла подходит ближе к Пегасу, тревожно перебирая его гриву и не отводя взгляда от друга, что и правда словно сходил с ума. Он пел и пел, и тихий и безразличный голос с каждым словом превращается в убийственное оружие. Мгновение – и полыхает костер под горящим взглядом Лютика, что хватает седельные сумки и вытряхивает содержимое. Склянки, ноты, тетради, чернила, перья, одежда. Всё происходящее напоминало сжигание ведьмы на костре, настолько маниакально и восторженно выглядел бард, кидая цветные тряпки в кажущееся все больше и больше пламя. Только он сжигал не ведьму. Он погребал старого Лютика. — No word that I’ve written will ring quite as true as «Burn»! — Поет воодушевленно бард, словно танцует на костях мироздания и ликует, а не сжигает собственные воспоминания и старого себя. Присцилла шокировано выдыхает и сжимает гриву Пегаса, словно пытаясь успокоиться, хоть и получалось дерьмово. В её глазах отражалось пламя, друг, мечущийся в собственном безумии, а в ушах звенело чертово «Гори», словно кто-то бил в колокола. И чем ближе был конец песни, тем, казалось, слабее был Юлиан. Большинство вещей уже давно сгорели, лишь где-то в глубине свисали обуглившиеся яркие тряпки, которые продолжало жевать адское пламя. И неизвестно, её ли это больное воображение, или же действие древней ведьмачьей магии, но Лютик падает на колени, выдыхая слабо последние «Сгорай», закрывает ладонями лицо и снова рыдает, оплакивая павшего себя в борьбе, в которой не мог победить с самого начала. В борьбе за сердце другого человека. Полез на то поле, где у него не было шансов. Но спина мужчины начинает покрываться сетью трещин, под которыми словно текла жидкая лава, но Лютик это игнорировал. С лопаток трещины поползли ниже, охватывая грудь и поясницу. Она хотела что-то сделать, но тело словно окаменело, заставляя оставаться на месте. Ей было страшно. Не за себя. За Лютика, что рыдал, пугая птиц в округе, у пламени, что забрало у него все самое дорогое. Стоило прожилкам засветиться сильнее, как показалось, словно они лопнули, разлетаясь миллионами осколков. Присцилла зажмурилась от яркого света, но тут же распахнула глаза, видя, как Лютик поднимается с колен и выпрямляется во весь рост. — Сгорай… — Шепчет бард, вытягивая над уменьшающимся костром медальон школы кота, что сверкнул в лунном свете. Девушка наконец может двинуться, потому подходит к другу и сжимает его плечо. Лютик благодарно ей улыбается и кидает медальон в огонь, словно Присцилла дала ему те силы, что позволили ему это сделать. И девушка бы готова была поклясться, что произошедшее было лишь бредом, но... На неё смотрят два кошачьих глаза. Ярко-голубые. — Пошли, Цираночка, мы сделали все, что могли. — Тихо смеётся Лютик и идет к Пегасу, даже не думая оборачиваться. Старого Лютика больше нет. Есть только новый. Цилли смотрит ему вслед, после кидает взгляд на догорающее пламя и хватает оттуда за цепь чуть оплавившийся медальон. Она не может позволить, чтобы все то, что осталось от старого Лютика в память – была лишь чертова лютня. — Как ты? — Шепчет девушка, догоняя друга и смотря ему в спину, пытаясь умерить страх, что поселился в ней. Она прячет быстро медальон за пазуху и берется за протянутую ладонь, седлая Пегаса. Лютик молчит почти всю дорогу, и лишь на подступах к Новиграду он тихо выдыхает: — Устало, душа моя... Устало. Я сжег все и остался наедине с собой. И, должен признаться, мне стало легче. Но сейчас я только хочу спать. Улыбается бард и нежно целует девичью ладонь, что обвивает его грудь, чтобы не свалиться с коня. Присцилла улыбается следом. Она знает, что старого Лютика не вернуть, но сейчас он спокоен, уверен, и даже улыбается. Девушка не могла подобрать нужного эпитета, пока наконец не осознала. Лютик просто повзрослел. Закалил невинность, беспечность и задорный смех в мощное оружие. И это было заметно по его глазам. И дело далеко не в их цвете. Лютик быстро заснул под ленивое перебирание его волос. А девушка так уснуть и не смогла. Думала. Начиная тем, насколько сильнее стал её Лютик и заканчивая тем, насколько же сильно сломал его Геральт. И все же, ближе к утру, усталость и эмоции сморили её, заставляя крепко уснуть. Лютик будет в порядке. И они будут в порядке. И лишь кольцо на бардовской шее игриво сверкало в лучах рассветного солнца, храня тайну всего того, что произошло между ними.

***

— Куда теперь? — Хмыкает Присцилла, подавая Лютику кулек с едой, что тот заказал у корчмаря. Время было позднее, и вскоре Новиград должен обойти патруль на наличие порядка. Бард благодарно улыбается и принимает еду, пряча мешочек в седельные сумки и седлая отдохнувшего и сытого Пегаса. Лютик раздумывает с улыбкой, после чего игриво усмехается и кивает за спину девушки, намекая на лютню, что та теперь носила с собой на ремешке. — За вдохновением.
Примечания:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.