Связанные бездной.

      Протягивает руку в немом желании удержать, но натыкается лишь на стену. На месте бывшей пустоты давно возвысился величественный замок, столь подходящий его обладателю, что олицетворяет свою стихию, восседая на хрустально-прозрачном троне среди зала. Такой прекрасный. Такой холодный. Такой недостижимый.       Корона напыщенно переливается всеми оттенками прекраснейшего индиго, но даже так её сияние не может перетянуть на себя даже часть внимания от глаз своего хозяина. Великолепный сапфировый цвет радужек, что обрамляет поистине затягивающие внутрь зрачки. Будто ты падаешь в невероятно глубокую бездну посреди моря. Бездна. Сколько же в этом, казалось, обычном слове, содержится значения. Именно здесь и сейчас это значит ни много, ни мало — целую жизнь. Жизнь, что два существа делили на двоих. Вместе: скорбели, смеялись, сжимали украдкой кулаки и зубы, не подавая даже малейшего вида, что злы. Настолько похожие, но невероятно разные сердца.       Уже давно застывшие, будто кусочки льда, рубиновые капли устремлялись вниз, словно желая подобно их обладателю пасть ниц перед сидящей на троне особой.       — Аякс, — голос мягкий, пропитанный любовью, хоть и немного дрожит. — Посмотри на меня.       Преклонивши колени, рыжеволосый воин, покрытый кровью, всё ещё не решался поднять головы. Его руки безвольно висели, словно их сломали, челка прикрывала половину лица и лишь рубиновые хрусталики крови звонко падали на пол. Слышится шорох одежд, а затем тяжелый выдох, прежде чем коронованная особа привстает со своего места, будто собираясь подойти к воину. Но тот тут же бросается вперед, на пределе своих возможностей, буквально вжимая мужчину обратно в хрусталь. Синеволосый заразительно смеётся, на вдохе давясь сгустком крови, что тут же окрашивает бледные губы в прекрасный винный цвет. И смех этот отражается по всему залу, забираясь прямо в голову Тарталье, словно оставаясь там навсегда.       — Аякс, — по-прежнему мягко, но уже тише, слабее, взывает к тому, кто рядом.       И зов своего имени больше не приносит счастья. Не приносит больше согревающей, понимающей улыбки. В этот раз, он просто проникает прямиком в душу, пока воин отчаянно хватается за последние мгновения, желая сохранить их в себе на всю оставшуюся жизнь.       — Пожалуйста, Аякс, — голос, словно поддаваясь окружающей среде, тихо замерзал, устраиваясь на глубине тихого моря, будто вот-вот исчезнет. — Взгляни на меня хотя бы последний раз.       Ледяная рука медленно оглаживает скулы рыжеволосого, пока тот совершенно пустым взглядом уставился на рукоять кинжала, что покоилась в своих самых прекрасных ножнах — теле Принца. Проткнут в области живота. Теперь, подойдя ближе, воин увидел — то, что ранее казалось бликами на троне оказалось сверкающей кровью.       — Кэйа, — крупно дрожа, он обхватывает чужое лице руками и, вскидывая взгляд, смотрит так жалобно, буквально вкладывая всего себя в одно слово -"живи". Но уста его закрыты, и ни звука не издается.       Проводя большим пальцем по щеке, всмотрится глубже в глаза напротив, утонет в ледяной глубине бездны, чтобы затем понять, как был глуп ранее. Как уничтожил свою судьбу собственными руками; зарыл могильную яму черными от земли и крови пальцами. Но его не винят, нет. На него смотрят с таким же сожалением. Они оба оступились, оба пренебрегли своим общим будущим и своими жизнями ради принципов. Глупы и импульсивны до невозможности. Даже в этот самый момент Принц лишь улыбается и смеётся, прижимая свободной рукой рану. А воин тянется вперед, в нелепой попытке сохранить чужое дыхание соединяется с умирающим губами. Крепкие руки поддерживают ослабевающее тело, пока ноги сами собой подгибаются, и оба тела ударяются об лед. И даже так рыжеволосый старается уберечь, подставляя спину твердому льду.       Но беречь уже поздно. Ничто не сможет сохранить жизнь тому, кто готов был умереть всё время своего существования. Словно передавая остаток всей своей жизни, правитель бездны выдохнул в чужие губы, а затем легко устроил голову на чужом плече. Как когда-то давно, когда их пути ещё не разошлись.       Когда он еще был обычным капитаном кавалерии, любящим всего две вещи: хорошую выпивку и хорошую компанию. Когда-то давно, когда были живы их друзья, каждый день был наполнен непередаваемым очарованием и закатами, на которые они так любили смотреть. Тогда бездна была всего лишь посторонней связью где-то на задворках их сознания, вещью не стоящей никакого внимания. Ох, сколько бы они сейчас отдали за возможность перенестись обратно.       — Скажи, разве ты не скучаешь по своей родине? — спросив, капитан прокрутил рыжую прядь волос в своих пальцах, прежде чем уставиться в глаза собеседнику.       — Я — да. А ты? — Чайльд медленно наклоняется вперед, получая несильный тычок в грудь за приставания в людном месте.       Кэйа невесело улыбнулся:       — Миг, когда я заскучаю по своему первому дому, станет ключевой точкой в разрушении этого мира.       Тогда они лишь посмеялись над этим, не осознавая, что эта нелепая шутка окажется правдой. Теперь мир в хаосе, один из них мертв, а второму осталось буквально несколько мучительных дней. Отравлен ледяной бездной.       — Кэйа, — первый и последний раз, когда Чайльд мог позволить себе плакать. — Пожалуйста, малыш, не оставляй меня.       Слезы, не останавливаясь, срывались с редких ресниц, на полпути застывая мутными льдинками, иногда попадая в раны и раздражая их словно кристалики соли. Он бы отдал сейчас весь Тейват лишь за единственную возможность вернуть ему самого дорогого в жизни человека. Увы, молиться было некому. Никто не вернет к жизни наследника павшего королевства. Никто не вернёт его Принца.       — В этот раз я буду с тобой до конца, Кэйа, обещаю.       Густая черная кровь проложила свою дорожку по бледному подбородку, лишний раз напоминая, что обратившийся к бездне — обречен с самого начала. Небрежно вытерев жидкость плечом, воин крепче сжал ледяное тело в объятиях, устраивая чужую голову на плече удобнее и утыкаясь носом в шею, от которой раньше он просто не мог оторваться, яростно выцеловывая каждый сантиметр темной кожи.       — Ещё немного и я подумаю, что ты хочешь меня съесть заместо ужина, — сдавленный смешок направлен на то, чтобы расшевелить совесть чересчур активного любовника.       — Прости, малыш, ты же знаешь как тяжело мне устоять перед этим твоим местом, — Чайльд щурится довольно, проводя губами по только что сделанным укусам. — И прекрасно этим пользуешься, между прочим. Не думай, что я не замечу, как кто-то пытался подсмотреть в мою работу, Солнце.       В ответ ему раздался лишь смех. А после мягкие объятия и крепкий поцелуй. Так счастливы вдвоём.       Тело нещадно холодит. Кажется, будто сотни маленьких игл врываются через поры в теле, чтобы затем одновременно ужалить напряженные нервы. Разрывая их, уничтожая. Однако в разуме осталась лишь тишина и невероятный покой. Лишь он и Кэйа. Его улыбка, поцелуи, прикосновения. Их первая совместная битва, затем внезапное совместное задание. Вот они выбирают новый дом. Их дом. Через год навещают семью Чайльда. Тогда уже — Аякса. О, сколько же Тарталья вымаливал прощения за хранение своего настоящего имени в секрете так долго.        Их жизнь была наполнена невообразимым счастьем, которое прервалось внезапно. Просто исчезло будто по щелчку пальцев. Никто из них не мог сказать, в какой же момент что-то пошло не так. Будто все смешалось в кучу. Экспедиция Мондштадтцев в Кхаэнри’ах, особое задание для предвестников, внезапное снисхождение богини в мир. Будто снежный ком, что находился на вершине, всё улетело вниз. В бездну.       Поднеся к синеющим губам чужую, будто сделанную изо льда, руку, Чайльд прижался в мимолетном поцелуе к каждому из уже окоченевших пальцев, особенно задерживаясь на безымянном. С грустью улыбнувшись, он уставился на тонкое, едва заметное кольцо с надписью, что он когда-то предложил вместе со своим сердцем этому человеку: «Навеки твой». Аккуратно двинув плечом, будто боясь разбудить уснувшего любовника, рыжеволосый протянул свою руку с находящимся на том же пальце кольцом — «Навеки с тобой» — и аккуратно ухватил ладонь, держа так же, как удерживал, когда они любовались видами с утёса. Навеки вместе.       Прикрыв глаза, он улыбнулся, сознательно не сдерживая больше силу пожирающей изнутри бездны.       — Просто дождись меня, малыш. Я уверен, мы встретимся в следующей жизни.

***

      — Значит, Чайльд Тарталья. Почему-то звучит знакомо, — капитан прищуривается, пытаясь вспомнить где же они могли встретиться.       — Весьма странно, но у меня чувство, будто мы знакомы почти сотню лет, Кэйа, — Одиннадцатый Предвестник улыбается, произнося чужое имя неожиданно легко, впрочем, не сводя напряженного взгляда с нового соперника.       — Только если мы оба архонты, — коротко хохотнув, кавалерист откинул назад забранные в хвост волосы, направляя меч вниз. — Что ж, нападай, Чайльд.