О пользе принудительного отдыха

Язык медленно скользит по коже, аккуратно проходится по каждому изгибу тонких пальцев, переходит на ладонь вдоль линии жизни и заканчивает свое путешествие на косточке запястья. Хонджун нервно следит за каждым движением юркого языка и гулко сглатывает огромный ком слюны, перекрывший доступ дыхания. Парень перед ним слишком увлечен своим занятием, чтобы заметить голодный взгляд на себе. - Чертов сироп, почему эта сладкая жижа всегда пытается заляпать мои вещи? Так вот менеджер просил передать... Хонджун! Хоооонджуууун, ты меня слушаешь? - Сонхва трясет рукой перед лицом зависшего парня, пытаясь привлечь внимание. Взгляд Хона медленно фокусируется на произведении искусства, находящимся в паре сантиметров от его носа, и обеспокоено заглядывающего в глаза. - Да, прости, задумался на секунду, так что там менеджер? - Точно все хорошо? - Хва дожидается подтверждающего кивка и продолжает. - А, да, менеджер! Он просил передать, что они очень обеспокоены твоими недельными вылазками в студию. Руководство считает, что тебе нужен отдых, как и всем нам. Ребят уже отправили на принудительный отдых к родителям, остались мы с тобой. - Ага, хорошо, отдых, родители...СТОП! Какой еще отдых? Какие родители? У меня песня не дописана, камбэк на носу! - Хон, до камбэка полгода, песни ты пачками пишешь, кстати, у нас закончились шкафы под твои блокноты, нужно внести в список покупок. - Но, как же... - Хватит! Отдыхать! - хлопнул в ладоши Сонхва и потащил, прибывающего в шоке от новости, Хона в сторону гардероба. - Кстати, я звонил твоей маме и она нас уже ждет! - Хоро... КОГО НАС?! - продолжает тупить Ким, а как ему не тупить, когда мозг отчаянно пытается переваривать информацию, а перед глазами картина облизывающегося, как кот, Хва. - Нас, Хонджун. Нас - тебя и меня. Включай уже свой секси мозг не только для сочинения гениальной лирики. Хонджун и включил. По всем раскладом выходит, что он в полной жопе. Отдых - просто отличная новость, Хон и сам понимал, что он нужен, да и родителей не видел целую вечность, но совместная поездка с Сонхва - пытка. Безусловно, приятная, но крайне изощренная и к ней он просто катастрофически не готов. Вы думаете, что Ким просто так вечно пропадает в студии? Что у него вдохновение неиссякаемое? Ничего подобного! Вы попробуйте хоть один день прожить с ежедневными мокрыми снами, пока причина этих самых снов невинно посапывает на соседней кровати. Буквально, протяни руку и можно дотронуться. Вот и пришлось прописаться в студии, а диван там только с виду удобный, спина уже не просто ноет, а отвалиться 50 раз успела, но Хон непреклонен. Лучше у него отвалится спина, чем Хва проснется и заметит, как его лучший друг самозабвенно ублажается себя, глядя на его светлый лик. Ким Хонджун всячески пытался оттянуть момент сборов, был готов зарифмовать из зачитать речитативом парочку правдоподобных аргументов, по котором Сонхва не может поехать с ним, но ничего не выходило, потому что аргументов не было. И, вот, уже как час Сонхва носится по всему общежитию, проверяя, все ли вещи собраны. - Хва, прекрати суетиться, мы едем всего на неделю и НА МЕТРО, а вещей ты собрал, будто не в Аннян собираемся, а по меньшей мере на Аляску. На месяц. - Хватит умничать, лучше помоги мне найти телефон, эта скотина опять куда-то завалилась! Позвони мне! - Он в твоей правой руке... - *агрессивные звуки сверчков* Поехали... Хон даже не представлял, насколько соскучился по дому и родным. Их так тепло встретили, что на некоторое время Ким отвлекся от нервозности, в отношении совместно отдыха с Паком, до момента распределения спальных мест и вот тогда Хонджуну захотелось сбежать с этой планеты или зарыться в ближайшем парке под кленом, живописным таким, красненьким...живьем. - Кстати, мальчики, вы же не против поспать вместе? Мы ремонт тут затеяли и решили начать с гостевой, ей же никто не пользовался. - Дальше лидер слова матери уже не слышал, а рубашка на его теле стремительно пропитывалась потом. Спать вместе. Вместе с Сонхва. На одной кровати. На одной кровати с гребанным Пак Сонхва, от которого Хона кроет уже 2 года. Какой черной кошке Ким перебежал дорогу, что судьба так мстит ему? Каждый шаг давались Киму с большим трудом, будто его приговорили к казни и он поднимается к месту её исполнения. В каком-то смысле так это и было. Хва шел впереди, о чем-то увлеченно рассказывая и посмеиваясь, не особо заботясь о том, насколько отстает его товарищ. - Хонджун, зачем ты возводишь Великую китайскую стену из подушек? - раздается шепот Сонхва в нескольких миллиметров от уха Хона, посылая крупные мурашки по всему телу. - Мне нужно максимально комфортно лечь, спину тянет. - молодец, Хонджун, почти не соврал. - А я говорил тебе чаще возвращаться в комнату и что диван в студии до добра не доведет. - сказал Пак со смешком, направляясь в сторону ванной. Выдох облегчения, вырвавшийся из легких младшего, видимо, был слышен даже в комнате родителей, потому что мама поспешила уточнить, все ли у них в порядке. Конечно, в порядке, пока в поле зрения лидера не появляется чертовски горячий хён, одетый в небольшой лоскут полотенца, идеально очерчивающий его бедра. Ким буквально ненавидит привычку старшего ходить раздетым по их общей комнате. Потому что это слишком сильный и очевидный удар по психике тонсена. Он уже потерял счет микроинфарктам, бьющим по маленькому хрупкому сердечку. Поменявшись со старшим местами, Хон выкрутил на максимум холодную воду, встал под душ и заорал во всю мощь голосовых связок, от контраста температур, неожиданно обрушившегося на пылающую кожу. Ей-богу, ему бы в вокалисты, такой талант пропадает, его верхам даже Чонхо бы позавидовал. Пришлось еще минут 10 убеждать маму, прибежавшую на крик, что все точно в порядке и успокаивать Сонхва, который был готов ворваться и спасти его от нападения, по меньшей мере монстра преисподней. Джун попытался свыкнуться с мыслью неизбежности кроватного соседства. Легче не становилось, выбора не было, за исключением, ночлега на полу, но это действие пришлось бы аргументировать, а придумать достойное оправдание он был не способен. Ему, в принципе, не хотелось ни с кем разговаривать, единственное желание - упасть лицом в кровать, в надежде задохнуться ночью и избежать утренней неловкости. Устав гипнотизировать свое отражение, он сделал пару глубоких вдохов и вышел из ванной комнаты. - Ещё пять минут и я бы организовал спасательную операцию по твоему спасению. - С усмешкой произнес Сонхва и стал следить за перемещением друга от двери к кровати. - Я, видимо, правда, жутко устал и выпадаю из реальности настолько, что теряю счет времени. Долго еще тебе с маской сидеть? Я хочу выключить свет и отключиться до утра. - Со вздохом произнес младший. - Мммм... Еще 5 минут, но можешь не ждать меня и ложиться. - Сказал Хва и уткнулся в телефон, листая ленту твиттера. - Отлично, у Хонджуна есть целых пять минут, чтобы уснуть и не думать о том, что в его кровати в скором времени появится еще кто-то. 4 минуты 53... 54... 55..., секунды стремительно проносятся, вызывая панику у Джуна. Сна ни в одном глазу. Он чертыхается у себя в голове, когда слышит копошение в отдалении. Щелчок. Комната погрузилась во мрак. Уши улавливают аккуратную поступь, медленную и очень тихую, Сонхва пытается передвигаться практически бесшумно, чтобы не разбудить тонсена. Тонсена, который в экстренном режиме вспоминает все уроки актерского мастерства и, с бешено колотящимся сердцем, пытается сделать дыхание максимально ровным и размеренным, чтобы не раскрыть себя. Кровать слегка прогибается под весом тела и старший пытается устроиться поудобней, при этом, не задевая соседа. Шуршание длится еще какое-то время, а потом его целуют в макушку, шепотом желают приятных снов и звуки затихают. Вот, и конечная остановочка. Остановочка сердечка лидера. И как вы прикажете ему спокойно после такого спать? Ответом на немой вопрос служит тихое и милое сопение, а он понимает, что это будут уже третьи сутки без сна. Хонджуну снится, что вокруг его тело медленно, но верно обвивается огромный удав, который хочет его придушить, талию стягивает, грудную клетку сдавливает и даже ноги захвачены в плен длинного хвоста. Он пытается поменять положение, чтобы ослабить хватку, но слышит недовольное шипение и не решается дальше искушать судьбу. Тело уже все затекло и конечности начинают неметь, от удава исходит жар и это не прибавляет никаких положительных эмоций сложившейся ситуации. Сонный мозг пытается намекнуть, что такому огромному удаву просто неоткуда взяться в доме Хона, но панические мысли скорой кончины не хотят улавливать здравые импульсы мозговой активности. С большим трудом, но Джун разлепляет немного опухшие веки, чтобы взглянуть страху в лицо, но видит только розовую макушку, покоящуюся на его груди. Улыбнувшись, он успокаивается и закрывает глаза снова. Это всего лишь Сонхва. Сонхва, который облепил его своими конечностями и спокойненько спит на его груди. Ничего особенного. Да, нич..СТОП! КАКОГО ХРЕНА?! Глаза резко распахиваются, а мысли лихорадочно пытаются выстроиться в логичную цепочку, очевидно, не получается. Он осматривает пространство вокруг себя, насколько позволяет положение, в котором он находится: часть подушек виднеются на полу около кровати, тех самых подушек, что должны были разделять пространство для сна двух парней; одеяло Джуна наполовину свисает с кровати, второе - даже не попадало в поле зрения; Сонхва по-прежнему косплеил удава и менять свое расположение не планировал; двигать конечностями, все ещё, не представлялось возможным; на часах 4:20. Хонджун не чувствует ни одну клеточку тела, мысленно вспомнил все пантеоны богов, которые когда-либо учил по истории и помолился, их оказалось много, но ни один из них не спешил его спасать. 4:50. Будить Сонхва казалось кощунством, но когда в ванной комнате он мечтал задохнуться во сне - совершенно точно имел в виду не такой способ. Ему нужна передышка. Лучшее решение - сбежать на кухню. Именно это и делает Джун, когда будит старшего. Путается в одеяле, спотыкается о разбросанные по полу подушки, но позорно сбегает (в мыслях, конечно, потому что полусонный Хва наблюдает за шатающимся телом, передвигающимся со скоростью ленивца и чуть не встречающимся с полом - затекшее тело - это вам не шутки), бросив что-то неразборчивое про жару и воду. Весь путь до кухни темноволосый дышит через раз, пытается в темноте не наткнуться на что-то и не разбудить весь дом. Графин, стакан, наливает воды и залпом осушает практически полностью. Сердце колотится, а глаза цепляются за диван в гостиной. Первая ночь проходит с минимальными потерями, но было на грани. Осталось шесть и, если честно, Хон не понимает, как будет справляться дальше. Утро приносит головную боль и шум, не способствующий ее лечению. На кухне уже во всю хозяйничает мама, интересующаяся, как он оказался на диване, когда должен был находиться в своей комнате. - Спускался попить ночью, но глаза закрывались на ходу, а это первая мягкая поверхность, которая попала под руку. - говорит Джун. Расспросы прекращаются, и женщина возвращает все свое внимание к приготовлению завтрака. По лестнице слышится шарканье тапочек и хрипловатый от сна, но немного озадаченный голос Сонхва, беседующего по телефону. - Хонджуни, звонил менеджер, нам придется вернуться, тебе нужно обязательно появиться у Минхёка на радио завтра утром. Хонджун чуть не завизжал на весь мир от радости. Бог есть. Он знал. Ладно, не знал, но надеялся. Он не понимал, кто из богов решил сжалиться над ним, но мысленно поблагодарил их всех. А Минхёка он расцелует и обнимет при встрече, и плевать, что Хон не тактильный. За такие подарки он и не такое готов пойти. - Какая жалость, а я так хотел побыть дома, но ничего не поделать. - Делает максимально расстроенное лицо лидер и голос такой жалостливый, что даже Станиславский сказал бы, что верит. Не в вокалисты, так в дораму играть. Не той звездочке в “Имитации” главную женскую роль дали. Ох, не той. Завтрак проходит в легком расстройстве всех обитателей дома, даже темноволосый перестает играть, потому что родителей любит и, правда, скучал очень, но ужас от перспективы пробыть еще хотя бы ночь в одной кровати с совершенством, затыкает голос совести и возвращает немного радостных ноток в настроение. Еще какая-то часть дня они проводят в доме младшего, время позволяет, затем собирают вещи и спешат вернуться в Сеул, обещая обязательно приехать назад, как только разберутся со всеми делами. Вечер встречает прохладным ветерком и спокойствием пустого общежития. Они раскладывают вещи по местам, ужинают тем, что им дали с собой и направляются в свою комнату. Нужно хорошенько отдохнуть, чтобы настроиться на завтрашний эфир. “Общая комната - не общая кровать, я ночь с ним в одной кровати пережил!” - так думает Хонджун, закончив водные процедуры и закрывая дверь комнаты. Сонхва сидит за столом в маске и переписывается в общем чате, об этом можно понять по тому, с какой периодичностью загорается и гаснет экран хонджуноского телефона, от пришедших на него оповещений. Лидер снимает гаджет с зарядки, вводит пароль и быстро пробегает взглядом сообщения, даже смеется с парочки мемов, присланных Уёном, желает отличного отдыха, приятных снов и сразу отворачивается от света, освещающего комнату. Повторяет пожелание вслух для Сонхва, ставит будильник, откладывает телефон и закрывает глаза. И тут же, как ему кажется, их открывает. Сон про удава повторяется, а Хонджун входит в зону аута. Он на спине, Сонхва на его груди, а конечности старшего снова оплетают его. Джун искренне надеется на сон во сне и хочет орать от безысходности, потому что Хва сонно причмокивает и устраивается поудобнее, задевая коленом достоинство младшего, которое заинтересованно дергается в ответ. Хорошо, что только дергается, а не реагирует окончательно. Больше в эту ночь Хон глаза не закрывает, но с упоением представляет все самое мерзкое в мире, в надежде на то, что достоинство не проснется и утром. Тишину в комнате разрывает резкая мелодия будильника и жертва ночных обнимашек оказывается свободной. Розововолосый встает с кровати младшего и как ни в чем не бывало направляется на выход из комнаты, полностью игнорируя младшего. Язык медленно скользит по коже, аккуратно проходится по каждому изгибу тонких пальцев, переходит на ладонь вдоль линии жизни и заканчивает свое путешествие на косточке запястья. Хонджун нервно следит за каждым движением юркого языка и гулко сглатывает огромный ком слюны, перекрывший доступ дыхания. - Чертов сироп, почему эта сладкая жижа всегда пытается заляпать мои вещи? - говорит Сонхва, а Хонджуна, у которого дергается правый глаз, настигает чувством дежавю. Он надеется, старший продолжит свою речь и события прошедших нескольких дней - шутка сознания от недостатка сна. Но Хва не продолжает, а на телефон младшего приходит сообщение от Минхёка, который радуется скорой встрече и слезно просит захватить ему айс американо. Глаз начинает дергаться сильнее, но часы на дисплее говорят о том, что обсудить все, что происходит с человеком напротив не представляется возможным. Хон шумно выдыхает, кидает короткое “До вечера” и хлопает дверью, кидая последний взгляд в сторону кухни, из которой прилетает пожелание хорошего дня. Джун обдумывает, как будет действовать вечером и что говорить по дороге к кофейне, на выходе из нее и даже на пути на станцию, ничего умнее “Какого хрена ты творишь, хён” он придумать не может, поэтому решает именно этот вопрос задать прямо с открыв дверь. Эфир помогает отвлечься, они с Минхёком много шутят, обсуждают новую музыку, над которой работает Хонджун и еще много всего, делают пару селфи напоследок и договариваются об очередном эфире, но уже всей группой. Выйдя из здания в приподнятом настроении парень направляется на студию, потому что поймал дозу вдохновения для новой песни, которую никак не мог доработать. На часах 7 вечера и довольный собой юноша выходит из здания компании, направляясь в общежитие для приведения в действия своего плана, пишет смс старшему о том, что скоро будет и им нужно поговорить - Какого хр... - не успевает договорить Джун. Он ошарашенно хлопает глазами, пытаясь осознать суть происходящего. На губах остается привкус любимой гигиенички старшего, а сам он скрывается в комнате СанХо, гаденько хихикая. Мозг начинает работать и Хонджун отмирает, вопросов к хёну становится все больше и он бежит в сторону той же комнаты. Дверь закрыта, на призывы открыть никто не реагирует, вопросы, которые Джун пытается задать, через преграду, тонут в оглушительной музыке. Младший в последний раз ударяет по двери и проклинает чертовых геймеров с их аппаратурой. Звонки и сообщения старшему тоже остаются без ответа. К одиннадцати музыка стихает, но у парня нет сил разбираться со всем этим безобразием, он накрывается одеялом и погружается в сон, который организм с боем пытался себе организовать за все предыдущие недосыпы. Наверное, Хонджун может скоро привыкнуть к удушающим приемам старшего. Джун открывает глаза и буквально скулит, тревожа выдохом волоски на розовой макушке. Пора с этим заканчивать, больше такой пытки Хонджун не вынесет и сам себе психиатричку организует, если это продолжится. - ПАК-ЧЕРТОВ ДЕМОН-СОНХВА! ПРОСНИСЬ И ОБЪЯСНИ, КАКОГО ЧЕРТА ТУТ ПРОИСХОДИТ?! - вопит Джун. Старший действительно просыпается и объясняет. Хорошенько так объясняет. Несколько раз за ночь Хонджун доказывает, что объяснения он понял, вопросов на сегодня больше нет, но клятвенно обещает к следующей ночи подготовить парочку. А, может, и на день останется. Что сказать остальным они обязательно придумают, а после обещания старшего чаще заглядывать в его студию уже сам себе клянется купить самый удобный диван. В этот отпуск к родителям Хонджуна они уже не попадут, но навестят их, когда появится немного свободного времени. Оказывается, Хонджун заработался и очень очевидный, а Сонхва заботливый, хитрый и все прекрасно замечает...