Давай сойдём с ума вдвоём

— Давай сойдём с ума вдвоём. Торд улыбается, склоняя голову и поглаживая большим пальцем руку Тома. Вечерний прохладный ветерок слегка шевелит его собранные в низкий хвост волосы, вплетается ласковыми струями в неаккуратные рожки. Том здесь. Том с ним. Том прекрасен в этом закатном солнце, будто сошедший с небес ангел. Он поднимает на Торда свои чёрные, бездонные глаза, раскрывая их чуть шире в немом удивлении. Его ресницы трепещут, он кажется ужасно испуганным. Торд хочет подойти ближе, прижать его к себе, провести ладонью по щеке, чтоб успокоить, чтоб Том не боялся. Торд хочет видеть его улыбку, не его страх. — Зачем? — Так будет легче. В глазах Тома задумчивость. Он опускает голову, глядя на их мир перед собой и будто стареет под гнётом печали. Том не должен грустить. — Я не хочу терять себя, – объясняет он, слегка дёргая рукой, – и тебя тоже не хочу терять. — Ох, мы вовсе не потеряем себя! – Торд широко улыбается, надеясь подать Тому пример. – Наоборот, мы обретём себя, настоящих себя! Том вновь дёргает рукой, но Торд держит крепко. Он что, хочет уйти? Но почему? Что не так? Торд любит его, и Том любит его. Они влюблены, ведь так? — Торд. – тихо просит Том, не глядя на него. — Мы видим мир иначе. Мы видим его лучше чем остальные, Том. Он наш. Мы его. Прошу тебя. Том снова дёргает рукой, в этот раз сильнее. Затем ещё. И ещё. Он вырывается, хмурясь и гневно глядя на Торда. — Отпусти меня! Отпусти меня, чёрт возьми! — Томми, я... — Прекрати! — Я покажу тебе мир, который ты никогда до этого не видел! Там пусто и холодно, но мы будем вдвоём! Прошу, Том, позволь мне! — Я не хочу! Нет! Отпусти меня! Том вырывается, всё вокруг кружится и мелькает, мелькает, мелькает цветными осколками; Торд кричит, кричит так, как никогда не кричал в жизни и всё вокруг поглощает жидкая тьма, ветер рвёт его одежду, раздирает лёгкие и царапает кожу. Том тоже кричит, но иначе, не так надрывно, их крики сливаются воедино, в одну страшную мелодию, звенящую в ушах церковным колоколом. Торд ненавидит церковь. Торд ненавидит крик Тома.

***

Синяя ваза. — Торд Ларсон, верно? Синяя папка. — Где вы были в 17:43? Синий пиджак. — Это может кто-то подтвердить? Синий карандаш. — Торд, что Вы делаете? Синее небо. Красиво.

***

Мои бледные пальцы нежно гладят потёртую ткань. Ах, как мало нам нужно для счастья. Давай сделаем ещё один круг. Разве не прекрасно? Мы вместе, мы здесь. Я знаю, что тебе не хватает слов выразить всё счастье, но твоя улыбка говорит за тебя. Вот так, ещё разочек. Чудесно, не правда ли? Тебе нравится. Я знаю, ты любишь танцевать. Ох, не волнуйся, мы не потревожим соседей снизу, здесь толстые стены. Ты не привык к таким, я знаю. Оставайся жить со мной? Сумасшедшим нужно держаться вместе, правда же? Ты прекрасен, когда улыбаешься. Ты мой милый ангел, ах, какая прелесть. Ангел и демон. Как символично. Правда же символично?

***

Торд бредёт по бесконечной улице, с бесконечными жёлтыми фонарями. Луна не заходит, рассвет не наступает, только фонари светят своим жёлтым светом, затмевая звёзды. Красиво. Торд видит вдали перед собой синее манящее пятно. Он ускоряет шаг, бежит, не сводя глаз с цели. Ещё шаг. И ещё шаг. Ещё быстрее. Его счастье стоит впереди, обрамлённое прекрасным свечением луны. На него не падает свет фонарей, лишь серебристые отблески освещают его, играя с прядями волос. Ну же! Почти! Торд бежит, сливаясь с тенями, становясь единым с блеском асфальта. Он кричит, кричит, умоляя обернуться и подождать, но Луна смеётся, вторит его крику и крадёт синее пятно впереди. Торд резко останавливается, ласковый прохладный ветер утешительно поглаживает его по голове. Их мир расстилается перед ним.

***

Где ты? Треск. Это не ты. Хруст. Это не ты. Чавк. Это тоже не ты. Куда ты убежал? Ты прячешься от меня? Для чего это всё? Где ты?

***

— Сегодня твоя очередь мыть посуду. Мэтт закатывает глаза, но кивает, не отрываясь от тщательного изучения своего лица в зеркале. Через четыре часа у него фотосессия, и он считает своим долгом выглядеть не хуже самих моделей. — Я выгляжу естественно? – спрашивает он, захлопнув зеркальце и повернув лицо к свету. — Ты выглядишь идеально. – Эдд улыбается, подмигивая парню и кусая бутерброд. — Я всегда выгляжу идеально, но мне нужно понять, не перебор ли это. — Ну, я думаю, что ты выглядишь достаточно натурально. Мэтт широко улыбается, глядя в озорные карие глаза. Они молчат несколько секунд, затем отворачиваются друг от друга, судорожно перебирая в голове темы для разговоров. Эдд первым разрушает тишину. — В чём ты пойдёшь? — В своём синем кардигане, конечно. В жизни не носил ничего стильнее. — А как же твой фиолетовый костюм? – Эдд хихикает, делая ещё несколько укусов. – Разве ты не говорил, что это самое стильное из твоего гардероба? Мэтт выглядит озадаченным. — Ну... Пожалуй, они на одном уровне стиля. Эдд смеётся.

***

Это не ты. Ты так на него похож, но это не ты. У тебя ужасно противный голос и другой крик, но это не ты. Где ты?

***

Какой красивый синий. Будто запутанная карта, дороги судьбы, сводящие людей вместе. Вот так. Ты улыбаешься мне, значит я всё делаю правильно. Ещё раз. Ох, это не синий. Это значит, что мы связаны? Какой чудесный подарок! Это самый прекрасный подарок, который я получал! Ещё. И ещё. Правильно? Ты такой милый, когда улыбаешься. Как это красиво! Настоящее волшебство! Ах, точно, ведь мы сошли с ума. Тут холодно и пусто, но мы вместе. Не переживай, я в порядке. С тобой мне удобно даже на твёрдом кафеле. Прекрасно. Это так чудесно! Ты такой нежный. Твои волосы щекочут мою шею. Или это мои волосы? Ты чудесно пахнешь. Отойди, пожалуйста, я хочу закончить твой подарок. Ветерок в волосах. Совсем как тогда, помнишь? Вот так, ещё немного. Смотри, вокруг нас льётся темнота. Как хорошо, что мы больше не кричим. Ненавижу церковь.