Угощение

— Мьех, — лениво гундосит Рин и щеки кулаками подпирает. — скучно. — Да, — кивает согласно Коко, переключая каналы по телевизору. — скучно. — Мы уже пересмотрели кучу фильмов и сериалов. — раздраженно лепечет фиалка и потягивается на диване. — А искать что-то ещё... Геморрой сплошной, может приготовим что-нибудь вкусненькое? — Хорошая мысль. — плечом жмёт Хаджиме и коленки руками обхватывает, разместив на них голову. — Например? — Хочу клубничный пирог... — задумчиво щурится парень и губу жуёт. — Нет! Чизкейк! Клубничный чизкейк!! Или торт! Со сливками и клубникой! Коконой в ладошку хихикает, в умилении сводит брови и с места встаёт, воодушевившись. Хайтани младший всегда кажется ему милым, когда о чем-то приятном говорит. Близкий друг словно сияет перед ним всеми гирляндными переливами, не давая Коко скучать необычными предложениями. Торт. Что ж, отличный выбор. Риндо знает, что Коко уже давно не ел чего-то такого сладкого. Особенно, если это сладкое домашнее. Особенно, если это изготовил своими руками сам Рин. У напарника аметистового вообще куча разных умений и навыков, которые светловласого порой удивляют. Сломался кран? Рин починит. Нужно собрать кровать? Рин поможет. Нужно хорошенько расслабиться? Рин тут как тут. Уж он то точно от последнего не откажется. С ним всегда интересно. Поговорить можно, излить душу, ну, и приятным бонусом можно и поебаться вечерком, если того захочется. Хаджиме на высокий стул взбирается с важным видом и мочку уха с серьгой разминает, поглядывая на пчелку Риндо не без тени улыбки. Тот кружит, порхает по кухне с кучей ингредиентов и, наконец, фартук на себе вяжет. Хаджиме комментарий на заднем фоне по поводу такого прикида бросает и принимается наблюдать за готовкой. — Помощь не нужна, дружок? — интересуется любезно и пальцем по краешку кружки кругами водит. — Обращайся, если вдруг понадобится. — Я справлюсь, спасибо. — не отрывается от своего дела младший и клубнику готовится нарезать. — Ты в момент готовки для меня как группа поддержки, давай лучше болтать о хуйне. Коко смешинки испускает, оставляя стул в одиночестве, и друга со спины обнимает. Рин продолжает резать сладкую ягоду и краем глаза бдит за тем, как тонкие пальцы за ломтиками тянутся. Светловласый ловко выуживает одну ровную пластинку и быстро в рот отправляет. — Я тебе пальцы сломаю или отрежу. — в шутку угрожает Хайтани, качая ножом в руке. — Воришка. — Это всего лишь один кусочек. — невинно тараторит Хаджиме и за цельной ягодкой пальчиками по столу к нарезной доске крадется. — Не могу ничего с собой поделать. Обожаю клубнику. Цепляет таки сладость и возвращается на свое место, игриво бёдрами качая. Рин оборачивается, посмеиваясь, и бочинится краем кухонного стола с толикой интриги поглядывая на коллегу. Клубника легко пропадает во рту юноши и Рину кажется, что он смотрит почти что с завистью, ибо, ну, кто из них сейчас готовить собирается вообще, кто из них может позволить себе сейчас отлынивать от работы, кто из них от работы той же самой отдыхает, а кому через пару часов отправляться на скучную миссию? Кто из них борется с желанием поесть чего-нибудь сладкого, а кто с простым желанием... Клубника для торта понадобилась крупная. Привлекла молодых своим запахом, наверняка искусственным, но черт возьми, таким естественным и настоящим, что на необычайные размеры и свежий запах глаза можно было с лёгкостью закрыть. Какая там настоящая клубника в глубокий зимний мороз. Коко, сложив ногу на ногу, сидит на стуле, откусывает кусочек ягодки и на языке гоняет, будто пытается приятную мякоть распробовать лучше и подольше задержать любимый вкус. Риндо смотрит только на высунутый язык Коко. Коко улыбается. — Черт. — фыркнул про себя Рин. Напарник едва слышно хихикнул. — Не отвлекай меня. — Да кто ж смеет. — светловласый глаза щурит, когда парень вновь к готовке возвращается и повторяет про себя рецепт. — Готовь в своё удовольствие. ~ "в свое удовольствие" — Больше не открывай рот, — поняв, что не с того начал, быстро дополняет. — я имею в виду, не ворую мою клубнику. — А чего ты на мой рот вообще смотришь? Да, действительно. Хотел бы готовить — давно бы уже забил хер на присутствие Коко за столом. Наверняка твёрдым. Наверняка после стола этого может болеть спина, локти или грудь — в зависимости от положения. Наверняка этот стол может скрипеть под напором двух тел, наверняка ходит из стороны в сторону. — Рииин? — хмыкнул Хаджиме и на спинку стула откинулся, прикрыл веки, да зевнул лениво. — Я, хаах, вопрос задал. Юноша краснеет, когда понимает и чувствует, что в штанах поднимается температура. И где вся его совесть и культура? Задохнулась что-ли из-за фантазий? А в голову так и лезут эти чёртовы картинки с ягодами и Коко. Картинки, в которых напарник сам подзывает, с сочувствием гладит по щеке, проклиная приближающийся час миссии, и говорит, мол, напоследок давай покормлю тебя клубникой. Со сливками! А потом, а потом.. — Пока ты отвлекаешься, — голос из-за спины заставляет опомниться. — возьму-ка я ещё одну ягодку. Хайтани чёлку с глаз сдувает, губы пересохшие нервно облизывает и поворачивается к коллеге в момент, когда тот кладёт очередную клубничку в свой прелестный ротик — хватает напарника за плечи и смотрит в его глаза почти обиженно. — Хули не делишься? — Так у тебя целая миск- Глаза тёмные расширяются от удивления, когда юноша к губам прижимается и осторожно языком толкается, будто пытается обратно отвоевать найденную в холодные январские ветра летнюю сладость. А Коко делиться не хочет. По-честному спиздил. Одной рукой талию коллеги обнимает, а другой за волосы на затылке хватается и поцелуй углубляет. Оба ягоду катают, борются за неё, сплетаются языками, а сок, брызнувший своим естеством, действует как слабый дурман, словно раззодаривает сильнее и заставляет бессознательно под рубашку чужую лезть, касаться горячими пальцами выпирающих костяшек на позвоночнике и думать совершенно не о готовке. — Ужасно, — в губы прерывисто шепнул Коко. — теперь все липкое.. Для Рина это звучит как какой-то сигнал. Он глазами следит за тем, как розоватый сок стекает по чужим губам, как сладкими каплями попадает на рубаху мелким дождиком, как впитывает все белая ткань, расстелаясь крупными пятнами — а потом душевно воет от такой красоты. Младший языком собирает капельки и совсем не обращает внимания на возмущенный говорок напарника, мол, это противно, некрасиво, отвратительно местами, но ему как-то все равно. Все равно, потому что пока он эту сладкую ерунду не съест — никуда от Коко не денется. Все равно, потому что, блять, вкусно. Коко сжимает лиловые волосы и тихо стонет в поцелуй, когда напарник потирается о его ширинку коленом и руки перемещает на пуговицы ночной рубашки, начиная быстро их растегивать. Коко чувствует, что тот улыбается и несильно прикусывает его за губу. Вот же ж гаденыш. Хера с два он просто так эту ягоду получит. И снова мокрая борьба языков, которая им навряд ли так скоро надоест, ведь оба умеют целоваться до одури правильно и приятно. Хаджиме слегка поддаётся вперёд на ласки груди, когда коллега нежно мнет, пощипывает и выкручивает соски, вызывая тем самым по телу волну блаженства. Светловласый с волос переключается на шею, обвивает ее обеими руками и льнет обнажённой грудью к партнёру, потираясь торчащими от возбуждения и холода сосками о ткань чужой рубашки, языком по нёбу проходится, полностью игнорируя ягоду, и тихо стонет от приятных ощущений. Молния на рабочих штанах Рина и пуговица на домашних шортах Коко растегиваются почти одновременно и безобразно летят ненужными тряпками на пол вместе с нижним бельём. Хайтани подхватывает Хаджиме под бедра и усаживает его на тот самый стол, что так навязчиво крутился в голове. — Что? Прямо здесь? — будто с издевкой хрипит юноша в перерывах между скользящими лобызаниями. — Прямо сейчас? — Да. — Рин целует горячо, влажно и быстро, — Да. — проводит языком по нижней губе, собирая остаток сока и тут же её прикусывает до лёгких покалываний внизу живота. Беловласый от губ чужих не отрывается, отвечает жадно и медленно опускается на столешницу, позволяя партнёру свободно разместиться у себя между ног. Рука сиренивовласого в темпе ленто плывёт по внутренней стороне бедра к влажному от телесных провокаций члену: легко скользит по головке, масструет кожу и пару раз проходится ладонью по всей длине, заставляя орган окончательно встать. Анальное кольцо ещё оставалось в более менее растянутом состоянии после ночёвки и благодаря естественной смазке он проникает осторожно одним пальцем без особого труда. За первым следует и второй, точно приходящий по чувствительному комку нервов, из-за которого Коконоя начинает нетерпеливо дёргать. Юноша губы кусает то свои, то его, не зная куда себя деть и потому чуть поддаётся навстречу, жмурясь от каждого движения пальцев внутри. Уже и третий палец входит вместе с теми по вторую фалангу, вызывая дрожь во всем теле. — Рин.. — вдыхает нервно Хаджиме, сжимая ногтями крепкие плечи. — Черт, ты такой аккуратный.. До слуха тихий всхлип доносится. Коко всегда такой невероятно чувствительный и эмоциональный, ну просто восхитительный, что остаётся только сквозь зубы шипеть об этом, чтобы не причинить вреда, которое так и наровит вырваться наружу. Хайтани целует его в уголок губ, приподнимает за бедра направляет и... ... Коко громко выдыхает, разрывая поцелуй, да резко опускаясь и насаживаясь на чужой член почти до упора, и будто слышит сдавленный стон со стороны, не понимая вначале, что это его собственный. Снова в губы красноватые впивается, пытаясь унять сбившееся дыхание, однако потом сам от партнёра отпрянул, словно привыкая к его размерам по-новому. Рин цепко держит его за бедра, не позволяя от себя отстранится, шепчет взволнованно: — Потерпи.. — и только помогает, задавая нужный темп. — Потерпи ещё немного... Хайтани младший сам выходит из напарника, когда это приходится ему на руку, в момент очередного громкого стона, и снова поддаётся вперёд, резко насаживая Коко, чтобы скользнуть потом легко туда-сюда, куснуть до крови губы, чтобы не поехать кукухой беловласке окончательно, потому что Риндо весь такой горячий, большой, трется о задние стенки, мажет по простате, будто пронизывая, и чувство такое восхитительное доставляет, что словами не описать, держите, соседи, только разгульным эхом стоны по всей кухне. Хаджиме как в сладком туманном бреду зовёт юношу по имени, на что тот отзывается трепетными кроткими поцелуями на ключицах, тихо с вожделением рычит на манер дикого зверя и толкается так глубоко, что перед глазами чуть ли не звездопад появляется. В помещении становится неимоверно жарко, будто плиту все-таки включили перед запеканием коржей, становится жадно, будто миска с клубникой до сих пор являлась для них центром земли, что гораздо круче, чем просто забыть обо всем и сосредоточиться на друг друге. Не сложно не отзываться на каждое касание Рина, ведь даже самое невесомое заставляет приятно напружинить мышцы, а потом расслабиться под очередными ласками груди. У Коко все внутри сжимается, он льнет к раскаленному телу всем своим существом, поддаётся активно навстречу, шумно дышит в шею, когда Рин движется быстрее, предчувствуя, что с каждым толчком, с каждой секундой приближается скорая разрядка. Хаджиме напрягается на уровне инстинктов и чувствует чужую пульсацию в себе ещё сильнее, ещё больше и глубже от того пошло прогибается в спине и, замерев, наконец опускается собой на стол без сил, подрагивая после испытанного оргазма. Младший приподнимает коллегу за бедра, выходит из него, и обильно кончает ему прямо на живот, прикусив себя за палец, чтобы не застонать на весь блядский дом. Коко, придя в себя, ухмыляется, пальцами касается белесовой жидкости на животе, а после к языку подносит, слизывая сперму так, будто это для него что-то вкусное. Рин головой качает смущённо, опускается на напарника, подбородок на плечо укладывает и расправляет руки по обе стороны пластом от него, пытаясь привести в порядок дыхание. Коко обнимает Хайтани с любовью и гладит неторопливо по спине, успокаивая тем самым неуемное сердцебиение, возвращая постепенно к привычному ритму. — У тебя задание меньше, чем через час начинается. — напоминает Хаджиме, глянув на циферблат настенных часов, и в бровь с оттяжкой целует. — А ты в таком виде. ~ — Пиииздеееец... — шипит Рин. Коко вновь хихикает, перебирая сиреневые пряди. — А я всего лишь хотел приготовить для тебя угощение...