Wild

      В его жизни было много людей, с которыми ему доводилось иметь близкие отношения. Особенно много было тех, говоря о ком, и без того добродушный Феликс мог употребить слово «люблю». Однако, если говорить откровенно и шёпотом, то по-настоящему он любил лишь одного. Вы знаете, как поместить сто и одну вещь в походный рюкзак? Вот Феликс тоже не знает. Однако ему жизненно необходимо вместить все эти вещи, в противном случае, он просто боится, что не выживет без какой-нибудь лишней пары батареек для фонарика или камеры для съёмки животных по ночам. Это, конечно, вещи не первой важности, но это первый в его жизни поход по маршруту, так что мало ли. Этим утром он проснулся в дешёвом отеле в жарком американском городке Кампо на границе с Мексикой. Дешёвом, потому что надо только ему, и надо только на одну ночь. А на границе с Мексикой, потому что это отправная точка того самого маршрута, который ведёт вдоль Тихоокеанского хребта, затрагивая Калифорнию, немного Колорадо, Орегон и Вашингтон. По всему маршруту есть станции, на которых можно отдохнуть, позвонить, если надо, и получить посылку, что является, на самом деле, очень удобной функцией, и Феликс очень скоро будет реально благодарен тем, кто это вообще придумал. На часах было десять, когда Феликс закончил со сборами, и теперь его личный монстр с висящей с краю бутылкой воды лежал на полу готовый быть поднятым сильными и крепкими руками и нестись по калифорнийской жаре на таких же сильных и крепких плечах и спине. К сожалению, у омеги таковых уже не было, однако пока что он был настроен решительно, а потому стал размышлять, как ему поднять этот рюкзак. В итоге он сел на пол и попытался встать с застегнутыми поперёк живота и груди. Было тяжело, аж до боли в висках. Господи, а он ведь был когда-то сильным! Конечно, не каким-то качком (как бы смешно это не звучало), но силы и физические и внутренние у него точно были. Когда ему исполнилось тринадцать и его стал интересовать вопрос романтических отношений с альфами, Феликс конечно же озаботился своим внешним видом, который он считал нужным поддерживать в приличном состоянии, дабы понравиться окружающим и привлечь внимание. Вот тогда он и стал заниматься со своим старшим братом. Так как у Чана занятия в университете заканчивались в семь, а Феликс поздно начинал делать домашнее задание, они могли так собираться только по вечерам, в комнате старшего, чтобы выполнить какой-то составленный альфой ещё очень давно (ведь его «вопрос романтических отношений» озаботил на четыре года раньше) комплекс упражнений лично для себя. В основном в нём были силовые упражнения, поэтому Феликс очень скоро поменял большую их часть так, чтобы они отвечали его нуждам. Он всё-таки хотел быть больше гибким, чем сильным. Однако при этом они всё также продолжали собираться каждый вечер, вплоть до совершеннолетия младшего, часто делясь во время выполнения тренировок новостями и мыслями, так что теперь, спустя много лет, Феликс может спокойно и с гордостью внести это в небольшой список их братских традиций. Выйдя из отеля, он, буквально перепрыгивая через свою стеснительность, подошёл к стоящему под тенью рядом с автоматом с топливом мексиканцу и спросил его, едет ли тот на север; тот ответил лаконичным кивком; тогда Феликс попросил подвести его немного, и мексиканец, помолчав, снова кивнул, не отрываясь от бака. Омега осторожно положил рюкзак в кузов и сел в салон, скромно сложив ручки и ожидая отправки. Феликс сошёл спустя десять минут. Он стоял на обочине под палящим солнцем в футболке и шортах по колено, и ему снова предстояло поднять рюкзак. На этот раз с асфальта. Что ж, теперь он справился чуть лучше. Его путь лежал через жаркую пустыню, покрытую сероватыми маленькими кактусами, коих порой собирались целые поля, однако Феликс помнит, как больно и тяжело было на эти самые поля смотреть из-за трясущейся жары в воздухе. Поэтому Феликс почти всё время смотрел вниз, на потрескавшуюся от сухости коричневую землю и собственные ноги, которые сейчас напрягались как никогда раньше. Сколько он прошёл? Похоже, уже пятнадцать миль. Это кажется особенно большим и, как бы это странно не звучало, тяжёлым расстоянием, когда пейзаж вокруг такой однотипный. Всё ухудшает просто дичайшая усталость, и Феликс уже готов падать на колени и, смотря в небо, вопрошать, зачем он вообще пошёл по этому чертовому маршруту?! Но он этого не делает. Он просто понимает, что так нужно. Ему кажется, что сейчас около пяти. Семь часов без остановки — это его окончательный предел, поэтому Ли отстегивает все ремешки и даёт рюкзаку камнем упасть на землю и после лениво перевернуться на бок; в этот момент он будто взлетает, но на деле просто падает на колени, чувствуя, как неприятно вдавливаются в кожу мелкие камешки и песчинки, на которые ему было бы не всё равно, если бы он был сейчас дома, в Миннеаполисе. Если бы вокруг были люди и если бы ему требовалось опять и опять следить за собой и своим поведением. Ко всему прочему, он знатно проголодался, а потому уже мечтал съесть те кусочки сушенных яблок и хлопья, что были у него с собой. Да, вероятно еда — это именно то, что могло сейчас как-то подправить ситуацию. За время его пути на небо успели набежать облака, так что теперь он не чувствовал такой явной жары и мог не искать спасительной тени. Немного отдохнув, Феликс придвигает рюкзак ближе, задействовав оставшиеся силы, и отцепляет с его верха синий мешок, который, при внимательном чтении инструкции, мог превратиться в его надёжное убежище. Однако собрать палатку — отдельное испытание. Парень никак не мог понять, что куда и для чего, так что к моменту установления палатки на землю, он был слегка на взводе и его раздражала каждая пылинка. Единственное, что могло его спасти от взрыва его личной мини-бомбы где-то под сердцем, так это перекус. У него в рюкзаке были хлопья, газовая горелка и сам газ в совсем небольшом объеме. Феликс вновь принялся конструировать очередное сооружение, ставя балончик с газом рядом с палаткой и распечатывая инструкцию к горелке. И, честно говоря, может лучше и не распечатывал бы вовсе. Он с дичайшим разочарованием в глазах и с замершим сердцем читает, что горелка работает только с определенных газом. Посмотрев ещё раз на тот, который был перед ним, Феликс понимает, что нормального ужина сегодня не будет. Он быстро встаёт и со всей дури пинает этот дурацкий балон, так что тот отлетает куда-то к кактусам. — Да к чёрту всё! Маленькая бомбочка всё же взорвалась. Следующие пять дней он питается одними сушеными яблоками, вяленым мясом и порой сдаётся и ест холодные хлопья. У него получается проходить около 15-20 миль в день и, честно говоря, он ожидал от себя худшего результата, однако радоваться нет сил, ведь ноги начали болеть уже после первого дня. Так же у него с собой было три книги, которые он читал в палатке с фонариком, когда делать совсем было нечего. Ему было невероятно тяжело осознавать свою независимость. Он слишком сильно привык к тому, что вокруг него люди, которые всё время говорят с ним, что-то советуют, чего-то просят, однако же тут он по-настоящему независим и принятие всех решений — только его ответственность. Захотел встать по-позже — встал; захотел остановиться — остановился; захотел поесть — достал из своего волшебного рюкзачка всё, что хочешь, и ни с кем делиться даже не надо. От этого порой страшно становится. На шестой день, ближе к вечеру, он доходит до поля, на котором под шум трактора работал один незнакомый парню мужчина. Феликс сразу сообразил, что раз тут есть люди, значит и какой-нибудь населённый пункт с магазином с хозтоварами тоже недалеко. Кажется, мужчина его не сразу заметил, поэтому Феликс чуть ускорился и, когда оказался ближе, стал звать его. Мужчина отключил двигатель и посмотрел на парня. — Извините… — ему нужно было отдышаться. — Извините, вы не могли бы мне помочь? Я иду по маршруту Тихоокеанского хребта, и, к сожалению, я взял не тот газ для горелки. Не могли бы вы меня отвезти в ближайший город? Было немного необычно говорить с кем-либо после такого долгого молчания, так что Феликс даже слегка стесняется своего голоса. Мужчина тем временем поправляет шляпу и хриплым голосом отвечает: — Я сейчас работаю. — Да, но возможно, когда вы закончите?.. — Я не скоро закончу. — Может я могу подождать? Мужчина лишний раз осматривает всего младшего с головы до ног и через пару секунд кивает в сторону своей машины. — Можете подождать там. — Ох, большое спасибо вам. Феликс разворачивается к мужчине спиной и слышит, как тот снова заводит трактор, отъезжая дальше. Ли доходит до машины и вновь забрасывает рюкзак в багажник, садясь на место рядом с водителем, расслабляясь. Ах, наконец-то он может присесть и отдохнуть от бесконечной ходьбы. Ему приходиться ещё где-то полчаса наблюдать за тем, как маленький трактор путешествует вдали по полю, уже не освещаемый вечерним солнцем. Парню становится скучно просто так ждать хозяина машины, поэтому он скромно осматривается: под потолком оказывается какой-то маленький брелок с пивом, а между спинкой и сиденьем, которой занял Феликс, было большое количество крошек и одна, видимо, потерянная, сигаретка. Ли аккуратно выкинул её в маленькую щель между стеклом и дверью. Делая это, он случайно пошевелил ногой и что-то задел внизу. Свет не попадал под сиденье парня, поэтому он нагнулся и, нащупав что-то, достал, тут же в страхе задерживая дыхание — в его руке оказался маленький револьвер. Феликс замер, переосмысливая всё, что сейчас с ним происходит. Возможно из-за того, что он был слишком рад увидеть хоть одну живую душу в этой пустыне, он не смог в полной мере оценить риск быть убитым этой же самой душой в этой же самой пустыне. А что, если этот мужчина, так сказать, после тяжелой работы решит развлечься и оторваться с ним по полной? Его же никто не спасёт! О чём он вообще думал, садясь к нему в машину? Можно же было просто спросить направление, в котором находится город, и дело с концом! Парень уже хочет открыть дверь и выйти из машины, однако стесняется, когда неизвестный ему альфа подъезжает ближе к машине и Феликс жмурится из-за яркого света фар, которые уже через секунду отключаются, а вместе с ними и успевшее стать родным гудение. Феликс быстро кладёт найденный пистолет в бардачок, слыша, как мужчина спускается на землю и проходит перед машиной, открывая противоположную от Ли дверь. Перед тем, как зайти, мужчина снимает слегка мокрую от пота рубашку и садится на кресло рядом с младшим уже в майке. Мальчик отодвигается к самой двери, весь сжимаясь и с опаской смотря на того. Он цепляется пальцами за ручку двери и говорит: — Знаете, я наверное и так пойду… Город же к северу, да? Альфа с подозрением смотрит на него. — Да. Но разве вы не хотели, чтобы я вас подвёз? — он несколько секунд смотрит на Ли, прежде чем снова говорит: — Вообще, я подумал, что вы могли бы переночевать у меня. Время позднее, да и я не думаю, что моя жена будет против вас. На самом деле, идея наконец сходить в душ и поспать хоть на диване в гостиной звучит сейчас невероятно заманчиво. Феликсу требуется несколько секунд, чтобы ещё раз подумать и неловко кивнуть. Всё-таки, в доме должна быть его жена, так что, почему бы и нет. — Хорошо. — Отлично, — он улыбается и неожиданно для Феликса, тянется к тому самому бардачку, в котором лежал пистолет. — Кстати а вы, не хотите кое-что попробовать? Что? Что?! Полю в лоб попробовать?! Парень паникует, сильнее вжимаясь в сиденье. Он видит, что мужчина смотрит в его сторону с какой-то хитринкой (или это только свет так падает?), и из-за этого контакта напряжение растёт. Феликсу срочно нужно что-то сделать, как-нибудь себя защитить, поэтому он не придумывает ничего лучше, чем выпалить: — У меня муж, — он ловит на себе взгляд старшего и поспешно продолжает. — Я… мы поссорились, и он ушёл вперёд. Я должен его нагнать… Мужчина продолжает рыться, переводя удивленный взгляд на омегу. — Вы замужем? — Феликс отвечает кивком, следя за тем, как из темноты вместе с рукой появляется железная фляга. Он немного расслабляется. — А где же ваше кольцо? Феликс на секунду переводит взгляд себе на руку, на которой когда-то и впрямь было золотое колечко. Он тихо отвечает: — Потерял. В ответ кивают. — Ну ничего, — альфа улыбается и открывает флягу, выпивая, очевидно, спиртное. — Со всеми бывает. Не хотите? Феликс неловко берёт её, не отрывая взгляда от старшего. — Ладно. Кажется, это какая-то водка. А может коньяк, Феликс из алкоголя пробовал только пиво и вино, однако одного глотка ему было достаточно, чтобы понять, что это что-то высокоградусное. — Сильно? — спрашивает он, и Ли отвечает: — Мда… — он не сдерживается и слегка кривится, сглатывая. У него уже давно далеко не тёплые отношения с алкоголем, — достаточно. Вернув флягу владельцу, Феликс в очередной раз за этот вечер настораживается, когда мужчина продолжает с ним странный диалог. — Ну, если водка вам не по вкусу, то я могу предложить кое-что другое. Только моей жене не говорите. Мужчина снова лезет в бардачок и на этот раз достаёт из него шуршащий целлофановый пакетик с чем-то красным. Это оказывается лакрица. Обычная лакрица. — Тяните, — он по-доброму улыбается и вытягивает одну полоску так, чтобы Феликс мог оторвать одну часть. Нет, ну лакрицу-то Феликс любит. — Не хотите? — Нет-нет, хочу. Извините. — Любите лакрицу? — Да, очень. Мужчина довольно усмехается. — Ну хоть кто-то ещё её любит. Феликс тянет кончик лакрицы на себя, немного расслабляясь. Когда ему удалось заполучить лакомый кусочек, довольный Ли скромно накусывает его и чуть смелее смотрит вновь на мужчину. Через несколько секунд машина наконец заводится и они едут к городу. Дорога занимает около пятнадцати минут, за которые Феликс понимает, что ему и впрямь нечего боятся, ведь альфа — обычный фермер и женат на истинной, а потому Ли начинает смелее общаться с водителем, который включает какую-то радиостанцию со спокойной музыкой. В доме мужчины их встречает его пожилая жена за плитой и вкусная курочка со вкусным салатом и вкусными креветками в нём. Для Феликса сейчас всё было особенно вкусно, тепло и комфортно. Его накормили и разрешили, что самое главное, помыться и разложить диван в гостиной. Феликс был невероятно рад снять грязную одежду и смыть с кожи пыль и пот, поэтому он практически ликовал, устало наблюдая, как под ногами течёт вода с мелкими веточками и камушками, а иногда и каплями крови, которая вытекала из натертых на коже ранок от ремней рюкзака или с лодыжек от ботинок. Выйдя из душа, Ли подошёл к зеркалу и, протерев его, вновь осмотрел себя: на плечах и рядом с ключицами были красные полосы и кожа была немного грубоватая из-за всё тех же лямок. А слева, на плече, виднелся светлый шрам от метки, поставленной в самом начале распавшегося год назад брака. Как видите, не всё, что сказал Феликс, является выдумкой. Ещё очень давно, когда он был в средней школе, он много общался с парнями из школьной бейсбольной команды. Они все были на год или два старше него, а соответственно и учились в старших классах. Среди них был один альфа, с которым Феликс общался особенно близко и которого втайне обожал просто всего с ног до головы, так что порой ему приходилось со стонами смущения и, в каком-то смысле, невинного возбуждения из-за этих чувств, стонать по ночам в подушку, тупо улыбаясь или просто падая в неё лицом, чтобы скрыться от присущего его возрасту волнения перед очередным идолом. Альфа был капитаном бейсбольной команды и отличником, поэтому, учитывая эту негласную иерархию в школах, общаться с ним было особенно престижно. Собственно говоря, того альфу звали Чанбин. Хотя, Феликс, конечно, не на столько меркантилен, поэтому своё влечение честно объяснял хорошими внешними данными его пассии, отсутствием неугодных Феликсу изъянов в характере (таких как нерасторопность или же противоположная ей грубость. Альфа был чем-то посередине) и хорошей успеваемостью, что отлично сработало на уж больно заботливом и дотошным в этом вопросе Чане, которому приходилось выслушивать все «милые» ситуации, происходящие между Феликсом и Со в начале их общения. Подросток в такие моменты правда старался мыслить рационально, однако визги после очередного вечернего созвона были очень хорошо слышны старшему брату и отцу, которые могли находиться даже в самой дальней комнате их квартиры и за закрытой дверью. Примерно к концу девятого класса их общение перешло на другой уровень, и Феликс стал наконец по-настоящему замечать намёки со стороны старшего, а не просто их выдумывать. Феликса теперь часто приглашали в кино и в разные кафе; семья Чанбина была чуть более состоятельной, чем семья Феликса (опустим сейчас заметную малочисленность её членов), поэтому Со также не стеснялся приглашать младшего поехать с ними в Калифорнию, чтобы покупаться в Тихоокеанской водичке. В начале десятого класса они официально начали встречаться, и Феликс чувствовал себя так, будто сорвал куш, принимая всевозможные ухаживания со стороны такого же влюблённого Чанбина. Он просто разбивал носы (фигура речи) всем тем, кто ещё смел заглядываться на Со, одевая периодически, словно какой-то знак отличия или трофей, пахнувшую альфой бейсбольную куртку, которую владелец, не понимая, зачем она омеге, отдавал, и расхаживая в ней по школе. Он помнит, как они в первый раз поцеловались на парковке у игрового клуба. Чанбину пару месяцев назад подарили машину и он успешно сдал на права, так что теперь катал Феликса по всему Миннеаполису. Они сидели в машине с коктейлями и нагетсами из Макдональдса, поэтому первый (мальчик упрямо уверял старшего в обратном) поцелуй Феликса был со вкусом курицы и клубничного коктейля. А ещё под поющего из радио Джексона Майкла. Омега даже помнит, какая именно это была песня. Их роман продлился аж до конца школы, а позже перешёл и на университетские годы, и на юность. Только теперь уже в более официальном формате — брак. И знаете, Феликс совсем не считает, что это был импульсивный поступок двадцатиоднолетнего юноши, нет, совсем нет. Ведь только к этому всё и шло, и они оба хотели узаконить свои отношения и жить дальше в полной гармонии и спокойствие. Однако, как бы стыдно и грустно не было бы это признавать, но в его распаде был виноват сам Ли. Через несколько минут он вернулся в гостиную и лег на разложенный диван, рядом с которым был приставлен стул с лампой специально для него. Феликс думает, что этот элемент был лишним, так как вряд ли он захочет заниматься ночью ещё чем-то помимо сна. Итак, следующим утром Феликса отвезли в город, где он купил нужный газ, радуясь, что теперь сможет греть еду и воду. Поэтому тем же вечером он уже сидел в своей палатке с чаем и подогретыми хлопьями, читая книгу. К двадцать седьмому дню он прошёл уже сто пятьдесят миль с начала старта из всех двух тысяч сто четырнадцати, так что пустынные пейзажи теперь оставались где-то позади, а вместо них появлялись смешанные и еловые леса, которые покрывали плавно выросшие на горизонте горы. Надо сказать, он уже привык к такому темпу и теперь старался проходить в день определённое расстояние, чтобы не отставать от пусть и примерного, но всё же графика. На двадцать девятый день Феликс набрёл на большое озеро с ободком в виде леса вдоль берега и возвышающимся небольшим горным хребтом за ним. Он уже читал в путеводителе об этом месте (в конце концов, оно было на обложке), поэтому знал, что рано или поздно его найдет, а это ему очень хотелось сделать. Ему потребовалось ещё около минуты спокойного любования ровной и прозрачной гладью воды, прежде чем он сел на берег под звуки пролетающих в небе птиц, будто не выдерживая веса ставшего вдруг невероятно тяжелым сердца. Это было так странно для него, пусть и чувство, что он вот-вот расплачется, которое ему приходится часто испытывать в последнее время, было уже знакомо. Просто сейчас всё вокруг него настолько спокойно, что кажется мёртвым. А это очень сильный контраст по сравнению с тем, какая катастрофа его сюда привела. И именно поэтому его чувства вновь оголяются, а нескончаемый спазм в мышцах наконец прекращается, и Феликс глубоко вдыхает и выдыхает, по-настоящему расслабляясь здесь. Никто ж всё равно ничего не видит. Ни его самого, ни всей этой красоты. Феликс ещё некоторое время просто сидит, касаясь пальцами тонких травинок, прежде чем понимает, что хочет искупаться тут. Вдохновленный, он уже встает и стягивает через верх футболку, но чуть притормаживает, на секунду по-привычке смущаясь собственной наготы. Но вспомнив, что он всё ещё один, он раздевается полностью и подходит к воде, смотря себе под ноги. Берег был каменистым, поэтому маленькие камушки неприятно давили на небольшие покрасневшие от тесноты ботинок ступни; в особенно сильно натертых местах даже виднелись начавшие кровоточить ранки и мозоли. Феликсу очень захотелось остудить весь этот пожар, поэтому он наконец шагнул в воду, тут же покрываясь мурашками. Удивительно, но чистоте этого озера можно было откровенно позавидовать, ведь даже когда Феликс был уже по пояс в воде, ему всё ещё были прекрасно видны серые камни на дне и редкие совсем-совсем маленькие рыбёшки. Вскоре вода доходит ему прямо до подбородка и он останавливается, вновь оглядываясь на лес и далёкие призрачные горы. Ему интересно, был бы Чан так же очарован, если бы увидел это? Если бы СМОГ (выделить) увидеть. Кажется, лет с двенадцати Крис носил очки. У него была близорукость, передавшаяся от матери, которую тот предпочитал называть более сложным термином «катаракта», чем порой смешил младшего. Болезнь медленно прогрессировала, поэтому раз в два года Крис ходил к офтальмологу и заказывал новые очки. Когда он стал работать, что произошло очень рано, он попросил отца открыть счёт в банке, в который вносил каждый месяц определенный процент от зарплаты, дабы к двадцати пяти накопить на операцию и избавиться от этого недуга навсегда. Надо сказать, в очках он выглядел очень притягательно, Феликс даже какое-то время тоже хотел себе их заказать, только с обычными стеклами вместо линз, но потом перегорел этой идеей. Тем временем младший продолжал встречаться с Чанбином. Шёл уже восьмой месяц их отношений, и для них, подростков, это был достаточный срок перед тем, чтобы по-настоящему насладиться всеми прелестями половой жизни. Сначала они хотели вновь использовать машину Чанбина, и они даже успели дойти до неё, отъехать к заправке на окраине города и пересесть на заднее сиденье. Феликс уселся парню на колени и стал снимать с себя джинсовку, не отрываясь от страстного вылизывания глоток друг другу, когда Чанбин вспомнил, что забыл купить презервативы. Феликс закатил глаза и устало опустил плечи. — Ну Господи. Ну ты специально? — Сори, я правда забыл, — Со виновато улыбается, не убирая рук с талии младшего, который в этот момент задумчиво осматривался, пытаясь найти какое-нибудь решение. Нет, он правда намерен сегодня лишиться девственности. — Иди тогда на заправку, покупай, — он медленно слезает с колен альфы, — чтоб весь кайф не обламывать. — Бля, прям щас? — Да, — обыденным тоном отвечает мальчик. Только потом он понимает, что Чанбин возбудился по полной, а потому выгонять его сейчас будет правда жестоко. — Ну, может через пять минут. Через пять минут Со вышел с кошельком из машины в сторону горящей в сумерках заправки. А ещё через минуту на парковке появилась смутно знакомая Феликсу машина. Кажется, он видел её где-то на парковке для старших классов в школе. Почти сразу из неё выходят три парня из двенадцатого класса, которые направляются туда же, куда ушёл Чанбин. Феликс потихоньку начинает понимать, что даже план «B» не сработает и сегодня он уснёт девственником. Так и происходит, ведь по возвращению Чанбина, Феликс узнаёт, что нужного у него нет. — Ты с ними встретился? — спрашивает Ли, уже разочаровавшись и застегивая свою джинсовку, нагибаясь над коробкой передач с заднего сиденья. — Да, и Калеб со мной даже поздоровался, — быстро отвечает старший, заводя машину, чтобы как можно быстрее смыться отсюда. — А презики ты купил? — Да, — небыстро говорит тот и продолжает, — но я их выкинул в мусорку, когда увидел, что там наши. Феликс со стоном откидывается на спинку. — А в карман положить — нет? — Нет. В следующий раз сам будешь покупать. Наверное, Феликсу стоило тогда быть более снисходительным, ведь Чанбин, в конце концов, тоже тогда был молод и смущён, а также дико озабочен своей репутацией. Когда они доехали до дома Ли, Чанбин спросил: — Может тогда у тебя попробуем? — Не, давай у тебя, — отвечает мальчик, рассматривая какой-то фантик из кармана и слыша отрицательное мычание. — У сестры будет течка, поэтому не надо. У тебя же дома никого не будет, если мы договоримся на-а…пятницу? — У меня брат, — Феликс закатывает глаза. — Он работает. — Да, но… Чанбин оборачивается к нему. — Давай, так будет легче нам обоим. И вообще, я ни разу не был у тебя дома, это подозрительно. На это омега вздыхает и, подумав, приближается к старшему. — Я спрошу у него, когда он вернётся, чтобы не случился очередной коллапс. Ладно, — он быстро целует Чанбина в щёку, — пока. Встретимся в школе. Утром вторника Феликс завтракает вместе с Чаном. Старший, перечитывая на ходу реферат, ставит перед ним тарелку с глазуньей и беконом, когда Феликс ставит локти на стол и кладет подбородок на ладони, смотря прямо на брата. — Чан, а ты… Ты в эту пятницу во сколько вернёшься? — В восемь, как обычно, — отвечает Крис, накалывая кусочек бекона. — Хотя, возможно буду чуть раньше. — Да? — Угу, — он проглатывает. — Последней пары возможно не будет, но это ещё не ясно. Обычно Чан работал с девяти до трех, после чего бежал в университет; он учился по вечерней программе, поэтому домой возвращался только в восемь. — Понятно, — Феликс, на самом деле, уже зная, о чем хочет говорить но смущаясь этого, нагибается над столом и взволнованно смотрит в реферат. Через пару секунд он решается и спрашивает: — Слушай, а ты не мог бы мне дать немного денег? Чан, не отрываясь от листка, отвечает: — А зачем тебе? — Ну надо, — Феликс возвращается на своё место. — В кино хочу сходить. — А разве Чанбин за тебя не может заплатить? — на самом деле, Крис не жадный, он просто специально тянет, чтобы скрытный в последнее время Феликс рассказал ему по больше о своей личной жизни. — Я не с Чанбином пойду. — Один? — Ну, да. Крис встаёт и уходит в прихожую, возвращаясь с кошельком. Он вытаскивает пятидолларовую купюру и отдаёт младшему, который неловко растягивает уголки рта. — А можно ещё? Мне девять долларов надо. — Ого. — Чан приподнимает брови, снова заглядывая в кошелёк. — Сколько вёдер попкорна ты собрался покупать? — он протягивает ещё четыре доллара и садится на место. — Много, — отвечает довольный Феликс. Уже в школе он видит Чанбина, болтающего с друзьями, к которому подходит со спины и кладёт голову ему на плечо. — Бинни, можно тебя? — Чанбин отрывается от диалога и с интересом во взгляде поворачивается к омеге, который в свою очередь легонько поправляет ему волосы, пока тот прощается с друзьями. — Ты в четверг будешь свободен? — Нет, у меня тренировка, — Чанбин быстро понимает о чём речь, поэтому повторяется. — Я свободен только в пятницу. Чан в пятницу во сколько будет дома? — В восемь, но это ещё не факт. Поэтому я и хочу, чтобы мы в четверг ко мне пришли. — Да говорю же, не могу в четверг, — он делает паузу. — Давай, я думаю, мы управимся до прихода Чана. К тому же, мне с ним пора познакомиться, а то он как будто тот самый чел из легенд. О нём все говорят, но его никто не видел. Феликс недолго смотрит в потолок, после чего слабо улыбается. — Ладно, давай в пятницу, — он снова вытягивается и целует старшего в щёку. — Кстати, можно твой бомбер поносить? — он, как и всегда, берётся за края бейсбольной куртки и с преувеличенной мольбой в глазах смотрит на старшего, который со вздохом снимает одежду. — Ладно. Повернись, — Со помогает ему надеть бомбер и застегивает его до подбородка, посмеиваясь. — Спасибо, Бинни, — Феликс мило улыбается. — Ага. Всё, чао, встретимся после школы. На последок Чанбин несильно шлёпает младшего по бедру, подмигивая и уходя в свой класс. Феликс в ответ также улыбается. В пятницу Чанбин приходит к Феликсу. Тот проводит небольшую экскурсию по их квартире, заканчивая её в своей комнате, которая раньше была комнатой его отца. Там он с прыжка ложится на свою кровать, пружины которой заставляют его невольно подпрыгивать, а Чанбин садится рядом с ним, кладя руку ему на маленькие стопы в носках и немного их разминая. Феликс тем временем лезет в тумбочку, доставая купленные на те девять долларов коробочку презервативов, немного потряхивая ей и подмигивая одним глазом. В следующую секунду Чанбин оказывается рядом с Феликсом, давая ему перевернуться так, чтобы парень сел сверху и оседлал его. Они медленно раздевают друг друга, снова целуясь и тяжело дыша, что безумно нравилось и заводило Феликса, так что он всё время нетерпеливо тёрся своим возбуждением, прогибаясь в пояснице и опираясь руками на сильную грудь старшего. В какой-то момент всё пришло к тому, что оба были уже без верхней одежды, однако подходящей, скажем так, связки для того, чтобы перейти, непосредственно, к самому сексу, у них не было, и это заставило омегу немного поубавить пыл. Он примерно представлял, как всё это начнётся, и только в отдельных эпизодах видел момент соития, а потому был в неловком ступоре, который не смог не заметить старший. Чанбин тогда взял всё в свои руки, будучи уже опытным, и прижал тело Феликса к себе, дабы создать нужную сейчас паузу. Он осторожно прошептал: — Всё не слишком быстро? Феликс сглотнул, пытаясь между делом отдышаться и привести бешеное сердце в состояние спокойствия. Ему было достаточно комфортно так лежать на вздымающейся груди альфы, запах которого и правда успокаивал. — Да, нормально. — Отдохни немного, Ликс, — он спокойно гладит его по спине, давая расслабиться. Через минуту они продолжили уже в более спокойном темпе. Чанбин сказал, что будет вести, так что Феликсу пришлось занять позицию на подушке и дать окончательно себя раздеть. Он был благодарен Чану за их занятия, потому что теперь он смог уловить восхищённый взгляд Чанбина, направленный на его подтянутый живот с выраженной талией и приправленный пошлым свистом. Следующие несколько минут Феликс, по приказу старшего, смирно лежал, лишь иногда касаясь руки или плеч старшего, если доставал. Вообще, Ли только сейчас может признать, что безумно благодарен Чанбину, который, скорее всего, уже знал, что так или иначе Феликс всё равно будет лежать бревном на подушке, не зная, что делать. Ситуацию спасло лишь то, что Чанбин просто сказал (выделить) ему лежать смирно, что, скажем так, отметает вероятность девственного ступора у младшего. Со гладит младшего по внутренней стороне бедра, когда касается влажного колечка мышц и начинает молчаливо растягивать его. Порой он срывался на лёгкие поцелуи в щеки и шею омеги, однако в основном Феликсу приходилось справляться со смущением самому. Когда Чанбин посчитал, что с растяжкой покончено, он пристроился по-лучше рядом с парнем и надавил головкой члена на вход, тут же понимая по замершей грудной клеткой перед ним, что Феликс затаил дыхание. Будучи всё таким де аккуратным и, насколько это возможно, внимательным, Чанбин вошёл до конца, не причинив пока что никаких повреждений. — Всё нормально? — тихо спросил он. Феликс, жалостливо сведя брови вместе, закивал. Ему было не очень комфортно, однако не до такой степени, чтобы он начал просить выйти из него. Желая немного отвлечься, Феликс тянется к своему члену, пару раз водя рукой вдоль, прежде чем Со добавляет и свою ладонь, пока не двигаясь в теле младшего. — Наверное, было бы лучше, если бы у тебя сейчас была течка. — Но её нет, — немного грубо отвечает мальчик. Чанбин никак на это не реагирует, выжидая ещё немного, прежде чем начать двигаться в нём. Феликс реагирует шипением. — Стой, погоди!.. — Я стою, — таким же слегка раздраженным шепотом отвечает старший, останавливаясь. Они продолжают, когда Ли кивает. Чанбин лежит рядом с омегой, тяжело дыша и вытирая мокрое лицо и подушку. Феликс переводит дыхание, зачесывая мокрую чёлку назад и оставляя руку наверху, не в силах напрячь мышцы, чтобы опустить её вниз. Тем временем, другой рукой он проводит между их телами по простыне, замечая, что она стала влажной. — Капец, это пот или смазка? — спрашивает он, всё ещё тяжело дыша и сглатывая. — Наверное и то и другое. Отнеси потом в стирку. — Ага, — ответил младший. После длительной паузы он уже спокойным голосом, без отдышки, спросил: — Ну и куда ты презик денешь? — Эм, — Чанбин отводит взгляд в сторону, — надеюсь, ты не против, если я положу его тебе на тумбочку? — А так все, что ли, делают? — Феликс, без тени сарказма в голосе, поднимает одну бровь, спрашивая. — Ну, если нет рядом мусорки, то да. Можно ещё на пол кинуть. — Фу, не, клади на тумбочку. Чанбин вдруг нагибается ближе к Феликсу и озорно улыбается, зная, как тот не любит всю эту тему с «телесными жидкостями». — Сейчас будет очень противно. — Аа, нет, фуу, — Феликс, так же улыбаясь, закрывает лицо руками и переворачивается на живот. — Давай быстрее. Слышно, как Чанбин шуршит одеялом, как скрипит латекс, после чего старший нагибается над омегой, чтобы дотянуться до тумбочки, когда Феликс добавляет. — И возьми салфетку в верхнем ящике, — подумав, добавляет. — Две возьми. — Угу. Уже через секунду Феликс получает салфетку, которой вытирает свой живот, после чего он окончательно расслабляется и ложится такому же приведенному в порядок Чанбину на грудь. Такая композиция его немного умиляет, поэтому он слегка поворачивает голову вверх, улыбаясь. — Мы похожи на женатую пару. — Которая только что избавилась от своих детей. Младший посмеивается и больше ничего не говорит. Он чувствует приятную усталость, расползающуюся по всему телу (аж до кончиков пальцев ног, которые обычно мерзнут даже под одеялом, что всегда не нравилось омеге) и удовлетворение. Оба эти чувства тянут его в лёгкую дрёму. Они оба ненадолго засыпают. Совсем-совсем отдалённо Феликс слышит знакомый голос. Он толком и не успевает понять, что происходит (это ему придётся делать секундой позже, когда будет уже, честно говоря, поздно, но вера остаться чистым и непорочным в глазах брата будет управлять его телом), когда ручка его двери с характерным щелчком проворачивается и в проходе появляется что-то говорящий Чан. — … но в среду я уйду… — его взгляд останавливается на повернувшемся спиной и пытающемся натянуть на Чанбина одеяло полуголом Феликсе. Как только мальчик переводит взгляд на старшего, он замечает, что его очки сейчас на голове, будто ободок, а значит есть вероятность, что он ничего не заметит. Крис часто их так носил, чтобы глаза отдыхали. — С каких пор у тебя дневной сон? Феликс, находясь в ступоре, лишь пожимает плечами. — Устал просто. — Понял. Так вот, в среду я пойду к Мери, и, скорее всего, останусь у неё. Это чтобы ты меня не ждал, — он между делом расстегивает пуговицы на рубашке. — Ты рис ел? — Нет ещё. — Будешь? — Да, наверное. — А Чанбин? — Феликсу требуется пропустить один удар, чтобы понять, что Крис оказывается уже заметил, и этого времени оказывается достаточно, чтобы из-под одеяла послышался тихий смех. Феликс краснеет и пораженно валится на свою часть кровати, пока его парень срывается на уже безудержный смех, из-за чего одеялом на нём начинает трястись. Он его скоро убирает и переворачивается к старшему альфе, который с улыбкой всё ещё ждёт ответ. — Я буду, спасибо. — Отлично, — удовлетворённый Чан закрывает дверь, покидая их. Чанбин, туповато улыбаясь, смотрит снизу вверх на младшего, который жмурится и устало стонет. Со поднимается и тянется к ногам кровати, доставая свою футболку. — Ну всё, спалились, — весело говорит он. — Одевай свою милую попку. Феликс опять стонет, теперь смущённый пошлой репликой. — Иди нафиг и не смейся. Я в душ. Вот тогда Чанбин с Чаном и познакомились. Когда Феликс вышел из душа в майке и шортах, старшие сидели на кухне, обсуждая бейсбольный матч в Нью-Джерси, в котором, насколько мальчику было известно, играла любимая команда Чанбина, поэтому он так живо рассказывал о нём, принимая старую вилку с прилипшим рисом, за биту. — Знаешь, почему именно «New-York Yankees»? — говорит Чанбин. — У них питчер сильный. У него мяч всегда летит четко на бьющего, даже когда он крученый, но при этом бросок сильный. — А ты питчер в команде? — с интересом спрашивает Крис, скрещивая руки на груди. — Не-а, я вообще капитан. Но на поле бьющий. Я пару лет назад играл за питчера, но мне мячом ногу сломали, поэтому я че-то больше не хочу. Пиздец, короче у нас там происходит, — отвечает Со, пока Феликс, накладывая себе рис в тарелку, оборачивается в его сторону, хмурясь. Чанбин тогда бегло складывает руки в молящем жесте и обращается к Кристоферу: — За мат сори. — Да ничего, я ж не родитель, — он пожимает плечами, после чего омега, садясь за стол, недовольно мычит. — Ээ, ты вообще-то говорил, чтобы мой будущий парень следил за языком, — он с замершим сердцем недовольно смотрит на обоих, в следующую секунду начиная глубоко дышать, чтобы успокоиться, пока старшие насмешливо переглядываются. Феликса слегка раздражает то, как быстро и удивительно хорошо начали общаться альфы. Крис, будто парадируя какого-то пластичный персонажа из диснея, поворачивается к Чанбину, говоря ему: — Скажи, что ты старался, и я тебя не отшлепаю. — Я старался, — младший, улыбаясь, быстро кивает. —А если добавишь, что этого больше не повторится, я тебя поцелую в лобик, — продолжает Крис. — Не, бля, сп-, — он спотыкается о слова и сквозь смех извиняется, — ой, сори. Когда Чанбин уходит домой, Чан собирает посуду, складывая всё в раковину и включая кран, пока брат подходит к нему и садится на столешницу, как делает это обычно, когда собирается что-то рассказывать или жаловаться. — Знаешь, — начинает он, — я, конечно, хотел, чтобы вы хорошо общались, но я не думал, что ты будешь настраивать его против меня. — Я его не настраивал, — отвечает старший. — Ну, блин, тогда зачем надо было переводить всё в шутку? Мне обидно было, ты выставил меня в каком-то странном положении. — Думаешь, он теперь думает о тебе плохо? — Ну, не прям плохо, просто подумает, что я душнила какой-то. Мне было неловко. — Ну, он же знает, что ты не душнила. — А может он изменит своё мнение. — Знаешь, мне так не кажется. Подумай, это же может пойти тебе только в плюс. Феликс только скрещивает руки на груди и старается вытереть плечом попавшую на скулу каплю с пенкой. Через несколько секунд старший всё же говорит: — Ладно, прости, — Крис пожимает плечами, ставя тарелку на место. Феликс закатывает глаза, улавливая нотку безразличности в голосе старшего. — Скажи это же, но более искренне, — он был достаточно упрямым для такой просьбы. — Прости, я больше не буду, — он старается. — Нагнись-ка, — Феликс знает, что за его головой есть шкафчик, в котором у них хранятся кружки, поэтому наклоняется в сторону. В следующую секунду Крис опускает мокрую руку младшему на голову, ероша волосы. У него всегда были широкие и по-приятному тяжёлые руки, что на самом деле нравилось младшему (порой он беззвучно выставлял перед старшим ладошку, как бы прося подставить свою, чтобы сравнить их размеры, и он всегда с удовольствием вновь убеждался, что рука брата больше), но только не тогда, когда они были мокрыми, так что Феликс, недовольно помычав, громко жалуется. — Не вытирайся об меня! Он выныривает из воды, пытаясь стереть ладонями стекающую по лицу воду, смешанную, кажется, с тихими слезами, пока по шее и плечам пробегаются мурашки. Ли не понимает, стала ли их причиной резкая смена температуры или же случайный поток приятных воспоминаний, который вместе с собой принёс и теплую улыбку. Определенно, он был счастливым подростком, у которого что ни день то классический эпизод из подросткового сериала со своим личным парнем-бейсболистом и любимым братом-студентом. Тогда казалось, что вереница всех этих серий просто бесконечная и будет идти всю жизнь, как бессмертное шоу в гостинице какой-нибудь старушки. Но, о чудо, о шок, ему двадцать пять и шоу закончилось. И возможности пересмотреть, увы, нет. Он выходит из воды, обматывается в полотенце и садится рядом с рюкзаком, доставая маленький тюбик зубной пасты и щетку в целлофановом пакетике, после чего подходит к воде и, сев на слегка мокрые камушки, чистит зубы. Ему давно хотелось привести себя в порядок. Одевшись, Феликс ещё несколько минут решается полежать на расстеленном полотенце, хрустя сушеными яблоками, но вдруг его отвлекает далекое шуршание травы на склоне и чей-то голос. — Здравствуйте! Феликс оборачивается, садясь на полотенце, и видит идущего к нему мужчину с таким же, как у него, рюкзаком, выглядывающим над головой. Он немного хриплым голосом отвечает: — Здравствуйте, — понимая, что сказал это слишком тихо, он повторяется. — Здравствуйте! — Вы не могли бы мне помочь? — достаточно спокойно спрашивает незнакомец, вставая в двух метрах от парня и ставя рюкзак на землю. — Да, что случилось? — У вас не будет запасной зажигалки или спичек? Феликс придвигает к себе рюкзак и заглядывает в его боковые карманы. Кажется, у него было две запасных зажигалки. Через пару секунд он отвечает: — Есть зажигалка, — он встает и протягивает её мужчине, как оказалось, альфе. — Большое спасибо, — тот в ответ довольно улыбается, уже держа в одной руке бутылку с водой, а другой забирая зажигалку. Пока мужчина убирал её в карман и осматривался, Феликс пару раз глубоко вдохнул его запах. У него скоро должна была начаться течка, поэтому сейчас он особенно много внимания обращал на сильный пол. — Как вас зовут? — спрашивает Ли. — Ли Минхо, — отвечает мужчина, пока Феликс вскидывает брови, слыша свою фамилию. — А вас? — Феликс. Тоже Ли. — М, — Минхо кивает. — Ну, да, достаточно распространённая фамилия. — Вы тоже идёте по маршруту? — Да, уже третий раз, — отвечает тот, улыбаясь и садясь рядом с Феликсом на траву. Тот на секунду задерживает дыхание, боясь вдохнуть приятный ему запах. — Ого. — Я геолог, поэтому это можно считать своеобразной экспедицией. Был ещё пару лет назад в Исландии по работе и год назад на Камчатке, гейзеры смотрел с друзьями. — Ого. Здорово, наверное, — с восхищением говорит младший, мило улыбаясь. — Да, — он кивает. — А вы, я полагаю, первый раз так гуляете? Феликс хихикает. Мда, на обычную прогулку это никак не похоже. — Да, впервые. — И сколько у вас получается проходить за день? — Ну-у, километров пятнадцать или двадцать. Что-то около того. А вы? — В среднем выходит тридцать пять. — Ого! — младший Ли искренне удивляется, поднимая брови и чуть поворачивая голову в сторону, как бы не веря. — У вас, должно быть, сильные ноги. — Ну, доля правды в этом есть, — Минхо кивает, посмеиваясь. — Но это ещё и опыт. Уже знаешь тропу, флору, скажем так, — он делает паузу. — тому же, это похоже на перезагрузку. В городе всё время сидишь на месте, а хочется же развеяться, отдохнуть от общества, — он хрипло смеется. — Вот и уходишь на добрые два месяца в лес. — Да, понимаю, — Феликс тоже улыбается. — Вы кто по образованию? — Переводчик, — отвечает омега. — С какого? — С французского. Минхо медленно кивает, отводя взгляд в сторону, после чего выдыхает и расслабляется. — Кого только на тропе нет. Знаете, — Минхо встаёт и подходит к своему рюкзаку, поднимая его, — а давайте встретимся в Кеннеди Мидоус? Вы планируете там отдохнуть? — Эм… Да, — Феликс кивает, вспоминая фотографию милого деревянного домика в путеводителе. — Да, я планировал, — он не планировал. — Будет здорово вновь пересечься через пару дней. — Отлично, — альфа спокойно поправляет лямки рюкзака. — Спасибо за помощь. До скорой встречи