Желание в четыре дня

Вступать в спор с мерзкой стервой класса – глупая и опрометчивая идея. Но ведь Рома Пятифан не боится желания девчонки? – Я выиграла, – победно выкрикнула Катя и хитро сщурилась, глядя на проигравшего бандита. – Блядство, – выругался парень и, испытывая небольшое волнение, продолжил. – И что же ты хочешь? Несколько секунд раздумья, казались «ебанной вечностью». – Шоколадку с арахисом, – довольная Смирнова растянула губы в улыбке. – И поцелуй Петрову. Последнюю фразу она сказала тихо, дабы не услышал никто. Пятифан, непонимающе хлопая глазами, провёл рукой по тёмным волосам, пытаясь успокоиться. Ему неважно кого оскорблять: девочку или мальчика. И если бы она сказала это в обычном разговоре, то уже бы узнала о себе больше, чем за всё время проживания на Земле. – За какой промежуток времени я должен это сделать? – вскинув за и против, проговорил Роман. – Не по-пацански будет, если откажусь. – Неделя, не больше. Не сможешь – месяц дежуришь в классе и проводишь меня до дома, – глянула Катя с азартным блеском в глазах. Эти семь дней обещают быть интересными. К вечеру, к концу первого дня спора, в голову пришла идея разработать план. Рома с другом Бяшей сидели у него дома за кухонным столом. У одного в руках располагался бумажный блокнот, а у другого автоматическая шариковая ручка. – Может ты просто подойдёшь и засосёшь, на? – изрядно уставший парень, сидящий рядом, не понимал смысла в создании порядка действий. – Я не хочу иметь клеймо педика, – поморщился гопарь, вообразив образы смеющихся одноклассников. А ведь действительно, как бы отреагировали сверстники на гомосексуальность Ромы? Боялись бы также, как раньше? Или сопровождали его существование насмешками? – Значит сделай так, что бы очкарик сам тебя поцеловал. И пидорас уже не ты, а он. – Вот можешь же, когда захочешь, Бяша, – гордо проговорил Пятифан, черкая на белом листочке чернилами.

* * *

Второй день – сближение. Бяша стоял у входа к школе, закуривая ментоловую сигарету с кнопкой. Ждал нужного человека. И, заметив его в толпе начальных классов, ринулся к нему. – Эй, Тоха, – спокойно позвал бандит Петрова, пытаясь справиться со стрессом. – Дельце одно есть. – Дельце? – недоумевая, пробубнил блондин с большими окулярами. Знаете, к нему нечасто подходит парень из шайки «грозы района» и просит о помощи. – Да, погнали, на. Бяша повёл его к месту рядом со школой. На стене нарисована популярная игра виселица, а также красуется надпись «Здесь был Бяша». Деревья с развесистыми ветками, покрытые белым покрывалом, выглядели зловеще. Где-то внутри у Антона кричал здравый смысл, что нужно бежать, а не стоять истуканом. Вот только вместо этого он стал наблюдать за тем, как Рома Пятифан приближается всё ближе и ближе со взглядом, не предвещающим ничего хорошего. Его правая рука была занесена за спину. – Нож-бабочка, – подумал Петров и дрожь пробежалась по всему телу, оставляя сформировавшуюся гусиную кожу. – Эй, Антошка, – послышался голос, вырывая из собственных мыслей. – Уснул что ли? Рука, которая пряталась за туловищем, неожиданно выпрямилась вперёд. Будто перед смертью этот последний фрагмент оказался в замедленном режиме, но вместо острого оружия появилось нечто любопытное. Букет подснежников. – Откуда у тебя подснежники в такое время? – единственное, что смог выдавить из себя шокированный Петров. Бяша, стоящий у стены, засмеялся, и Рома последовал такому же примеру. – Это неважно, – промямлил Пятифан и, собравшись с мыслями, продолжил. – Могу ли я провести тебя до дома? Не подумай, я не педик, просто сам знаешь. Ходят тут маньяки всякие. У Антона сердце остановилось. Гопарь школы предлагает ему провести до дома, потому что боится, что его схватит маньяк? А он случайно маску Полины на лицо не натянул? – А цветы-то зачем? – изумлённо проговорил Петров, наблюдая, как лица собеседников меняются. – Бяша, блять, нахуя нам цветы? – гневно закричал Рома, желая выбить из своего друга всю дурь, пока тот принялся убегать со всех ног.

* * *

– Спасибо, что проводил, – смущённо прошептал Антон, заливаясь нежным румянцем. Сейчас они стояли у его заснеженного дома, в котором горел свет. Снег шёл тяжелыми хлопьями, быстро, будто боясь, что не успеет накрыть землю белым уютным одеялом. Яркие огоньки весело мигали во многих окнах, наслаждаясь счастьем других людей. – Что ты мяукаешь? Говори внятно, – прорычал Пятифан, отведя взгляд от парня перед ним. Смутился собственной грубости что ли? – Извини, до завтра, – промолвил Антон, скрываясь за тяжёлой деревянной дверцей, оставляя Рому в смятении из-за неожиданных чувств.

* * *

Третий день – сюрпризы. – Почему ты должен тратить деньги на этого очкарика, на? – Завались, Бяша. Как ты думаешь, он курит Парламент? – спросил Пятифан, пытаясь найти нужный подарок для спортивного паренька. Они бродили по ларьку уже минут десять. – Не-а, – отрицательно покачав головой, шатен указал пальцем на яркую упаковку. – Как насчёт этого? Маленький плюшевый заяц в виде брелка, запечатанный в фиолетовую упаковку. – Ёбу дал? – зло спросил Рома, но сам задумался. – Хотя, а хули нет? – Антошка! – прокричал Пятифан, замечая Петрова рядом с Полиной, и поманил его пальцами. Антон, сказав что-то своей подруге, с опаской подошёл к парню в олимпийке. – Что-то случилось? – Во, – протянул руку с брелком Роман, ухмыляясь покрасневшим щекам блондина. Видя в глазах напротив негласный вопрос «зачем?», ответил. – Ты просто крутой пацан, Тох.

* * *

Четвёртый день – разговоры по душам. Пятифан решился пригласить этого чудного паренька к себе домой, оправдываясь неуспеваемостью по некоторым предметам. Антон всю дорогу до дома Ромы трындел, что нужно учиться, а не курить за школой, иначе не видать будущего. Гопник же просто поддакивал. – Смотри, это уравнение решать довольно легко, – принялся объяснять очкарик. – Мы не можем сложить вот эти числа, потому что у них разные коэффициенты. «Сука» – единственное, что было в голове у Романа. Да что же не так с этим парнем? Почему за столь короткое время он способен вызывать в хладнокровном звере амбивалентные чувства? Ему, не пидору, хотелось провести по этой пшеничной копне, которые смешно и нелепо растрепались, зарыться в них и не отпускать. Хотелось, блять, утонуть в глазах-океанах, даже не пытаясь выбраться. Хотелось расцеловать глупое лицо с не менее глупыми пятнышками, именуемые веснушками. – Да похуй, – подумал он перед тем, как сомкнуться с другими губами вместе. Разряд тока прошёл при невинном прикосновении. Губы Антона были по-детски мягкими и упругими, оставляя приятную сладость послевкусия.

* * *

– Я выиграл, – довольно произнёс Рома, протягивая шоколадку и закинув руку на плечо стоящему рядом Петрову, пока Катька ошарашенно разинула рот.