Часы пробили 6 вечера, и зеваки стали подтягиваться к открытым воротам цирка уродов. Недавняя метель успокоилась, давая людям вдоволь насладиться зимним пейзажем Праги. Рабочие спешно снимали пожелтевшие от времени и грязи простыни с выстроенных в разброс клеток, давая людям лицезреть то, чего они так желали. Чужое уродство.
Мальчик, завёрнутый в какие-то тряпки, которые точно не могли спасти его от уличного мороза, лежал в центре одной из таких клеток, судорожно подтягивая свои колени к груди и обнимая их руками. Его веки еле заметно подёргивались, а на лице можно было увидеть болезненный румянец. Люди, собранные в группы, внимательно слушали задорный голос своего местного экскурсовода, который, манипулируя толпой, то рассказывал об ужасном прошлом одного инвалида, то откровенно высмеивал чернокожую женщину с клеймом вора на лице.
— А теперь прошу вашего внимания, господа! — мальчик поморщился от шума голоса, что раздался совсем рядом.— Здесь у нас примостилось чудовище, отмеченное самим дьяволом! Не обманывайтесь детской личиной этого отродья, его богохульная красная рука разорвёт вас на части, если вы проявите к нему хоть каплю сочувствия!
Чужой смех прогнал остатки наваждения, навеянного прерывистым сном, и ребёнок открыл свои фиолетовые глаза, устало осматривая толпу. Он вообще часто просыпался от чужого смеха. Такого липкого, скользкого, пролезающего прямо под кожу. Несколько городов назад мальчик тоже пытался посмеяться людям в ответ, однако на этот жест те лишь с визгом отпрыгивали от его клетки, продолжая посматривать на него настороженно и презрительно. После той попытки мальчика лишили ужина и облили на ночь водой, заставляя мерзнуть, так что больше идти на контакт он не пытался.
— Давай, дьяволёнок, покажи им свою грешную метку!— проникновенная речь мужчины всегда прерывалась в середине для этой фразы. Прерывалась только чтобы начать все с еще большим энтузиазмом, когда зрители действительно в лёгком ужасе уставятся на детское уродство. Мальчик был слишком хорошо научен, что отказывать этому мужчине нельзя, в ином случае его ждут только розги и дополнительная боль, поэтому осторожно поднялся на негнущихся ногах и добровольно скинул со своего худощавого тельца защитную простынь. Грязные медные волосы падали на лицо, пряча от людей глаза мальчика. Глаза, полные ненависти.
Когда группа двинулась дальше, ребёнок бессильно опустился на колени, со всех сторон обматывая себя в простынь и стараясь согреться. Какие-то детишки, отделившись от взрослой толпы, остались напротив его клетки, сочтя экспонат ребёнка самым интересным. О, как же мальчик ненавидел детей. Эти мерзкие твари всегда считали необходимым кинуть в него камень или потыкать палкой. Вне зависимости от города. Однако в этот раз всё пошло не по обычному сценарию. Дети от чего-то хихикали, стоя в кругу, а потом самый старший из них смело шагнул навстречу к мальчику, доставая перед его глазами... Пирожок! Парень с усмешкой посмотрел на уродца и на ломаном английском произнес:
— Стань на четвереньки и погавкай для нас, демон, и, так и быть, мы дадим тебе еды!
Дети за его спиной начали противно хихикать, внимательно наблюдая за мальчиком, а тот не мог прекратить смотреть на еще теплую еду в паре метров от клетки. Живот показательно заурчал, призывая к действиям, и мальчик, сжав зубы, опустился на четвереньки. Смешки стали более ощутимы, но грош цена гордости, когда на кону стоит жизнь. И мальчик чувствовал, что если сейчас не поест, то просто сдохнет от недомогания.
— ...гав... гав-гав
Дети захохотали, хватаясь за животы и безостановочно тыкая в него пальцами. Только лидер остался стоять прямо, натянув на лицо хищную ухмылку и делая представления еще веселее для других.
— Если бы моя собака так гавкала, ее давно бы застрелили.— остальные дети подняли свои глаза на мальчика, ожидая продолжения.— Громче давай, урод, или тебя будет ждать её же участь!
На глаза начали накатывать слёзы, а больной рассудок уже не мог отличить ложь от правды. Мальчику жизненно была нужна еда!.. Поэтому он послушно продолжил.
— Гав! Гав!.. ГАВ!
Последний его звук напоминал скорее отчаянный крик, привлекая других зевак к детскому представлению, но мальчику было всё равно. Теперь ведь он заслужил еду? Сжимаясь пополам от хохота, дети неустанно переговаривались на своём языке, поглядывая на развернувшееся развлечение. Слёзы мальчика высохли так же быстро, как появились, оставляя в глазах лишь яркую ненависть. Он осипшим голосом сказал:
— Еда?
Дети замолкли, а главарь распрямился и кинул пирожок на землю, старательно топча его ногой, а после пиная в сторону клетки.
— Давай, пёсик, будь благодарен своим спасителям!
Не вставая с колен мальчик подполз к краю клетки и, вытянув свою тощую правую ручонку, схватился за грязный пирожок. У пирожка был вкус земли, творога, снега и его слёз.
О, как же мальчик ненавидел детей.
***
Мальчик не всегда видел мир сквозь толстые прутья своей клетки, вовсе нет. Каждый раз, когда цирк перебирался с одного города в другой, экспонаты использовали как рабочую силу. О, это было любимейшее время мальчика. Пусть нагруженный вещами, пусть вынужденный вместе с остальными толкать тяжёлую телегу, пусть с ошейником на шее и кандалах на руках и ногах, но какой же прекрасной в тот момент чудилась ему жизнь! Сердце мальчика адски жаждало получить свободу. Наверное, это единственное, ради чего он готов был потратить даже свою жизнь.
Поэтому, когда в цирк заявился мужчина, пусть и не слишком солидный, но явно при деньгах и, что главное, с намерением выкупить кого-нибудь в свою собственную труппу ради рабочей силы, мальчик знал, он был
обязан использовать этот шанс.
Однако на момент своего решения он всё еще сидел в клетке, что находилась довольно далеко от начала выставки, поэтому был риск, что покупатель вообще до него не дойдёт. Сердце набатом стучало в ушах с каждым оставленным мимо человеком, а в душе мальчика всё ярче загорался огонёк надежды.
— Господин Рохан, на этого и внимания можете не обращать,— начал презрительно директор, подходя к его клетке,— Рука у него левая бесполезна, в тяжёлом труде и смысла то от него нет.
Мальчик со всей оставшейся силой подобрался и подполз к прутьям своей клетки. Господин Рохан был в новом, помятом фраке, что плотно прилегал к его заплывшей жиром фигуре. Но самыми противными были его глаза. С той стороны на мальчика смотрели мерзким, оценивающим взглядом. На людей так не смотрят, но был ли мальчик вообще человеком?
В любом случае, стоило настороженным фиолетовым глазам встретиться с прищуренными коричневыми, во взгляде господина Рохана что-то резко изменилось. О, всё стало еще омерзительнее, пусть мальчик и не мог понять тому причину.
— Хм, у него милое личико, неужели его рука является такой проблемой?
От сквозящего в каждом его слове высокомерия безумно захотелось блевануть, но такая попытка [попытка получить большую свободу]
действительно выпадала всего пару раз на жизнь, поэтому мальчик неуверенно посмотрел в его глаза, пытаясь донести все то, что у него на сердце.
— Покажи господину Рохану руку.
Ребёнок аккуратно приподнялся и подтянул рукав своей обвисшей майки, открывая чужому липкому взору свою грубую, покрытую трещинами, проклятую руку с чёрными
когтями ногтями. Рохан взглянул на неё с заметным разочарованием и покачал головой, собираясь идти к следующему экспонату. В глазах потемнело. Нет! Он собирался отобрать у мальчика его последний шанс! Шанс самостоятельно ходить по земле, шанс учится, шанс свободно дышать, шанс
быть свободным! Комок слёз панически собрался в горле, а сердце, будто замерло, продолжая, однако, оглушающе громко бить по вискам. Мальчик распахнул свои фиолетовые глазища полные слёз и отчаяния и, прикрикнув, заявил:
— Умоляю, моя рука не принесёт проблем! Я буду выполнять всю работу, что вы мне дадите!
Рохан остановился, презрительно глядя на стоящего на коленях ребёнка, и сделал шаг, просовывая свою руку сквозь прутья клетки и хватая его за волосы.
— Какой мне смысл брать несмышлёного, неполноценного мальчишку, если здесь полно физически сильных людей, что будут беспрекословно меня слушать? — хватка на волосах стала жестче, а мужское лицо приблизилось к детскому.— Да ты же просто бесполезный уродец, от которого отказалась даже родная мать, разве можешь ты быть мне мне полезным!?
Однако, в противовес его обидным словам, мальчик по глазам видел, что шанс у него есть. От чего-то этот шанс был липким и грязным, но вот же она... Долгожданная свобода — лишь руку протяни, поэтому мальчик уверенно, вперемешку со слезами, обещает:
— Я принесу вам пользу, господин! Сделаю все, что надо, только молю! Заберите меня отсюда!
Мужчина довольно хмыкнул и отстранился от клетки, подходя к директору. Страх все еще плотно держался на сердце, а слёзные глаза безостановочно следили за каждым движением мужчина. Тот потянулся ко внутреннему карману и вытащил горстку серебряных монет.
— Я беру этого, он подходит.
***
Поток людей безостановочно плыл по рыночной площади, а жаркое солнце припекало макушки всех дураков, забывших свой головной убор дома. Волосы цвета медной ржавчины скрывали глаза маленького мальчика в висящей на нем, как простынь, майке с длинными, растянутыми рукавами. Он ловко юркнул в толпу и затерялся в ней, активно пользуясь своим маленьким ростом и вытягивая из карманов некоторых особо нерасторопных людей пузатые кошельки. Мальчика резко и цепко схватили за руку. Один из людей оказался не таким нерасторопным, как Рэд того ожидал.
— Хватайте вора!
Раздражённый вздох вырвался из уст мальчишки, и он со всей силы потянул на себя руку. К счастью, схватили его за левую, поэтому проблема решилась быстро. Убегая от тучного мужика, у которого и в кошельке то была одна мелочь, Рэд в очередной раз проклял свою неосторожность и шустро затерялся в толпе — люди на крики мужика почти не обратили внимания, спеша каждый по своим делам.
Рэд осторожно перебрался в тёмный переулок, надеясь перевести дыхание и успокоиться после небольшой погони — к счастью в этот раз до избиения не дошло. Вот только уличным воришкам надо опасаться не только своих жертв. Есть враги посерьезней: банды, за которыми эти улицы и закреплены.
— Эй, маленький ублюдок, это место принадлежит Чёрным Змеям,— расслабившегося Рэда крепко схватили за плечи, вбивая в стену.— Гони сюда, что награбил, и, так и быть, отделаешься парой синяков.
Зрение помутилось, а последние два дня без нормальной пищи не давали голове быстро соображать. Инстинкты были сильнее, поэтому мальчишка со всей силы впился зубами в руку подростка, что скорее от неожиданности, чем от боли вскрикнул, и предпринял попытку сбежать. Его побег встретили сильным ударом под дых — подросток то был в этом переулке не один.
— Тц, жалкая помойная крыса, ты сам напросился!
Рэд, может, и попытался бы заговорить разъярённых подростков, но из всего испанского языка, на котором они и говорили, он знал ровным счётом ничего, поэтому просто яростно уставился в ответ, готовый убивать за честно украденную прибыль. Ну, если бы взглядом можно было убить, его шансы могли бы вырасти, но, к сожалению, его взгляд привёл только к прицельному удару в щёку. Щёку Рэда.
Мальчишка отлетел вглубь переулка и упал на задницу, схватившись правой рукой за место удара. Он широко раскрыл глаза, все еще надеясь найти свою возможность к побегу. Его окружали три стены и один выход на улицу, перекрытый группой из трех человек. Стена, у которой сейчас валялся Рэд была высоченной, в три этаже точно, та, что слева, ничуть ей не уступала, а вот правая... Бинго! Рэд осторожно попятился в глубь, создавая себе место для манёвра и только один из подростков начал двигаться на него, как мальчишка что есть мочи разбежался и, прыгнув на перевёрнутый мусорный бак, залез на одноэтажное здание с плоской крышей, которых здесь было полно. Оглядываться и ждать реакции своих врагов Рэд не стал, стремительно уносясь прочь от узкого переулка.
Позже, когда солнце начало клониться к закату, а все опасности Рэда вместе с дневным жаром стали растворяться в воздухе, мальчишка позволил себе найти какую-то захудалую лавочку на окраине и за полученные сегодня деньги купить буханку свежего белого хлеба. Мужичок пожилого возраста, увидев состояние ребенка, бесплатно дал ему большое сочное яблоко и на испанском пробормотал что-то себе под нос.
На лицо Рэда легла тень напряжения — доброта не бывает безвозмездной. Поэтому он, кинув монетку, как плату за яблоко, умчался прочь к цирковому шатру. Его ждала долгая рабочая ночь.
