В тихом омуте черти водятся.

Ты смотришь на меня. Становится жарко. Жарко настолько, будто бы я проглотила спичку, предварительно выпив ведро керосина. Щеки горят пожаром. А ты все смотришь. Твое молчание убивает меня. До чего же я испорчена.... Отводишь взгляд. Я делаю что-то не так? Нравлюсь ли я тебе? Взаимны ли мои чувства? Не молчи. Не молчи, пожалуйста. Позволь мне понять тебя. Позволь помочь, поддержать, забрать твою боль. Разреши любить тебя.... Устало прикрыв глаза, я облокотилась о барную стойку. Макияж больно жалил кожу. Голова раскалывалась. В ушах отдавался неприятный звон. Но сердце пылало сильнее. Бакуго, чего же ты ждешь? Как шаблонно....плохой мальчик и хорошая девочка. Кальянный дым окутывал комнату, навязчиво забиваясь в ноздри. Блики многочисленных фонарей слепили. Вот, Урарака все же решилась на первый шаг, краснея и спотыкаясь пригласив тебя на медленный танец. Урарака решилась. А я – нет. Усмешка. Оценивающий взгляд. Ленивый кивок. Мило. Мило с моей стороны, что Урарака еще в живых. Проклинаю себя за свои же мысли. «Момо, угораздило же тебя! Ты так нелепа....», думала я разглядывая свои искусанные в кровь ногти. Урарака встает на носочки. Водит ладошкой по его мускулистым плечам. Ерошит его волосы. Бакуго кружит ее в танце, прижимая к себе все ближе. Приглаживает беспорядочно торчащие прядки русых волос. Урарака хохочет. Щебечет о какой-то дурости. Снова заливается смехом. Бакуго лишь усмехается. Смотрит сверху вниз. Я схожу с ума. Нещадно выплескиваю в себя рюмку валерьянки. Пытаюсь не спятить. Но отхлестать себя по щекам все же хотелось. Я – воспитанная, благоразумная, целомудренная.... вот только звучит все это так искусственно. Чувствую себя фальшивкой. Все эти ярлыки – словно дешевый пластик, такой же, как украшения Урараки – ненастоящие. Бакуго точь-в- точь – обросший ярлыками. Он дарит мне взгляды, мысли, сны, при этом его продолжают считать каким-то животным. Бакуго – совмещает в себе несовместимое. Ранить словами и согревать одним лишь взглядом. Бить нежно. Ненавидеть любя. Я не ревновала Бакуго. Уж точно не к Урараке с ее бронебойным простодушием. Уж точно не из-за одного танца. Но сердце почему-то жгло пожаром. На самом дне алых глаз, мне все же удалось заметить, что-то похожее на волнение. Пришла моя очередь усмехаться.... Думаю, мне вполне хватает двусмысленности, чтобы решиться, как это сделала Урарака. - Как думаете, светит ли мне танец с вами, Бакуго-сан? – вполне небрежно поинтересовалась я, встав ближе к танцующим и старательно следуя правилам отвратительной версии себя. Бакуго увлеченно повернулся, явно читая в моем взгляде, то, что не могло быть доступным для чужих глаз. Кацуки был в курсе, что необходимо подыграть, ведь никак иначе он не сможет добраться до нашего мира многозначительных взглядов и косвенных выражений. Да и перспектива дать волю своим самым мерзким наклонностям, его не мало возбуждала. Бакуго воспринимает меня по-другому – я давно догадывалась. Не как Урараку – девочку с радужной планеты, с бабочками в животе и зефиркой вместо мозгов, «щекастой», «круглолицей», какой угодно, только не родной душой. И уж точно не как Джиро – лесом ей все правила, и ни о чем кроме дружбы с любительницей рока не могло быть и речи. Бакуго не любит ребусы. Бакуго любит четко, быстро и прямо. Бакуго любит Момо, желанную до чертиков, изученную им до предела. Любит глазами и душой. Любит читать ее эмоции, ее мыслишки, за которые должно быть стыдно, но явно не ей. «Необходимо подыграть». - Только если уберешь эту свою вежливость – «подыграл» Бакуго - да-да, засунь ее куда подальше – кивнул он, медленно выпуская Урараку из объятий. Ему было чуждо оскорблять. Урараку это не притягивало. Урарака это не замечала. А мое отсутствие целомудренности, отсутствие малейшей крупицы здравого смысла, позволило мне въехать в капкан. Остро, между прочим. Но Бакуго компенсирует недостаток физическим совершенством, поэтому и цепляет меня в двойне. - Я к вашим услугам, Бакуго-сан – поклонившись, я принялась внимательно наблюдать за его реакцией – прелесть Бакуго в том, что привыкнув к состоянию «раздражения» он не всегда понимает, что конкретно его выводит, а значит, моей мерзопакостной стороне удастся повеселиться. Теперь, Бакуго знает кто главный. О да, он знает. Знает, что одно лишнее словечко и получит самодельный кляп. Пусть и не лучший подарок – но зато от чистого сердца. Но Кацуки и не думал спорить, лишь подождал пока спина Урараки окончательно не скроется из виду. Молча дотронувшись до моей талии, он сделал шаг вперед. Шаг – и теперь мы стоим почти вплотную. Мне снова показалось, будто я горю. Но уже не из-за него, а для него. Длинные, сильные пальцы скользили по пояснице, оставляя за собой волну мурашек. Хотелось бы описать словами, насколько же это приятно... Вторая же рука покоилась в районе талии, периодически норовясь скользнуть ниже. Казалось, словно мир вокруг нас перестал существовать. Аккуратные прикосновения жалили, обжигали, заставляли закатывать глаза в сущем блаженстве. А это дыхание, что жгло мое шею..... Я сокрушительно пыталась прийти в себя, опомниться, остановиться, но....что-то мне подсказывало, будто без этих мгновений догорит мой рай. «Это просто танец», пронеслось где-то в моем подсознании – это не было стоп-фразой, это побуждало хвататься за пролетающие мгновения, сминать ворот его рубашки в сотни раз интенсивнее, разделять с ним это удовольствие. Бакуго же и не подозревал, сколько могут значить прикосновения. Раннее ему хватило взгляда, чтобы описать свои чувства, выразить свои эмоции. Для него это был совершенно новый уровень. Яойорозу для него была словно порталом в иной мир. Пропуском на высший левл. На самом деле Бакуго тоже мог любить. Мог быть нежным. Мог не только жалить, но исцелять тоже. Это уважение, с которым он смотрел в ее глаза.... Он считал – они потрясающе контрастировали друг с другом, словно противоположности. Нет, Яойорозу не казалась ему слабохарактерной, а именно наоборот – глубокой и нисколечко не аморальной. В отличии от Урараки – Момо не стала краснеть, пугаться, бояться оступиться. Момо стала действовать. Держась за ее талию, вдыхая ее парфюм, заправляя локоны ей за ухо – он мог разглядеть перед собой настоящего, сильного духом спутника, Бакуго нисколечко не возвышался перед ней, ни в прямом ни в переносном смысле. Уверенный в себе «воин», сила духа вперемешку с нежностью – вот, о ком мечтал Бакуго, вовсе не о мягкотелой плюшке, что попусту растворялась на его фоне. Не Урарака. Не Джиро. Не Боже упаси Ашидо. Яойорозу, и только Яойорозу – вот с кем Бакуго бы мог быть по-настоящему счастливым. - Мне мало танца, Бакуго-сан, как считаешь? – прошептала я, как можно ближе прильнув к его уху, прекрасно улавливая его мысли. *** Небо в алмазах. Сейчас, я ненавижу те минуты, что провела без него. Его поцелуи, его объятия, его вздохи..... Мое сердце трепетало. А его руки спускались все ниже. Нежный, осторожный, чуткий Бакуго – тот Бакуго, в которого я влюбилась. Город в тумане, а его прикосновения заставляет взлетать высше. Его любовь – окрыляла по чище песен Мияги, а губы вновь и вновь заставляли мою душу цвести. - Ну что, принцесс, расплетай косы – хмыкнул Бакуго, подхватывая меня на руки. - Не совсем те слова, что я ожидала, Баку...Кацуки – призналась я, заглядывая прямо ему в глаза. - Я люблю тебя, Хвост....Момо – слетела с его уст заветная фраза.