Счастливая безмятежность

Любой путь начинается с безмятежности. Твоя безмятежность завязана на непонимании. Ты просто слишком свеж еще для этого прогнившего мира и даже не фиксируешь происходящее вокруг. Но ты учишься. Даже в состоянии слюнявого маленького идиота ты все равно учишься, ибо сама твоя природа, сама суть заставляет тебя схватывать налету основы выживания. Первые шажки из ужасной темной комнаты собственного черепа самые страшные. И самые важные для базового понимания того, насколько горька и полна разочарований внешняя реальность. Как жесток и опасен внешний мир, завораживающе нов и бесконечно абсурден, неповторим в том смысле, что тебе буквально не на чем строить свои суждения. Ты только возник, а всё вокруг тебя — порождение непостижимого времени. Твой отсчет текущего — от одного импульса интереса до другого, от одной цепной реакции эмоций до другой, каждый раз приводящей к неожиданному результату широкой улыбки или отчаянной истерики. Сны, как субстрат запущенного процесса освоения травмирующей идеологии экзистенции, не дают тебе покоя, лишь усугубляя данность. Где лежит эта грань между безумием и здоровым усвоением освоенного материала? Где та самая точка невозврата, после которой очередное событие, даже не оформившееся в четкое воспоминание, одним своим эфемерным намеком диктует основополагающие характеристики твоей будущей взрослой личности? Где она? Где? Где? Когда оно поглотит тебя, когда сожрет со всеми потрохами любые шансы на нормальность? Или уже? Ведь уже? Уже, да? Тьма раскрывает свои объятья-обманки, предлагая целый театр теней в маленькой комнатушке воспаленного разума, реагирующего молчаливым вскриком на каждый раздражитель извне. Собственные стоны эхом церковного завывания ударяют в барабанные перепонки, отталкиваясь от стенок черепа, резонируя в извилинах мозга назойливой иглотерапией. Прекрати-прекрати-прекрати. Мне страшно-страшно-страшно. Это никогда-никогда-никогда не закончится. Я хочу, чтобы это прекратилось. И я боюсь этого больше всего на свете. У всего есть еще одна личина, двойное дно, затылок с лицом злого демона, на которое натянута дружелюбная маска. Или это все придумал твой недоверчиво воспаленный рассудок? Он лжет-лжет-лжет. И они тоже лгут-лгут-лгут. Или это ты сам своими собственными жалкими усилиями умудряешься на пустом месте лгать самому себе, перечеркивая происходящее кровавыми линиями боли? Красный-красный-красный, заливает глаза, густо стягивает веки, слепляет ресницы в ком, и вот уже никогда не открыть их снова, не увидеть этот мир иначе. Иначе, чем через багряное марево неизбежного предательства и подлого обмана. Кто виноват? Кто-кто-кто? Кто насадил тебя на острие невменяемой и непрекращающейся паранойи? Ты знаешь ответ. Конечно, ты знаешь ответ, маленький испуганный ребенок, запертый в темной кладовке своего разума со стенами, которые не нащупать без указующего света, с выходом, который ведет лишь к свету иного рода. Не плачь раньше времени, наивное дитя, ты еще успеешь заматереть и отрастить ядовитые клыки. Может быть, когда-нибудь. Но не сегодня. Не сегодня. Сегодня тебе будет страшно, как никогда, и как всегда-всегда после сегодняшнего дня, после ночи, после этой одной, самой первой и решающей точки невозврата, которую ты вряд ли запомнишь. Запомни-запомни-запомни, нет, не сам момент и следственно-причинную связь, а это чувство беспомощности. Выучи урок на зубок. Урок о том, как ты слаб перед превозмогающими обстоятельствами. Как придут и посмеются над твоими трясущимися в попытках защититься руками, как вырвут дорогое вместе с сердцем, просто так для развлечения. Чтобы почувствовать свою силу. Чтобы взобраться на самодельный пьедестал, возведенный на чужом унижении. Что ты можешь сделать, а? Что ты можешь вообще, малявка? Сопляк? Уже описал штанишки и бежишь рыдать мамочке в юбку? А не плевать ли и ей на тебя? Кто-кто-кто? Есть ли вообще в этом мире кто-то кроме тебя и бессилия? Безликие злодеи, обидевшие несчастного кроху? Хоть они-то реальны? Хватит! Бесконечная беготня в никуда и незачем. Чтобы что-то доказать? Доказать-доказать-доказать. Кому? Что? Себе? Им? Кому им? Оно стоит того? Где правильный выбор? Вопросы-вопросы-вопросы. Темная пустая комната со вспышками леденящего ужаса, от которого отказывают органы дыхания, от которого сердце захлебывается своим ритмом, обещая остановиться в любую секунду, и не останавливается целую вечность. Щупальца красных эпилептических сплетений опоясывают грудную клетку и выстреливают токсинами в вены, распуская по всему телу парализующее вещество, заставляющее замереть истуканом среди этой непрекращающейся, агонизирующей светомузыки, являющейся лишь порождением твоего собственного воображения. Да-да, ты всё это придумал сам себе, малыш. Вот твой потерянный мячик, чеканит жизнерадостно и подмигивает блестящим резиновым боком. А ты что, подумал, что он кому-то нужен? Может, ты еще решил, что нужен кому-то сам? Смешно. Что, разорвали и не заметили? Порезали тебя бедняжку на куски, заставили истекать красным-красным? Но было ли? Утри нос, соплежуй. Никому тебя не жалко. Докажи, что что-то вообще случилось. Ты же сам себе всё придумал, дурачок. И кого волнует, настолько истончились нитки, сшивающие тебя в нормального человека, на последнем издыхании держащие в рамках? И кому должно быть интересно, как громко ты кричишь внутри? Вот твой мячик, дебил, ты что, шуток не понимаешь? М-да. Марионетка обстоятельств и чужеродного давления. Что ты сделаешь? Ну что ты сделаешь? Ах, разумеется, поднимешь левую руку, чтобы ударить себя по щеке, и попрыгаешь заводным лягушонком на одной ножке, как тебе и приказано. Руку правую сожмешь в это время в кулак у себя за спиной, умоляя себя терпеть. Терпеть не потому, что готов постоять за себя, а потому что устал плакать у всех на глазах. И потому, что этим же кулаком в итоге захочешь пройтись по собственному тряпочному и влажному от унижения лицу. Хороший мальчик. Хотя бы научился правильно считывать ситуацию, раз уж твой удар и без всякого сна будет невообразимо слабым, как увязшим в густой сметане. Выживать по факту это так. Никто не расскажет, каково это в то же время умирать внутри, но это ты знаешь и сам. Детальки пазла сходятся, закрывая пробелы предосторожности. Собирая воедино куски того, что безвозвратно превратило тебя в сломленного человека. Откуда взялась эта оторванная деталька, дорогой? Это кусочек твоего уже давно затухшего со своими «ту-ту» паровозика? Или загадочный кубик Рубика потерял свой последний оплот перед тем, как его разобрали на части, превозмогая свою неспособность найти разгадку честным путем? Или от плюшевого кролика оторвали кусок, а теперь пытаются пришить на место грубыми нитками? Как твои собственные утерянные с годами кусочки безмятежности, доброты и веры в лучшее. Кто зашьет тебя, несчастный клоун из мешковины? Где найти твои набитые полипропиленом, безвольные ножки? Ручки с заржавевшими ударными тарелками? И эту безнадежно потертую улыбку на давно отвалившихся пластиковых губах, висящих на ниточке? Кто зашьет тебя, и кто вновь зажжет в тебе искру веры в себя, если она хоть раза имела храбрость гореть? Горела или нет, но ведь хотела. Как же хотела… Неважно, сосредоточься на главном. На маленькой глупой радости, которая тебе еще позволена и ради которой ты бежишь по тонкому, влажному от кровавых разводов твоей души острию. Хвали себя за каждый шажочек и не смей рассчитывать на большее. Подавись своим дурацким мячиком и захлебывайся слезами от того, насколько широка улыбка на твоем лице от такой скромной мирской добродетели. Спи сладко, маленький дурачок, сжимающий крепче в своих слабых ручонках эти плюшевые крохи, с таким трудом вырванные из лапищ реальности быстротечного спокойствия и довольства жизнью. Дыши своей выстраданной безмятежностью каждый раз, как в последний. Пока этот последний раз не наступит.