Всё, что ты мне дашь

      - Прости… Наверное, мы не должны были это делать…       Всё ещё ослабший Саурон лежал в кровати и виновато смотрел на эльфийку, принёсшую ему еду прямо в постель. Но именно такое поведение мужчины вызвало у неё неподдельный интерес.       Тёмный майа попросил прощения?! Ей не послышалось?! Прямо какое-то чудо!       Или здесь что-то нечисто… Последняя идея показалась Лютиэн самой верной. Почему этот гад настолько смущён? Он не смущался, даже когда развлекался со шлюхами прямо у неё на виду.       - Только не говори, что это был какой-то особый айнурский акт любви? – фыркнула эльфийка, аккуратно ставя перед ним поднос с едой.       Майа потупил взгляд.       - Ты сама мне разрешила, - всё же попытался оправдаться он. – Я обещал, что ничего с тобой не сделаю без твоего согласия…       - Что?! – принесённая еда едва не полетела ему в голову. – Почему ты мне сразу не сказал?!       - Я… - Саурон даже начал слегка заикаться. – Я думал, что ты знаешь… Разве Мелиан ничего не говорила? Это была твоя идея. И я до последнего сопротивлялся…       Лютиэн закрыла руками собственное лицо. Как же она сразу не догадалась?! Вот дура! А ведь всё сегодняшнее утро удивлялась, насколько ей было хорошо!       - Сопротивлялся?! Ты сопротивлялся только в первый раз! А во второй сам напросился в мою башку!       - Не в башку, а в душу… - поправил мужчина, но мгновенно умолк под её рассерженным взглядом.       - Какая, к Морготу, разница?! – выплюнула эльфийка, и тут же застыла, поражённая тем, какими словами начала вдруг выражаться. Неужели для таких вещей достаточно всего лишь два раза соединиться с прислужником зла?       - Как «какая»? Голова – это телесное. А душа… - Саурон опять запнулся. – Душа – это то, что мы есть. И во второй раз ты тоже дала мне своё согласие.       - Да подавись! – вскочив с его кровати, Лютиэн бросилась к двери. И за весь последующий день больше ни разу не появлялась.       Новый наместник Моргота был действительно изрядно смущён. Если честно, то такие вещи с ним не случались ни разу за всю его долгую жизнь. Слияние душ получилось как-то спонтанно и вообще само собой. Майа, и правда, не знал, что с этим делать и как вести себя дальше. Но повторить этот необычайно приятный опыт точно бы не отказался.       Эльфийка избегала своего сожителя целых два дня и спала в какой-то другой комнате. А возвратить её в спальню насильно этих самых сил совершенно не хватало. Что и вынудило Саурона действовать по-другому.       Нацепив халат и кое-как доковыляв до лестницы, задумчивый майа спустился в центральный зал и уселся прямо на ступеньках. Вообще-то слияние душ несло в себе определённую опасность, так как могло вызвать нежелательное привыкание. А это был путь в известный конец, дойти до которого мужчина совершенно не хотел. Но если практиковать такое иногда… Пусть даже раз в месяц. Главное, уметь вовремя остановиться.       Как ни странно, сидеть на лестнице пришлось не более десяти минут. Хитрый план строить из себя страдальца начал успешно работать.       - Тебе что, плохо? – Лютиэн появилась, будто из ниоткуда.       Саурон едва заметно кивнул.       - Меня всего-навсего оставили помирать одного в спальне.       Как ни старалась эльфийка изобразить полное пренебрежение, но в своей душе она всё же ощутила непривычную тревогу. Тревогу за это существо. И даже чувство вины. Ведь мужчина и впрямь был очень сильно изранен.       Более того, именно чувство тревоги и привело её сюда в такой поздний час. Что-то будто толкало Лютиэн заглянуть в зал и проверить, всё ли там в порядке. А оказалось, что вовсе не случайно.       Про тёмного майу она размышляла буквально постоянно. Даже и не хотела про него думать, да он сам каждый раз всплывал в её голове. Вдруг мужчина два дня ничего не ел и лежит там теперь голодный?       Вспомнив одну из последних «шуток» этого подонка с участием танцовщиц, эльфийка с негодованием потрясла головой, снова и снова удивляясь самой себе. Теперь ей стало понятно. Айнур – воистину духовные существа. И телесные контакты не имеют для них никакого смысла. Как он там сказал? Примерно, как вкусный обед или хорошая бутылка вина? Изнасилование или потеря невинности, то, чего она так долго боялась, для Саурона было какой-то забавной мелочью, абсолютно ничего для него не значащей. Он вообще не относился к этому всерьёз. А вот слияние душ – совсем другое дело. Майа не просто смутился. Он испугался. Испугался, будто подросток, оказавшийся на первом свидании.       И да, виновата была она. Именно она поймала его дух и буквально затащила в себя. Так стоит ли его в чём-то обвинять? К тому же ничего плохого с ней не произошло. Наверное, не произошло. Если она, конечно, не попала в ту же ловушку, придавая слишком большое значение телесным контактам в ущерб духовным.       От всех этих путанных раздумий Лютиэн отвлекло виноватое «кхм». Новый управляющий Ангбандом продолжал сидеть на ступеньках и смотреть на неё снизу вверх каким-то несчастным взглядом. Сравнение с испуганным подростком почему-то заставило эльфийку улыбнуться. А вдруг это и было его первое настоящее «свидание»? Ведь айнур никогда не меняли и не бросали своих возлюбленных. Значит, у него никого ещё просто не было. Разве что Тхурингвэтиль… Но едва ли Саурон допустил бы эту стерву к своей душе.       От осознания открывшейся истины девушка едва не рассмеялась. И грозный управляющий Ангбандом разом утратил в её голове половину своей спеси.       Протянув ему руку, Лютиэн помогла мужчине встать.       - Пойдём, я отведу тебя в спальню. И потом накормлю.       Охотно стиснув её руку, Саурон поднялся и побрёл по ступеням наверх. Всё оказалось даже проще, чем он думал. А значит, расчёт был абсолютно верным. Главное, чтобы эльфийка не поняла, что это расчёт. Но на очередное объединение душ тёмный майа сегодня не рассчитывал, что позволяло ему применить небольшой обман.       Хотя, какой там обман? Ему действительно было откровенно плохо.       Возвратив мужчину в спальню, Лютиэн снова принесла ему еды и уселась рядом. Уходить почему-то не хотелось. Быстро слопав всё принесённое, Саурон отвалился на мягкие подушки. Склонившись к нему, эльфийка осмотрела немного зажившие раны, отметив, что майа и впрямь исцелялся быстрее эльфов или людей.       За неделю, наверное, не заживёт. Разве что до сносного состояния, не мешающего основной работе. И как он всё это терпит?       - Когда я пыталась умереть, то видела какое-то шестикрылое существо. Это был ты?       Вопрос заставил майю снова нацепить свою любимую самодовольную ухмылку.       - Когда ты говорила, что связалась с другим айну, ты имела в виду именно тот случай?       Лютиэн кивнула, и из уст её хозяина вырвался тихий смех.       - Жаль… А я уже собрался набить ему морду.       - Я запомнила. «Раз не назвал своё имя – значит, точно гад», - парировала эльфийка, повторив его слова. – Кажется, ты угадал. Но во время поединка твой облик всё же отличался. Ты был как бы телесным. А тогда состоял из одного света. И это выглядело гораздо красивее. Возможно даже сильнее.       - Я принял телесный облик и не могу избавиться от него, снова перейдя в исключительно духовную форму, - пояснил Саурон, откровенно радуясь, что она ещё не ушла. - Пока, соответственно, не умру. Вот и приходится всячески изощряться. Я пытался сотворить из собственного тела что-то максимально похожее.       - Но почему именно это? Почему ты выбрал свет, хотя мог превратиться в какое-нибудь страшное чудовище?       - Здесь полно страшных чудовищ, - майа хитро усмехнулся. – И их никто не боится. А мне был нужен такой облик, чтобы испугался даже балрог. Все прислужники тьмы боятся света. Или просто его ненавидят. Так что мой выбор облика был в высшей степени рационален.       Вот теперь слегка смутилась сама Лютиэн. Действительно ли Саурон стремился к свету, или же это стремление существовало только в её голове? А сам он был всего лишь расчётливым лжецом и коварным манипулятором, решившим попугать собственных дружков?       - Когда ты являлся ко мне, это тоже был выверенный шаг?       - В каком смысле? – мужчина явно не понял. – Ты провалилась в незримый мир. Моя телесная форма там вообще не видна. Только истинная духовная сущность.       - Странная сущность для прислужника тьмы, - узнав, что майа не притворялся, девушка слегка приободрилась. – Разве ты не должен тоже ненавидеть свет?       - Свет как свет, - Саурон пожал плечами и отмахнулся. – Чего мне его любить или ненавидеть? Он не живой, и как оружие бывает очень даже полезен.       - А звёзды? – Лютиэн не унималась, решив воспользоваться редким шансом узнать что-нибудь новое. – Они ведь такие красивые. Как ты относишься к звёздам?       - А звёзды я, и правда, ненавижу.       Осознав, что он не врёт, девушка опять немного испугалась.       - Это потому, что валар создали против Моргота Валакирку?       - Да плевал я на их Валакирку! Ну, висит она там и висит, - майу как будто задели за живое, и он явно стремился что-то объяснить. – Я про всё остальное! Эти дурацкие огоньки просто разбросаны по небу. В них нет никакого порядка! Если бы за звёзды отвечал я, я придумал бы какие-то узоры. Или даже целые картины. Вот тогда была бы красота! А что до Валакирки… Прямо я возьму и испугаюсь. Уж лучше б написали звёздами: «Моргот – дурак!» Толку было бы гораздо больше.       Представив такую надпись, Лютиэн повалилась на кровать и уткнулась в подушку, чтобы не расхохотаться на весь Ангбанд. Глядя на неё, Саурон не преминул добавить:       - Нет, ты не смейся! Мы с Курумо когда-то работали в кузнице. И нас попросили помочь Варде прибить все эти звёзды к небесному куполу. Я как вспомню: «Майрон, левее. Майрон, правее. Я передумала, повесь её сюда. Молодец, Майрон. А теперь ещё пять тысяч штук на восточной половине неба!»       Последнюю фразу майа произнёс искажённым тонким голоском, явно стараясь звучать по-женски. Из глаз эльфийки хлынули слёзы, настолько ей было смешно. Если честно, то Лютиэн всегда представляла себе сотворение звёзд каким-то более возвышенным и одухотворённым. Неужели, это, правда, было вот так?!       - И ты никогда не хотел туда вернуться?       Саурон покачал головой.       - Там очень скучно и совсем не интересно. Валар много лет не создают ничего нового. Видимо, от их былой фантазии остался один пшик.       Кажется, он говорил искренне. Или всё же не совсем. При отсутствии единения душ разобрать враньё тёмного майи было совершенно невозможно.       - А чего нового придумал ты? – Лютиэн, как и раньше, попыталась намекнуть мужчине, что и сам он не достиг ничего мало-мальски великого. Ничего такого, из-за чего ему стоило уходить к Морготу.       - О! У меня полно идей! Ну, водопровод, система отопления на пару и всякие подъёмники – это уже прошлое тысячелетие. Железные бойцы… Требуют слишком много железа, и Мелькор сказал, что наши кузни пока что такого не потянут. Воздушные шары… Потеряли смысл после появления драконов. Остаётся… Во! Хочу сделать такой корабль, чтобы плавал без парусов! Я уже придумал огромный винт и турбины, работающие на том же пару. Осталось только разработать специальный котёл… И захватить побережье у Кирдэна Корабела. Потому что плавать у нас негде.       Вообще-то, сказанные слова показались Лютиэн набором едва понятного бреда. Корабли без парусов? Зачем это нужно? Самой же понятной идеей Саурона был захват побережья. Неужели это всё, к чему он стремится?!       - Но ведь есть же полно других интересных вещей! – эльфийка заметно погрустнела. – Здесь слишком темно. Почему бы тебе не создать что-нибудь светлое и красивое? Например, какой-нибудь сильмарил.       - Ну, уж нет! – майа рассмеялся. – Сильмарилы - творение Феанора. А мои будут считаться жалким подражанием. Для меня, как для кузнеца, это – дело принципа. И к тому же Мелькор исказил весь свет. Значит, мои камни точно получатся хуже!       - Но как же гармония и красота? Я не вижу в Ангбанде никакой красоты!       - Это потому, что Ангбандом слишком долго управлял не я. Но ничего! Скоро тут всё поменяется. Навешаем картин, наложим ковров, поставим диваны. И тогда заживём не хуже эльфов.       - Где ты всё это возьмёшь? - усомнилась Лютиэн. - Здесь никто не рисует картины и не плетёт ковры.       - Не волнуйся, - «успокоил» майа. - У кого-нибудь сопрём. Глаурунг без своих сокровищ совсем взбесился. Нужно просто пустить его в бой. Драконов интересует только золото. А картины, диваны и ковры можно забрать себе.       Увидав, что она расстроилась, Саурон ласково заулыбался и придвинулся немного поближе.       - Ладно, я шучу, - честно признался он. – Наши войска понесли серьёзные потери, и о каких-то глобальных захватах можно забыть на долгие годы. А потом… Как знать. Может, я смогу наладить производство ковров прямо здесь. Или даже напрягу подконтрольных нам людей. Некоторые из них делают ковры не намного хуже эльфов.       - Правда? – Лютиэн чуть-чуть повеселела, будто веря в любую ерунду, которую он ей наплетёт.       - Честное слово! – обожжённая рука тёмного майи коснулась её плеча. – Между прочим, ты давно не играла мне на лютне. Можешь даже в одежде. Я всё время хочу спать и долго тебя не задержу.       Вымучено улыбнувшись, девушка встала с кровати и пошла за лютней. Найдя инструмент, она вновь уселась рядом и начала играть. Саурон закрыл глаза, хотя эльфийка знала - он вовсе не спит.       Но едва начав играть, Лютиэн остановилась. А потом задала новый вопрос:       - Почему ты всё время закрываешь свои глаза? Я имею в виду – тогда, когда открываешь глаза другие.       - Всевидящий дух должен быть абсолютно беспристрастным, - охотно пояснил главный соратник Моргота. – Только так он будет видеть действительно всё. Мои же собственные глаза могут искажать реальность в зависимости от моих же предпочтений.       - То есть ты должен отказаться от своих предпочтений? И тогда те, другие, глаза будут правильнее смотреть?       - Именно так.       - А почему весь Ангбанд их ненавидит? По-моему, очень полезная вещь.       - Потому что я могу заглядывать в слабые незащищённые души. И выворачивать их наизнанку, если очень сильно захочу. А таких тут большинство.       - Звучит страшно… - Лютиэн немножко поёжилась. – Но как же Мелькор? Или его душа настолько слаба, что он боится кого-то из майар?       - Я не знаю, что происходит с Мелькором, - неожиданно признался майа. – Только он боится даже Валакирку. А что до моих глаз, то ему там мерещится чуть ли не сам Эру.       - Эру?       - Ага.       Глаза на лице Саурон так и не открыл, зато пооткрывал несколько глаз на своём теле. Теперь их было целых пять. И все они уставились на девушку, будто пытаясь заглянуть прямо в неё. Испуганно ахнув, эльфийка попыталась прикрыться рукой, настолько вдруг невыносимым ей показался этот огненный взор.       - Ну как? – поинтересовался майа. – Видишь Эру?       Лютиэн слегка убрала руку и всё же попыталась всмотреться в как будто ожившее пламя, смотрящее прямо на неё. Это было тяжело. Тяжело до безумия. Волшебный взгляд показался чрезвычайно жёстким и совершенно неумолимым. Совсем не таким, каким он был, когда Саурон находился в отключке. Наместник Моргота уже проникал в девичью душу, но в тот раз он вовсе не пытался её вывернуть. Здесь же не было никаких эмоций или заботы. Просто грубое вторжение в чужие мозги.       В какой-то момент Лютиэн едва не схватилась за голову, но, как ни странно, поняла, что может с этим бороться. Примерно так же, как с нежелательным осанвэ. Чувствуя, как закрывается её разум, майа отвёл глаза в сторону, и его всевидящий взгляд стал совершенно рассеянным.       - Я не вижу никакого Эру, - призналась эльфийка, немного приходя в себя. – И не очень поняла, где было нужно его искать…       - Ха! – глаза закрылись, и открылись те, что на лице. – У Мелькора спроси. У него тут целая теория. Будто Создатель через мои глаза подглядывает за ним. По-моему у нашего владыки просто немножко того… Мания преследования. Это как с Валакиркой. Он верит, что проклятые звёзды могут реально рухнуть прямо ему на голову.       - Ты сказал, что твоих глаз боятся существа со слабой душой, - неожиданно заметила девушка. – Почему ты не веришь, что у Мелькора слабая душа?       - Мелькор – сильнейший из валар, - голос Саурона внезапно стал строгим и сердитым. – Запомни это. В данном мире нет никого с настолько сильной душой, как у него.       - Ты туда заглядывал?       - Ты смеёшься? Мелькор сразу это почувствует, и тогда я огребу по полной. Он вообще запретил мне открывать глаза в его присутствии.       - Наверное, боится, что ты это поймёшь, - тут же предположила Лютиэн, но запнулась, заметив в обычных глазах тёмного майи хорошо ощутимую злобу.       - Ты забыла мой приказ? Играй на лютне, - веки Саурона снова опустились, как будто мужчина пытался эту злобу хоть как-то погасить. – И не забудь раздеться.       - Но ты же сказал…       - Я передумал! А если ты решишь ночевать в другой комнате, я вызову орков, и они приведут тебя насильно.       Девушка тяжко вздохнула. И вот так всегда! Но почему тёмный майа не хотел обсуждать душу Моргота? Может, он и сам что-то заметил, да отказывается в это верить? Не хочет видеть, что его хозяин – существо совершенно недостойное?       - Разденут тоже насильно, - добавил Саурон, не дождавшись никакой реакции на его слова.       Чувствуя, как закипает злоба её собственная, Лютиэн принялась раздеваться. И ведь приспичило же ей пойти прогуляться до центрального зала!       - Ты всё равно не смотришь. Какая тебе разница, одета я или нет?       Услышав этот наглый вопрос, майа перевернулся на живот и зарылся лицом в подушки. А на его спине открылся очередной большой горящий глаз. Чувства выворачивания души, правда, не появилось. Но зато этот глаз впился в её тело, точно изучая каждый дюйм шелковистой атласной кожи.       Взяв лютню, эльфийка села на кровать и начала, как обычно, по ней бряцать. Майа не шевелился, так как шевелиться лишний раз ему было больно. Глаз продолжал смотреть.       Но вскоре тихая спокойная мелодия почти незаметно дополнилась таким же едва слышным колдовским пением. Саурон признался, что и сам всё время хочет спать. Быть может, как в случае с Глаурунгом, его ощущение порядка не заметит никакого нарушения?       Дыхание майи постепенно становилось размеренным, но глаз не закрывался, продолжая подмечать каждое движение её тонких пальцев по струнам. Только взор стал таким же грустным и печальным, как после поединка с Готмогом. И спустя несколько минут Лютиэн сообразила, что мужчина действительно уснул. А глаз его снова смотрит сам по себе.       Перестав играть, девушка забралась в постель, но чисто из любопытства всё же решилась заглянуть в этот странный источник янтарного пламени на спине своего сожителя. Глаз уставился прямо в её лицо, и ещё через минуту эльфийка отшатнулась в каком-то непонятном порыве суеверного страха. Эта странная волшебная штуковина будто знала про неё всё. Без выворачивания души, без принудительного чтения мыслей и ломки защитных барьеров. Просто взглянула и всё узнала. Похоже, чтобы глаз стал всевидящим на полном серьёзе, Саурону нужно было не только отказаться от обычного зрения, но ещё и вырубить собственное сознание. Ведь только тогда его взгляд станет воистину абсолютно беспристрастным.       Но пользоваться этим майа, скорее всего, не может, так как его сознание отключено. А иначе это существо давно бы уже стало самым осведомлённым в мире. Интересно, он сам-то это знает? И не потому ли Моргот так его боится?       Янтарное пламя утонуло в глубочайшей печали. Видно, такая у глаза была судьба – всё знать, да не иметь возможности ни на что повлиять.       - Твой глаз умнее, чем ты, - пробормотала Лютиэн, проведя рукой по золотым волосам Саурона, которые в бою с Готмогом благодаря верхней паре крыльев умудрились остаться целыми. А потом её пальцы переместились к глазу и просто его закрыли.       Майа тут же пошевелился. Видимо, его сознание восстановило контроль над телом. И стоило эльфийке улечься рядом, как мужская рука обхватила её за талию и преспокойно придвинула к себе.       Неужели он не спит?       Лютиэн осторожно прислушалась. Но дыхание Саурона оставалось таким же спокойным. Новоявленный наместник Моргота крепко спал. Он просто хотел убедиться, что спит не один.