Без сахара.

Окурок летит вниз много этажей. Арсений чуть высовывается из окна посмотреть, в это время доставая новую сигарету. Он им потерял счет за эту неделю. Плюсы иметь деньги: не париться о том, что курево может закончиться. Арсений хмыкает, потому что ловит мысль о том, что он сейчас как девочка-подросток после расставания с парнем. Сидит на подоконнике у раскрытого окна, томно курит. Единственное, что не стащенные у папы сигареты, а свои собственные. И подоконник его собственный. Ещё один плюс иметь деньги: богатенькие буратины в облике его родителей покупают квартиру, чтобы сынок-одиннадцатиклассник жил отдельно, потому что уже взрослый. А на самом деле, чтобы не мешался сильно под ногами. Арсения подростковые драмы не касаются, он душонку склеить пытается, да всё что-то не выходит. Телефон разрывается звонками и уведомлениями, но Арсений к нему не притрагивается даже. Он не увидит там ничего важного для себя. Он и так в курсе, что его все потеряли. Сначала он брал трубку, выслушивая, как сильно его не хватает на тусовках, но потом это перестало быть забавным. Сам Арсений прекрасно знает, чего именно не хватало, и это далеко не его милое личико. Арсений одной рукой держит сигарету, другой колупает дырки на джинсах в коленках. Невольно думается, что его длинные изящные пальцы были созданы как раз для сигарет. Губы обхватывают фильтр, затяжка и плотный дым выдыхается в холодный воздух марта. За окном сейчас спешат куда-то люди, машины стоят в пробках, расправляют крылья птицы. Пахнет весной, что в коридоре уже разувается и прыгает в домашние тапочки, да его прошедшим днем рождения. Губы трогает грустная ухмылка, а очередной окурок летит вниз. В нем мало от золотой молодежи. Его не сильно привлекают бешеные вечеринки, заглядывающие в рот друзья, которые и не друзья вовсе. У Арсения круги под глазами, любимые книжки на полках и лучший друг Сережа. Нет, он иногда отрывается, закидывая на язык «тик-так», напивается до звезд в глазах и обжимается с кем попало на вписках. Но сам понимает, что это пустое. Попытки доказать что-то и обратить внимание на себя тех, кому всё равно. И мерзотно от этого, противно и слизью по сердцу. Он хороший парень, просто это никому не надо. Ну, разве что, Сереже. Арсений запретил Сереже приходить. Тот, конечно, околачивался вокруг его дома, Арсений видел в окно как тот сидит на качелях на детской площадке, но не заходит. И не звонит. Пишет только сообщения с посылом, что волнуется и спрашивает, когда они увидятся. А Арсений не знает. Увидятся, не будет же он вечно сидеть страдать в одиночестве. Да и школу заканчивать как-то надо. Дверной звонок угрюмо оповещает о посетителях. Арсений дергается, потому что, во-первых, мало кто знает о том, что он живет в этой квартире, а во-вторых, он банально никого не ждет. Это точно не друг, поэтому у Арсения только один вариант, от которого немного начало оттаивать сердце. Он размахивает руками, разгоняя табачный запах, безуспешно, естественно и выбегает в коридор, даже не смотря в дверной глазок. Распахивает дверь и борется с желанием захлопнуть её обратно, но он мальчик приличный, воспитанный. Только это не убавляет недовольства на его лице. — Что вы тут делаете? — Можно войти? — Зачем? — Разговаривать через порог — дурной тон. Арсений кивает и отходит в глубь коридора, складывая руки на груди. Снова наваливается тоска, которая отходила лишь на секунду сбегать в магазин за новой порцией отвратных мыслей, а сейчас вот вернулась и бежит на кухню ставить чайник. Прописалась уже, ничем не выгонишь. В коридоре разувается его классный руководитель. Судя по времени, уроки только закончились. Обычно он задерживается в школе, потому что бумажки, тетрадки, собрания, дополнительные, а тут что? Неужели такое сильное беспокойство? Надо же. — Ответите на мой вопрос, Антон Андреевич? Антон Андреевич не отвечает, лишь слегка отпихивает ученика в сторону, чтобы пройти в квартиру. Рюкзак откидывает на диван, сам тоже падает на него. Бросает взгляд на открытое окно, на пачку сигарет на подоконнике и хмыкает. — Не боишься, что дымом угробишь свой фикус? — подбородком кивает на растение у окна. — Нет. — А что угробишь легкие? — Пришли читать нотации? — Упаси боже, — улыбается учитель, поднимаясь с дивана. Ловкими пальцами он подхватывает с подоконника сигареты и закуривает. — Ахренели? — Не выражайся при учителе, Попов, иначе аукнется. Арсений смотрит исподлобья на то, как учитель с наслаждением затягивается, выдыхая в окно. Раздражение плещется в воздухе, висит ножами под потолком и вот-вот сиганет вниз. Раны глубокие долго затягиваются, а Арсений портить с учителем отношения не хочет. Он на хорошем счету, педагоги его любят, но свою злость Арсений, как бы ни старался, затолкать не может поглубже. Не вовремя и не к месту нахождение учителя в его квартире. Антон выбрасывает докуренную сигарету в окно и поворачивается на ученика с самой искренней улыбкой. — Шикарные сигареты, Попов, — подмигивает он. — Что вы тут делаете? — цедит Арсений сквозь зубы. Если разомкнет — польется яд. — Я пришёл узнать, отчего же мой любимый ученик уже почти неделю не появляется в школе. — Родителям звонить не пробовали сначала? — Звонил, — Антон подходит ближе. — Они не знают. Сказали звонить тебе. — Ну и? — А ты не берешь трубку, подлец. Арсений проводит ладонью по лицу, лохматит волосы. Он бы не отказался сейчас от ледяного душа, чтобы привести в порядок голову. — Как нашли? Никто не знает, что я тут живу. — Всё просто, — Антон снова падает на диван, закидывая руку на спинку, а ногу на ногу. — Все твои дружки ноют, что тебя нет и без тебя ужасно скучно, — передразнивает он, меняя тон на мерзкий ноющий, — а вот Матвиенко молчит. Ходит себе, молчит, губы кусает, да затылок чешет. Вот я и сложил два и два. — Удивительно для историка. — Язву свою убери подальше, будь добр. Арсений закатывает глаза. — Значит, он сказал адрес. — Почти, — кивает учитель. — Он проводил и подсказал квартиру. И даже код от домофона. Хорошо, что не пришлось торчать на улице. — Прям герой. — Он волнуется. — И? — И я тоже, Арсений. — Обязательно. Мои собственные родители не волнуются, а вы прям распереживались, — Попов поджимает губы, понимая, что сказал лишнего. Сверлит стену взглядом, а в голове теплится надежда, что учитель, если не исчезнет по волшебству, так хотя бы пропустит его слова мимо ушей. Антон молчит, только сопит и думает слишком громко. А у Арсения уже совсем сдают нервы. — Уходите, пожалуйста, — Арсений на учителя не смотрит, делая вид, что стена ему интереснее. — Ммм, — закусывает щеку Антон, — иди сюда, — хлопает по дивану рядом с собой. — Я тут глянул что у тебя с оценками, давай вместе ещё посмотрим. Неделя до конца четверти. — Зачем? — За хреном, — учитель цепляет Арсения за край футболки и тянет к себе, усаживая рядом. — Если что не так, то я хоть пробегусь по учителям, спрошу че как. Какое-то время они проводят за подсчетом общего балла по предметам, прикидывают, что можно подправить, а что сойдет и так, и Арсений как-то расслабляется. Антон смешной, слишком свободный в общении для учителя. Это и так было понятно за то время, что он работает. Не так давно, кстати, лишь с начала этого учебного года, но тут, один на один, это было видно яснее. Учитель говорит без умолку, даже временами не позволяя вставить Арсению и слово, но всё как-то по делу и в тему, поэтому Попов не напрягается. — Так, ну я понял, — хмыкает Антон. — Завтра порешаю вопросики. — Вопросики, — передразнивает Арсений, за что получает легкий подзатыльник. — Поговори мне ещё тут, — Антон меняет положение ног и разминает затекшую шею. — Кстати, о «поговори». Что у тебя случилось, Арс? Почему ты закрылся тут как принцесса в башне? Я понимаю, ты мне скажешь, что не ходишь, уже четвертый день, кстати, потому что, например, болеешь. Но я же вижу, что это не так. Поэтому, вываливай всё по чесноку. — Вам это зачем? — хмурится Попов, возвращая взгляд исподлобья. Всем своим существом он выплескивал сучьи яды, но похожий на нахохлившегося воробья, он не производил желаемого впечатления. — Действительно, — учительский глухой смех разносится по квартире, — я ведь совсем никто, так, хуй с краю. — Вы чего?! — Сам задал тон беседе, — улыбаясь, Антон тянется к Арсению и щелкает его по носу-кнопке. — Это очень непрофессионально, — Попов от неожиданности фыркает. — Поиграем в ученика и учителя или может поговорим просто как друзья? — Мы друзья? — Сделаем вид. Арсений жует губу. Учитель не отстанет, Попов это понимает. Может и нет ничего плохого вывалить всё, что терзает юную душу, что чешется внутри и просит скуривать пачку за один присест. Может, он найдет сейчас поддержку, а может его поднимут на смех, потому что это слишком глупая причина для подобных терзаний. И тогда ему станет ещё паршивее. Но не попробуешь — не попробуешь. Он устал за эту неделю тянуть всё в одиночку. — У меня день рождения был в прошедшее воскресенье, — Арсений запинается, сглатывает, но вдох-выдох и продолжает. — Да я, на самом деле, всё понимаю. Мои родители много работают, я не нуждаюсь вообще ни в чем. Буквально. Так было всегда. Со мной рядом были няни всю жизнь, я сам по себе. Антон на Арсения не смотрит, поэтому невозможно считать его реакцию. Только ногтями раздирает кожу на пальцах, да дышит громко. — Я не ждал ничего особенного на своё совершеннолетие, но блять, — Попов проводит по лицу. — Утром в воскресенье я получил уведомление о зачислении денег на карточку от отца. И всё, — он чуть качает головой. — Всё. — Странно, — хмыкает Антон. — Почему я не знаю про твой день рождения? Уж прости. — Нормально, — Попов понятливо кивает. — Обычно я говорю заранее, устраиваю какую-то движуху сам. И это громко обсуждается, поэтому все как-то в курсе. А тут я не сказал. Никто и не вспомнил. В воскресенье позвонил Сережа, а потом и сам зашёл. Это он мне цветок подарил, — Арсений машет рукой в сторону окна. Антон в голове гоняет что-то, думает, кусает щеки изнутри каждую по очереди. А потом неожиданно хлопает в ладоши. От резкого звука Арсений дергается. — Кухня у тебя где? — Зачем? — Чай хочу. И ты хочешь. — Вообще-то, не хочу, — Арсений складывает руки на груди. Не такой реакции он ожидал на свои откровения и сейчас даже не знает, что делать: обижаться или просто забить. — Тебя никто не спрашивает, ребенок, — Антон жмет плечами и поднимается на ноги. — Сам найду, а ты подтягивайся. Антон ерошит Арсению волосы, на что тот морщится, и интуитивно идет в сторону, где должна располагаться кухня. И, что удивительно, не ошибается. Арсений вздыхает и плетется за учителем. На кухне Антон уже ставит чайник и перерывает шкафчики в поисках кружек. — Только у меня к чаю ничего нет, Антон Андреевич. — О, а это поправимо! — Антон убегает в комнату к своему рюкзаку и прибегает обратно уже с упаковкой самого обычного сахарного печенья из школьной столовой, на что получает приподнятую в удивлении бровь Арсения. — Серьезно? — Имеешь что-то против печенья? — Против этого — да. — Значит, передумай. Если бы Арсений мог, то он бы свою приподнятую бровь уже натянул на жопу, но это мало волнует Антона. Он уже разливает чай по кружкам, кидая в каждую по три ложки сахара, как любит сам. Когда одна из кружек оказывается перед Арсением, он машинально обхватывает её, грея свои вечно холодные руки. Антон садится на стул напротив него. — Ну и что же ты любишь, если не сахарное печенье? — Антон открывает пачку, подхватывая одну и отправляя в рот. — Ну, не знаю. Торт. — Какой? — Любой. Антон смеется, хватая ещё одно печенье. Арсений смотрит в кружку на пенку на поверхности и делает глоток. На языке и в горле становится горячо и слишком сладко, поэтому Арсений облизывает губы, впуская немного воздуха в рот. — Переборщил с температурой? — Угум. — Холодной воды? — Антон привстает на стуле, но Арсений жестом просит его сесть обратно. — Не надо, остынет. Допивают чай они молча. Арсений встает из-за стола, всё так же молча хватает кружку учителя и кидает в раковину. Антон снова треплет ученика по волосам и улыбается, а после уходит в комнату, хватает свой рюкзак и уходит в коридор. Арсений встает в проеме, облокачиваясь на косяк двери. Антон запрыгивает в кроссовки даже без ложки, ныряет в куртку и поворачивается к Арсению всё с той же улыбкой. Ощущение, что она у него с лица никогда не сходит. — Ну, пока, ребенок. Спасибо за чай, сигареты и компанию. Арсений кивает, Антон кивает в ответ. Когда дверь за учителем закрывается, Попов идет на кухню, сверлит взглядом открытую пачку печенья на столе, к которому даже не притрагивался за то время, что они пили чай, хватает оттуда одну печенюшку и отправляет в рот. После уходит на подоконник, затягивается сигаретой и думает. Много думает. Когда на следующий день в квартире раздается дверной звонок, Арсений думает, что попал во временную петлю. Вскинув руку с часами, убедившись, что уроки закончены полчаса назад, он медленно идет к двери. — Здарова! На пороге стоит его классный руководитель. Всё так же улыбается, держит в руках коробку с бантиком и переминается с ноги на ногу. Арсений вздыхает, знакомо отходя в глубь коридора. Учитель пихает ему в руки коробку и знакомо проходит, скидывая обувь и верхнюю одежду. Знакомо заходит в комнату и кидает рюкзак на кровать. Знакомо подходит к окну, знакомо хватает сигареты и закуривает. Арсений, держа коробку не менее крепко, как держал бы, например, щеночка или корону на коронации, заходит следом. Антон что-то разглядывает на улице, периодически выдыхая густой дым. С каждой затяжкой жмурится от удовольствия. — Ну что, как дела, ребенок? — Что вы тут делаете? — хмурится Арсений, совершенно не понимая, что его учитель снова забыл у него дома. — Где-то я это слышал, — Антон смеется, потому что находит своего ученика в замешательстве очень забавным. — Принес тебе работу на дом. Мы же хотели подправить оценки. Геометрию решишь и четверть в шоколаде. — Мессенджеры для слабаков, Антон Андреевич? — На моську твою милую захотелось посмотреть. Арсений хлопает глазами. Он хотел бы сказать, что у него вообще-то лицо, что не надо ему этих ваших оценок и ещё миллион вещей, но просто садится на диван. — А это что? — кивает он на коробку. — Торт. Сам же сказал, что любишь. — Люблю, но зачем? Учитель не отвечает, лишь подмигивает, отправляясь знакомой дорогой на кухню. Ставит чайник и достает кружки, мурлыкая себе под нос саундтрек из Игры Престолов. — Вы любите Игру Престолов? — Арсений ставит коробку с тортом на стол, а сам забирается на стул с ногами. — Люблю, а что такого? — Просто вы… — Старый? — улыбается учитель. — Арсений, я старше тебя всего на восемь лет, дурачина. Арсений кивает и тянется к коробке. Коробка красивая, с ленточкой и фирменной биркой пекарни. Арсений её знает, она очень дорогая, с шикарными тортами и выпечкой. Открыв коробку, Арсений обнаруживает потрясающий шоколадный торт, украшенный свежими ягодами. Решив просто промолчать и поблагодарить позже, он подхватывает малину, закидывая её в рот. — Смотри, кстати, — Антон тянется за ягодой, как и Попов, подкидывает в воздухе и ловит ртом. — Классно? — Соврали вы мне, Антон Андреевич, — качает головой Арсений. — Где? — Вы ужасный дед, — Арсений смеется, от этого в комнате становится чуточку теплее. Учитель разливает чай по кружкам, предварительно кинув в каждую по три ложки сахара. Арсению было поручено резать торт, за что была обещана пятерка в четверти. Она, конечно, и так у него выходила сама по себе, но со стимулом Арсений резал торт ровнее и аккуратнее. Пили чай молча. Арсений думал, что с учителем хорошо вот так сидеть на кухне, молчать и есть невероятно вкусный торт. Смеяться хорошо, даже, возможно, вместе курить, но это как-нибудь попозже. Кажется правильным. Это уютно. У него мало в жизни уюта. Один лишь Сережа и ему, честно, было достаточно. Но, оказывается, приятно, когда есть кто-то ещё. Арсений впервые за долгое время чувствует, что ему просто спокойно. Кружки отправляются в мойку, недоеденный торт в холодильник, а Антон на диван. — Не дышу вообще, — учитель развалился на диване, прижимая ладонь к животу. Арсений сидит рядом по-турецки и на всё это лишь тихонько хихикает. — Слушай, не хочу пока никуда идти. Врубай посмотреть что-нибудь. — Наглеж, Антон Андреевич. — Именно он. Арсений включает случайную серию Игры Престолов, потому что этот сериал нравится и ему тоже. Молчания нет и в помине, потому что учитель комментирует буквально каждую мелочь, искренне ожидая ответов от своего ученика. Спрашивает, как тот относится к тому или иному персонажу, что думает про повороты сюжета и что лучше: книга или то, что наснимали. Арсений отвечает, смеется в ответ и рассказывает шутки, которые подцепил в интернете. К концу серии Арсений уже лежит, завалившись на Антона, даже не чувствуя дискомфорта в его иногда трясущихся плечах. Всё это кажется посиделками с давним хорошим другом, с которым уютно, даже если не виделись долгое время. — В понедельник придешь на занятия? Арсений, выключая телевизор, вздыхает. — Куда я денусь. Приду. — Хорошо, — Антон кивает, поднимаясь на ноги. Подходит к окну уже как к родному, поднимая с подоконника пачку и салютует ей Арсению. — За твоё здоровье. Антон затягивается, а Арсений хмыкает. Попов подходит ближе, встает рядом с учителем и тянется к его руке, перехватывая пальцами сигарету. Затягивается сам и отдает обратно. — За ваше тоже. — Дерзишь, — Антон не отрывает взгляда от больших глаз ученика, не забывая при этом прикладываться к никотину. Арсений позиций не сдает, держится и глаз не отводит. — Ага. Антон не глядя выбрасывает сигарету в вечно открытое окно. Кладет руки на плечи Арсения, притягивает к себе и крепко обнимает. Устраивает подбородок на его макушке и глухо смеется. — Что смешного? — сопит Арсений в толстовку учителя. — Ты похож на котенка, который храбрится перед котом побольше. — Нет! — Арсений пытается отстраниться, но Антон ему не позволяет, прижимая к себе крепче. — Стой спокойно, умоляю. Вдруг ушки свои пушистые помнешь, кому это надо? Арсений позволяет себе легкую улыбку, всё равно её не видно, она тонет в чужих плечах. Уже в коридоре, когда Антон обувается, Арсений вспоминает. — А геометрия? — Да не принес я ничего, так за тебя попросил, сказал, что ты болеешь. Не волнуйся. — Зачем тогда приходили? — Кота проведать. Арсений поджимает губы, видя, как улыбается учитель. — До понедельника? — Антон тянется, чтобы потрепать Арсения по голове. — Угум. — Кстати. У вас в понедельник нет у меня уроков, заходи, что ли, на перемене. Чай попьем. — Ладно, — кивает Арсений, кусая губу. Внутри как будто пробивается что-то из-под толщи уложенного асфальта. — Антон Андреевич! — Арсений окликает учителя, когда дверь почти закрылась. — Ау? — Я чай пью без сахара.