Красный
Яркий, резкий и агрессивный. Капитан инстинктивно прищуривается, не желая видеть, но слишком бдителен, чтобы закрыть глаза полностью. Ему никогда не нравился этот цвет. Даже в смутно припоминаемом детстве, в ту пору, когда алый ещё не ассоциировался с английским мундиром, он не любил его. Слишком насыщенный, неестественно выделяющийся среди остального спектра и врезающийся в память. Красный вызывал головную боль, а чуть позже стал напоминанием о боли физической. Немо чуть уловимо морщится, поправляя пиджак, словно боится, что человек рядом узнает о шрамах, скрывающихся под слоями одежды. Едва ли это станет смертельной ошибкой, но командир «Наутилуса» ловит себя на мысли, что не хотел бы внушать своему гостю чужие волнения. Несмотря на завуалированный плен, профессор Аронакс неплохо чувствовал себя в корабельных джунглях - по губам капитана скользнула усмешка, тут же сменяясь сосредоточенностью. Но если здешние лианы превратятся в заросли колючего терновника, кто знает, сколько алых пятен оставит путешествие сквозь них… При всём высокомерии к людям, Немо хватало своей искалеченной судьбы. В глубине души капитан понимает, что красный, как таковой, не виноват, что это лишь цвет, который в силу многих причин неприятен лично ему. И всё-таки он не может воскресить ни одного хорошего воспоминания о красных вещах. Потому единственный алый в стенах субмарины – образец благородного коралла, принесённый его коллегой с последней экскурсии.Оранжевый
Немо несколько выдыхает, внимательно рассматривая размытую переходную полоску. Оранжевый – тёплый и знакомый. Как аромат шафрана посреди летней ярмарки. Как любимый тыквенный суп его дочери и куркума, растворяющаяся в молоке под руками его жены. А ещё её праздничное сари с золотой вышивкой. Капитан с досадой встряхивает головой. Каким бы нежным и родным ни ощущался оранжевый, он потерян для него навсегда вместе с собственным домом. Некстати вспоминается, что один из его форменных пиджаков в шкафу выкрашен хромовым оранжевым. Конечно, синтетический краситель – продукт корабельной лаборатории – не давал тот же результат, что натуральный шафран, и полученный оттенок мало походил на сочные тона его парадного костюма много лет назад. Возможно, оставив прошлое, он потерял само право носить этот яркий цвет. Немо чуть слышно фыркает и отворачивает голову от радуги. Впрочем, упрямства в нём хватает ненадолго, а явление слишком красиво и редко, чтобы бездумно упускать время. Взгляд его падает на солнце, просвечивающее сквозь дождевую тучу.Жёлтый
Удивительно, но к жёлтому капитан оставался практически равнодушен. Этот цвет был чистым и светлым – совершенно не соотносясь с его внутренними страстями и, вероятно потому, не вызывал привязанности. В оранжевом - символизирующем далёкую родину – присутствовал неотъемлемый (на его памяти) красный компонент – неприятный, но привычный для его картины мира. Парадокс заключался в том, что, будучи очищенным от алых примесей, жёлтый переставал казаться ему реалистичным. Говорят, жёлтый означает дружелюбие и открытость. Немо украдкой глядит на своё отражение в морской воде и кривится. Определённо ничего из этого не имеет к нему отношения. Наблюдая за Аронаксом, заметившим его недовольство, Немо думает, что в долине солнечных кораллов французу понравилось бы больше, чем в тёмных безднах, куда он водил его прошлой ночью – тот всегда проявлял интерес к этим пушистым и нежным созданиям. Помнится, экземпляр из главной витрины он даже сравнил с хризантемами… Капитан пожимает плечами в ответ на немой вопрос профессора и плотнее запахивает на себе плащ. В голове вертится глупая идея выделить жёлтый краситель и презентовать коллеге галстук этого до странности наивного цвета. Нелепость! Впрочем, если добавить в беспечную желтизну более тёмный тон и блеск холодного металла… Да, золотой определённо смотрелся бы строже. Дождь похоже не собирается прекращаться. Крупные капли барабанят по водной ряби, а цветная дуга в небе становится ярче – проступают холодные оттенки.Зелёный
Если бы командиру «Наутилуса» задали вопрос: какой оттенок зелёного самый благородный и притягательный, он без колебаний назвал бы изумрудный. Спокойный и глубокий; переливающийся в гранях драгоценных пород, блестящий в чешуе ядовитых змей и хранящий секрет неразгаданной мудрости прошлых эпох. Разумеется, в радуге на небе изумрудного не было. Полоска, следующая за жёлтым, скорее напоминала весеннюю листву – сочную и свежую. Немо упрямо роется в памяти, но не находит ни одной океанической водоросли с ровно таким же окрасом и расстроенно поджимает губы. Его новая жизнь в лоне морей была вольной и щедрой на тайны – и всё же в ней определённо отсутствовала часть красок. «Не прихватить ли с какого-нибудь неизвестного острова пару кокосовых орехов? - отстранённо размышляет капитан, постукивая пальцами по мокрым поручням палубы. – Освещения салона должно хватить. Через несколько лет у нас будут молодые пальмы: с большими светло-зелёными листьями…»Голубой
Эта полоса бросалась в глаза очень явно. Она занимала почти четверть появившегося спектра, растекаясь переходом от аквамарина до индиго. Как-то в Заполярье профессор Аронакс подметил похожий оттенок в глыбах льда – прозрачных, плотных и свободных от снежного покрова. Голубой нёс в себе чистоту и холод, прекрасные в своём сочетании; приводил в порядок мысли, наполняя душу странным умиротворением. А ещё голубой был бездонным небом – не тем чернильно-звёздным шёлком, что расстилался над палубой по ночам, а светлой дневной пастелью, в которую хотелось взлетать, позабыв обо всём. И не достигать края. Немо грустно улыбается. Голубые тона, подобно жёлтым, слишком утопичны для него, но пропитаны не радостью, а нежной меланхолией. Капитана не покидает ощущение дежавю, он пытается вспомнить, где видел эту необычную картину, и вздрагивает от случайного прикосновения к руке. Аронакс зачарованно смотрит ему в лицо, и Немо осознаёт, что не успел скрыть мечтательное выражение – чтобы тут же найти ответ к своему поиску. Профессор. Это его глаза имеют тот небесный оттенок и чуткую гамму эмоций. Капитан перехватывает взгляд и смотрит на него в упор, размышляя. «Интересно, сравнил бы он цвет моих глаз с ночным небом, как я сравниваю его с дневным?» Особо хитрая капля прохладно разбивается о нос, заставляя отвлечься и обтереть лицо. Возвратиться к невежливому рассматриванию становится неловко, поэтому командир «Наутилуса» просто возвращается к созерцанию радуги.Синий
Его бессменный фаворит. Насыщенный индиго, благородный ультрамарин и ещё более строгий иссиня-чёрный. Эту привязанность Немо чувствовал всю свою жизнь. Синий был не только истинным цветом морских глубин, но и, казалось, пронизывал всю сущность их подводного властелина. Яркий и твёрдый сапфир, пленяющий своим блеском, оставаясь тёмным внутри: привлекая взоры, но неизменно охраняя свои тайны. В отличие от голубого, синий не походил на ледяную скалу, но по праву считался самым холодным из собратьев по спектру. Этот цвет был квинтэссенцией спокойствия, достоинства и, пожалуй, невозмутимого хладнокровия. Капитан не считал себя достаточно хладнокровным. Он знал, ещё с юного возраста, что лидер должен стремиться к сдержанности, не выказывая лишних эмоций. Он не изменял этому правилу десятилетиями и сумел выстроить нужный образ в глазах подчинённых. Немо прикрывает глаза. Правда в том, что его эмоциональная натура всегда стремилась одержать верх над этой маской. Он умел скрывать её от окружающих, но не мог изничтожить внутри себя самого. Синие тона успокаивали нервы и остужали чувства, но даже с ними срывы продолжали случаться. Обыкновенно это не затрагивало никого на борту – его верный экипаж привык к периодическим переменам в настроении начальника, не задавая лишних вопросов. Порой безопаснее было остаться на несколько дней в каюте, и никто не обращал внимания на такие чудачества. До недавнего времени. Капитан украдкой смотрит на своего спутника. Профессор Аронакс, кажется, единственный, кого волнуют его длительные исчезновения. Скучает ли странный француз только по их общему досугу или искренне беспокоится за его самочувствие? И если всё же второе, то мог бы он, как бывший врач, исцелить его душу, разорвать порочный круг театральной постановки и увидеть его без грима? Немо вздрагивает от дерзкой мысли, и профессор, почувствовавший это, предлагает спуститься вниз, на что капитан отказывается. Он привык к ненастью, как и к прохладе синих оттенков океана. Синий стал его любимым цветом, подсказавшим компромисс между штормом внутри него и мнимым штилем снаружи. Дождь плавно утихает, и радуга начинает бледнеть, но Немо продолжает наблюдать за ней в непонятном ожидании.Фиолетовый
Последний. Примостившийся с самого края дуги невзрачным ободком. Этот цвет был двулик и неоднозначен, смешивая в себе любимый синий и ненавистный красный. Фиолетовый представлял собой вечное противоречие и потому не слишком импонировал Немо. Капитан не доверял ему никогда и не доверяет сейчас: в его картине мира два враждующих полюса не могли сосуществовать гармонично, поэтому последний оттенок спектра выглядел наиболее фальшивым из всех. Командир «Наутилуса» не привык совмещать несовместимое, по крайней мере, не испытывал от этого никакого удовольствия. И хотя фиолетовый по-своему очаровывал неправильностью, поддаваться столь странному сочетанию было опрометчиво. Как минимум, это не соответствовало его убеждениям. Радуга угасала, окончательно размывая цветные переходы. Аронакс рядом стряхнул с плаща скопившуюся влагу, отвернувшись от пейзажа с лёгким сожалением. Пора возвращаться назад. Двое коллег спустились в салон, не проронив ни слова. Глядя на прекрасное расположение духа, в коем пребывал профессор, Немо произнёс: - Вижу, радуга пришлась вам по нраву, господин Аронакс. Не сочтите за грубость, но каков ваш любимый цвет? Вопрос вырвался совершенно неожиданно, но отчего-то казался капитану самой интересной вещью в данный момент времени. Вероятно, он хотел сравнить их предпочтения и, быть может, узнать, что не одинок в этом странном цветовосприятии. Профессор улыбнулся, чуть наклонив голову и вглядываясь в лицо напротив. - Фиолетовый. Капитан вздрогнул, точно ошпарившись кипятком, и отвернулся, сжимая пальцы в кулак. На что он надеялся? Что его ощущение мира таинственным образом совпадёт с мнением Аронакса, и тогда – что тогда? Глупо было верить, что случайный пассажир с земли разделит его убеждения. Немо в очередной раз одёргивает себя за неразумные запросы, и собирается покинуть зал, как вдруг на плечо опускается ладонь. Чужие пальцы ещё не успели согреться после прогулки, но приятный голос напрочь испаряет желание уходить. - Кажется, мой ответ вас расстроил. Вы не любите фиолетовый? Сказать или не сказать? Капитан медленно оборачивается к собеседнику, вновь цепляясь за голубой в его радужке. Сейчас, вне солнечных лучей, он менее ярок, и оттого выглядит более тёплым. Как неправильно – голубой не должен быть тёплым… - Фиолетовый – очень неопределённый цвет, профессор. Это холодный оттенок, пытающийся скрыть свою суть за примесью чужого тона. Он искажает истинный смысл каждого из двух его компонентов, приводя их в противоречие. Думаю, он нравится тем, кто склонен к душевным метаниям и не способен делать чёткий выбор сходу. - Нелестно, - в противовес словам этот человек улыбался ему! – Ваша склонность к чётким крайностям приводит к неверным выводам. Получается, я сам не знаю, чего хочу? - Как минимум, у ваших друзей есть все основания так считать. Особенно когда дело касается... вашего небольшого спора. Я тоже не вижу иной причины. Профессор молчит, не торопясь расцеплять контакт. Потом вдруг подаётся вперёд и негромко проговаривает: - Капитан Немо… Знаете почему вы не смогли ужиться с людьми, предпочтя уйти в море? Потому что вы делите мир на красное и синее, считая, что посредине нет ничего важного и серьёзного. Но человеческая природа противоречива, она не может быть описана только одним цветом. Это бесконечная палитра промежуточных оттенков, заложенная в каждом из нас. Если я ассоциирую себя с фиолетовым – это далеко не значит, что я не знаю своих желаний. Немо осторожно делает вдох, заблудившись на грани смыслов и подтекстов. - Тогда… Чего же вы желаете, Пьер Аронакс? Капитан успевает различить его улыбку, прежде чем нежное прикосновение опаляет губы. - Я желаю показать вам мир сложных оттенков... Отстраняясь, Немо с сожалением вспоминает, что пора идти. День не бесконечен, и у него намечено много работы. Аронакс вежливо кивает в ответ на эти оправдания, заставляя чувствовать себя до нелепого смущённым. Уже в дверях командир «Наутилуса» медлит, задавая последний вопрос: - Господин Аронакс… Вы сказали, человека не описывает всего лишь один оттенок. Если предположить, что мой истинный цвет не только синий – то какой, на ваш взгляд? Француз неспешно обвёл его глазами, о чём-то размышляя. - Вы всё время носите тёмное, но… Возможно, вам бы пошёл оранжевый. Капитан изумлённо смотрит, не веря своим ушам. Оранжевый? Нет, он не мог узнать… - На сей раз вы тоже уверены? - Закатное солнце на границе с морем. Пламя костра в ночи, притягивающее взгляды. Первозданная энергия в человеческой оболочке. Абсолютно уверен.***
Оранжевый… Немо откладывает циркуль, отодвигая неоконченный чертёж в сторону. Споря с самим собой, он встаёт, подходит к платяному шкафу и перебирает пальцами одинаково синие комплекты своей униформы, пытаясь найти тот самый. Пиджак, ожидавший хозяина так долго, наконец, оказывается в его руках, и капитан набрасывает его на плечи, с замиранием глядя в зеркало. Остаток дня Немо проводит в лаборатории, получая из морских улиток мурексов пурпурный пигмент. К их следующей встрече профессору предстоит обнаружить на своей кровати новый костюм фиолетовой расцветки. И если кто-нибудь на «Наутилусе» будет провожать их удивлённым взглядом, Немо лишь довольно усмехнётся в ответ. В конце концов, оранжевый и фиолетовый – это их собственная гармония.