Обречённые

Гет
R
Завершён
11
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Работа написана по заявке:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
11 Нравится 2 Отзывы 3 В сборник Скачать

 Amantes sunt amentes

Настройки текста
Её взгляд. Вот что говорит ему гораздо больше слов. Преданный и печальный. Как и у самого Лестрейнджа, когда он смотрит на жену. Потрясающую, сильную, яркую, живую, красивую, харизматичную, веселую. И ничего из этого не удалось забрать Азкабану. Ничего из этого она не утратила за тридцать лет их условно совместной жизни. Рудольфус бессильно прикрывает глаза, не в силах больше видеть этот взгляд. Взгляд, разрушивший его счастье. Взгляд, превращающий сильную Беллу во всего лишь слугу. Одну из многих. Лестрейндж ненавидел своего Хозяина. Именно он отобрал у него любимую девушку. Именно он превратил его младшего братишку в загнанного и очень агрессивного зверя. Именно он свёл его мать в могилу так рано. Именно он вынудил его самого идти по пояс в крови, слушать мольбы, смотреть на слезы и чужие мучения с холодной решимостью. Рудольфус вновь открыл глаза и медленно обвел глазами окружающих людей. Маски не давали ему увидеть выражение лиц, лишь только глаза. У кого-то в них плескался страх, животный ужас перед их Хозяином. У кого-то восторг, трепет или даже благоговение перед ним же. У кого-то усталость, у других нерешительность. Но были и те, у кого в глубоко глазах отразилось то же, что и у самого Лестрейнджа. Ненависть. Мужчина позволил себе беззвучно горько хмыкнуть. Маска всё скрывала. Ведь это выражение в глазах он заметил лишь у тех, кто стоял ближе остальных. В черных глазах Снейпа, когда-то его личного ученика, в серых потускневших глазах Малфоя, когда-то ближайшего тактика и политика Хозяина, в потемневших голубых глазах Долохова, когда-то ближайшего и лучшего боевика, признанного почти равным, в почти белых глазах Эйвери, когда-то помогавшего ему возвысится и набрать базу. И у Лестрейнджа, когда-то добывающий для него самые лакомые крупицы знаний о Темной магии. Они стояли у истоков. Они видели больше других. Они отдавали больше других. Они, отдавшие Хозяину всё. В том числе, семью. И вот их отпустили. Рудольфус поплелся в выделенные им с женой комнаты. После освобождения из Азкабана он всё время чувствовал себя жутко уставшим. Но добраться до постели ему не удалось. Путь преградил Малфой, пропустив Беллу дальше. Проводив жену, которая даже не обернулась, взглядом, Лестрейндж вопросительно посмотрел на Люциуса. — Лорд оставил нас на неделю. Какие-то дела, — сообщил он. — И что? — спросил Рудольфус, отмечая залегшие под глазами тени у всегда идеально выглядевшего Малфоя, заросший подбородок, осунувшуюся фигуру, мелко подрагивающие пальцы. — Может напьемся? — неожиданно предложил он. — Да, — так же неожиданно согласился Лестрейндж, отчаянно встряхнув головой. Напиться ему предстояло в компание не только Малфоя, но и Снейпа, Долохова и Эйвери. Впрочем, против них он ничего не имел. Под плеск оневиски в стаканах вспомнили прошлое, горячую молодость, первые любовные похождения. И как-то случайно выяснилось, что любовь у всех была всего одна, зато большая и несчастная. Почти у всех несчастная. — Всё было хорошо. Нарцисса меня не любила, пусть. Зато она всегда была рядом. Лучший друг, главный советчик, моё личное чудо, подарившее мне смысл этой гребенной жизни, — бранное слово под действием алкоголя легко слетело с губ холеного аристократа. — Драко. Она подарила мне сына! Лучшее, что она могла мне дать. А что мог дать я? Только окружить их обоих любовью, предоставить всё самое лучшее. И всё это, чтобы сейчас видеть красные глаза, дрожащие губы и страх, заставший в её потрясающих глазах. Слышать, как она уходит ночью, чтобы я не видел её слез. И страх. Он словно пропитал её. И я ничего не могу поделать. Люциус говорил. Сейчас за пятью слоями защитных заклинаний, влив в себя не один стакан, среди таких же несчастный и уставших людей он говорил то, в чем никогда не сознался бы самому себе. — Поверь, уж лучше пусть она боится, но будет рядом, верит в тебя и защищает сына, — Лестрейнджу достаточно одного стакана, чтобы объективная реальность потеряла свою значимость и он тоже заговорил. — Это гораздо лучше, чем наблюдать за тем, как она, самое лучшее что есть у тебя и чего по сути у тебя никогда не было, всё дальше и дальше идёт вперёд, к… к Нему, не замечая какая между ними пропасть. А ты стоишь, вроде бы и рядом, но далеко позади, кричишь, но не можешь докричаться, потому что между тобой и ей такая же пропасть. И если для тебя она — весь мир, смысл, всё, то для неё тебя вообще нет. И уже больше никогда не будет, потому что есть Он. — Ваши жены по крайней мере живы, — горько усмехается Эйвери. — Да лучше бы я был мертв! — горячо воскликнул Рудольфус. В комнате повисла тишина. — Тогда почему…? — нерешительно начал Долохов. — Метка, — устало прикрыв глаза отвечает Снейп. — Пока он не захочет нашей смерти, мы не умрем. Лестрейндж закрыл глаза и провалился в воспоминия. Они ещё совсем молоды. Белла ещё даже не закончила Хогвартс. Им ещё всё интересно. И они уже помолвлены. Лестрейндж счастлив. Он любит эту Блэк. Мерлин, он любит её так, что готов убить ради неё. Или умереть самому, если ей будет так угодно. А она безучастно пожимает плечами. Надо, так надо. Ей гораздо интереснее изучать латынь. А ему достаточно просто сидеть за тем же столом и помогать ей. — Хочешь узнать еще одну фразу на латыни? — Давай, — кивнула она, поднимая потрясающие темные, почти черные, глаза. — Amantes sunt amentes. «Влюбленные — безумные», если перевести на твой язык… Представь, на латыни эти два слова отличаются всего одной буквой. Он говорил о себе. Он чувствовал, что Белла несёт ему безумие, которые люди называют любовью. И чем дальше они были вместе, чем меньше жена обращала на него внимания, тем больше Рудольфус ощущал это безимие. Лестрейндж пронёс его сквозь всю свою жизнь. Он безумно любил. И никогда он не позволил себе того, против чего была Белла. Он не мог её принуждать. Никак, ни к чему. Он вредил себе, роду, друзьям, ничего не значащим магам и маглам, но он не мог пойти против жены. И противится её влечению к Хозяину он не мог. Потому что понимал, слишком хорошо понимал её безумие. Приказ Хозяина отправляться брать штурмом Хогвартс стал для него благословением. О том, что ученики будут защищаться не было сомнения. А значит будет бой. Будет возможность закончить его бессмысленное существенное. Жизнь, смысл которой самостоятельно ушел к тому, кто эту жизнь разрушил. Рудольфус стоял в первых рядах, рядом с женой и Хозяином. Он так долго ждать. Он так этого хотел. В этой боя он вступил с тем же жаром, с каким вступал в первые дуэли, когда у него ещё была надежда обратить на себя внимание Беллатрисы. Но годами выработанные инстинкты не давали ему встреться со смертью. И чем отчаянее становился Лестрейндж, тем больше смерть обходила его стороной. И он не убивал. Оглушал, дезориентировал, ослеплял, калечил, но не убивал. Он лишь молился, чтобы убили его. Но судьба словно не наигралась. Она медленно и методично убивала людей вокруг него. Она заставила проследить за смертью всех его друзей. И на конец она убила его брата, а после и жену. Рабастан и Беллатриса. Раби, его младший братишка, вечный генератор идей и незамысловатых грубых шуток, его опора и поддержка. И Белла, его самая любимая женщина, повод для восхищения и бесконечных дуэлей, его смысл, его жизнь. А Лестрейндж стоит, живой и невредимый. И обречённо наблюдает за тем, как падает замертво его Хозяин. А Рудольфус отчаянно ему завидует, он готов поменяться с любым из тех, кто беззаботно лежит на полу, чье сердце наконец-то перестало гнать кровь, навсегда остановившись. Он с радостью бы отдал свою жизнь в обмен на жизнь жены или брата. Или кого-то из друзей. Или кого-то из погибших сегодня студентов, ещё совсем детей. Но он стоит отвратительно живой и пустой. Лестрейндж встречается глазами с Бруствером. Делает шаг навстречу. Смотрит на поднятую палочку. — Сделай милость, — Шепчет. Умоляет. — Убей меня. И словно его наконец услышали. С кончика палочки будущего министра срывается зелёный луч. И Рудольфус медленно падает на спину. А когда Кингсли склонится над его телом, то увидит в глазах навсегда застывшую благодарность, а губы исказятся в счастливой улыбке. — Что там, — спросит его Гарри Поттер, тоже взглянет на труп и изумлённо замрёт. — Лестрейндж. Рудольфус Лестрейндж, — спокойно ответит аврор. Но перед глазами у него навсегда застынет образ уставшего Лестрейнджа, обретшего счастье лишь за мгновение до смерти. И именно его он будет видеть, каждый раз глядя на Люциуса Малфоя.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.