Вишнёвый компот и водка

Дима думал, что с самого начала это была плохая идея, отвратительная. Прокопенко всё понял не так. Игорь об этом то ли не догадался, то ли чёрт знает, что в его дурной голове творилось — он и на Чумного Доктора один пошёл. Вот только ужин у семьи Прокопенко казался Дубину страшнее любого маньяка-психопата. Дима ещё тогда почувствовал себя неловко, как услышал, что Фёдор Иванович пригласил Игоря на ужин с избранницей. Теперь же, когда Игорь потянулся к звонку, Дубин схватил его за руку. — И-игорь, — сказал он. Заикался Дима с детства, позже с помощью логопеда его вылечили, но заикание предательски возвращалось в моменты волнения. — Я п-пойду, наверное. Зря я-я вообще пришёл… Они дотянули с этим ужином до самого Нового года. Обсуждали каждую деталь, проговаривали всё, что может произойти. Говорил в основном Дима, взволнованно расхаживая из угла в угол. Игорь сидел на диване, ожидая, когда этот поток креативности иссякнет. Но с каждым разом варианты становились всё безумнее. Дубин даже предположил, что Фёдор Иванович захочет его убить. Пристрелит в ту же секунду, как поймёт, почему рядом с сыном его друга стоит не Юля Пчёлкина — лучшая девушка во всём Питере, — а неуклюжий стажёр из Кирова. На это Игорь рассмеялся: — Не волнуйся, ему жена не позволяет домой оружие приносить. — Значит придушит, — обречённо вздохнул Дима. Тогда Игорь сгрёб его в охапку и утащил на диван, бурча, что тот накручивает себя. Из глубины квартиры доносились голоса. Сердце Димы забилось быстрее. — Лена, ну бог с ним, с этим галстуком! Не светский приём же! — Федя, тебя Игорь со своей девушкой, что, каждый день знакомит? — Ладно, давай его сюда! Девушкой. Пусть Дима и не ждал нейтрального «партнёр», всё равно пришлось сглотнуть подступивший к горлу ком. — Всё будет хорошо, — твёрдым голосом сказал Гром и взял его за руку. Затем улыбнулся дурной улыбкой и подмигнул, — если что, мы оба быстро бегаем. И нажал на кнопку звонка. Заскрипел замок, и Дима попробовал выдернуть ладонь из ладони Грома. Бесполезно — тот держал крепко, видно, и правда боялся, что Дима убежит. Дубина бросило в холодный пот. Если их увидят вот так, вместе под ручку, то мгновенно всё про них поймут, а он к этому не готов. — Пусти, — прошипел он. — Не денусь я никуда. Удивительно, но Гром послушался, и Дима быстро вытер ладонь о штанину, а затем поправил галстук. Он тоже не каждый день представлялся названным родителям своего… парня, партнёра? Как ни назови, звучит как пропаганда нетрадиционных ценностей. Из открывшейся квартиры разлился жёлтый уютный свет лампочек, и запахло мясом из духовки и варёной картошкой. Дима на секунду зажмурился, представляя, что это квартира его бабушки с дедушкой, а он с родителями просто пришёл к ним встречать Новый год. Вот сейчас раздастся хлопок вылетевшей пробки от шампанского, а затем с улицы донесутся радостные крики, бабушка скажет, как он вырос… — Здрасьте, Фёдор Иваныч, Елена Владимировна! Как ваше ничего? Игорь по-хозяйски прошёл в квартиру, пожав руку Прокопенко и приобняв Елену Владимировну. Те удивлённо оглядели лестничную площадку, надеясь найти если не Юлю Пчёлкину, то любую другую девушку. — Игорёк, а чего, Юли не будет? Дима перестал дышать, сжался, спрятался внутри самого себя и едва удержался, чтобы не зажмуриться в ожидании, что всё раскроется прямо с порога. Но Игорь просто ответил: — Не-а, не будет. Елена Владимировна, вы же не знакомы. Это Дима Дубин. — З-здравствуйте, Елена Владимировна, — Дубин наконец пришёл в себя, переступил порог и протянул букет. — Ф-Фёдор Иванович. Потом понял, что всё перепутал, и протянул цветы Фёдору Ивановичу. Теперь-то он и его жена точно обо всём догадались. Идиот, надо же было так сглупить, ещё бы с помадой на губах пришёл… Но все только рассмеялись. — Всё правильно, Дима, цветы — жене, детям — мороженое, не перепутай. Дубин тоже заулыбался во весь рот. Зря он переживал, всё будет хорошо. Фёдор Иванович наверняка подумает, что у Пчёлкиной возникла какая-то неотложная работа, а Диму Игорь привёл, чтобы тот не сидел один в праздник. — Мойте руки и проходите к столу, — скомандовала Елена Владимировна. В туалете он умылся, посмотрел в зеркало, брызнул водой в лицо. Ничего не поменялось. Вместо него не возникла девушка, волосы неожиданно не отрасли, не пропал след от щетины и кадык остался на том же месте. Он чувствовал себя самозванцем. «Всё будет хорошо», — эта мантра звучала внутри него голосом Грома. Нервничал ли он сейчас так же? Ведь это для Дубина Прокопенко просто начальник, и если знакомство пройдёт неудачно, он переведётся в другой отдел с глаз долой или вовсе уволится и вернётся служить в родной Киров. Но Игорь приходился Прокопенко почти сыном. В дверь постучали, и Дима быстро пригладил волосы, ещё раз вымыл руки и вышел. У двери стоял Игорь с обеспокоенным лицом. — Ты уснул там, что ли? Дима улыбнулся и помотал головой. — Всё хорошо. И всё будет хорошо, — уверенно повторил Гром. Неожиданно Диму хлопнули по плечу. — Ну конечно будет, а как иначе-то! — воскликнул Фёдор Иванович. От его жизнерадостного голоса Дубин вздрогнул. Он всё думал, когда их с Игорем раскроют, будет ли Фёдор Иванович зло кричать как в первый день стажировки Димы, когда Игорь распахал Дворцовую, или горестно качать головой и причитать как в момент осознания, что мотоцикл, раздавленный копией греческой статуи, — его? «Может, — продолжал накручивать себя Дима, — тихо прикажет выметаться из квартиры, а в понедельник утром потребует заявление об отставке?» Ему вдруг стало интересно, будут ли коллеги ставить на его увольнение так же, как ставили на увольнение Игоря? Мысли Димы противоречили его словам. Он не верил, что всё будет хорошо. За стол они сели в неловком молчании. Хозяева готовились к приходу девушки и теперь не знали, о чём завести разговор. Спас всех Игорь, начав как обычно рассказывать о работе и одновременно накладывать всем салаты. Дима старательно ковырял вилкой оливье. — И вот мы врываемся в кабинет, я укладываю этих сволочей — простите, Елена Владимировна — преступников мордой, то есть лицом, в пол, а Дима быстро находит оставшиеся три холодильника. Снова все смеются, даже Дубин на секунду прерывает ход тревожных мыслей. — Ох, Игорёк, ну вы даёте! Мы с твоим папкой такие же были, если вместе — любое дело по плечу. У Димы компот пошёл носом. Пришлось извиняться и долго откашливаться. Ему налили воды, но от улыбки Грома, который конечно же всё понял, ситуация чуть не повторилась снова. — Видишь, Ленусик, а ты говорила: «Не надо эту вишню с мичуринска тащить, не надо»! Ты посмотри, человек от жадности подавился — такой вкусный компот получился. Дима закивал и начал расхваливать напиток. И так активно это делал, что ему пообещали дать с собой банку, а то и две. — Да мы хоть пять унесём, — заявил Игорь, и Дима бросил на него тревожный взгляд. — Пять на два плохо делится, ещё подерётесь из-за компота, — захохотал Прокопенко. — Не подерёмся, — расплылся в улыбке Игорь. Диме стало дурно. В их планы на сегодня входил только семейный ужин с возможным раскрытием их с Игорем секрета. Но о том, что Гром будет саботировать, речи не было. — Дима, вам нехорошо? — заботливо поинтересовалась Елена Владимировна. — В-в-в-в… — дурацкая буква не поддавалась. Дубин тряхнул головой. — Н-нет. Я в порядке. Спасибо. Просто сплю плохо в последнее время. Господи, только бы Игорь не ляпнул что-то типа: «Да, я тоже». Но на этот раз у него хватило ума промолчать. Беседа снова оживилась. Елена Владимировна отругала мужа за то, что тот совсем упахал Диму, раз тот не высыпается. На что Фёдор Иванович справедливо возразил, мол, это Игорю и Диме на месте не сидится, он здесь ни при чём. Кто-то вспомнил ещё одну историю про службу, потом ещё и ещё. В конце концов всё свелось к воспоминаниям об отце Игоря, рассказам о молодости Прокопенко, и Дубин позволил себе расслабиться. Через час настало время горячего. Ароматная картошка, посыпанная укропом и политая маслом, дымилась за столом, а от запаха запечённого мяса слюнки текли так, что Дима чуть не поперхнулся ещё раз. Он уже занёс вилку, чтобы воткнуть её в кусочек, как Прокопенко неожиданно задал вопрос: — Игорь, так чего Юлька твоя не пришла? У Димы на секунду потемнело перед глазами, а дыхание перехватило. — Так она в Сочи улетела. Елена Владимировна всплеснула руками. — Ну ничего себе! А мы с тобой, Федь, думаем, что блогер — это просто перед камерой рот открывать. А оно вот как: приходится и в командировки летать, да ещё так неожиданно. — Да какая командировка, она там отдыхает, — отмахнулся Игорь. Секундная пауза растянулась для Димы на столетия. — В смысле? Случилось чего, или на лечение уехала? — не понял Прокопенко. — Какое там, она это месяца три планировала. У Димы снова вспотели ладони. Он бросил быстрый взгляд на Фёдора Ивановича и его жену. Прокопенко, казалось, ничего не понимал, а Елена Владимировна выглядела задумчивой. — А почему вы раньше тогда не пришли? — Зачем? Дубин вцепился в стул так, что побелели пальцы. Лицо его запунцовело, а уши и вовсе грозились стать фиолетовыми. Он упорно смотрел в тарелку с недоеденным салатом, двумя картофелинами и куском свинины. — Ну как зачем! Чтобы ты с избранницей своей нас познакомил. Ввёл, так сказать, в семью. Игорь промолчал. Прокопенко откашлялся. Что делала Елена Владимировна, Дубин понять не мог — он так и не поднял глаз. Уши заложило, а на белой тарелке замелькали тёмные точки. Резкий звук скребущих по паркету ножек стула заставил вздрогнуть. Дима очнулся и с удивлением понял, что это он резко встал, и теперь на него все смотрят. Фёдор Иванович с женой — непонимающе, а Игорь с беспокойством. — Я… я кое-что вспомнил. Собаку забыл покормить, а она, когда голодная, очень пугливая, сейчас ещё салюты начнутся, совсем с ума сойдёт. — Дубин нёс полную околесицу — не было у него никакой собаки, — но оставаться здесь стало совсем невыносимо. — Я побегу, мосты ещё не развели, время есть… Он запнулся, почувствовав, как что-то коснулось его ладони. Это Игорь встал рядом с ним и демонстративно взял за руку. Время странно замедлилось. Откуда-то доносилось тиканье часов с кукушкой, на кухне свистел чайник. По телевизору показывали очередной «Голубой огонёк», на улице разлетались салюты, и кто-то кричал: ура! Дима словно со стороны увидел их четверых в комнате, растерянных, глупо уставившихся друг на друга, и ему в который раз за вечер стало плохо. Он даже не попытался выдернуть ладонь. Чего уж тут отпираться: если они до сих пор ещё не поняли, то вот-вот поймут. Он растерянно потёр большим пальцем ладонь Игоря. Тёплая и сухая, она ощущалась в руке так правильно и хорошо, будто лежала тут всегда. Первым тишину нарушил Прокопенко: — Игорь… — просипел он. На его растерянное лицо было больно смотреть. — Игорь… это как понимать? — Как есть, — Игорь переплёл их с Дубиным пальцы. — Не знаю, почему вы вообще подумали о Пчёлкиной, мы и не общались с ней толком. Только потому что она девушка? — Я на кухню, чайник кипит… — сказала Елена Владимировна. — Мы уйдём, если хотите, — пришёл в себя Дима. Он сделал шаг к коридору. — Игорь, пойдем, пожалуйста. Прокопенко вдруг заорал: — Всем стоять на месте, вы двое — сели! Дима рухнул на стул, Игорь тоже сел, но руку не разжал и придвинулся ближе на стуле. Фёдор Иванович тяжело вздохнул, взял графин с водкой и налил всем по рюмке: — Сейчас все выпивают, успокаиваются, — судя по лицу, которое пошло красными пятнами, это было нужно в первую очередь ему, — а потом рассказывают, что здесь творится. Игорь взял рюмку и быстро опрокинул её в рот, поморщился и закусил солёным огурцом. Дима дрожащей рукой взял рюмку. Чтобы не выглядеть слишком жалко, он попытался как Игорь выпить водку залпом, но закашлялся и пролил половину себе на рубашку. Прокопенко замолчал, Игорь тоже больше ничего не говорил, но оба сверлили друг друга взглядами и, казалось, разговаривали без слов. — Больше двух — говорят вслух, — попытался разрядить обстановку Дима и тут же пожалел о своих словах: суровый взгляд Прокопенко пронзил его насквозь. Он стушевался и тихо пояснил: — Вы просто так выразительно друг на друга смотрите, как будто мысленно общаетесь. Игорь рассмеялся, но в тишине комнаты это прозвучало натянуто. Фёдор Иванович нахмурился. — И давно это вы? — он показал на них пальцем. — Почти сразу как встретились, — буркнул Игорь. — Ага, а «почти», потому что первые две недели ты меня просто задирал, — пробубнил Дима. Кажется, алкоголь начал поступать в кровь, и он всё больше расслаблялся, даже перестал сидеть как истукан и откинулся на спинку стула. На этот раз пришла очередь Игоря хмуриться, а Прокопенко, напротив, совершенно неожиданно усмехнулся и налил им ещё по одной. Они выпили. — Вы меня извините, ребятки, но только так я смогу воспринимать эту информацию… Елена Владимировна, до этого молчавшая, решила вмешаться: — Ой, Федь, прекрати, ну чего ты начал. Как будто это что-то новое. Вон, у нас по молодости чего только не было. Ты что, не помнишь, как… Прокопенко испуганно округлил глаза и замахал на неё руками. — Т-ш-ш! Не надо об этом. Дима с Игорем переглянулись, а затем уставились на Фёдора Ивановича. Тот снова начал краснеть, но уже не от злости или неожиданности. — О чём это не надо, Фёдор Иваныч? — спросил Игорь. Вместо него ответила Елена Владимировна: — Да о том самом. Вы думаете, мы в молодости по струнке ходили? — судя по её голосу, вторая рюмка уже тоже дала ей в голову. — Захожу я однажды в комнату, а Федька с Костей… — Лена! — закричал совсем раскрасневшийся Прокопенко и схватился за лоб. — Я же просил! — Ну а чего ты с ребятами так строго? — Это было один раз, когда мы все очень много выпили! — Ну да, конечно, а потом втроём… Дима сидел широко раскрыв глаза: он плохо знал историю семьи Прокопенко и Грома, но услышанного хватило, чтобы тоже покраснеть до кончиков ушей. Он взглянул на Игоря: тот сидел разинув рот и с непередаваемым выражением лица смотрел на Прокопенко. Одна Елена Владимировна улыбалась и, кажется, в глубине души посмеивалась над ними. Она наполнила рюмки ещё раз: — Выпейте-выпейте, легче станет. Прокопенко с досадой схватил рюмку, стараясь ни на кого не смотреть, Игорь механически влил в себя водку. Дима пить не стал: ему хватило двух рюмок и этой неловкой перепалки, чтобы почувствовать — конфликт исчерпан. И пусть Новый год встречали в тишине, но Дима знал — их приняли. Переживать больше не за что. Всё действительно было хорошо.