***
Улыбки горожан раздражали. Пусть у Эмилии и не осталось никаких эмоций, но хаос в голове подсказывал, что никто не должен радоваться. Теперь Мистик-Фоллс казался сухим, скучным, ничем не примечательным городом. Быть может и не стоило здесь оставаться? Но в перспективе у девушки был план доконать своим присутствием Гилбертов и их придурковатых друзей. Эми вспомнила о Деймоне. Этот придурок первый на повестке, ведь он её, как никак, убил. Девушка зашла в заведение, что по её мнению было трудно назвать баром. Но таковым оно всё-таки являлось. — Эй бармен, — Эмилия включила всё своё обаяние, — что насчёт виски за счёт заведения? Стоящий за барной стойкой паренёк ничуть не стушевался и с тем же обаянием ухмыльнулся в ответ девушке. Утвердившись в том, что парень настроен благожелательно, Эми решила применить к нему внушение. — И не забудь добавить в стакан своей крови. Немного, пока что. А потом поговорим. Ну а после того, как я уйду, забудешь обо мне. Всё понял, дорогой? — Девушка откровенно смеялась над предоставленной ей вседозволенностью. Рядом раздался въедливый раздражающий голос: — И как тебе твоя новая роль? — Эпицентр моего гнева находит сам себя. Безумно мило, — лицо девушки не выражало никаких эмоций. Она была холодна и спокойна. — Не скажу, что переживаю о тебе. Ты уж извини, но птичка напела, что девочка отключила человечность, — даже с некоторой долей ехидства проговори Деймон. — Птичку зовут не предатель-лицемер-Джереми-Гилберт? — Не дождавшись ответа собеседника, девушка повернулась на девяносто градусов прямо к Деймону, направила свой пустой взгляд прямо в его глаза, — Всем вам придется ответить. Вампир закатил глаза, болтовня новообращенной казалась пустым трёпом. Ну что она может сделать? — Не боишься первой проиграть в этой битве? — Ухмыльнулся Сальваторе. Уголки губ Эмилии приподнялись. Слегка. В едва ли заметной улыбке. Всё такой же пустой взгляд упал на поставленный барменом стакан. Девушка осушила его одним махом. «Это не битва, это война», — пронеслось в её мыслях. Оставив ненавистного собеседника, Эмилия покинула бар.***
Ей не составило большого труда узнать его адрес. Она всегда была изобретательной. И вот сейчас, пусть ей абсолютно плевать на такие отголоски прошлого как Кол Майклсон, иметь в союзниках такую значимую фигуру, самого опасного из его братьев, самого величественного, Клауса, о котором она уже тоже разведала достаточно информации, было бы неплохо. Вообще Эми было забавно слышать истории о Клаусе. Его характер был немногим твёрже самого Кола, а может быть даже и слабее. И каков же он теперь, едва ли не король всех вампиров, первородный гибрид, которого все боятся. Когда всё так изменилось? Вежливо постучавшись, девушка не сразу дождалась ответа. Она повторила попытку, но уже более настойчиво. И наконец услышала приближающиеся шаги по сторону. — Кто бы это ни был, я готов тебя убить, — проговорил Клаус ещё до того, как открыть дверь. — Нехорошо так с гостями, — поспешно прокомментировала такую вольность девушка. — Ничего себе, чем обязан визиту такой прекрасной особы… — Клаус выдержал паузу, изображая, что либо не помнит, либо не знает имени гостьи. На самом же деле хотел услышать это имя? Неужели то имя? — Эмилия Данстон, — то самое имя, ну надо же, — Не думаю, что ты меня забыл, но да ладно. Я войду? Руками гибрид показал девушке, что это ей дозволено. Осмотревшись и оценив обстановку в доме, девушка ухмыльнулась. Недурно. Вот так видимо и живет в наше время нечисть. Не платит ипотеку и кредиты, не думает о процентах. Здорово. Все-таки и ей теперь сулит такая беззаботная жизнь. Эмилия присела за красивый стеклянный стол на мягчайшее дорогущее кресло. И без разрешения хозяина наполнила пустой стакан бурбоном. Нет, это не алкоголизм, ведь и не человек она уже. Девушку смешил поток её мыслей. — Прощу тебе такую наглость лишь за твои симпатичные глазки, — улыбнулся Майклсон, присаживаясь напротив. — Избавь меня от этих речей, Клаус. Я по делу. Ты в курсе, что произошло с твоим братом? — Должно быть ты про Кола? — Да. — Неужели ты бросила этого неудачника, — выдавливая из себя наигранное сострадание Клаус схватился за сердце. — Хотелось бы оценить твоё остроумие, но нет. Его убили. Шайка-лейка, с которой ты водишься. Под началом Гилбертов. Всё веселье тут же испарилось, атмосфера в комнате сменилась с какой-то светской лёгкой беседы с нотками флирта на что-то тяжелое и опасное. Не боялась ли Эми стать тем самым гонцом? Опрометчиво. Но даже тут ей плевать. — Ты врёшь. — Нет. — Докажи. — Поверь на слово. — А что с тобой? — Рвано выдохнув, затаил дыхание Майклсон. Неужели… да как это. В своем вальяжном и расслабленом настроении он не заметил одной очень важной детали. Она же больше не человек, как было всего-то встречей тому назад. И не просто вампир, а вампир с отключенными эмоциями? — Да, это тоже заслуга Гилбертов, ну и Сальваторе. Но тут не жалуюсь. Вполне довольна. — Не говори так, — тон гибрида стал на десять тонов ниже, чем до. Кровь в его жилах буквально вскипала. Как бы он ненавидел своего брата, но только он мог наказывать его, только он мог распоряжаться его жизнью, а не кучка каких-то неудачников. Девушка приблизилась вплотную и прошептала прямо на ухо старому знакомому: — Почему же нет? Я ведь могла стать первородной, ещё тогда, вместе с вами, мне ведь было суждено. Неужели ты забыл? Моя судьба всегда была такова. Она всегда была неразделима с вашей чокнутой семьёй. Отвернувшись и говоря уже в полный голос, она проложила: — Впрочем и мою семью адекватной нельзя было назвать, — девушка улыбнулась, но улыбка была какой-то вымученной, — да и меня саму. Майклсон не верил своим ушам. Это действительно происходило сейчас? Это она? Та самая Эмилия Данстон из прошлой, давно забытой всеми, жизни? Словно прочитав его мысли, она ответила: — Да, это я. Но сама сначала не знала, что это я. Воспоминания вернулись, когда мне отдали кольцо Кола. А это было больно. И поэтому я решила, что воспользоваться преимуществами вампирской жизни не такая уж и плохая идея. Отсутствие эмоций самая классная вещь, которую можно было придумать. Полное очищение разума. — Ты ошибаешься, это не очищение. Это обман и тюрьма для твоего разума. Если ты хочешь найти во мне какую-то поддержку, то я буду разговаривать только с тобой, а не с этой пародией. — Как много громких слов, Клаус, а может для моего разума тюрьма не отсутсвие эмоций и так называемой человечности? Может, для моего разума тюрьмой были страдания от той самой смерти, в которой был виновен ты? Как думаешь? Ярость переполняла Майклсона, на вампирской скорости он прижал гостью к стене. — Не смей. Так. Говорить. — А то что? Убьёшь? Так не бойся. Перед Колом отчёт держать не придётся. И эти слова ранили Клауса. Он чувствовал вину со всех сторон. Пришло время платить по счетам?