Папа, папочка!..

Вы тоже поверили, что я умер? Не вы одни. Я поверил первый, не расстраивайтесь. - Может, хотя бы со мной поговоришь, вместо того, чтобы толкать речь перед симпозиумом невидимых друзей? – язвительно поинтересовалась сидящая рядом Деб, выразительно постучав костяшками пальцев сперва себе по виску, а затем по приборной доске подержанного, неприметного автомобиля. – Псих долбанный. - Я тоже тебя люблю, сестренка. – улыбнулся я своей давно погибшей сестре, не отрывая взгляда от заснеженной дороги, как положено образцовому водителю. То есть, сам себе и улыбнулся. Ладно, проехали. Рождество время наивной веры в силу детских сказок, в которые, хотя бы в самом отдаленной уголке души, продолжает верить каждый битый и тертый жизнью взрослый, категорически запрещающий себе туда заглядывать. В тайне надеющийся на то, что сбываются мечты, побеждает добро, и прочее, летально не сопоставимое с реальной жизнью. Затухающее сознание нарисовало мне напоследок чудесную рождественскую поздравительную открытку. Такого, чего быть не могло. Больше уже не может. Мне пришлось отпустить сына. Заставить себя не броситься за ним вдогонку, всего себя отдавая поискам. В результате чего непременно бы пострадал бы кто-нибудь еще, как бедняга тренер. Родительский инстинкт туманит мозги покрепче любой «дури». Не так я хорошо научил Гаррисона стрелять, чтобы он с первого же раза попал прямо мне в сердце. То, что Анджела, воочию увидевшая, чем я действительно занимался, чему противостоял, отпустила меня, бесит Деб больше всего. - Сердцеед хренов. - Но ты меня все равно любишь. – хотелось отшутиться, вышло слишком грустно и горько для шутки. - Люблю. – вздохнула сестра, отворачиваясь к боковому стеклу. Маленький город, потрясенный тем, что на протяжении десятилетий творил на их родной земле один из наиболее уважаемых граждан, с легкостью поверил в грандиозную подставу с его стороны в отношении меня. Этому маньяку ничто не мешало заплатить наркодилеру за собственноручный укол в шею так же, как выдавшему себя в гостинице за его сына подельнику. Убил он и всеобщего любимца тренера, для того, чтобы я запаниковал и сбежал, тем подтверждая свою вину, и ему это удалось. Якобы. Но об этом знаем только мы с шерифом, с Анджелой. Даже Батиста в итоге решил поверить, что все обстояло именно так. Иначе как ему жить со всем этим дальше? Даже для него это слишком. Куда приведет меня дорога на этот раз? Что меня ждет? Того, что скрыто за поворотом, не увидишь, пока там не окажешься. Туда я и направляюсь Отец, я выполнил Первое Правило Кодекса: «Не попадаться». Ты по прежнему можешь быть за меня спокоен. Спи спокойно, папа, папочка. Не тревожься больше не о чем! Я тебя люблю. Всегда буду любить.