Одна ночь в Заречье.

На деревянных половицах то тут, то там, лунный свет вырисовывал сияющие рисунки. На ручке кресла лежала открытая книга, ожидающая своего звездного часа, когда и ее историю придадут огласке. На письменном столе валялись всевозможные травы и лечебные мази, а в шкафу лежала аккуратно сложенная одежда. Тихо пели свои баллады сверчки, бежала вдоль своих берегов нетерпеливая нищенка, а в лесу туда-сюда шныряли летучие мыши. Заречье было одним единым организмом, лес-легкие, река – кровь, костры – жгучие сердца, а ветер – мысли. С первого взгляда и не скажешь, что всего несколько месяцев назад здесь кипело сражение. Это место будто пыталось отвлечь своих жителей от минувших бед. Сева лежал на кровати и смотрел на сопящую у него под боком водяную колдунью. Вот уже прошёл месяц как с Полины Феншо было снято проклятье, а по ощущениям юноши с его души тоже упала ощутимая глыба. Он больше не боялся за свою жизнь, не отсчитывал дни до нового приступа, и не боялся, что больше никогда не увидит, как и большие серые глаза, так и их обладательницу. Полина восстанавливалась очень медленно, Марго уехала навестить родню, а Сева, на правах целителя, все дни пропадал в избушке под номером девятнадцать. Сегодня вечером он читал водяной книгу, но, видимо, она была не слишком интересна, потому как Севу вырубило уже к середине. Он бы и проспал так всю ночь, скрючившись на кресле, если бы не тихий мягкий голос, раздавшийся сквозь пелену сна: - Иди сюда. – произнесла сквозь сон Полина, двигаясь ближе к стенке. И Сева, сам того не ожидая, пошел. Он лег на приготовленное для него место, все еще нагретое теплом тела водяной колдуньи, и уставился в потолок. Сон унесся куда-то в неизвестном направлении, забирая с собой усталость, заполнявшую мозг, оставляя место для различных мыслей. Целитель вслушивался в звуки Заречья, улавливая стрекочущие интонации сверчков и тихий шорох в углу комнаты, издаваемый Левиафаном. Вдруг взгляд его опустился на зеркало, висящее перед кроватью. В нем отражалась пара человек готовых отдать друг за друга жизни. Их связывала не симпатия, ни дружеские узы, а всеобъемлющее чувство нужды находится рядом друг с другом. Просто видеть взгляд живых, горячо любимых глаз, выражающих чувства и эмоции. Рядом с юношей лежала девушка, чьи волосы были коротко отрезаны и отливала цветом песочного дна Нищенки. Её ресницы робко подрагивали, а руки были сложены под подушкой. Севины глаза блуждали от лица колдуньи, до самых пят. Он просто не мог поверить, что в любой момент сможет прикоснуться ее почти белых, особенно под светом луны, запястий. Или провести рукой по разметавшимся по подушке волосам. Заиграй-Овражкин не мог понять, что чувствует, смотря на спящую спокойным сном девушку. Это был целый ворох эмоций. Казалось, что Сева никогда еще не испытывал столь разнообразную эмоциональную палитру, чувства выходили из-под контроля и, самое странное, что юноше это нравилось. Он испытывал некоторое умиление смотря на девушку, и так же трепет перед ее фарфоровой кожей и бледными губами, там имело место быть и растерянность, и страх, и желание, но весь этот взрыв из эмоций перемешался и явил собой умиротворенность, психологический покой. Севастьян так привык к постоянному обществу водяной, что не представлял себе, как сложились бы события его жизни, не встреть он ее тогда, четыре года назад, при обряде животворящей воды? Что было бы если бы тем мальчишкой с дудочкой был не он, а к примеру Дима Велес? Заметил бы вообще эту с виду невзрачную девочку, лежал бы сейчас с ней плечо к плечу на одной кровати? От чего-то осознание пришло чуть-ли не мгновенно: да. Даже если бы они не встретились в ту купальскую ночь, все равно судьба бы свела их друг с другом. Возможно, они познакомились бы в столовой, быть может на бережке Нищенки, это не имело значение, потому что Сева понимал, что если бы хоть раз увидел взгляд этих глубоких, как омут дождевой воды глаз, то искал бы их постоянно, ловил их в столовой или на совместных занятиях у Лисы. Этот взгляд бы снился ему каждую ночь, он искал бы его в оттенках волн Нищенки или в тенях дождевых облаков. Если, если, если…. Столько много вариаций событий, но это все лишь домыслы, ведь именно он встретил Полину Феншо в ту роковую купальскую ночь, именно он смягчал ее боль от приступов, именно он вызволил из плена темных, именно он, а не Святослав, Попов или сын провидца. Именно он, Сева Заиграй-Овражкин дошел с водяной колдуньей от начала до конца. Именно его она выбрала. Возвращаясь к вопросу, что-же все-таки чувствовал юноша прямо сейчас? Он чувствовал счастье, настоящее счастье, которое может испытать лишь тот человек, который пройдя через множество испытаний не потерял себя, сохранил веру в лучшее и не утерял свою любовь, самое светлое, бескорыстное чувство, перенеся и взрастив сквозь бури и штормы неурядиц судьбы. Никаких если. Прямо сейчас, прямо в этот самый момент Сева чувствовал себя безоговорочно счастливым. И это самое главное. Будьте счастливы.