Что такое безумие?

Ты знаешь что такое безумие? Это погрязший во тьме огонёк, потерявший свой свет уже очень давно. Сросшийся с этой… Невероятной природой и оказавшийся совершенно покинутым, без надежды выбраться из этого кошмара. Это когда мысли и чувства перестают отдавать человеческую натуру, и ты становишься похожим на зверя. С каждым прожитым днём ощущение одиночества начнёт давить. Давить до тех пор, пока ты совсем не пропадёшь в болоте безрассудства. Луна полная. Ореол виден чётко. Небо без облаков и растекается оттенком синевы. И звёзд тоже нет. Впрочем, их и не было и точно не будет. Эта чуждая реальность недостаточно сообразительна, чтобы сделать нечто похожее на родной мир. Физика… А физика здесь иная, работает по своим необъяснимым законам, да таким, что учёный не понимает как вообще найти компромисс с этой природой. И формулы не подходят… Они слишком математические что ли. Здесь всё-таки магия. Чёрная магия. Магия теней или иного бога… К чёрту их! Уилсон устал. Он устал буквально от всего, что происходит здесь: от пугающих монстров, от гигантских существ, от птиц, травы, деревьев, боже, да от себя в том числе! Надо бы прилечь отдохнуть… у базы, конечно. Соорудить наконец несложную палатку и уплыть от реальности на какое-то время, не слушая шёпот из мрачных глубин леса. Следующие несколько минут он скреплял разные материалы — сложнее всего было работать с неподатливой паутиной, однако, прочной. Пальцы немного сплетались, иногда скользили, голова гудела и кружилась, но в остальном всё было почти готово. Лес бдит. Шумит, рычит, шуршит — всегда по разному. Ветки качаются, иногда падают. Вдруг появится на земле шишка, но упадёт она громко и нежданно, убивая всякое спокойствие. Трава невысокая, тоже шелестит. Хрустит приятно, когда наступаешь. Лес шепчет. Смеётся, порой усмехается, топает. Обвивает холодным ветром, редко сильным, и неаккуратно ласкает. Доносятся из леса звуки — постукивания маленьких существ. Уилсон напрягся. Отложил почти доделанную поделку и уставился в глубь леса. Он услышал громкий хриплый рык, приготовил копьё, раздался топот; вдруг надвинулся чёрный силуэт и.! Схватил учёного, прижав к земле. Хиггсбери был точно уверен, что это не его пошатнувшийся рассудок, он успел зажмуриться прежде, чем на него накинулись. Нечто тяжело дышит, похоже, скалится. Руки сжимают крепче. Уилсон открыл глаза… И чуть не завопил от ужаса происходящего: большой, огромный паук с телом! С руками! Светящимися глазами! Он был весь в ранах и ссадинах, кое-где просто не было паучьего ворса; где-то вместо бинтов использовалась паутина. Это существо было невероятно страшным, ещё хуже, чем разумные свиньи или русалки наоборот — так называемые мермы. Оно выглядело безумным. — Кто ты… — шептал Уилсон, находясь в полном отстранении от происходящего. В ответ язвительный рык, а спустя пару мгновений существо начало безрассудно царапать тело сквозь грязную рваную одежду. Уилсон прыснул — чудовище зашипело, оба настроены недобро. Пару секунд — тихое, с хрипотцой рычание существа всё усиливалось, и это было не просто пугающе — это было страшно. Паук аккуратно, вернее, не по людски аккуратно дотронулся до груди учёного вновь и вдруг остановился. Даже ветер примолк, чтобы прислушаться к птичьему биению сердца мальчика-монстра. Учёный не медлил — ударил коленом в ногу паука и вроде как существо отцепилось, давая фору хотя бы на поднятие копья. — Говори кто ты! Иначе я убью тебя здесь! — кричал юноша, грозя палкой с наточеным камнем. Переговоры длились недолго, вернее, их вообще не было: паук приглушённо захрипел, открыл рот, будто хотел что-то сказать, но, видно, существо слов не знает. После пары неуклюжих движений, похожих на щипание себя за ворс, чему Уилсон очень удивился, резко набросился на него, отбив копьё ещё дальше, чем в прошлый раз, и продолжил раздирать. От такой наглости учёный побледнел, но сделать ничего не смог — монстр сел тому на бёдра, придавив руки. Вскоре Уилсон остался без рубашки и жилета. Их буквально выбросили в сторону. Юноша пыхтел, дёргался сильнее, ощущая скорую смерть, но опомнился сразу же, как монстр стал грубо лизать его грудь. В этом не было ни любви, ни какого-то скрытого подтекста, кажется. Сейчас учёный — лишь первая под руку попавшаяся живая сущность. — Какого чёрта ты творишь? — слышится как парень проглатывал почти каждое слово. Паук явно и речь не воспринимал нормально. Он игнорировал и лишь, упёртый, продолжал своё дело. Брыкаться было бесполезно — он сильнее, свирепее и гораздо страшнее, чем тьма, или любое другое существо вместе взятые, ведь от него нельзя сбежать. Живой зверь, готовый поглотить целиком и полностью. И учёный боялся именно неспособности как-либо защититься. По крайней мере сейчас. Уилсон вскрикнул, когда монстр прикусил за сосок и слабо оттянул. Зубы у него острые. Потом уже паук стал спускать его штаны. Зверь копошился долго, но вдруг громко шикнул. Уже не удивляет, как в первый раз: тот издавал шипящие, кричащие, впрочем, разные звуки исключительно многолапых чёртов, нервируя Уилсона ещё больше, отчего болели виски и на ухо шептали чёрные безобразные фигуры. Но затем монстр неожиданно примолк, и учёный вновь глянул на него, уже расслабленного и не такого злобного. Устрашающие острые зубки младшего слегка проявились, когда тот приоткрыл рот, пригнулся, и с некоторым удивлением схватился за половой орган. Здесь же стал мять его и всячески трогать (удовольствия это приносило мало, если не приносило совсем), и вот понял, как правильно — вверх вниз. Уилсон старался не показывать своих эмоций сейчас, да и вообще старался не смотреть в сторону извращенца-паука, чтобы не пересекаться с его светящимися глазками лишний раз. Но зверь настаивал, и, надавив на член, вызвал у юноши тяжёлый тихий выдох. Теперь это было похоже на игру, а не на бой насмерть. Уилсон всё ещё старательно отбивался, но тщетнось этих попыток давала о себе знать — он обмяк и зажмурился, недовольно пыхтя всякий раз, как к нему притрагивались. Паук, в свою очередь, продолжил ласкать, усерднее надрачивать и смотреть на сдавшегося учёного. Сколько он ещё протянет? Эта неподатливость стала наскучивать. Монстр ненадолго остановился, прижался поближе, и вдруг быстро заглотил член, отчего Хиггсбери даже глухо шикнул. Его пальцы впились в землю и сам он еле сдерживал тяжёлых выдохов — настолько быстро двигался паук и так странно было ощущать склизкий язык, бродящий по стволу. Следом учёный кончил, тихо простонав, зарываясь взглядом и носом в траву, замолкая и надумывая, чего ещё сделает монстр. Зверь он привстал на колени, давая немного расслабиться ногам, взялся за орган того и неожиданно резко уселся полностью, до основания. Здесь медленно задвигался. Учёный усиленно глотал воздух, которого панически не хватало, и прикрыл глаза от некоторого стыда свободной рукой — паук уже не держал его. Монстр задвигался увереннее, еле слышно постанывая, всё ещё с хрипом; он пригнулся поближе, как бы заставляя слышать его, и медленно-медленно ускорялся. Внутри него было липко и склизко. Юноша всё ещё не мог открыть глаза и посмотреть на картину полностью — здесь ему помог монстр, отодрав прилипшую к его лицу руку. Паук прорычал, Уилсон оглядел чёрную страшную фигуру, смотрящую как бы на него — зрачков не видно, они растворились в неком бельмо. Юноша почему-то был уверен, что тот глядит именно на него, а не дальнее поле, и стыдился этого ещё больше, не только своих тяжёлых вздохов и стонов, которые он в общем-то уже не старался скрыть. Монстр неприлично хлюпал, прыгая на парне, пока оба не залились в почти в одновременном оргазме. Зверь и на этом не остановился — продолжил свои деяния, не смотря на неважно выглядящего учёного. Чёрт знает сколько это продолжалось — Уилсон не помнит, когда потерял сознание от всех этих ощущений и чувств, переполнявших его.

***

Холодный осенний ветерок давал знать, что скоро зима. Листочки шелестели мирно, небо обретало фиолетовый оттенок. Уилсон наконец-то очухался. Он лежал на траве, прикрытый своей же разодранной одеждой. Лежать было холодно, потому он присел и огляделся: база, горит костёр, и рядышком сидит мальчик-паук, наблюдая за уходящими вверх частицами пламени. Паучок испугался, прорычал, от чего в воздухе снова всплыло ощущение ненадёжности, безумия какого-то, но тот вдруг замолк и присел поближе к юноше, всем видом показывая, что он дружелюбен. — Прости нас, друг. — стыдливо пробурчал паук. — За всё произошедшее. Ничего, переживёт, и похуже было. — Больше так не делай. — Хиггсбери недовольно покосился на костёр и усмехнулся Впрочем, если подумать, это было даже неплохо. — Так… Кто ты? — всё ещё интересовался учёный. — Нас зовут Веббер! Уилсон слегка нахмурился, услышав местоимение «нас» ещё раз. Но, вероятно, к этому он вернётся позже. Таким образом произошла самая странная встреча с мальчиком-монстром у учёного. Эту историю он не забудет ещё очень долго. А пока… Мирная ночь окутала земли Константы, погружая тенями в тихий сон…