мёд

поначалу чайльд чувствует себя скованно — пальцы подрагивают, медленно погружаясь в подогретый мёд. он все еще не уверен, насколько это хорошая идея, пусть сам и предложил ее чжун ли, но отказаться от такого вида своего мужчины он просто не может. комната пронизывается последними лучами закатного солнца, пока моракс сидит на кровати — в одних лишь штанах, опираясь на руки, выставленные позади. дыхание мужчины немного учащенное, но это единственное, что выдает его волнение. спокойный взгляд упирается в тарталью, который едва не опрокидывает маленькую баночку, вмиг становясь взволнованным юношей. — готов? — чайльд почти шепчет, спрашивая больше у себя, потому что бывший архонт уже давно не отрывает взгляд от чужих длинных пальцев, по которым стекает нагретая теплом тела вязкая сладость. чжун ли готов уже давно, как только услышав от чайльда предложение попробовать кое-что новое. бывший архонт любит традиционность, но еще больше — аякса, и потому соглашается на любые его идеи, особенно если они касаются их секса. и теперь он не может думать ни о чем, кроме этих чертовски длинных пальцев, которые скоро — он не сомневается — окажутся на его члене, поднимаясь вверх и вниз. или о том, как эти пальцы окажутся внутри него, все еще в вязкой сладости мёда. он думает о том, как они будут двигаться внутри, наполняя, каким сладким ему покажется член чайльда, блестящий от нектара, когда он проникнет очень глубоко. черт. — я вижу, кое-кому не терпится, м? — чайльд говорит тихо, слегка мурчащим голосом, поддаваясь вперед и почти ложась на мужчину. — хочешь попробовать, какой он на вкус? прямо с моих пальцев. — это... мг.., — чжун ли прочищает горло, закрывая рот рукой и отводя взгляд. — ты как-то сказал, что мои поцелуи похожи на мёд — такие же сладкие. я тогда едва смог достать его, чтобы попробовать. и знаешь, твои поцелуи ничуть не хуже. — ох. ох, — тарталья выглядит так, словно из него выбили весь воздух, но он быстро берет себя в руки, — чжун ли, когда ты стал таким романтиком? бывший архонт немного краснеет, после стольких лет выражать эмоции становится труднее, но он делает это не столько ради себя, сколько ради человека рядом. — и что же? — тарталья продолжает говорить, восседая на коленях лежащего на большой кровати мужчины. — что ты почувствовал еще? о чем подумал? как хотел бы отсосать мне, пока мёд стекает по моему члену? тарталья читает его как открытую книгу, но лишь потому, что чжун ли сам позволяет. он не признается, что все это делает нарочно, лишь подталкивая и оставаясь в тени от принятия решения. его сущность архонта иногда берет верх. длинные пальцы снова погружаются в мёд, только чтобы набрать немного и поднести к чужому рту — тонкие губы приоткрываются, разрешая, и чайльд толкается в рот, проходясь по клыкам и ложась подушечками пальцев на язык. бывший архонт старательно вылизывает чужие пальцы, иногда посасывая, из-за чего тарталья лишь сильнее заводится. чжун ли идет золото, ему идут лучи солнца, заливающие открытую грудь, ему идут капли меда, стекающие с уголков губ. ему к лицу всё, но особенно чужие губы, трепетно сменяющие липкие пальцы. тарталья целуется нежно — аккуратно подхватывая нижнюю губу, ведет языком, на котором уже чувствуется медовый вкус, и приоткрывает глаза, смотря в теплые янтарные напротив. чжун ли глаз не закрывает — ему нравится смотреть на сводящиеся от усердия рыжие брови, на медленно открывающиеся глаза цвета морской волны, на золотые подрагивающие ресницы. ему нравится смотреть на тарталью, но еще больше ощущать его рядом, касаться и целовать. они перекатываются на кровати, и чжун ли оказывается сверху. он вытирает краешек рта, слизывая сладкую каплю. — вкусно. от этого тихого, но твердого голоса, тарталье сносит крышу. он хватается за чужие руки и снова переворачивается, удерживая бывшего архонта в захвате одной рукой. чжун ли не показывает, насколько его заводит такой чайльд — властный, нетерпеливый, но за него все говорит вставший от возбуждения член, на котором тот не забывает поерзать. мужчина смотрит внимательно, ожидая дальнейших действий и думая над следующим шагом. он любит передавать управление своему партнеру, наслаждаясь собственной податливостью и вниманием со стороны аякса, но так же удовлетворять свою потребность в контроле над другим. — трахнешь меня? — уголки губ слегка приподнимаются в улыбке, когда чужие руки нетерпеливо расстегивают брюки, сразу же высвобождая член. — сначала отсосу. тарталья находит брошенную на постель баночку мёда, открывает ее и зачерпывает двумя пальцами вязкое вещество. мёд тянется, стекая на голые бедра, с которых чжун ли сам стягивает штаны, и чайльд направляет руку к члену, заставляя мёд литься на головку. бывший архонт дергается, ощущая теплое вещество на своем члене, и смотрит на то, как пальцы нежно обхватывают орган, начиная двигаться. предвестник фатуи делает это умело, как перерезает горло своим врагам, и чжун ли еще больше возбуждается от такого сравнения, признаваясь себе, что его заводит властный и безжалостный чайльд, который уже склоняется над его членом, готовясь взять его в рот. бывший архонт стонет, когда головка ложится на горячий язык, и запускает руку в янтарного цвета волосы, прижимая ближе. он чувствует липкость своего члена, но его больше волнует чужой рот, занятый лучшим отсосом. когда разрядка становится все ближе, чжун ли тихо шепчет «почти», сразу же понимая свою ошибку — кольцо из пальцев пережимает член у основания, оттягивая долгожданный оргазм, и мужчина разочаровано стонет, откидываясь назад. — хочешь кончить? — чужой взгляд отдает холодной синевой в быстро темнеющей комнате — солнце уже скрылось за горизонтом; бывший архонт кивает. — попроси. — пожалуйста, — тихий вздох вырывается из горла, когда янтарные глаза встречаются с синими. — дай мне кончить. рука начинает медленно двигаться, пока другая еще раз зачерпывает мёд, но теперь поднося его к покрасневшим губам. чжун ли намёк понимает и открывает рот, высовывая язык, об который теперь трутся сладкие пальцы. рот возвращается туда, где он был, чайльд принимает удивительно глубоко, ни разу не давясь чужим членом. бывший архонт долго не выдерживает — кончает, прикусывая чужие пальцы, лишенные сладости мёда. — ты вкусный, — тарталья облизывается, проглатывая все, и улыбается. — вкуснее мёда. сердце бьётся все быстрее, почти оглушительно отдаваясь в ушах, и чжун ли почти не слышит, но чувствует прекрасно, как в него проникает палец, смазанный маслом и — конечно же — мёдом. — так быстро? — а ты хотел передышки? я думал, ты не настолько старый, — аякс смеётся, продолжая двигать пальцем внутри, расслабляя стенки. это все еще довольно смущающе, но бывший архонт никогда не признается в этом аяксу, продолжая лишь прикрывать глаза. — смотри на меня. смотри, когда я растягиваю тебя, чтобы войти глубоко своим членом, который ты так любишь. хочешь, чтобы я тебя трахнул? чжун ли кивает, смотря из полуопущенных ресниц на аякса — тот чертовски красив, когда властно смотрит и облизывает сладкие от мёда губы. — тогда вставай на колени. ему ничего не остается, как вздрогнуть и покрыться мурашками — от приказного тона, от пронизывающего взгляда, от такого аякса. бывший архонт опирается на локти, прогибаясь в пояснице, куда ложится теплая рука. он прячет лицо в сложенных руках, когда чувствует проникновение уже двух пальцев. от них хорошо, но все еще недостаточно, они не проникают так глубоко, как это делает член аякса, и мужчина тихо хнычет, поддаваясь назад. — так сильно хочешь, чтобы я тебя трахнул? попроси, моракс. — пожалуйста, чайльд. умоляю, трахни меня. пожалуйста, — ему доставляет сильное удовольствие просить о чем-то именно аякса — потому что чжун ли знает, что ему можно доверять всего себя — даже ту глубоко скрытую часть, которая устала от постоянного контроля и хочет передать ответственность кому-то другому. тарталья удовлетворенно мычит, вытаскивая пальцы и заменяя их членом — в масле и мёде, а после уже стонет от узкости его партнера. бывший архонт стонет в ответ, падая лбом на скрещенные руки и сильнее прогибаясь. чужие пальцы крепко держат за бедра, оставляя красные отметины, и чайльд сразу берет резкий темп — чтобы чжун ли почувствовал боль, граничащую с удовольствием — всё, как тот любит. мужчина стонет открыто, протягивая назад руку, и тарталья хватается за нее, переплетая пальцы. нежность скользит в их движениях, в почти остановившихся толчках, в поцелуях под лопатки. — я хочу сделать кое-что, только мне нужно знать, когда ты будешь близок к оргазму, — чжун ли полностью доверяет аяксу, а потому и кивает, зная, что тот действительно ожидает разрешения. тарталья продолжает двигаться, снова наращивая темп, иногда почти останавливаясь, подходя к собственной разрядке, но понимая, что еще рано. когда он слышит тихое «почти», то вытаскивает член, тоже становясь на колени и приникая языком к разработанному отверстию, сразу же начиная толкаться внутрь. чжун ли, ожидавший этого в последнюю очередь, громко стонет и протягивает руку, чтобы коснуться себя, но оказывается остановлен рукой тартальи, которая уже ласкает его член, приближая к разрядке. язык все толкается внутрь, иногда широко облизывая сладкий от мёда проход, пока бывший архонт почти стекает на кровать, не в силах больше стоять на коленях. его поддерживает чужая рука, притягивая к себе, и чжун ли кончает, едва слышно выдыхая «аякс». чайльд отрывается от облизывания мужчины и снова входит, набирая резкий темп. ему хватает пары толчков, чтобы тоже достигнуть оргазма и излиться внутрь, продолжая удерживать чжун ли за бедра. они переворачиваются, наконец-то откидываясь на кровать, и пытаются отдышаться. когда мысли немного приходят в порядок, чжун ли нащупывает чужую руку и переплетает пальцы, сжимая. тарталья прижимается ближе, шепча признание на ухо, на что мужчина улыбается. — я тоже люблю тебя, — выдыхается тихое в поцелуй и тонет в вязкости мёда, который остается на чужих губах.