Аллодоксофобия

      Изуку всегда чувствовал их. Чужие взгляды преследовали его, не давали ступить ни шага без чужого внимания. Идя по школьному коридору, он слышал тихие смешки, ощущал, что все взгляды устремлены на него. Когда его спрашивали на уроке, он знал, что одноклассники только и поджидают того момента, когда он ошибётся, сделает что-то не так. Изуку еле заметно дрожит, старается не подавать виду, пытается отвечать уверенно, но голос предательски подрагивает. Мидория переводит взгляд на свои судорожно сжимающие край школьного пиджака руки. Он чувствует осуждение во взгляде учителя и сразу же поднимает глаза. Учитель не смотрит на него, его взгляд устремлён в школьный журнал. Показалось. Это всего лишь его воображение.       Когда его схватил Грязевой злодей, Изуку подумал, что всё не так уж и плохо. Он задыхался, — чувство не из приятных, но ведь это происходило не в первый раз. Вскоре всё закончится, уже скоро он умрёт. Раздался громкий шум, от которого заложило уши. Мидория упал на колени и закашлялся. Его спасли. Он никак не мог решиться поднять голову и взглянуть на спасшего его человека. Спаситель поймёт, что у Изуку нет причуды, он засмеётся так же ехидно, как и все остальные, проводит его таким же насмешливым взглядом. Мидория не хочет ощущать это вновь.       — Ты в порядке? — раздаётся громкий и столь знакомый ему голос. Всемогущий, Герой номер один, Символ мира. Изуку неуверенно поднимает взгляд, перед ним и вправду его кумир. Герой улыбается, рассказывает что-то про пойманного им злодея, а Изуку никак не может унять дрожь в руках. Он выставил себя полным посмешищем перед своим кумиром. Всемогущий улыбается, Мидория боится, что за этой улыбкой скрывается презрение. Голова кружится, а сознание уплывает куда-то в сторону, он не может сейчас рационально размышлять. Его тошнит от всего этого.       Он не знал, чем руководствовался, когда увидел что Всемогущий уходит. Он не думал о последствиях, когда схватился за ногу героя и улетел вверх вместе с ним. Он не понимал, насколько паршиво будет чувствовать себя потом. Как только они приземлились на одну из крыш, Всемогущий сказал ему что-то, но Изуку не смог расслышать ни слова. Толи от полёта, толи от волнения, уши заложены. Изуку замечает, что не может нормально дышать и для глубокого вдоха открывает рот. Неожиданно даже для него, изо рта вырывается вопрос, который уже так давно терзал его:       — Может ли человек без причуды, стать героем? — Изуку не может нормально вдохнуть, хочется закашляться. Его ногти впились в руку, сдирая верхний слой эпидермиса. Кожа забивается под обгрызенные от нервов ногти. Подросток переводит свой взгляд на руку, морщится от отвращения, но боится поднять взгляд. Кожа под ногтями белая, напоминающая змеиную чешую, такая же отвратительная. — Можно ли без причуды, стать таким как Вы? — зачем-то повторяет свой вопрос он. Поднять взгляд в тот момент было его роковой ошибкой. Он узнал слишком много.       «Я не могу сказать тебе, что ты сможешь стать героем без причуды». Фраза Всемогущего глубоко засела в черепной коробке, она повторялась и повторялась, доводя Изуку до натуральной истерики. Он остаётся один на крыше небоскрёба, так некстати в голове всплывает фраза Бакуго. Мидория медленно подходит к краю крыши, от прыжка вниз его отделяет лишь низенькая ограда, которую можно с легкостью перелезть. Сомнения снедают изнутри, будто бы невидимая тень окружает со всех сторон, нашептывает пожелания смерти столь знакомым с детства голосом. Но всё же, это столь бесполезное, казалось бы, препятствие помогает, приводит его в себя, помогая осознать, как глупо он чуть было не поступил. Изуку мотает головой из стороны в сторону, отгоняя дурные мысли. Нет, так нельзя поступить, мама останется совсем одна.       Он медленно идёт по улице еле передвигая ноги, он морально выжат. Мидория ощущает чужой взгляд на своей спине, он оборачивается, пытаясь сделать вид что ему всего лишь нужно что-то проверить. Изуку сталкивается взглядом с выглянувшей из окна женщиной, она вопросительно поднимает бровь и захлопывает створки окна. Парень окидывает улицу взглядом. Никого. Он облегченно вздыхает и продолжает свой путь, пока к нему наконец-то не приходит осознание того, что на улице уж слишком пусто, лишь откуда-то из далека, раздаётся приглушенный шум. Пойти туда было его второй ошибкой за этот день.       Мидория не знал, зачем поступил так, зачем привлёк к себе всеобщее внимание. Он не понимал почему сделал это ради Бакуго, человека, что почти всё время портил ему жизнь, человека, что морально ломал его каждый день, человека, что так часто был главным героем в его ночных кошмарах. Но, пожалуй, Изуку знал, что просто не мог поступить иначе. То, что происходило сейчас, не было игрой его воображения. Его ругали, ругали за крайне необдуманный поступок. Прохожие столпились вокруг, кто-то тихо посмеивался, кто-то осуждающе кивал, подтверждая необдуманность поступка. Изуку трясло, по щекам ручьями стекали слёзы, они все смотрят, они все запомнят его, они все будут смеяться над ним, над его бесполезностью, никчемностью и глупостью. Они все узнают, что он беспричуден, поделятся увиденным ими с друзьями и близкими. Они смотрят, смотрятсмотрятсмотрятсмотрят.       Парень был уже почти возле дома, когда его нагнал Бакуго. Изуку не слышал, что он ему говорил, ему просто не удавалось успокоиться. Речь Кацуки была лишь фоновым шумом для его мыслей, голова гудела, а слёзы в очередной раз подступали к глазам. Он слегка вздрогнул, когда Всемогущий буквально вылетел из-за угла. На этот раз Мидория внимательно внимал словам героя. На заплаканном лице медленно начала появляться улыбка. В его голове засели новые слова Символа мира: Ты можешь стать героем!

***

      Первый шрам появляется на его руках сразу же после вступительного экзамена. Второй в первый учебный день в ЮЭЙ. Так, мало-помалу, ладони Изуку испещряются всё большим количеством шрамов. Идя по улице, он прячет руки в карманы, но прохожие будто бы что-то знают, провожают его внимательными взглядами, заостряя внимание на спрятанных руках. Когда все кофты с карманами пришлось отправить в стирку, всё становится гораздо хуже. Руки негде спрятать. Некоторые люди удивлённо ахают, как только замечают его пальцы, которые, как выражались некоторые, выглядели «раздробленными в мясо». Какие-то женщины ладошкой прикрывают глаза своим детям, Изуку уверен, ему это не кажется. Он судорожно сжимает края белой футболки с дурацкой надписью, пытаясь спрятать руки в её ткани.       Из-за проживания в общежитиях Изуку удаётся навещать мать только на выходных. Они проводят время как в старые-добрые времена, пьют чай, смотрят фильмы по вечерам и в конце концов просто общаются. Изуку ведёт себя как обычно, но Инко не слепая. Она видит, как её сын скрывает руки в складках пледа, видит, как он прячет кисти рук под столом во время чаепития. Она хочет хоть как-то помочь.       В их следующую встречу женщина вручает ему черные перчатки. Никто из них ничего не спрашивает у другого, Инко просто отдает подарок, Изуку просто принимает его. С появлением перчаток Изуку становится слегка легче. Когда он надевает их, ему даётся фантомное ощущение защищенности, тень, что всё так же продолжает время от времени появляться, отходит куда-то в сторону. Становится спокойнее.       — Меняешь стиль, Изуку? — улыбнувшись спросила Очако. Мидория вздрогнул и отрывисто вздохнул, пытаясь успокоится. В голосе Урараки не было насмешки, всё было хорошо, она лишь поинтересовалась. Очако Урарака, добрая, жизнерадостная и отзывчивая девушка, Изуку не хотел омрачать её жизнь своими проблемами, поэтому, он улыбнувшись краешком губ кивнул. — Я тоже подумываю себе перчатки купить, а то на кого ни глянь почти все в них! Мода что ли такая пошла, — заинтересованно протянула Очако вытянув руки перед собой. Мидория вновь улыбнулся, но на этот раз искренне.       Пожалуй, ему и вправду было спокойнее в обществе этой слегка взбалмошной шатенки. С ней можно было спокойно разговаривать, не беспокоясь ни о чём, она то уж могла уболтать даже мертвеца. Но некое чувство тревоги всё же оставалось. Иногда казалось, что в любой момент искренняя и дружелюбная улыбка Очако, может оказаться лишь маской, за которой бы скрывалась ненависть, а может и презрение к нему самому. Может она и не считает его своим другом? Может она просто слишком вежливая чтобы в какой-то момент просто сказать ему заткнуться? Наверное, ей, как в прочем и всем остальным, глубоко наплевать на то, что он говорит. В общении людям интереснее не слушать других, а говорить самим, ожидая реакции на собственное высказывание. Кажется, он вычитал это в какой-то книге, или может подметил сам.

***

      Страсть к рисованию появилась у него с незапамятных времён. Наверное, ещё с детства, как только он начал делать примерные наброски своего геройского костюма. На все выданные матерью карманные расходы покупались карандаши и краски, а позже, Изуку начал откладывать их на покупку графического планшета, одной из его пожалуй самых вожделенных мечт. С поступлением в ЮЭЙ, его мечта стала намного ближе. Юных героев нужно было хоть как-то мотивировать, поэтому, им выдавали пусть и маленькую, но всё же стипендию. И уже после месяца обучения в академии ему вполне хватало на желаемую покупку.       Но, кажется, идти в торговый центр в выходные было не лучшим решением. Выходить хоть куда-либо после дурацкого Спортивного фестиваля казалось просто самоубийством. Кажется, Изуку удалось целых два раза упасть в обморок во время его проведения. Он точно не помнил, что произошло, наверное, он действовал скорее чисто машинально во время битвы с Тодороки Шото. Хотя, его первое падение в обморок случилось после боя с Хитоши Шинсо, если этот «бой» и впрямь можно было назвать таковым. Десятки, сотни, а скорее всего даже тысячи зрителей запомнили его. Если он верно помнил, сразу же после того, как ему удалось вырваться из-под ментального контроля Шинсо, он упал на колени давясь воздухом, несмотря на то что никто не душил его, не держал за горло и даже близко не подходил, воздуха начинало критически нахватать. Дыхание участилось, он отчаянно пытался набрать в легкие побольше воздуха. Голова закружилась, а глаза предательски налились слезами, — признаки подступающей панической атаки. Что было после, он уже не помнил, знал только то, что каким-то образом победил. Но, наверное, это и к лучшему. Эта битва, как, впрочем, и все остальные, транслировалась по телевизору, и уж точно было записана и сохранена. Эта мысль вызывала резкое, необоснованное чувство тревоги. Подмывало спрятаться.       Толпа людей окружила его возле выхода из магазина гаджетов. Кажется, во всём был виноват какой-то узнавший его парнишка лет восьми. Пожалуй, до этого момента Изуку и сам не представлял масштаб всей трагедии. Он попытался прижаться к стене, отойти подальше от разгоряченной толпы народа, спрятаться, скрыться подольше. Но его понесло куда-то, будто бы из-за сильного течения реки, унесло в самый центр галдящей толпы. Взгляд его заметался, тщетно стараясь найти хоть какой-то путь к свободе. Избавиться от девушки что прямо сейчас пристает к нему с расспросами, поскорее отойти подальше от парня что во всеуслышание высмеивает произошедшее на Фестивале, в конце концов, сбежать от подступающей панической атаки.       Просвет среди этого бесчинствующего моря тел оказался единственным спасением для Изуку. Он всё же осмелился сдвинуться с места неловко улыбаясь всё той же девушке, случайно толкнул переставшего смеяться парня, и наконец-то, выбрался из своеобразной ловушки. Кажется, он где-то вычитал, что если твое подсознание кричит о том что стоит бежать, — бежать и правда стоит. Вот и он решил послушаться. Конечно же, множество людей обернулись на внезапно побежавшего подростка, зашептались друг с другом тихо хихикая. Изуку зажмурился, — не самое разумное решение во время бега, которое, естественно, повлекло за собой череду последствий и событий. Со всей силы Изуку впечатался головой в, как ему поначалу показалось, стену. Он упал на пол, и краем глаза подметил ту самую девушку, от которой столь не деликатно сбежал, Мидория вскочил на ноги, не хотелось объяснять ей что-то, нужно было срочно что-то сделать, затеряться в толпе, к примеру. Голова несильно покруживалась после удара, из-за резкого подъёма перед глазами всё поплыло, закрутилось, завертелось доводя его до тошноты. Изуку качнулся в сторону, рука на автомате метнулась в сторону в поисках опоры, и, к счастью, таковая нашлась. Ручка двери от пожарной лестницы по столь удачному стечению обстоятельств оказалась у него в руке.       Дверь поддалась тяжело, пришлось надавить на неё посильнее чтобы она всё же открылась. Оттуда повеяло приятной прохладой, и, почему-то сигаретным дымом. Причина ненавистного для Мидории запаха нашлась мгновенно, там, на лестничной клетке, прямо под знаком «Не курить», стоял, что очень иронично, курящий человек. Первое, на что Изуку обратил своё внимание, — при этом, сердце ушло в пятки, — столь знакомые, распахнутые сейчас в неком удивлении, кроваво-алые глаза. Отнюдь не такие, как у Кацуки, необъяснимо почему, но совсем другие. Перед Изуку стоял выбор, либо галдящая, заметившая его исчезновение толпа, либо, Шигараки Томура. Выбрать нужно было меньшее из двух зол, поэтому, Изуку, долго не думая, захлопнул за собой дверь, погрузившись в полумрак лестничной клетки.