Bed of Roses

      Суворова резко захлопнула книгу и раздраженно обернулась на голос, нарочно портивший её спокойный вечер добрые пятнадцать минут.       Глаза цвета туманной росы озлобленно оглядели силуэт парня, стоящего перед ней с крайне недовольным выражением лица. Кажется, её нарочитое равнодушие к его стараниям не хило так оскорбило мальчишечье эго. Скрестив руки на груди, он посмотрел на нее и тяжело вздохнул, переведя взор куда-то за спину рыжеволосой.       Надув губы, Женя смахнула воображаемые пылинки с лацканов изумрудного-зеленого пиджака. Закинула одну ногу на другую, сминая кожаные брюки, случайно стукнув дорогими черными оксфордами о ножку деревянного стола. Ей, в общем-то, не особо были интересны тонкости внешнего вида, но сейчас это единственное, чем можно было занять руки, кроме бесполезного тома по проклятиям, который ничем существенным в написании домашнего эссе не помог.       Подняв голову, Суворова настойчиво буравила друга взглядом, пытаясь угадать в его действиях или мимике хоть что-то, объясняющее причину визита или хотя бы недовольного лица.       Темно-каштановые волосы были растрепаны, обрамляя смуглое лицо. Черные брюки испачканы в остатках мела, который он так любил воровать в кабинете Истории Магии, где его было в избытке. Белая рубашка расстегнута на две пуговицы, а на шее свободно болтался серебристый галстук.       Заметив пронзительный взгляд, парень смущенно прокашлялся и ненавязчиво потер шею ладонью с глупой ухмылкой. — Я не владею легилименцией. Так почему бы тебе быстро не посвятить меня, что у тебя опять произошло, чтобы я могла как можно скорее вернуться к делу, Арсений?       Арс недоверчиво посмотрел на неё. — К делу? Это к тому, чем ты тут занимаешься? Жень, я, конечно, знаю, что ты немногим усерднее остальных, но ты же понимаешь, учебный год только начался, можно хоть ненадолго отвлечься.       Он попытался вырвать потрепанный фолиант у неё из рук, но раздраженная бессмысленной трепотней Суворова несильно стукнула его книжкой по голове. Вряд ли ему было больно, но желанный эффект был достигнут.       Вишневский недовольно зашипел, морща нос. — Ладно, я пошел. Раз ты сама не хочешь узнать, то и я не буду навязываться, — пробурчал под нос юноша и демонстративно развернулся на сто восемьдесят градусов. Надув губы, он выпрямил спину, будто бы и вправду был оскорблён.       Суворова, недовольная тем, что ее оставили без информации, снова погрузилась в чтение. Она, конечно, понимала, что его намерения исключительно добрые, по большей части, но она хотела, чтобы он наконец осознал, что она нуждается в том, чтобы он посвящал её во всё. В конце концов, она — староста. И, может, это её и не касается, но как префект она должна осмотреть ущерб, доложить профессорам и, возможно, позаботиться о пострадавших, вместо коллег, которые, как она знала, не спешили исполнять свои обязанности. — Вагнер и Северский подрались. Снова, — тихо произнёс он.       Смысл фразы дошел позже, чем она успела схватить парня за запястье. Сжав его руку, едва ли не переломав косточки, девушка потащила однокурсника к выходу, пропустив мимо ушей поток возмущённых замечаний от заведующей хранилищем знаний. Громко фыркнув на пронзительный взгляд, прожигающий спину, она поспешно ускорила шаг.       Путь до медпункта был неблизкий, потому оставалось предостаточно времени подумать над гневной тирадой, которую она с большим удовольствием выдаст этим двоим, и над оправданием, которым будет защищаться от гнева злопамятной директрисы. Конечно, бояться ей было нечего, но вряд ли это волновало кого-то, кроме неё, поэтому стоило подготовиться к череде нотаций, которую ей придется внимательно выслушать и послушно согласиться.       Одно из серебряных колец на руке начало немного жечь, и Суворова поджала губы. Она тихо пробормотала отказ и нахмурилась, и секунды через три получила вполне ощутимый толчок в затылок. Промычав что-то нечленораздельное, она прикрыла глаза, все еще шагая вперед. — Что, черт возьми, такого срочного?       В камине полыхало изумрудно-зеленое пламя, тлеющие брёвна издавали едва уловимый треск. Мрачные портреты именитых волшебников, развешанные в ряд на стенах, почти надменно оглядывали Суворову с ног до головы, презрительно фыркая. В середине были расположены два бархатных кресла с высокой удобной спинкой, а между ними — прозрачный стеклянный журнальный столик. Покоившиеся на нём пергамент и темно-красное перо с чернильницей вызвали у Жени странную дрожь в коленках. В углах сгущались тени. Книжный высокий шкаф был завален ветхими томами, стопками исписанных пергаментов и колбочками с яркими жидкостями. — Здравствуй.       Анна сдержанно кивнула, игнорируя отчаянный вздох. Она указала изящной ладонью в сторону сидений, опустившись в одно из них. Она выжидающее вскинула бровь, наблюдая за племянницей. — Я всего лишь хочу поговорить, — тихо произнесла женщина.       Суворова с трудом подавила желание ответить что-то обидное. Подобный тон никогда не предвещал ничего особо хорошего. Но она послушно кивнула и присела напротив, нервно сминая ткань школьных брюк. Тетушка поморщилась, неприязненно поджимая губы. — Ты ведь знаешь, что отец не одобрит, если ты закатишь скандал у всех на глазах. Это испортит нашу репутацию, — женщина смотрела куда-то за спину собеседницы, прожигая взглядом одну из картин.       Темные брови были сведены к переносице, и Суворова почувствовала темную леденящую ауру, от которой по спине пробежал табун мурашек, а к горлу подступил комок.       Шестикурсница закатила глаза, откидываясь на спинку кресла. Скрестила руки на груди, возводя глаза к потолку. Ей хотелось бы поскорее закончить дискуссию, но она не могла покинуть сознание, пока дух не даст ей разрешение. А зная тетушку, она будет играть до самого конца. Именно эту черту Женя ненавидела и столь же безмерно любила в ней больше всего. — Поправочка. Вашу репутацию, — процедила она сквозь плотно сжатые зубы. — Не нужно меня в это впутывать. — Прекрати, ты говоришь глупости, — возразила ведьма, наконец возвращая внимание к гостье. Она фыркнула и, сама не зная почему, разозлилась. Над верхней губой выступили капельки пота, когда она до побелевших костяшек сжала пальцами обивку подлокотников. — Для тебя глупости. Я уже давно не боюсь отца и не собираюсь начинать снова!       Они молчали несколько мучительно долгих минут. В горле Суворовой нарастал комок, а ладони начали подрагивать. Ей не страшно, скорее, просто чертовски обидно. Вся эта ситуация напоминала сюрреалистичный кошмар, от которого она никак не может проснуться. Вся ее жизнь напоминает нереальный сон. — Оставьте меня в покое. Ты и он ничего обо мне не знаете.       Бархатный смех, прозвучавший чужеродно в повисшей тишине, заставил Суворову вздрогнуть от резкой волны холодных мурашек и удивлённо захлопать глазами. — Ты такая же, как я в юности. О великий Мерлин, что я ожидала от некроманта! — темноволосая прокашлялась и наконец замолкла.       Анна что-то обдумывала несколько долгих минут, будто бы споря сама с собой. Наконец отстраненно кивнула, неопределенно махнув рукой. Она внимательно посмотрела на племянницу, задумчиво прикусывая губу. — Сыграем? — Что? — Я предлагаю тебе сыграть. Все, или ничего. Проще простого, — Суворовой показалось, что она слышит в голосе нотки насмешливости, из-за чего она заскрипела зубами, впиваясь ногтями в мягкую кожу запястья. — Я не ребенок, и так все ясно, — надменно произнесла она, отвлеченно рассматривая языки пламени в камине. — Что я получу, если выиграю? — Свободу. Ни я, ни отец, больше не будем соваться в твои дела, — Анна пожала плечами, склоняя голову набок. — Почему ты так уверена, что он тебя послушает? — недоверчиво щурясь, спросила рыжеволосая. В глубине глаз сверкнул озорной огонек. — Это не должно тебя волновать, — дернув плечом, женщина призвала колоду обычных маггловских карт.       Нетерпеливо ерзая в кресле, женщина достала разноцветные прямоугольники, любовно проводя подушечками пальцев по каждому.       Некромантка молчала, обдумывая столь сомнительную перспективу.       С одной стороны, такой приз бы ей пригодился, но в случае проигрыша ей не отделаться от горячо любимых родственничков до конца жизни. Слишком много поставлено на кон, и, возможно, слишком о многом придется потом сожалеть. — Ну так что? — напомнила Анна, облизнув губы. — Я согласна.       Женя пожала плечами, поудобнее устраиваясь на подушках, с видом, будто бы она уже победила. Она не была бы студентом Колдовстворца, если бы не обладала врожденным желанием приключений на пятую точку. Конечно, это стремление не было настолько сильным, как у приверженцев Сварога, кровь которых насквозь пропитана безрассудством. Привкус риска приятной сладостью отдался на языке.       Прошло минут десять, прежде чем на светлом лице духа расцвела победная ухмылка. Когда она положила на стеклянную поверхность стола последнюю карту, Анна едва ли удержалась от победной едкой фразы.       Суворова замерла на несколько секунд. Стеклянный взгляд впился в собственные ладони. Удовлетворенно кивнула, сжимая между большим и указательным пальцами яркий прямоугольник. — Туз?! — Туз.       Женя согласно кивнула и поднялась с мягкого кресла. С минуту она молчала, упиваясь выражением лица напротив. Сладкое чувство гордости разлилось в груди. — Я так полагаю, я свободна? — вопрос безусловно риторический.       Она повернулась к наставнице спиной и прошептала заклинание, чтобы наконец покинуть столь ненавистное место.       Может, здесь было бы не так уж и плохо, если бы они проводили редкие встречи именно так. Суворова все еще помнила те рождественские вечера, когда тетушка посещала семейные ужины только лишь ради того, чтобы обучить ее основам игры. Тогда еще не было столько нерешенных ненужных задач, а светлая детская голова не была забита взрослыми проблемами.

***

      Девушка открыла глаза. Облегченно выдохнула, когда взгляд зацепил знакомые школьные стены.       Обиженное бормотание едва ли поспевающего за ней Арса своеобразно успокаивало.       Он, конечно, не подарок, но был ей гораздо дороже, чем она могла высказать. Мозг он выносил гораздо больше, это да, но компенсировал это тем, что знал курс Древних рун немногим лучше, помогая ей с эссе, или садился с ней в пару, пытаясь хоть как-то объяснить ей значение непонятных закорючек.

Клянусь дьяволом, я закопаю их остывшие трупы на заднем дворе так глубоко, что ни один металлоискатель не найдет!

      Показавшаяся вдалеке светлая дверь больничного крыла подкрепила в девушке уверенность: сейчас все, чего она бы хотела, — это свернуть шею этим двум придуркам, и неважно, что кто-то там подумает.       Наконец после двух минут безнадежного стука в дверь ее открыла приветливая медсестра пожилого возраста. Все ее дружелюбие испарилось, стоило ей сфокусироваться на личностях гостей. Женщина отступила в сторону, пропуская детей внутрь. Бормоча что-то себе под нос, она проводила долгим взглядом их спины. Жене показалось, что это было явно не приветствие.

Кажется, выгляжу я не совсем презентабельно.

      Мимолётная мысль, проскочившая в голове Суворовой, вмиг испарилась, стоило взгляду упереться в очертание аккуратно заправленных жестких коек и кафельного пола. Застыв на пару минут, девушка тупо пялилась на стену. Наконец, нервно дернув плечом, она резко повернула голову и шумно втянула воздух.       Женя наконец отпустила руку Вишневского. Парень облегченно вздохнул, но Суворова ничего не сказала, устало потирая виски.       После отступила от товарища на несколько коротких шагов. Закрыла глаза. Глубоко вдохнула. Подняла и вытянула руку в сторону. Выпущенная магия всколыхнулась, отливая серебром, и тут же исчезла, схлопываясь до размеров крошечного шарика.       Отрезвила Арса давящая тёмная аура. Он не сразу понял, что произошло. Просто в какой-то момент мороз исчез, и он вскинул голову. Жени рядом уже не было. В голову ударило осознание. Ладони вспотели, и Вишневский пошатнулся, упершись тыльной стороной предплечья в холодную каменную стену. Он выводил её из себя единственный в жизни раз и запомнил это навсегда.

Ты беспомощен, как новорожденный котёнок. Можешь умереть в любой момент. Воздух тяжелеет, тебя окутывает холод, непреодолимое чувство ужаса накатывает внезапно, накрывая с головой, заставляя дрожать.

      Растирая ноющее запястье, шатен цокнул языком. Он едва сумел протиснуться в палату раньше однокурсницы, постояв в проходе ещё несколько минут.

Пусть остынет. Я не собираюсь платить за разгром больничного крыла.

      Эта мысль была единственным разумным решением, которое он принял за сегодня.       Из тридцати кроватей было занято только две. Странный шепот детей, толпившихся у обоих, заглушал любые мысли, которых в умной голове семикурсника было приличное количество. Яркий солнечный свет, пробивающийся из больших панорамных окон, отбрасывал тени, не давая и шанса увидеть лица покалеченных ребят. — Пропусти! — нетерпеливо заявила Женя, пытаясь разглядеть хоть что-то за широкими плечами Арса.       Им навстречу, пробираясь через кучку студентов, вышел текущий староста Сварога, Вячеслав Эпов. Семикурсник убрал с лица темные кудри, внимательно разглядывая Суворову, напряженно поджав губы.        При первой встрече Женя отметила в нем немало хороших качеств, которых ранее почти ни в ком не встречала. Она считала его достаточно амбициозным и умным, чтобы восхищаться, замечая, что при должном желании маг может стать достаточно важной шишкой в магической России. Ей редко доводилось сомневаться в том, что немногие смогут сдать экзамены лучше, чем Эпов.       Парень галантно склонил голову в приветственном жесте. Улыбнувшись, Слава выставил ладони лодочкой и открыл рот, видимо, намереваясь объяснить, что вообще произошло, и в принципе, всю требующуюся парочке информацию.       Но Суворова прервала его взмахом руки. — Ещё одно слово, и я ебну тебе так, что больше не встанешь.        Спустя секунду губы Славы сложились в косую ухмылку. Он демонстративно отступил в сторону, освобождая собственное место у одной из кроватей. — Миледи, — едко заметил Эпов, одарив ее невинным взглядом.       Девушка едва слышно заскрипела зубами, но ничего не ответила.       Северский выглядел намного лучше, чем казалось изначально. Слишком уж страшных повреждений Суворова не заметила, вряд ли он мог что-то сломал. Федя отделался лишь небольшой ссадиной на лбу и парой синяков на руках. В остальном парень выглядел вполне приемлемо.       Болезненные стоны проснувшегося Северского отвлекли Женю от размышлений. Шатен попытал сесть, придерживая, видимо, пострадавшую больше всех остальных конечностей голову. Кажется, он нехило так приложился виском об пол.       Если, конечно, Вагнер выглядит не хуже, волноваться было не о чем.       Но это уже заботы Эпова, потому, что во-первых, Дарья — студент его факультета, а во-вторых, они на одном курсе, а значит, разбираться с ее проблемами он обязан по праву должности и, в конце концов, лучшего друга. Суворовой это уже не касается, да и защищать эту тупоголовую она не стала бы, в любом случае. — Ты в порядке?       Взволнованный голос Андрея Хлимоненко, шестикурсника с Ярилы, заставил Суворову удивлённо хмыкнуть. — Как тебе сказать, — слабо улыбнулся Северский. — Чувствую себя как слизняк. — Слизняк? — Ну, как улитка без раковины, — он пожал плечами, будучи совершенно серьезным. — В мире столько классных шуток, а ты выбрал шутку про слизняка? Серьезно? Мерлин, ты безнадежен, — удрученно ухмыльнулся Андрей, кивнув головой.       Еще раз внимательно оглядев однокурсника, Хлимоненко удовлетворенно похлопал друга по плечу. Северский громко зашипел от неприятного ощущения, прижимаясь лбом к согнутым коленям. Но Андрей ретировался в соседний кабинет, выпрашивать выписку. Федя гневно смотрел на пустующее место. — Может, кто-то наконец объяснит, что все-таки произошло?       Женя сложила руки на груди, выжидающе оглядев присутствующих.       Компания ребят у койки Вагнер проигнорировала ее вопрос, продолжая напряженно перешептываться. Девушке показалось, что она четко услышала в гневной тираде свое имя. Еще пару раз неприязненно глянув в сторону Суворовой, студенты вернули свое внимание к проснувшейся девушке.       Слава, вальяжно устроившийся на подоконнике, махнул рукой в ответ на вопросительно приподнятую бровь. Мол, «Меня можешь даже не трогать», продолжил пялиться в окно, провожая взглядом розовато-персиковые облака. Парень закатал рукава белой рубашки и ослабил черно-золотистый отличительный галстук.       Внезапно заголосившая стайка шестикурсников вытолкала откуда-то из гущи парочку с Дажбога. Суворова облегченно опустила плечи, лелея надежду, что хотя бы у этих двоих есть крупица информации. — К-кажется, мы могли бы п-помочь, — несмело произнес рыжеволосый маг. Неосознанно перебирая пальцами горловину объемного темно-зеленого свитера, он старался не встречаться взглядом с некроманткой. — Я была бы признательна.       Женя посмотрела в сторону Арса, топтавшегося рядом с ней. Он напряженно молчал.       Почувствовав прожигающий висок взгляд, парень поднял голову. Вишневский попытался улыбнуться, но вышло как-то слишком натянуто. Заметив, как Суворова закатывает глаза, он перекинул руку через ее плечо и посмотрел сначала на Ноду, затем на бледную Анну. Ободряюще кивнул. — О-они не п-поделили… — с каждым словом девушку все больше трясло, и рыжий успокаивающие сжал ее руку. — Тебя, — закончил Виниченко. То ли неосознанно, то ли специально, прижал широкую ладонь к карману брюк, в котором, по всей видимости, покоилась палочка, с опаской поглядывая на Женю.       Нечеловеческие вопли со стороны кровати Вагнер оборвали Суворову на полуслове. Нехотя расступившаяся компания дала девушке кое-как разглядеть Дарью, вжимавшуюся в подушку и тыкавшую пальцем во что-то в правом углу потолка. — П-паук!

Она. Блять. Издевается?!

      Сбросив ладонь на этот раз слабо сопротивляющегося Арса, Суворова быстро зашагала в направлении старшекурсницы, которая теперь уже пряталась под одеялом, думая, что это поможет. — Стой, — тихий железный голос, словно воткнутое в спину копьё.       Прыснув, Женя развернулась и с наигранным уважением изобразила что-то наподобие поклона. — Иван Хлимоненко, кого я вижу, — насмешливо протянула девушка.       Бледноватый, с длинными черными волосами, заплетенными в тугой хвост на затылке, кареглазый волшебник, одетый в серую рубашку и темные брюки, исподлобья посмотрел на на нее, фыркнув. Остановился, перевел взгляд куда-то за спину, непривычно хмурясь. — Не язви, — бросил семикурсник. — Тебе совсем не идёт.       На некоторое время воцарилось молчание. Суворова засунула руки в карманы, лениво зевнув. — Можешь идти. Я сам разберусь, — добавил Ваня, отвлеченно кивнув. — А с каких это пор тебя это заботит? — Эпов, которому, видимо, наскучило наблюдать со стороны, возник рядом. Склонив голову набок, парень вопросительно изогнул бровь. — С таких, когда ты перестал следить за подопечными! — рявкнул в ответ Хлимоненко, сделав пару шагов в сторону кровати Вагнер. — Хорошо, — внезапное согласие заставило магов удивлённо уставится на Суворову с недоверием. — Но есть одно но. Если я услышу хоть одну претензию, касающуюся ее поведения, — она ткнула пальцем в стену рядом с Дарьей. — Вас, господа, в ближайшие месяцы навряд ли найдут. — Ой, да, да, заткнись уже, нашла кого пугать, — рассмеялся Слава, поглядывая через плечо, опираясь спиной на дверной косяк. — А ты куда собрался? — выпалил черноволосый. Он прожигал настойчивым взглядом кудрявую макушку, скрипя зубами. — Ну, я ведь отлыниваю от работы, как справедливо заметило ваше величество. Поэтому, думаю, ты справишься гораздо лучше.       Эпов пожал плечами, скрывшись за поворотом.       К великому счастью, всех тех проклятий, адресованных ему от Вани, Эпову услышать было не дано.

Ведут себя, словно малые дети.

      Суворова понимающе усмехнулась, похлопала удручённо вздохнувшего парня по плечу и предпочла удалиться. Прихватив с собой Матвея, который не замолкал ни на минуту с тех пор, как Нода выдвинул свою догадку, она покинула больничное крыло.