Трудный подросток.

      На тот момент мне было 9 лет. Отец был в очередной командировке. Я ненавидела, когда он уезжал, потому что папа всегда меня защищал. Если он был дома, то мама меня не трогала, но стоило ему уйти, и она избивала меня за каждую оплошность. Била она тем, что под руку попадётся. А так как часто папы дома не было, я ходила вся в синяках и ссадинах.       И тот день был не исключением. Я получила за разбитую вазу. И этот раз был самым болезненным. Мама была жестоким человеком. И за вазу она порезала мне руки и ноги осколками. После заставила их убирать голыми руками, постоянно приговаривая, какое я ничтожество. Пока я убирала осколки, руки тряслись, и я сжимала осколки, чтобы те не упали. Поэтому они впивались в кожу. Из-за слёз почти ничего не видела и всё же роняла осколки на пол. За что получала проводом от зарядки по спине.       Когда мама успокоилась и ушла, я закончила с осколками. С моих рук стекала кровь. Казалось, что весь дом наполнился противным запахом железа. Спина ныла, а голова болела. Я пошла в ванную, предварительно взяв всё для обработки ран и пинцет, чтобы вытащить осколки.       Пока я оказывала себе медицинскую помощь, в моей голове всё время крутились вопросы. Что я сделала не так? Почему мама меня так ненавидит? И самое паршивое — я её любила и дорожила ей.       Закончив с руками, я приняла душ и вышла из ванной. Я хотела есть, но боялась. Боялась, потому что могла взять что-нибудь не то. И за это мама опять меня бы избила. И даже если бы спросила, могла получить. Поэтому я пошла спать несмотря на то, что было только семь вечера.       Но уснуть всё-таки не смогла, да и спать не сильно хотела, а боль в животе и тошнота были сильнее. И я всё же решила спросить у мамы, что можно поесть.       — Мам, я есть хочу, — она сидела на кухне и пила бордовое вино из бокала, вальяжно держа его в руке.       — Иди и поешь. Я тебе чё наложить должна, да? — в её голосе была куча ненависти ко мне. Это вызвало ком в горле, но слёзы я пыталась сдержать, так как и за то, что плачу, могла получить пизды.       Я подошла к холодильнику и, осмотрев все продукты, взяла картофельное пюре и котлету. Наложив всё в тарелку, разогрела еду и села за стол. Ела медленно и старалась как можно тише. Но видимо именно это маме и не понравилось. В меня полетел бокал, из которого она пила вино. Он попал мне в голову и разбился. Я вновь заплакала. Голова ужасно заболела и начала сильно кружиться. В ушах звенело, поэтому я не слышала, что говорит мама. Я лишь видела её силуэт, по которому было понятно, что она орёт на меня.       Мама схватила меня за волосы и со всей дури ударила об стол. Кровь начала капать из носа на белые штаны, в которых я была. Она стянула меня за волосы со стула на пол и начала пинать ногой в живот. Боль была адская. Я хотела, чтобы это всё прекратилось. Но время тянулось предательски медленно. И где-то через минут десять мама успокоилась и оставила меня на кухне. Я лежала в собственной крови и даже подняться не могла. Всё ужасно болело. Спустя где-то пол часа я всё же смогла встать. Убрав свою кровь с пола, а тарелку с недоеденной едой в холодильник, я ушла в ванную.       Я выпила обезболивающие, умылась и ушла к себе. Уснуть не могла, только плакала. И, услышав звук открывающейся двери, я быстро подскочила в надежде, что это папа. Но нет, меня ждало разочарование. Это был мамин хахаль. Она изменяла отцу сразу с тремя другими мужчинами. Меня это сильно злило, так как она его совсем не любила, а он её больше всех.       И вот в очередной раз они решили потрахаться, даже не смотря на то, что я была дома. Я взбесилась. Ненависть полилась через край. И я решила, что с меня хватит. Хватит терпеть всё это. Хватит прощать ей все побои и дурацкие выходки. Я дождалась, когда эти двое уснут. И пошла на кухню за ножом. Взяв самый длинный, направилась в комнату матери.       Мне было страшно, но не от того, что я собиралась сделать, а от того, что боялась, что она выживет. Я шла уверено к её комнате, но перед дверью остановилась и задумалась, надо ли оно мне. Подумала о том, что папе будет плохо, если она умрёт. Он будет страдать. Но всё же я не могу это терпеть. Мне надоело заботиться о других и пора бы уже вспомнить о себе.       Зайдя в комнату, я увидела маму, невинно спящую в кровати и рядом мужика который обнимал её за талию. Это картина вывела меня из себя. Я решила, что они оба не достойны жить. И подойдя к мужику, я вонзила ему нож в спину, от чего тот резко проснулся и истошно заорал. Вытащив нож, я посмотрела на мать. Она даже не дрогнула. Мужик с грохотом упал на пол и под ним быстро образовалась лужа крови. Вдруг мама просыпается и, включив светильник, который стоял на тумбочке, видит всю эту картину.       — Ты, чё блять, сделала? — прокричала мать.       Я лишь промолчала и злобно посмотрела в сторону матери. После направилась к ней.       — Ты, сука малолетняя, хоть понимаешь, что натворила? Тебе с рук это не сойдёт. Тебе это ясно? — она подорвалась с кровати, быстро пошла в мою сторону, но я успела среагировать и воткнула нож ей в бедро. Она упала на кровать и закричала:        — Знаешь! я хотела тебя убить, но сейчас передумала. Просто смерть для тебя, это слишком слабое наказание, — сказала я, резко выдернув нож из ноги мамы. И впервые я увидела страх в её глазах. И мне это понравилось. Я решила отыграться на ней за все годы. Схватив её руку, я прибила её ножом к тумбе, чтобы та не ушла. А сама ушла в кладовку, за молотком и верёвкой. Вернувшись в комнату, я увидела следующую картину. Мама сидела и плакала, пытаясь аккуратно вынуть нож. Меня это рассмешило и комната залилась сумасшедшим смехом.       — Хаха, боже, какая ты жалкая, — в этот момент, кроме мести, я ничего не хотела. У меня будто пропали все чувства. Я лишь хотела прикончить эту суку самым жестоким способом, который созрел в моей голове. Я подошла к матери и ударила её молотком, по руке которой она пыталась вытащить нож. Её крик был оглушающе громким.       — Сука. Ты совсем ахуела?! Я тебя убью! Ты мне всю жизнь испортила, мразь! Только и делала, что мешалась. От тебя никакой пользы. Ты ничтожество, — этим словам я очень удивилась.       — Я испортила? Это ты испортила мне жизнь. Постоянные побои и оскорбления. Ты сделала меня такой. В том, что сейчас происходит, только твоя вина. И теперь тебе надо за это всё поплатиться, своей жизнью. Ты не умрёшь сразу. Нет, ты будешь умирать долго и поверь, я об этом позабочусь, — мой голос был тихим и спокойным.       В её глазах вновь появился страх. Я лишь взяла нож и резко выдернула его из руки матери. Прокрутив молоток в руке, я ударила её по челюсти. Мама упала на кровать с громким криком. Сев ей на живот, привязала её руки верёвкой к изголовью кровати. Она плакала и кричала. В комнате стоял запах крови и пота.       Следующий час, я била и резала мать. Я отобразила на ней всю свою боль и обиду. Её тело было истерзано, она была неузнаваема. Это доставляло мне невообразимый кайф. Когда я уже успокоилась, то вышла из комнаты, оставив там привязанную полуживую мать и её мёртвого любовника.       Отец должен был вернуться на следующий день. Мне было плохо, я хотела кричать и всё крушить, но не могла. Я сильно устала и решила сходить в ванную, чтобы смыть с себя всю кровь.       В ванной я просидела около трёх часов. И выйдя, направилась в комнату, где оставила мать, и видимо она уже была мертва. Я победно улыбнулась и, закрыв дверь, ушла спать. Как и ожидалось, отец вернулся на следующий день и застав такую картину, он был ошарашен. Я рассказала ему всё, что случилось. После чего он посмотрел на меня с ужасом и начал кому-то названивать.       Через два дня к нам приехал мой дедушка и забрал меня к себе. Как раз именно там я познакомилась с Иоши, Цубаши и Минору. У нас были похожие ситуации. Либо оба родителя мудаки, либо только один. У каждого из них была своя история.       Иоши жила с обоими родителями, но отец её насиловал и избивал. А мать никак на это не реагировала ей просто было на неё плевать. И она сбежала из дома. Находила жильё и оплачивала его своим телом. Но это закончилось, когда её нашёл дедушка.       У Цубаши был только отец, который пил из-за того, что мать умерла. И когда уже денег на алкоголь не было, то отец продал Цубаши «в рабство». Там над ним издевались как могли. Он провёл там три года, пока человека, который купил его, не убили. И его отправили в детский дом.       Минору регулярно избивали и мать, и отец. Оба постоянно бухали и принимали наркотики. Когда ему было десять, то его родители взяли и просто выкинули его на улицу, как ненужную вещь, а на тот момент была зима. Он чуть не умер тогда, но его нашла полиция и отправила в детский дом. Там он познакомился с Цубаши. Вскоре их обоих забрал дедушка узнав о том, что с ними случилось.       У каждого из нас было убито детство, и мы понимали друг друга, как никто другой. Но я отличалась от них. Моё состояние было совсем другим. Они простили своих родителей, а я всё ещё ненавидела мать. Ненавидела за то, что она сделала из меня свою копию. Но я всё же жалела, что убила её, как-никак она была мне очень дорога.       Моя психика полетела к чертям. У меня появилось дохуя разных психологических проблем, с которыми мне помогли, но всё же не до конца. Депрессия со мной до сих пор, в сопровождении панических атак. Плюс были проблемы с общением. Как только мне что-то не нравилось, я их била. И конечно, ребята частенько получали от меня пизды.       Кстати, дедушка нанял нам четверым тренера, который учил нас драться. И не только руками и ногами, но и посторонними предметами. Но всё же ни один из них не мог обойти меня.       Постепенно я стала жестоким человеком, плюющим на чувства других. Я стала похожей на мать, даже хуже. Меня это ни капельки не бесило, а даже нравилось. Несмотря на то, что у меня были люди, которым я могла всё высказать, я ничего не говорила. Я считала слабостью показывать свои чувства и считала, что если это мои проблемы, значит и решать их должна я. У меня было пять неудачных попыток суицида. Постоянно меня кто-то спасал, и я всегда не понимала — зачем. Зачем я так нужна людям? Почему они не хотят меня терять? Что во мне такого?       У дедушки я жила на протяжении четырёх лет. За это время отец ни разу не навещал меня и даже не звонил. Я считала, что он меня ненавидит.       В один день я решила, что если жить, то ради чего-то и оно должно быть глобальным. Тогда мне и пришла идея создать группировку. И предложив её остальным, они согласились.       Дедушка помогал нам из тени. Как бы был босом всей группировки, но о нём никто не знал. Он давал нам много советов и постоянно говорил, как лучше поступить. Группировка жила только благодаря ему. Он умер спустя одиннадцать месяцев, после создания группировки. Кто это сделал, мы не знали, и даже намёков никаких не было. Мы и представления не имели, как дальше вести дела. Но бросать банду мы даже и не собиралась. Это была важная память.       После того, как умер дедушка, папа забрал меня. От этого были смешанные чувства. Я была рада, но в тоже время считала, что он меня бросил тогда, когда я нуждалась в нём больше всего. Остальным папа купил квартиры, а дом дедушки он продал. На удивление я ощущала от отца тепло и заботу. Он явно не винил меня в том, что случилось. Теперь мне было комфортно дома. Я больше не боялась сделать что-то не так.       Из погружений в воспоминания меня выдернул Риндо, зашедший ко мне в комнату. Я сидела на подоконнике.       — Мир, у тебя всё норм? — я не поняла к чему он это спросил. Заботится, что ли? Но почему-то я не злилась на него.       — Что тебе нужно? — мой голос был тихим и немного дрожал. Вспоминать все те события совсем не хотелось.       — Я просто хотел узнать, как ты. Всё же мы погорячились. Мы точно не должны были такое спрашивать. Прости, мы не хотели, — парню явно было стыдно, и я сжалилась.       — А почему пришёл только ты? Или что, Ран у нас особенный? — я не понимала, почему он не пришёл. Почему Риндо отдувается за двоих.       — Он не захотел приходить. Сказал, что ему очень стыдно. И на самом деле он совсем не умеет извиняться.       Я громко цокнула и слезла с подоконника.       Хотелось, чтобы Ран тоже извинился, потому что его вины здесь было не меньше, а может даже и больше.       Я вышла из комнаты, и парень последовал за мной. Спустившись вниз, я пришла на кухню. Там сидел Ран и что-то делал в телефоне. Я быстро подошла к нему и дала подзатыльник. Он злобно посмотрел на меня.       — Имею право, — грозно сказала я, отходя от парня, — Ты не пришёл и не извинился, поэтому так. Бери пример со своего брата, — Ран ничего не ответил и дальше засел в телефон.       Закатив глаза, я подошла к холодильнику, что-нибудь съесть, но ничего не оказалось. Поэтому пришлось готовить.       Я решила сделать запечённую курицу, а на гарнир рис и салат. И пару онигири не будут лишними. Мне совсем не хотелось всё это готовить одной.       — Идите сюда, будете помогать, — сказала, повернувшись к братьям. Они подошли ко мне.       — Ран, ты режешь салат, но пока что не заправляй. Риндо, а ты пока промой рис и поставь его вариться, — раздав всем задания, я приступила к готовке курицы.       Помыв курицу, я натёрла её разными специями и поставила ненадолго в холодильник. После принялась за начинку онигири.       — Всё, — сказал Риндо и подошёл ко мне.       — Иди ему помоги, — я указала на парня, который очень медленно резал продукты.       Парни что-то тихо обсуждали и единственное, что было слышно, это возмущения Рана:       — Пиздец, я верхушка криминальной группировки, сижу и режу салат, — в этот момент я хотела сказать, что в такой же ситуации, но всё же воздержалась и сказала совсем другое.       — Ран, не ной. Сам виноват, — мой голос был немного раздражённым. Он лишь цыкнул и продолжил резать продукты.       Я достала из холодильника курицу и, положив на противень, поставила в духовку. Парни уже дорезали продукты и убрали в холодильник. Начинку я тоже поставила в холодильник.       Пока я ждала, когда сварится рис, мне позвонил Минору. Хайтани сидели рядом, и поэтому мне пришлось отойти.       *Разговор*       — Привет. Нужно, чтобы ты приехала сегодня к двум. Я скину адрес куда.       — Это очень важно? Я совсем никуда не хочу ехать.       — Да, Мира, это важно. Приезжай в маске.       — Почему звонишь на этот номер?       — Потому, что на другой ты не отвечала.       — Ладно, давай. Жду адрес.       Я сбросила звонок. Посмотрев на время, там было двенадцать утра, и подойдя к столу, положила телефон. После стала сверлить взглядом братьев. У меня было понимание, что приготовить еду я не успею.       — Вам придётся самим закончить с готовкой, — сказала с лёгкой насмешкой, чтобы ещё больше взбесить недовольного Рана.       — А ты? — спросил Риндо.       — А я уеду. И да, кстати. Если я уеду, а наш прекрасный отец до сих пор не закончит, скажите, что я с друзьями, — отец до сих пор трахал каких-то шлюх, и уже было точно понятно, что она там нихуя не одна.       — И где же ты будешь? — Ран ухмыльнулся.       — С друзьями, Ран. С друзьями, — но ведь правда же.       Я поднялась в комнату и начала одеваться. Мой выбор пал на чёрные облегающие джинсы и чёрную водолазку, которую я заправила в штаны, затянув их кожаным ремнём. Сверху надела пиджак. Взяв рюкзак, положила туда маску и пистолет на всякий случай. Волосы собрала в низкий хвост. И наконец мне пришло сообщение с адресом.       Вызвав водителя, я пришла из комнаты на кухню, где всё ещё сидели братья и что-то делали в телефоне.       — Интересно, куда это ты так официально с друзьями собралась? — спросил Ран, подходя ко мне.       — Я что, перед тобой отчитываться должна? Вы здесь живёте — вот и живите. Вы мне и так за эти несколько дней, уже создали кучу проблем, — я обошла парня и направилась к раковине, чтобы налить воды.       — Я твой старший брат. Я обязан знать, где ты и что с тобой. Я же буду переживать, — с капелькой сарказма ответил парень.       — Ты мой брат только по документам и то поддельным. Поэтому можешь не переживать, — сказала я, натянув фальшивую улыбку.       — Но ведь всё же брат. А ты сестра, как-никак. На самом деле мы всегда хотели младшую сестрёнку. Поэтому ты нам и вправду небезразлична. Плюсом ты произвела на нас фурор, не побоявшись высказать всё верхушкам Бонтена. Правда потом нам с Риндо пришлось отговаривать Санзу от твоего убийства, но это мелочи, — парень похлопал меня по плечу и мило улыбнулся.       — Я рада, конечно, что вы меня признали своей сестрой, но навряд ли я когда-то буду думать о вас как о своих родственниках, — я поставила кружку на место и вышли из кухни.       Наконец, дождавшись машину, я обулась в чёрные кожаные мартинсы. И, сев в салон, поехала на указанный Минору адрес.