Как быть?

Неограничиваемый в средствах Хени развернулся не на шутку. Для нас с Эльфи были приобретены несколько комплектов одежды на все случаи жизни. Одежда была из простых тканей, но всё было сшито очень аккуратно. А намётанный глаз Хени, занимавшегося шитьём, хоть и от случая к случаю, помог угадать с размерами. Было куплено и несколько пар обуви, в том числе больше всего меня обрадовавшие домашние туфли для меня и для Эльфи. На вещах для мелкого Хени оторвался в полную силу! Чего только не было: ползунки, распашонки, шапочки, носочки и варежки, простынки, несколько подушек, одеяльца и пододеяльники к ним, шерстяные вязаные вещи для гуляния на свежем воздухе и т.д. и т.п. Самое главное – Хени купил роскошную деревянную резную кроватку и бутылочку с соской. Осмотрев через глаза Эльфи разложенные богатства и одобрив действия Хени, с гордостью показывавшего купленное и удалившегося после устроенного показа, шить из кисеи подгузники для Веника, я подумал, а не сделать ли и мне что-нибудь для малыша? Вспомнив, что у многих виденных мной ранее, ещё на Земле, младенцев над кроватью вешают целый комплект ярких цветных игрушек для привлечения внимания и развития слуха и зрения, я решил изготовить такой комплект игрушек. Взяв с собой Эльфи и пройдя с ним в дровяной сарай на заднем дворе дома приютивших нас омег, я выбрал подходящее, как мне показалось, сухое полено и, сев там же, в сарае, на чурбак для колки дров, стал с помощью телекинеза вытачивать из этого полена фигурки разных животных и предметов – мишку, собачку, кошечку, солнышко, луну, звёздочки. Щепки, стружки и древесная пыль летели в разные стороны – я использовал для чернового обтачивания древесины свой «джедайский» меч. Выточив несколько фигурок, я прожёг в них сквозные отверстия, чтобы было можно продёрнуть шнурок, и принёс приготовленное в дом. - Ой, а что это у вас, оме? – поинтересовался встретивший нас в дверях Хени. - Это, Хени, игрушки для маленького, только их сначала нужно раскрасить яркими красками: зелёной, жёлтой, красной, синей, а потом мы их повесим поперёк кроватки и ребёнок, как немного подрастёт, будет дотягиваться до них и играть. Такие игрушки развивают зрение и осязание. А потом можно будет сделать погремушку, - разъяснил я любопытствующему омеге. - Оме, это вы здорово придумали! Завтра я обязательно пойду на рынок в лавку к Хайнцу и попрошу раскрасить поярче, - сообщил Хени вышедшему из нашей комнаты с Винрихом на руках Дибо. - Куда это ты собрался? – поинтересовался Дибо, - пелёнки надо обметать, а он к Хайнцу хочет идти. Винрих сладко спал на руках у Дибо. Оценив состояние мелкого, я забрал малыша у погрустневшего омеги и потащил кормить и подмывать. Господин Ди неотступно следовал за мной пока я носился с Веником. Закончив и уложив заснувшего ребёнка, я сел в кресло в гостиной, Эльфи сидел на своём стуле и кот тут же запрыгнул мне на колени. Свернулся калачиком, вытянул лапы и громко замурлыкал. Пока кот наслаждался, я стянул перчатки и начал рассматривать через Эльфи подлеченные мастером Маркардом руки. О, кстати, а баночка с мазью где? - Хени, Дибо, - обратился я к омегам, сновавшим по дому – Хени с ребёнком на руках – он с моего согласия вытащил Веника из спальни и сейчас тот спал на руках у омеги, а Дибо решил в очередной раз порадовать нас кулинарными изысками, - у меня к вам просьба: мастер Маркард дал мне мазь…, в общем, её надо втирать в руки, а того, кто мог бы это сделать у меня нет. Я хотел бы попросить кого-нибудь из вас помочь мне. - Конечно-конечно, оме, - шёпотом откликнулся Хени с Веником на руках, - мы обязательно сможем вам помочь. Дибо к обеду расстарался – были поданы: овощной суп с цыплёнком, приготовленный в закрытых горшочках, отдельно к супу гренки из пшеничного хлеба, вторая перемена состояла из лососины по-матросски: крупные куски рыбы были поданы на специально выпеченных лепёшках из слоёного теста с гарниром из свежих варёных грибов, крабов и оливок, политых матросским соусом, для приготовления которого Хени специально бегал на рынок за анчоусами и белым вином. Майнау не был портовым городом, но находился недалеко от побережья Северного океана, а рыбаки из немногочисленных прибрежных деревенек везли под стазисом продукты своего производства: морскую рыбу всех сортов, крабов, съедобные водоросли, моллюсков. Холодные воды вообще очень богаты рыбой – достаточно вспомнить знаменитую Ньюфаундлендскую банку, и мелководное побережье Северного океана, омываемое сразу несколькими течениями, не было исключением. Отдав должное великолепному обеду и пересев поближе к горящему камину, под громкое мурлыканье Господина Ди, опять расположившегося у меня на коленях, я рассказал любопытствующим омегам о проведённом мастером Маркардом лечении. О том, что следующий приём у целителя послезавтра… прервавшись на полуслове я зевнул. Всё таки, уход за новорождённым не прошёл для меня даром – вот уже несколько дней подряд я систематически не высыпался. День клонился к вечеру, смеркалось и, изучив Эльфи внимательным взглядом, я повёл его в ванную мыться перед сном. А что? Пока ещё есть время и Хени и Дибо не легли спать, я посплю часа четыре, омеги посидят с мелким, а Эльфи я усыплю, чтобы не сидел впустую. Переговорив с обрадованными омегами о том, что Веник будет отдан в их полное распоряжение на весь вечер, я увёл Эльфи в спальню и, раздев, уложил его рядом с собой. Ох-х, в кои-то веки удастся поспать… Перед сном я пробрался в своё подсознание по привычному пути и пересказал Ульке, в последнее время полностью отрезанному от источников информации, обо всём со мной произошедшем. Глаз, услышав наши с Ульрихом разговоры, открылся и, как мне показалось, со вниманием слушал нас. Веки тяжелели, сознание расслаблялось перед сном, убаюканное ровным мерным дыханием спавшего рядом Эльфи. На самой грани сна и яви вдруг цветная воронка закрутилась перед лицом и втянула меня. Чёрт! Опять эта пещера с воющими и хохочущими демонами. Одна из особо наглых морд высунулась из прохода с потолка которого чёрными сосульками свисали сталактиты из застывшей лавы и с утробным рыком попыталась цапнуть меня за бедро. Тварь! Я едва успел отскочить и упал на спину, запнувшись о камень, торчавший из крупного хрящеватого песка, которым был покрыт пол пещеры. Демоны, высовывавшиеся из-за валунов и глыб лавы, взвыли, а тот из них, который пытался меня укусить, кинулся на меня. Я в страхе закрыл глаза… Стоп! – вернулась ко мне здравая часть моего рассудка. Во сне, а особенно в этой пещере, нельзя бояться – иначе страх убьёт меня. Я открыл глаза и пристально взглянул в пылающие огни глаз здоровенной башки демоноволка. Не отрывая взгляда от ярившегося урода, который застыл в шаге передо мной, я поднялся и, оперевшись задом о тёплый камень, сложил руки на груди, по прежнему не отрывая взгляда от демона. - Ты умрёшь! – произнёс я, ткнув пальцем с запылавшим пламенем кончиком в не перестававшего рычать зверя. Демон попятился и, сменив рык на вой, развернулся, чтобы юркнуть обратно в проход. Хвост его, как и в реале, метнулся ко мне, с намерением хлестнуть по лицу. Но в этот раз я успел перехватить его и, сильно дёрнув на себя, остановил, рванувшегося было, демоноволка. Перебирая хвост демона как канат, я подтянул скребущую лапами по песку и камням тварь вплотную к себе. Сильно дёрнув хвост напоследок, я прыгнул зверю на спину, и, что есть сил, вонзил пылающий указательный палец правой руки в основание черепа ошеломлённой твари. Демонический зверь, не издав ни звука, рухнул подо мной в песок и мгновенно распался на чёрные искры, впитавшиеся в моё тело. - Кто ещё хочет напасть? – грозно вопросил я, поднимаясь на ноги и оглядывая демонические морды. Вой в пещере не прекращался. Оглядываясь, я двинулся к полуразрушенной каменной лестнице со стоптанными и исцарапанными ступенями, ведущими куда-то вверх. Сделав три или четыре шага (я так и не понял сколько точно) по лестнице, я мгновенно оказался в уже знакомом коридоре с бездымными факелами. Снова, как и в тот раз, цокнули мои копытца по полу и здоровенный член мотнулся из стороны в сторону при первом же моём шаге. Опять по коридору вздохом пронёсся сквознячок, пламя факелов дрогнуло, указывая направление в сторону дворика с футами. Цокая и звеня украшениями, я опять пошёл в том же направлении. Снова ширма, смех и поцелуи за ней. Решив проверить свою догадку, я встал у самого выхода из дворика и оперся на холодную стену, подсунув, как и в прошлый раз, руку под голую задницу. Хвост тут же, помимо моей воли, обвил левую ногу в синей штанине. Сейчас Вилда должна целовать Канно. В прошлый раз я их увидел чуть выйдя из-за ширмы. Точно. Вот фиолетовые руки и грудь Канно упёрлись в ширму. Фактурные стёклышки ширмы размывали изображение и я увидел голову Канно, отвернувшей лицо в сторону, в виде фиолетового пятна. Где-то там, за ней должна быть Вилда, Канно мучительно застонала от наслаждения и я, переступив копытами и звякнув цепочками, отлепился от стены и осторожно, не поворачиваясь спиной к наслаждающимся футам и стараясь не шуметь, стал углубляться в полумрак коридора, разгоняемый светом факелов. Уйдя по изгибающемуся коридору так, чтобы меня не было видно из дворика, я остановился и выдохнул. Если мне снова пришлось попасть в тот же сон на то же самое место, то есть смысл изучить всё, что тут есть, а с футами пообщаться потом. Как там говорила Вилда в прошлый раз, меня здесь никто не съест? Так что изучаем. Шагая навстречу сквознячку, я, подняв голову, изучал плавно изгибающийся коридор. Факелы освещали только середину стен. Немного света от них доставалось полу – можно было разглядеть плотно подогнанные квадратные каменные плиты. Потолок терялся в полумраке. Высоту его определить не удавалось. Заглянув в одну из арок дверного проёма в стене коридора, я увидел большую, даже огромную комнату, с высоченными, никак не меньше десяти метров, потолками, отделанными тёмными, почти чёрными панелями. Сквозь высокие узкие арочные окна с рамами, состоящими из толстых диагональных решёток, струился спокойный неяркий свет, пробивавшийся как бы через какой-то синеватый дым. Глухие боковые стены комнаты были украшены полуколоннами завершающимися арками, соединявшими полуколонны. У правой стены стоял широкий диван с высокой спинкой и причудливо изогнутыми боковинами. На диване полулежала демонесса в круглых очках с глазами светившимися сиреневым светом. Длинные рога на её голове торчали прямо вверх. Перед ней висела, колеблясь в воздухе, раскрытая книга. Демонесса подняла на меня глаза и улыбнулась, обнажив в уголках рта небольшие клычки. - О! Вигдис, - она отвела летающую книгу в сторону и грациозно встала с дивана, крупная, крупнее, чем у Канно, грудь с розовыми сосками и ареолами, качнулась, - Стой! Воля более сильного демона остановила меня, также как держала на месте в прошлый раз воля двух демониц-футанари. Медленно, давая рассмотреть своё обнажённое тело во всех подробностях, демоница шла ко мне через всю комнату, середина которой была покрыта ковром. Высокая, выше меня на полголовы, со светлой, почти белой передней поверхностью тела, переходящей на боках и спине в серую окраску, со здоровенной грудью, колыхавшейся при каждом шаге длинных стройных ног с копытцами как у меня и всех других, встреченных в этом сне демонов, демоница не имела члена и её большие половые губы были чуть розоватого цвета. Длинный, тёмно-серый хвост с листовидным, отливающим сталью наконечником, мотался за её спиной вправо и влево в такт шагам. - Куда это ты так бежишь, Вигдис? – задала она вопрос, пристально оглядывая меня сквозь очки. Я лишь смог вздохнуть. С каждым шагом демоницы мой член, будто видя её шаги, толчками поднимался выше и выше. - О! – увидела она мою реакцию, - мне так приятно, что ты меня приветствуешь таким образом. Она подошла ко мне вплотную, её крупная налитая грудь, хотя и чуть отвисшая, но это её не портило, упёрлась мне в шею, а мой торчащий член, как солдат, ткнулся в живот демоницы чуть ниже её пупка. Она наклонилась ко мне, и в стёклах её очков я увидел своё отражение. - Вигдис-с…, - демоница вдохнула, прикрыв огромные, без белков, пылающие глаза. Из-за её спины вылетела светящаяся ярко-сиреневым светом кисть магической руки, держащая длинный стек с кожаным шлепком на конце. Демоница провела своим пальцем с длинным чёрным блестящим ногтем с золотистым узором, по моим губам вниз к подбородку. Я сглотнул. Палец демоницы спустился ниже, миновал шейное украшение и перебрался на грудь. Острый ноготь упёрся в левый сосок, сиреневые глаза с вертикальным зрачком раскрылись шире и сфокусировались на мне. - М-м-м…, - снова вдохнула демоница и мою ягодицу обжёг удар стека. - Ой! – вскрикнул я высоким, почти женским голосом. Ноготь снова ткнулся в сосок, вызвав острую боль. И, словно вторя ей, вторую ягодицу окатила боль от удара. - А! – снова коротко вскрикнул я, дёрнувшись, и опять сосок обожгла боль. Хвост обвил мою левую ногу, а демоница протянула вторую руку и двумя пальцами, неотрывно глядя мне в глаза, сжала правый сосок, постепенно усиливая давление и наращивая боль. - В глаза мне смотри! – приказала она, заметив мой дёрнувшийся взгляд. В ответ я закрыл глаза и даже крепко зажмурился. Теперь уже сразу обе ягодицы обожгло ударами стека. А оба мои соска оказались зажаты между пальцами рук демоницы, вызывая мучительную боль. Одинокая слеза скатилась по моей щеке. Я шмыгнул носом. - Вигдис, тебе правда больно? – наклонилась к моему уху демоница, обдав меня запахом свежести и зелени с небольшой горчинкой. Я, не открывая крепко зажмуренных глаз, часто-часто закивал головой, стараясь не дёрнуться телом, так как пальцы демоницы, по прежнему сжимали мои соски и даже вытягивали их вперёд. - Ох-х! Вигдис, какой же ты! Никакого от тебя удовольствия, а ещё инкуб, - воскликнула она с притворным неудовольствием. Отпустив меня, она отстранилась, блеснув пятном преякулята на животе, которым мой вздыбленный член испачкал бархатистую кожу демона. Я выдохнул, открыл глаза и провёл ладонью по мокрой щеке. - Ну иди ко мне, - она уселась на диван, закинув ногу на ногу и, покачивая копытцем, похлопала по сиденью ладонью, - и быстро! Пройдя по ковру, я уселся рядом с демоницей на мягкий диван, пристроив хвост между ног. Повернувшись ко мне, демоница долго молчала, разглядывая меня и водя по моему рогу пальцем. - Ви-и-г-дис…, - игривым тоном начала она, приблизив лицо к моему уху. Здоровенные мурашки пробежали по телу, вздыбленный член вздрогнул. Весьма приятный запах – запах свежести и зелени с горчинкой – запах демона накрыл меня. Глаза мои затуманились, рот чуть приоткрылся. Член, максимально напрягшись, задеревенел. - Руки за голову! – словно сквозь вату услышал я приказ. Приоткрыв затуманенные глаза, я увидел здоровенную грудь демонессы с вызывающе торчащими сосками. Она, раздвинув мои ноги, пригнув напряжённый до крайности член вниз, себе под живот и стоя на коленях на полу, навалилась грудью на меня и, вплотную приблизив своё лицо к моему, казалось смотрела светящимися глазами прямо в душу. Не в силах сопротивляться демоническому наваждению, я, звеня цепочками на теле, закинул руки за голову. - Ох-х! Вигдис-с…, - демоница навалилась на меня сильнее, полностью перекрывая обзор и дыхание монументальной грудью. Я чуть повернул голову и увидел, как её длиннющий розовый язычок коснулся моей подмышечной впадины. Ах-х-х! Я прикрыл глаза, содрогаясь. Демоница, длинно лизнув меня, чуть отстранилась и смотрела на меня лукаво, как кошка щуря глаза. Мой, твёрдый до каменности, член был придавлен сверху телом демоницы, и теперь она, елозя по мне и вылизывая, своим мягким подтянутым животиком то сдвигала шелковистую кожу вверх, обнажая пульсирующую головку, то, отстраняясь от меня, снова прикрывала её кожей. Остановившись, уперев руки локтями в диван и опершись подбородком на сложенные длинные тонкие пальцы, демонесса облизнула тёмно-красные губы с фиолетово-синей каймой и произнесла: - Какой же ты вкусный. Она поелозила животом по моему напряжённому, насильно опущенному члену, заставляя открытую головку пылать и посылать мне в мозг сильнейшие, отупляющие сигналы наслаждения. Разум мой снова стал уплывать куда-то и я, собрав остатки воли, сделал вдох, а выдох направил в солнечное сплетение. Точка, а точнее круглое пятно, вспыхнуло, и в нём я увидел вращающийся там коловрат. Один, два, три… девять – вдох, выдох, окружающее пошло крупной рябью, задрожало. Демоница широко открыла яркие сиреневые глаза без белков и крепко обхватила меня, подсунув руки мне за спину. Демоническое наваждение сошло и сон, в который я опять попал, стал, как никогда, очень чётким. Вертикальные зрачки в глазах демона, пристально наблюдавшего за мной, чуть расширились и опять сошлись, став узкими. Она хмыкнула, улыбнувшись и показав ровные белые зубы. Страх, а это, судя по всему, был страх тела, в которое я попадаю уже второй раз, оставил меня. - Как интере-есно…, - протянула она. А я, опустив задранные руки и, повинуясь какому-то наитию, протянул руку и потрогал, ставшее вдруг невыносимо притягательным, покрытое нежнейшей тёплой кожей, серое, размером в ладонь, заострённое на конце, ушко демоницы. - Нет, а-а-х-х, только не это! Ты что творишь!? Не трогай…, нет…, не тро…, - она задохнулась, зрачки в её глазах вдруг расширились, стали круглыми, - гай… Я нежно, судя по всему, это очень чувствительная зона демона, провёл пальцами по середине гладкого уха к его краю. Демоница застонала и, выпростав одну руку из под меня, поднесла её ко рту и закусила палец, по-прежнему не отрывая от меня взгляда. - Иди ко мне, - я потянул демоницу на себя, она повиновалась. Придавленный её телом член полностью обнажил головку. Приблизив свои губы к её уху, осторожно, едва касаясь, поцеловал его в самую серединку и шёпотом спросил: - Ты кто? Демоницу затрясло от наслаждения, запах свежести и зелени с горчинкой усилился. Она стояла на коленях на полу всё также навалившись грудью на меня, полулежавшего на диване, изо рта её раздался сдавленный писк, переходящий в стон. Задранный вверх тёмно-серый хвост её изогнулся дугой кончиком вниз и мелко-мелко дрожал у основания, как это иногда бывает у кошек. Демоница сильнее закусила палец и мне на грудь упала капля рубиновой тускло светящейся крови, смешанная со слюной. Второй свободной рукой я осторожно высвободил её прокушенный палец изо рта, лизнул ранку, попробовав демонической крови – язык и губы обожгло будто перцем, и, дотянувшись до другого уха, сказал с придыханием: - Не надо…, тебе больно. А затем, откинувшись назад на спинку дивана, уже двумя руками стал гладить и водить пальцами по сразу двум ушам несчастного создания. Мой собственный запах – запах ванили (один из самых сильных, чувствуемых людьми – да, я тоже демон любви!) чуть приправленный корицей с ноткой бергамота, усилился. Дернув прижатым к дивану хвостом, я вдруг с ужасом почувствовал, что между моих ягодиц стало мокро. «Пиздец, Светка, готовь духовку!» - подумал я. Демоница находилась в полуобморочном состоянии и неподвижно застыла. Из уголка полуоткрытого рта потянулась тоненькая струйка её слюны. Сиреневые глаза с расширенными зрачками чуть подзакатились вверх. Э-э, нам такой хоккей не нужен! Не хватало ещё только обморока. Руки демона, упёртые в диван с обеих сторон моего тела, дрожали, а кисти сжатые за моей спиной, тряслись и ходили ходуном. На мой, лежащий на полу между моих и её ног, хвост упала тёплая капля. Я услышал негромкий частый-частый стук – копытца демоницы тоже свело судорогой наслаждения и они сейчас тряслись и стучали по полу. - Расскажи мне, кто ты? – снова негромко спросил я по-прежнему не опуская рук от ушей демоницы. - Э-эд-х-е-е-с-с…, - протянула она, потом сглотнула, глаза вернулись из подо лба, - ат Такки, суккуба. Ты что…, - она снова выдохнула, - Вигдис, не помнишь? - Видишь ли в чём дело, Эдесс…, - я приблизился к лицу демоницы и опять начал гладить такие нежные, такие привлекательные ушки, - у нас…, - я снова почувствовал дрожь Эдесс, - я…, когда путешествую, часто многое забываю по возвращении и мне надо напомнить где я и что вокруг, - сочинял я, придумывая оправдание на ходу. На мой хвост упала ещё одна капля. Демонам нельзя соврать – они это чувствуют, откуда-то это я знал, но и полуправду практически не различают. А сейчас вся надежда на то, что Эдесс просто не в состоянии адекватно воспринимать окружающее. Дрожавшее тело демоницы и часто-часто сокращавшийся живот стимулировали и ласкали головку моего члена, из него выделилось так много смазки, что весь член был покрыт ею. - Я…а из Матриархата Такки…, - вдруг произнесла демоница, - а Аут Бит… она не так давно купила меня для своего домена… Суккуба выдохнула и сфокусировала свой рассеянный взгляд на мне. Пик её наслаждения явно проходил. Нет, погоди. Я ещё не достаточно отомстил за боль. Подняв свой хвост к мокрой промежности суккубы, я потёр его кончиком по губам вульвы, они разошлись в стороны и кончик захлюпал в смазке. Чуть вперёд, теперь назад… Небольшой гладкий браслетик, который был одет на мой хвост у его листовидного кончика, прошёлся по истекающим смазкой малым губам и коснулся клитора. Суккуба дёрнулась, я снова двинул хвостом, она прогнула спину, чуть придавливая мой живот мягкими тёплыми подушками грудей и повиливая задом с подрагивающим хвостом. Длинный протяжный выдох вырвался изо рта Эдесс, когда я снова начал гладить её уши. - Виг…дис-с…, - глаза её опять пошли куда-то под лоб, я видел своё отражение в очках суккубы – мои бледно-голубые глаза пылали на ярко-розовом лице. Отвлёкшись от отражения, я заметил какое-то движение рядом. Светящаяся кисть магической руки со стеком, не зная, что делать и не получая приказов от своей хозяйки, подплыла ближе и покачивалась в воздухе рядом с диваном. Не отпуская ухо суккубы из левой руки, я протянул правую и выхватил стек у неразумного приспособления. Перехватив его поудобнее, я сильно хлестнул кожаным шлепком по оттопыренной заднице суккубы. Стоявшая на грани оргазма демоница, зарычала, что есть силы обхватила меня руками, навалилась грудью на живот так, что у меня перехватило дыхание и положила голову мне на грудь. Наши запахи усилились и перемешались, напомнив мне тот самый запах, когда Янка делал мне массаж промежности после операции пластики мошонки. Нахлынувшие воспоминания отрезвили мой мозг ещё больше и я уже хладнокровно продолжил издевательство над демоном. Так, хвостом почаще надо. И мой хвост заходил в хлюпающем влагалище ходуном, при каждом движении цепляя браслетом росший и росший в размерах клитор суккубы. Она, повернув у меня на груди свою голову влево и подставив левое ушко под ласки, судорожно дышала, поднимая и опуская спину в такт дыханию. Ещё удар стеком! По другой ягодице. Суккуба задышала чаще. Щёлк! Щёлк! Сыпались звонкие удары по крепким светлым оттопыренным ягодицам демонессы оставляя красные полосы. Не прекращая ударов по заднице, я наблюдал, как суккуба снова постепенно забирается на вершину наслаждения. Орудуя стеком, я оглядел комнату или скорее зал и увидел плоский восьмиугольный камень, выступающий на ладонь выше пола. На камне стоял светящийся тем же сиреневым светом, что и летающая рука и глаза Эдесс, настоящий член! Магическое дилдо! Эх, вот бы его сюда! – подумал я и член, повинуясь моему желанию, взлетел с камня и неторопливо переместился ко мне. Эдесс, уткнувшись в меня вздрагивала от ударов, частоту которых я снизил, заставляя суккубу ожидать удара и изнывать в его предвкушении. Ушко, которое я держал в левой руке и гладил пальцами, покраснело и заметно опухло. Клитор вырос просто чудовищно, но он и мокрые губки хлюпающего влагалища были в моей власти, а магический член был нацелен в бесстыдно раскрытую попку суккубы, тоже, как ни странно, истекавшую смазкой. Демон любви, хуле! Повинующийся моим мыслям член подлетел к розово-чистой, как у младенца, розетке ануса. Радиальные складки, сходящиеся к центру, были похожи на пластинки совсем маленькой шляпки сыроежки, влажно блестевшие в неярком свете, падавшем из окон. Член чуть дотронулся своей прохладной головкой до самой серединки и чуть повращался вправо и влево, смазываясь. Почувствовав его прикосновение, небольшой мускулистый узелок втянулся внутрь подобно рожкам застигнутой врасплох улитки. Затем, медленно и осторожно, он опять расправился. Суккуба, почувствовав около ануса член, призывно оттопырила попку и чуть ей покручивала в готовности принять магическое орудие. Я толкнул член в податливый разогретый анус и одновременно шлёпнул Эдесс по покрасневшей ягодице. Она дёрнулась, непроизвольно сжав попку и мокрый от смазки член, проникший на половину длины своей головки, выскользнул обратно. Эдесс снова расслабила попку, готовясь принять член. Он, повинуясь мне, снова начал проникновение и тогда я опять шлёпнул суккубу по другой ягодице, одновременно лизнув ушко. Опять повторилось то же – попка непроизвольно сжалась от удара, член выскользнул, а суккуба застонала от разочарования и наслаждения одновременно. - Вигдис, - пришедшая в себя демоница толкнула меня кулачком, - я убью тебя, дай мне его! - Ну, нет, радость моя, нет, нет, - я, поймав второе ухо суккубы и, не переставая полировать её клитор хвостом, уже откровенно издевался, – не выйдет. Я отомщу. И мстя моя будет ужасна! - Нет! Не-ет! Ну, Вигдис! – по девчоночьи звонко, как ранее Вилда, воскликнула Эдесс. - Это кто так раскричался? Это кто такой шум поднял? – начал разговаривать я с издёвкой. - Это Эдесс так шумит, - подпустив в голос бархатистых ноток, отчего по спине суккубы пошли мурашки, и наклонясь к правому ушку демоницы, я поцеловал его несколько раз и чуть прихватил губами. Эдесс снова затрясло, завибрировал её хвост, руки и ноги. Увидев её состояние, я с размаху, на полную глубину, с хлюпаньем и чмоканьем вогнал колдовской член в попку суккубы, она выгнулась и тут же, не давая ей опомниться, хлестнул покрасневшую многострадальную ягодицу демона. Глаза Эдесс закатились, она резко выдохнула и задышала частыми резкими толчками, не в силах противостоять настигшему её оргазму. Комнату огласил рык и вой переходящий в стон. Член в попке демоницы ходил подобно жалу отбойного молотка, полностью выходя наружу и снова раздвигая податливый блестящий от смазки сфинктер. Сжав зубы, она полуприкрыла глаза и из под опущенных ресниц следила за мной, сотрясаемая толчками магического члена… Увидев, что Эдесс миновала пик оргазма, я снова коснулся сразу двух её ушей и легонько поводил по ним пальцами. Вот так, замысловатый узор в серединке, а потом по краешку. И ещё раз! И ещё! Эдесс настигла новая волна наслаждения. Глаза с расширившимися зрачками уже не закатывались под лоб, ротик с клычками приоткрылся и опухшие губы судорожно хватали воздух. Магический член погрузился в развороченную попку на максимальную, очень немаленькую, глубину и работал там, мелко и часто дёргаясь. Мой хвост, залитый выделениями суккубы, скользил по торчащему вперёд клитору и распухшим малым губам. Удар! Звонкий шлепок по ягодице оставил на ней набухающую полосу. Ещё удар! Другая ягодица обзавелась такой же полосой. Удар! Удар! Чаще! Боль от ударов сорвала в голове Эдесс какой-то заслон, она завыла, сжав и сминая меня и собственную огромную грудь с торчащими на три пальца острыми сосками, объятиями и сотрясаясь от оргазма. Вдруг пахучая, пряная небольшая струйка ароматного сквирта вылетела из влагалища суккубы. Ещё! С каждым разом струя была больше и больше и, наконец, закончив изливаться, мокрая от испарины, дышащая как паровоз, Эдесс расслабила руки и отвалилась в сторону, сев на пол, опираясь спиной на сиденье дивана и раскинув по нему влажные руки. Член мой, освобождённый от веса демоницы, воспрял вверх и, блестя мокрой головкой, влажно шлёпнулся на мой живот. - Стервец…, - беззлобно, отдышавшись, произнесла томная суккуба чуть охрипшим голосом, закидывая голову назад на диван. - Ой какие ушки…, - коварно протянул я не двигаясь, - а чьи это такие ушки? Такие хорошенькие?... - Виг…, - она запнулась, услышав про уши, - дис. Перестань. Чего ты хочешь от меня? Я старая, больная, несчастная суккуба… Отстань…, - и добавила чуть тише, - пожалуйста. - Ну хорошо-хорошо. Старая, больная…, - согласился я. - Как ты меня назвал?! – вскинулась Эдесс. - Ты старая…, - я наставил на возмущённую демоницу палец, - больная… - Ах ты! – она попыталась вскочить и не смогла – ноги её не держали. Из попки суккубы, под отведённым в сторону хвостом, торчал светящийся торец магического члена ушедшего полностью внутрь. - Ой, а что это у нас здесь?- воскликнул я, так и не пытаясь встать с дивана. Неохота, а Эдесс со мной ничего сделать не сможет – сил нет. - Где? – повелась опустившаяся на колени суккуба на подначку и оглянулась. - Да вот, в попке у тебя? – я потянул измождённую демоницу за руки к себе, - вон там, - уложил я уставшую Эдесс к себе на колени лицом вверх, для чего пришлось опустить сопротивляющийся член вниз, и протянул руку к её промежности, коснувшись торца члена. - Оставь…, - расслабленно ответила она, - не трогай, пусть будет, мне приятно, я сама потом… - Ну как хочешь, - я водил своим изящным пальчиком по рогам закрывшей глаза демоницы, - Эдесс? - А?... – выдохнула она, приоткрывая посоловевшие глаза. - Расскажи мне…, я ведь ничего не помню…, - спросил я не прерывая своего занятия. - Что тебе рассказать, малыш? – снова вздохнула Эдесс чуть сместившимися в стороны грудями, соски которых начали опадать. - Ну… про всё это? – я повёл вокруг свободной от поглаживания рогов рукой. - Только обмен! – дёрнулась Эдесс, - ты мне расскажешь, что видел или узнал нового. - Ты не понимаешь! – воскликнула она в ответ на мой недоумевающий взгляд, - я живу информацией, видишь, - она показала на шкафы с заполненными книгами полками, - анализ и систематизация – это мой хлеб…, - она печально усмехнулась, - только поэтому я ещё не сошла с ума. - Ну хорошо, хорошо…, - успокоил я суккубу, - я согласен, рассказывай. - Этот домен принадлежит сразу двум хозяйкам – Аул Бит ат Вибек, она редко в нём бывает – демон-воин и Аул Врени ат Ерсэль. В отличие от Аул Бит, она демон-маг. Причём маг не самый сильный для демона, маг природы, как ни странно, - начала Эдесс. - А ты? – спросил я. - А что я? – опять усмехнулась Эдесс, - ну суккуба, ну, подумаешь, мой Матриархат продал меня, Аул Бит купила… Она пальцем подёргала на шее кружевную повязку с крупным сиреневым камнем, показывая её мне и замолчала. - А почему? - я откинул голову на высокую спинку дивана и гладил Эдесс, лежавшую у меня на коленях по щекам, - Трахаешься плохо? - Я тебе дам сейчас! – сердито ткнула она меня кулачком. - О! Так вроде уже было! – сделал я круглые глаза. - Я не об этом, - она тяжело вздохнула, - А почему, спрашиваешь? Не знаю. Вернее знаю. Только признаваться противно, - Матриархат Такки избавился от меня…, я ведь неполноценная…, - она помолчала и с горечью произнесла, - у меня крыльев нет! - Ну и что? У меня вот тоже нет и у футок местных, - ответил я недоумевая. - Ты не понимаешь…, - буркнула демоница, - крылья для суккубы – это всё. Возможность ходить в материальные миры и полноценно там питаться – это самая главная функция… Да много чего ещё – статус, место в иерархии, размножение, личная сила – всё у суккуб зависит от крыльев… - Ни хрена себе… - как много, - присвистнул я, - и много там у вас таких… бескрылых? - Да нет…, - снова горькая усмешка тронула сочные губы Эдесс, - очень мало. Я вот одна такая… была на весь Матриархат… Не знаю, правда, как там в других… Но хватит об этом! – резко сменила тему суккуба, - давай меняться, быстро колись, - она подняла руку и ткнула меня пальцем в бок. - Ой! Хватит! Перестань! – воскликнул я от неожиданности. Помолчал, собираясь с мыслями. Вздохнул. - Ну ладно. Ты девочка умная. В одном из миров мне попалось такое, - начал я. Опустил голову и увидел, что глаза Эдесс загорелись любопытством. - Там существует такая наука, - продолжил я, - Они называют её алгебра. Наука эта занимается вычислениями, но такими, которые можно представить и исследовать в самом общем виде, - я снова начал гладить Эдесс по щекам, - Так вот, девочка, в этой науке существует несколько правил или законов, - Эдесс заворожённо следила за мной, получая настоящее наслаждение, сравнимое с сексуальным, - например, такой закон, как закон выполнения операций. Порядок выполнения операций в нём указывается скобками. А если скобок нет, то приоритетность такая: сначала идёт возведение в степень, потом вычисление функции, затем умножение и деление и последним сложение и вычитание. - Класс! – восхитилась Эдесс, ушки её порозовели, - здорово! Мне часто приходится иметь дело с вычислениями, - томным голосом сказала она, протягивая руку к своей промежности, - Вигдис! Сучонок! – вдруг заорала она, резко переменив настоение, - Я убью тебя, ты что с моим клитором сделал?! Чем ты так его натёр! Показывай хвост! Я приподнял свой хвост и поднёс его конец к лицу лежавшей суккубы. - Бля! Кольцо это твоё гадское! – возмутилась Эдесс, но как-то не по настоящему, - ты мне его так растёр, что он теперь два эона торчать будет! Давай дальше рассказывай! Зараза такая! Про алгебру рассказывай! – снова сменив гнев на милость, пробурчала она, надув щёки и не убирая руку из промежности. - Второй закон – это коммутативность…, - я остановился, давая Эдесс время переварить незнакомое слово. - Я знаю, что такое коммутативность, - опять выразила недовольство суккуба делая недовольную гримаску, - что ты меня за дуру держишь! Думаешь если трахаюсь с удовольствием, то тупая как валенок! Да?! Да?! – в мою грудь упёрся палец с длинным чёрным ногтем с золотым замысловатым движущимся узором, - Если хочешь знать, я только потому и выжила у этих тварей в Матриархате, что была умнее их на порядок! - Ну всё-всё, девочка…, успокойся, - начал гладить я уши Эдесс. - Уши не трогай! – взбеленилась она, - не трогай мои уши! Сволочь! Она резко повернула голову и укусила меня в живот. Больно! Повернула лицо вверх, смотря на меня с превосходством. На животе остались следы от верхних и нижних клычков суккубы. Рука её быстро сновала в промежности. По комнате снова распространялся запах демонических феромонов. - Хорошо-хорошо, не трогаю уши, - я в жесте примирения вскинул руки, - а кстати, что такого в твоих ушах? - Что даже этого не помнишь? Ты же тоже демон любви, должен бы знать, - высказала мне Эдесс, - у каждого, каждого демона любви есть точка, воздействуя на которую он теряет волю. Что про свой хвост скажешь? А? А и правда. Хвост моё слабое место. Потрогает кто-нибудь основание хвоста и я поплыл. Демонесса выдохнула. Соски на её груди набухли и порозовели. - Продолжай! – приказала она. - Дальше, - продолжил я размеренным голосом, перемещая руку на сосок Эдесс и слегка сжимая его, - коммутативность сложения это когда а плюс б равно б плюс а. Вычитание же, Эдесс, есть действие обратное сложению и поэтому вычитание числа а равносильно сложению с числом противоположным б. Я поводил пальцем вокруг соска так, что боковая часть фаланги всё время касалась самого соска, а подушечка пальца двигалась по здоровенной ареоле. Мой длинный чёрный ноготь царапал ареолу и от этого она покраснела. Эдесс засунула во влагалище сразу четыре пальца, так, что крупный опухший клитор оказался между средним и безымянным пальцами и его влажная от смазки головка, высунувшаяся из под капюшончика, блестела в лучах света, падавшего из окна на диван. - Ещё! – попросила суккуба срывающимся голосом. - Коммутативность умножения – это когда а умноженное на б равно б умноженному на а. Деление противоположно умножению. И, самое главное, девочка, деление на ноль невозможно! – поднял я указательный палец свободной руки вверх, заглядывая в лицо кайфующей демонессы не отрывавшей от меня сиреневого взгляда. - Деление на число б, - продолжал я с умным безразличным видом, пальцы демонессы при этом побелели, сжав клитор, она выдохнула, - равносильно умножению на число обратное к б, например, а делённое на б равно а, скобка открывается, единица делённая на б, скобка закрывается. А вот знаешь, Эдесс, возведение в степень не коммутативно. И поэтому, - я сделал паузу и продолжил таинственным шёпотом, - у него, у возведения в степень, имеются две обратные операции: извлечение корня и логарифмирование. Эдесс, опять вздохнула, вздрогнула и закрыла глаза. - У сложения, моя девочка, имеется сочетательное свойство, а именно: скобка открывается, а плюс б, скобка закрывается, плюс ц равно а плюс, скобка открывается, б плюс ц. Такое же сочетательное свойство есть и у умножения, - я оставил покрасневший сосок и ареолу одной груди суккубы и перешёл на другую, ещё не исследованную грудь. - У умножения, Эдесс, чтоб ты знала, и кувшин твоих мыслей всегда был полон, есть дистрибутивное свойство, то есть: ц умноженное на, скобка открывается, а плюс б, скобка закрывается, равно ц умноженному на а плюс ц умноженное на б. Эдесс трясло. Она кусала распухшие губы белыми ровными зубами, зрачки её снова расширились и полностью закрыли сиреневую радужку. Демонесса, не отрываясь, смотрела на меня, рука её судорожными движениями двигалась во влагалище, по-прежнему крепко сжимая выросший ещё больше клитор. - Тише! Тише…, - я положил палец на полураскрытые губы суккубы, - не так громко – всем известно, что алгебра великая наука..., но кричать не нужно…, - перефразировал я когда-то любимого мной на Земле автора. - Такое же дистрибутивное свойство есть и у возведения в степень. Кроме того, бывает сложение показателей степени и умножение показателей степени, - я сделал паузу, наблюдая за Эдесс. - Эдесс, - позвал я, - Эдесс, - глаза суккубы сфокусировались на мне, зрачки тут же сузились, - ты такая умная, - издевался я, - "Базилио, ты самый глупый кот на свете!"- тут же подумал я, но это так, к слову. - Фуфью! – прошепелявила она, так как мой палец оставался на её губах. - Продолжаем, - громким голосом начал я, - свойства равенства таковы, - я снова снизил голос, сделав его бархатистым, тело Эдесс покрылось мурашками, - транзитивность – это если а равно б и б равно ц, то а равно ц. Рефлексивность, - я наклонился ближе к лицу суккубы и увидел как зрачки её снова расширились, - означает, что а равно а, симметричность, - шептал я сексуальным шёпотом в самое лицо Эдесс, - это если а равно б, то б равно а. У равенства ещё есть аддитивность и мультипликативность. Ну, а про бином Ньютона мы поговорим в следующий раз, - разогнувшись, громко завершил я своё издевательство над несчастной суккубой. Эдесс дёрнулась несколько раз, с шипением выпустила воздух изо рта и прикрыла полыхавшие сиреневым светом глаза. - Вигдис…, - сказала она, через некоторое время, не открывая глаз, - с тобой так классно дрочить… Эдесс вынула мокрую от своих выделений руку из промежности и осторожно провела влажным пальцем по моим губам сверху вниз. Запах и вкус демона любви ударил по моему мозгу не хуже хорошей дубины. Я сглотнул, облизал губы, голова моя закружилась. Спокойно, Саня, она сильнее. А тебе спокойней надо быть! Дышим, дышим, один, два, три… девять, вдох. Я начал дышать, как делал ещё в замке. Тогда это помогало. Неконтролируемый полёт головы прекратился и я, выдохнув, поглядел на лежавшую на моих коленях Эдесс. Суккуба вылизывала свою руку и лукаво щурясь, смотрела на меня сквозь стёкла очков. - Что? – спросил я, избавляясь от наваждения. - У-ку, - отрицательно помотала головой демоница, не прерывая своего занятия. - Э-эй, хватит, - я прихватил один из сосков её груди и, потянув вверх несильно помотал из стороны в сторону, большая грудь заколыхалась, - давай теперь ты рассказывай. Облизав руку и оставив во рту только один указательный палец, демонесса вздохнула и продолжила: - В общем в Матриархате так про меня решили: либо в Серые Пустоши, либо продать… А я уже давно взрослая была… Две старшие за продажу были. Аукцион готовился. А тут наш Архидемон как раз войну где-то окончил и у Аул Бит были свободные эрги… Ну она меня и купила… Без аукциона… За пять эргов всего… А потом сюда доставила… Ты думаешь почему я со стеком хожу? Задницу тебе исполосовала и свою подставила? Это Аул Бит приучила… Я, когда тут появилась, строптивая была…да…Мне теперь секс без боли не доступен, сломали меня, а без секса я… сам понимаешь…, - махнула она свободной рукой. - Ты мне всё так открыто говоришь, - начал размышлять я над словами Эдесс. - Ну-у, Вигдис, я же от тебя завишу, какой смысл мне врать, а твоё хорошее отношение многого стоит… хоть я и сильнее тебя. Но, понимаешь в чём тут дело… домен Аул Бит, вернее его границы устроены так, впрочем, это во всех доменах такое, короче, через них может проскочить либо очень слабый демон, либо очень сильный. Это как сетка – мышь проскочит без проблем, а слон даже не заметит. А остальные ни-ни, - она повела рукой с поднятым пальцем из стороны в сторону, - а ты везде шатаешься, нам эрги приносишь, придумываешь вечно всякое. С тобой интересно, Вигдис. - А футки? – полюбопытствовал я. - Футки? – махнула рукой Эдесс, - Они с детства здесь, Аул Бит их ещё мелких купила, не знаю за сколько ихняя футовская Матриархия Шведони продаёт. Да у них все мозги в сиськи и в яйца ушли. Глупые. Но симпатичные, да. Этого не отнять. За то и держат. - А я как сюда попал? – задал я волновавший меня вопрос. - Ты? Тебя тоже купили. Совсем мелкого – полэона, может ещё меньше. Как я слышала, иногда некоторые матриархаты, матриархии или патриархаты продают лишних или ненужных сильным демонам со своими доменами. Вот и ты такой же, - разъяснила Эдесс, - Выгодно выращивать купленных демонов в своих доменах, такой демон хорошо приспосабливается к домену, так что больше нигде уже жить не сможет, и в тоже время никогда не сможет конкурировать с хозяином домена. - А зачем вообще в домене кого-то… заводят? – спросил я, запнувшись. - Дурачок, ты же сам демон, неужели даже этого не помнишь? – спросила Эдесс и провела пальцем по моему соску. Я отрицательно помотал головой. - Каждый житель домена, - наставительно начала суккуба, - каждый, привносит в домен частичку своей энергии, и, чем больше таких частичек, тем больше домен может дать своему хозяину, беря, в свою очередь, энергию от него для своего существования. Разнообразие очень важно. А слабые демоны, особенно демоны любви, для доменов очень выгодны – они могут ходить в материальные миры за эргами почти незаметно и вне домена не могут жить, так как слабы, - прочитала почти целую лекцию Эдесс. - А как измеряется сила демонов? – я снова начал выпытывать из суккубы информацию. - Да это несложно. Вон камень, - она показала рукой на плоский камень с которого к нам прилетел магический член, - встаёшь на него, пара заклинаний и всё о тебе известно. У тебя, например, сила 0,8 эрга, футки наши единички, Адалхендис 1,1, а я - 1,2. Беспрепятственно ходить между мирами могут только демоны до единицы, не больше. А свыше двадцати просто продавливают межмировые границы своей силой. Вот у Аул Бит и Аул Врени по 25 эргов и им переместиться – раз плюнуть. А Архидемон, - она перешла на шёпот, - вообще 60 эргов! - А ещё есть добыча, - продолжала Эдесс, - они тоже приносят в домен свою энергию и увеличивают разнообразие домена. У нас это Таррет – такая гоблинша, матершинница жуткая и колдунья - увидишь ещё, Киндж Лислис – дракошка, вообще редкость необыкновенная. Архидемон со своими где-то разорил гнездо драконов, главного убили, яйца с самцами тоже, чтобы мстить некому было, а всех самок и яйца с самочками раздали по заслугам. Аул Бит вот она и досталась, а у Архидемона старшая самка гнезда, говорят, обретается. Драконы долго живут и взрослеют медленно. Еще Аул Бит откуда-то из похода наговское яйцо припёрла. Ну вот из него Шу’оссе Муника и вылупилась, я её выходила, можно сказать грудью кормила – скучно было, а тут всё занятие какое, так что у нас нага есть. - Это десять обитателей всего в домене? – сосчитал я. - Ну да, с хозяйками. Домен небольшой… пока, - ответила Эдесс. - А вообще, доменов много? – продолжил я развивать заинтересовавшую меня тему. - Да полно. В секторе нашего Архидемона их как грязи. У него большое войско - целых два легиона и он постоянно воюет, а все демоны-командиры свои домены имеют. Есть ещё невоенные домены. Это Матриархаты суккубов, Патриархии инкубов, Матриархии футанари. Эти крупные. В них целые кланы живут. Мелочь всякая тоже есть. Торгуют, в материальные миры ходят, между собой цапаются – демоны же, и все они эрги Архидемону вносят. Живут в общем, - будничным тоном рассказывала Эдесс. - А выше Архидемона кто-то есть? – снова поинтересовался я. - Да есть конечно… Только… не надо об этом. Там демоны такой силы, что мы с тобой просто даже их дыхания не выдержим, - ответила Эдесс, завозившись у меня на коленях. Вдруг в коридоре, по которому я сюда шёл раздался частый топоток и в комнату просунулась через дверь симпатичная любопытная мордашка дракошки, стоявшей на задних лапах: - Фы тут? Няф! Эдя, где моё золото? - Там, - Эдесс расслабленно откинула руку и томно указала длинным пальцем на какой-то не замеченный мною резной ящик, стоявший в противоположном конце зала. Дракошка, радостно взвизгнув, волоча за собой хвост, устремилась к ящику и запрыгнула в него. Послышался звон металла и восхищённое урчание. - Вот ведь, ещё…, - выдохнула Эдесс, - драконы не могут без золота, оно им для физиологии нужно. А эта… расти долго будет, ей двадцать эонов всего и до восьмидесяти она ребёнок. А я вот развлекаюсь. - Мамочка ты наша, - я ухватил сразу оба соска на груди суккубы и поколыхал развалившиеся в стороны груди. - Вигдис! Сейчас стукну! Перестань! – взвизгнула демоница, хватая свои груди руками. - О! Ушки! – переключил я внимание на самые чувствительные органы Эдесс. - Не дам! – она отпустила снова разъехавшиеся груди и схватилась руками за уши, приобретя неожиданно милый вид. - А попка! Что это у нас в попке? – опять коварно вопросил я, шагая пальцами по животу суккубы к промежности. - Ну перестань! - уже хнычущим тоном просила суккуба. Дракошка высунулась из своего ящика с золотом и с любопытством, посверкивая сиреневыми глазёнками, наблюдала за нами. - Действительно, Эдесс, попку-то освободить надо, - примирительным тоном сказал я паникующей от моих действий демонице. - Я сама это сделаю! Когда сочту нужным! – не терпящим возражений тоном ответила она. - Ну, тогда слушай, что я тебе ещё расскажу, - притворно вздохнул я и, положив руку на притягательную грудь суккубы, начал легонько её мять. - Фидя рассказывает… Няф! – раздалось из ящика. Я наклонился к уху замершей демоницы и начал с придыханием, бархатным голосом, на русском (для демонов нет языкового барьера): - Для вас, души моей царицы, красавицы для вас одних… У лукоморья дуб зелёный; Златая цепь на дубе том: И днём и ночью кот учётный Всё ходит по цепи кругом. - А-а-х-х! – выдохнула Эдесс, - Где? Когда, ты, сучонок, такое услышал?! Я продолжил размеренным тоном, сам подпадая под магию бессмертных строк: - Идёт направо – песнь заводит, Налево – сказку говорит. Там чудеса: там леший бродит, Русалка на ветвях сидит; Нахлынувие эмоции переполняли Эдесс настолько, что я, державший её голову на коленях, почувствовал этот эмоциональный смерч. Интеллектуальное наслаждение, густо замешанное на сексуальных переживаниях, мяло и рвало всё существо демонессы – Эдесс переживала катарсис. Её расшатанная предыдущими воздействиями психика мгновенно, без какой-либо подготовки, заставила демонессу реагировать на мои поступки. - Ещё! Ещё! – молила она, глядя на меня полными слёз глазами. - Там на неведомых дорожках Следы невиданных зверей; Я прикрыл глаза и отдался тем образам, которые наполнили меня, вызванные гениальными стихами: - Избушка там на курьих ножках Стоит без окон и дверей; Там лес и дол видений полны; Там о заре прихлынут волны На брег песчаный и пустой, И тридцать витязей прекрасных Чредой из вод выходят ясных, И с ними дядька их морской; Эдесс лежала на моих коленях, стиснув с боков локтями свою роскошную грудь, поднеся руки со сжатыми кулачками ко рту и остановившимся взглядом глаз, полных слёз, смотрела в потолок, переживая ту череду образов, которые нахлынули на неё. Сглотнув, я продолжил: - Там королевич мимоходом Пленяет грозного царя; Там в облаках перед народом Через леса, через моря Колдун несёт богатыря; Хвост впавшей в прострацию суккубы мелко дрожал, прижатый к дивану плотно сжатыми ногами. Дрожь хвоста по дивану передавалась мне. - В темнице там царевна тужит, А бурый волк ей верно служит; Там ступа с Бабою Ягой Идёт бредёт сама собой; Там царь Кащей над златом чахнет; Там русский дух… там Русью пахнет! И там я был, и мёд я пил; У моря видел дуб зелёный; Под ним сидел и кот учёный Свои мне сказки говорил. Эдесс всхлипнула. Её горячие слёзы, стекая вниз по щекам, заливали мои колени. Дрожь хвоста усилилась, перешла на ноги и вдруг демоница вскрикнула, отняв руки ото рта. Ноги её раздвинулись и маленькая белёсая струйка горячей жидкости брызнула из влагалища, орошая диван и раздвинутые бёдра. Ещё одна, сильнее и дальше, ещё… Кончив последний раз, Эдесс выдохнула, засопела носом и вдруг резко повернулась всем телом лицом к моему животу, уткнулась в него и в голос зарыдала, елозя мокрыми ногами и размазывая свой сквирт по дивану. Я выдохнул, сам едва отходя от наваждения пушкинского заклинания. Глухой стук послышался от ящика с дракошкой. Я поднял голову. Бедняжка потеряла сознание и упала обратно в ящик, её задняя жёлто-зелёная лапка торчала над бортом резной ёмкости. Ф-ф-у-х-х! Я держал на коленях сотрясаемую неостановимым истерическим плачем суккубу и что-то ей говорил, гладя рукой тёмно-серую мягкую спинку: - Ну, что ты, что, маленькая, всё хорошо, тебе же понравилось… - Ы-ы-ы, хлюп, ы-ы-ы, - ревела Эдесс не останавливаясь и, казалось, даже ещё больше. - А чьи это ушки? – решил применить я самый сильный аргумент. - Твои…ы-ы-ы! Забирай, сво-сволочь! Твои…ы-ы-ы, - не унималась суккуба. Наклонившись к ней, я нежно поцеловал демоницу в ухо, оказавшееся сверху...Да... это надолго... - Эдесс… наша Киндж в обмороке…, ты в курсе? – прошептал я в целуемое ухо через некоторое время. - Да…да…, сейчас я… сейчас…, - ответила хлюпая носом наревевшаяся суккуба уткнувшись и дыша открытым ртом мне в живот. Наконец, отдышавшись, она поднялась и, повернувшись, села на диван, спустив ноги на пол. - Черт! Диван весь намочила, - сказала она, вытирая глаза и шмыгая носом. Магический член так и не вынутый из попки по-видимому коснулся каких-то чувствительных точек внутри, Эдесс вздрогнула, повела плечиками и с содроганием выдохнула. Повозившись, грациозно приподнявшись, она запустила руку под хвост и вытащила мокрый член, бросила его на пол. Он, не долетев, начал неторопливое перемещение обратно на камень. Выдохнув, плюхнулась обратно на диван пропитанный сквиртом и уставив на меня палец, суккуба сказала капризным тоном, дуя опухшие губы: - Это ты виноват! - Я?! – обалдел я от подобной наглости. - Да-да! Ты! Я из-за тебя два раза… Забыла уже, как и бывает-то такое…А потом… стихи… эти, - глаза, смотревшей на меня Эдесс снова наполнились слезами, - очки испачкала-а-а, - опять заревела демоница. - Да хватит тебе, - я поднялся с дивана, член, как бравый солдат торчал вперёд, и подошёл к сидящей Эдесс. Моё влажно блестевшее орудие упёрлось в её плечо, проскользнуло по коже к шее, - ну хватит, - я обнял руками голову суккубы и прижал её к своему животу. Получилось так, что повернув голову, она оказалась лицом к члену. - И елду свою убери, - шмыгая носом, пробурчали снизу сквозь слёзы. Член, словно чувствуя направленное на него внимание, вздрогнул и чуть приподнялся. - Ну всё-всё, успокойся, моя хорошая, - я гладил Эдесс по рогам, по щекам, не забывал и мягкие, шелковистые ушки. - Эдесс, знаешь, что я тебе скажу…, - начал я, держа мхатовскую паузу. - Что? – пробурчала суккуба, вытирая слёзы со щёк. - Ты единственное известное мне существо, которое можно трахнуть прямо в мозг! Вот! – закончил я, - Это комплимент! – я поспешно отскочил на всякий случай от суккубы и, как был, с членом наперевес, пошёл посмотреть, что же случилось с Киндж. Дракошка валялась кверху животом в ящике до половины наполненном крупными восьмиугольными жёлтыми монетами с прямоугольным отверстием по середине. Светлый животик с длинными поперечными складками беззащитно глядел вверх. Передние лапки, почти ручки, если бы не чешуя, были закинуты за голову. Из полураскрытого рта вывалился в сторону красный, раздвоенный на конце, язык. Нагнувшись, я дотронулся до дракошки. Хм. Странно. Тёплая. А я думал будет как ящерица – холоднокровная. Одна задняя лапа дракошки так и осталась висеть, зацепившись за край ящика, а вторая безвольно валялась на монетах, открывая вид на промежность дракошки, в которой я увидел вполне человеческую вагину с чуть розоватыми краями больших половых губ. - Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына, грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал…, - продекламировал вдруг я, патетически подняв руки. - πολλὰς δ' ἰφθίμους ψυχὰς 'Άϊδι προΐαψεν ἡρώων, αὐτοὺς δὲ ἑλώρια τευ̃χε κύνεσσιν οἰωνοι̃σί τε πα̃σι, Διὸς δ' ἐτελείετο βουλή,ἐξ οὑ̃ δὴ τὰ πρω̃τα διαστήτην ἐρίσαντε 'Ατρεΐδης τε ἄναξ ἀνδρω̃ν καὶ δι̃ος 'Αχιλλεύσ, - тут же на древнегреческом подхватила подошедшая и всё ещё шмыгающая носом Эдесс. Вдвоём с ней мы быстро вытащили дракошку из ящика. Суккуба, присев, похлопала её по морде (по лицу?), помассировала пальцами голову где-то за глазами и дракошка открыла посоловевшие глазёнки. - Эдя, няф, здорово! Ещё хочу! Расскажи, - попросила Киндж. - Нет-нет, Киндж Лислис, ты плохая девочка, ты нас напугала, - начала выговаривать ей суккуба всё ещё ломающимся после слёз голосом. Мордочка Киндж неуловимо изменилась и приняла обиженное выражение: - А я с тобой трахаться не буду, Эдя! Вот! – отрезала дракошка. У присевшей над дракошкой суккубы между разведённых бёдер и половых губ повисла капля и в наступившей после сентенции Киндж тишине, казалось, с громом упала на пол. Кап! - Ну и пожалуйста! Ну и иди к футкам и перепихивайся с ними до мозолей! – обиделась Эдесс. На мой невысказанный вопрос, она пояснила: - Она мелкая ещё, смазки нет, а желание есть. У них в гнезде так было. Младшая хочет, подставляется, а старший дракон ей отлизывает – повадки такие. Отношения укрепляются и вообще… Ну, мы с ней магически… время от времени перепихиваемся. А что, мне нравится, - заключила она. - Эдя-я…, - заканючила дракошка, протягивая свои прикольные ручки к суккубе. - Ой, всё! Ты наказана, - встала суккуба. - А кстати, Эдесс, ты откуда Гомера знаешь? – поинтересовался я. - А, это… я маленькая тогда была… толком даже ходить не умела… Был у нас в клане инкуб один…Анемос, он долго жил, ходил в миры разные, ну и где-то услышал новинку – Илиаду. Нам потом рассказывал…, а я запомнила…, - начала рассказывать Эдесс. Я молча повернулся и, мотая стоящим членом, прошёл к столу у окна и стоявшим около него шкафам с книгами. Это сколько же Эдесс лет – размышлял я – Илиада написана была примерно за 3200 лет от моего времени, а для неё она была новинкой. Это ж 3000 с лихвуем лет! Вот же ж старушка жжот! Корешки томов пестрели названиями на разных языках. И только я начал укладывать у себя в голове причудливый шрифт, осваивая демонический навык чтения на любом языке, как сзади раздалось быстрое цоканье копыт демонессы, в шею мне упёрлась её монументальная грудь, а в ухе раздался сексуальный шёпот: - Вигдис, куда же ты? Не успел я ничего ответить, как меня подсадили и толкнули животом на стол, а за основание моего хвоста ухватилась магическая рука, задирая его в верх. Нет! Острое наслаждение, распространяясь от хвоста вверх, пронзило моё тело парализуя его. Эдесс надавила мне на копчик, заставляя опуститься, развести в стороны ноги, коленями стоявшие на столе, и лечь животом на полированную столешницу. Анус, мой бедный анус! Длинный розовый язык Эдесс, прогибая и расталкивая розетку сфинктера в стороны, проник внутрь. Слюна суккубы смешалась со смазкой, выделившейся раньше и не успевшей высохнуть. Нет, больно не было – суккуба аккуратно, можно сказать любя, раздрачивала сфинктер, расслабляя его и заставляя раскрыться. Возбуждение от слюны и феромонов демоницы охватило меня и я, чёрт с ним со всем, решил расслабиться и получать удовольствие. Основание моего хвоста не уступало по чувствительности члену и, схваченное и потираемое магической рукой, дарило дополнительное наслаждение. Язык Эдесс протиснулся в анус и мокрый, горячий, гибкий проникал всё дальше и дальше, наткнувшись на напряжённый пульсирующий здоровенный апельсин простаты. Обогнув её, он толкнул, поглаживая давно уже перегретую простату вправо, влево… вперёд, назад… ещё и ещё… Я задрожал, воздух толчками выходил из моей груди, руки и ноги ослабели и я в позе лягушки растёкся по столу. И в это время эта сучка Эдесс, не вынимая языка, бережно взяла мой торчавший книзу за краем стола член сразу в обе руки – одна выше, другая ниже и начала медленно двигать его шелковистую кожу вверх и вниз, открывая и закрывая багровую головку. Опять потёкшая густая прозрачная смазка, разносимая кожей крайней плоти, целиком покрыла головку, заблестевшую в лучах света. Запах, мой запах – ваниль с корицей и немножко бергамота, достиг моего носа. Тактильные ощущения сразу из трёх мест рванули по позвоночнику сладострастным огнём, тело моё пылало. Сердце как бешеное колотилось, казалось у самого горла. Ещё…, ещё немного. А-ах-хх! Волна удовольствия накатила сверху вниз от головы и маленьким солнцем взорвалась где-то внизу. Размятая демоническим языком огромная простата, приняв сразу от четырёх семенников их выделения, сжалась и, сладостно пульсируя, посылала и посылала через семенные бугорки свой секрет. Яйца, размером не меньше простаты, вплотную подтянулись к промежности и, перекатываясь под атласной кожей мошонки, приняли посильное участие в этой феерии, выталкивая из себя смешавшееся с секретом простаты семя. Щель мочеиспускательного канала приоткрылась и по нему, пульсируя, волнами пошла, спеша показать себя всему свету и доставить своим вкусом божественное удовольствие, первая самая быстрая порция спермы инкуба. Той самой спермы, которая сводит с ума самок во многих и многих мирах, подсаживая на себя как на самый тяжелый наркотик – с первого же раза и доставляя такое удовольствие, которого они, эти самки, не смогут уже никогда получить ни с одним самцом своего мира. Меня затрясло и струя тёплого семени окатила грудь сидевшей сзади меня на корточках демоницы. Она восторженно всхлипнула, выдергивая язык из моего ануса, и поймала вторую, ещё большую порцию спермы, прямо в рот. Третья порция в тисках невыразимого словами оргазма снова сотрясла меня – четыре! сразу четыре семенных бугорка, ещё раз пропустили через себя простатический секрет, смешанный с заботливо накопленным яйцами семенем, и я с шумом втянул воздух. Выдох. Перед глазами плыли, пересекаясь между собой, разноцветные круги, я, весь мокрый от испарины запалённо дышал и моя шея вдруг оказалась не в силах держать потяжелевшую голову. Я положил голову щекой на стол и, скосив глаза назад, наблюдал за кайфовавшей сзади меня Эдесс. - Добилась, да? – едва прошептал я в изнеможении припухшими губами. - Вигдис, ну что ты, в самом деле? Я же суккуба, в конце концов, - ответила она невинным тоном, облизывая губы. По её груди крупными белёсыми, чуть светящимися каплями стекала сперма. Моя сперма. На левом, затвердевшем соске капелька семени повисла и грозила вот-вот упасть, раскачиваемая движениями демоницы. - Отомщу, - не двигаясь, спокойно прошептал я – сил нормально говорить не было. - Ой, ой, ой как страшно, - пропела суккуба, - Вигдис вышел на тропу войны, спасайтесь! Ля-ля-ля…, - дразнила она меня, высунув на длину ладони свой язык. - Вот выебу тебя, забеременеешь, а я не женюсь, будешь знать, - бурчал я, - Вигдис, Вигдис, - передразнил я её, - вернись, милый, я все прощу, а я – я останусь непреклонным. - Эх, малыш, - со вздохом суккуба встала, оттолкнула от моего хвоста колдовскую руку, опустила его и, как была, забрызганная спермой, легла мне на спину, прижавшись к ней щекой и обняв меня руками - знал бы ты, что проданные суккубы никогда не размножаются – Матриархаты строго блюдут монополию. Нет у меня ничего внутри, еби меня сколько хочешь, я только рада буду… хоть так…, - она замолчала, моргнув, и я почувствовал кожей спины как движутся её огромные ресницы. Молчал и я. Вот она, оказывается почему с дракошкой возится. Пошевелился, Эдесс отлипла от моей спины и я, повернувшись, сел на столе, спустив ноги. Член с остатками спермы висел вниз. Эдесс, плотоядно облизнувшись, присела и смотрела на меня снизу вверх, чего-то ожидая. - Ну оближи хоть, а то весь коридор закапаю, - буркнул я, шире разводя ноги. Обрадованная демоница принялась вылизывать моё богатство, глубоко проталкивая его в горло, время от времени хитро щурясь и пытаясь сунуть свой умелый язычок в уретру. - Всё-всё, хватит, Эдесс, ну хватит уже, - просил я разошедшуюся демоницу. Наклонившись к увлёкшейся суккубе, я придержал её за атласные плечики и успел прошептать только одно слово: - Ушки… Бросив обсасываемый как леденец член и, обхватив руками мокрую от спермы грудь, Эдесс широко распахнула сиреневые глаза, выдохнула, облизала губы и прошептала: - Нет… - Ну вот…, - с кряхтением я слез со стола, оставив на полированной поверхности пятно смазки, натёкшей из изнасилованной демоническим языком задницы. Голова закружилась, меня повело в сторону. - Вот так всегда, думал, женюсь, а она уши для меня зажала… как не стыдно? – задал я притихшей суккубе риторический вопрос. Постояв, поковылял к выходу из комнаты, провожаемый взглядами Эдесс и дракошки. Дойдя до дверного проёма, обернулся. Эдесс, всё также сидя на корточках, провела пальцем по груди, собрав немного спермы и, блаженно жмурясь, сунула палец в рот. Не вынимая пальца изо рта, опять подняла глаза на меня. Я подмигнул. Ладно, хорошего понемножку. Раз, два, три… считал я факелы на стенах. Вихрь, безжалостно закрутив, подхватил меня и понёс вниз… С рычанием вдохнув воздух, я закашлялся и едва смог отдышаться, оглядывая спальню в которую ушёл передохнуть, оставив Веника на попечение Хени и Дибо. Эльфи лежал рядом и безмятежно спал, улыбаясь во сне. Я закинул руки за голову и задумался. Чёрт! Это сейчас что было? Сон, настолько реалистичный, что ещё немного и я уже перестану различать, где я живу – на Эльтерре или в домене, этой, как её? О, Аул Бит! А может быть, мне вообще всё это снится – сон во сне и сейчас я вообще нахожусь у себя дома – на Земле? Эльфи, не просыпаясь, зашевелился и, придвинувшись ко мне плотнее, начал с закрытыми глазами что-то искать, тыкаясь в меня носом как котёнок. Повозившись, он отыскал, наконец, нужное и блаженно выдохнув, опять затих, уткнувшись носом мне в подмышку. Я полежал, не желая беспокоить опускающимися руками спящего омегу. Ладно, вставать надо. "А в тюрьме сейчас ужин – макароны", вспомнил я. Пока я ещё помню Землю – я существую как личность. -«Эльфи, вставай», - телепатически позвал я омегу и потряс его за плечо. Действительно, пора ужинать.