Как быть?

Тени. Беззвучные отражения лиц и предметов. Клочья серой мглы, разрываемые безумной скоростью. Плоский, медленно беспорядочно кувыркающийся, угольно-чёрный барабан, скорее даже шайба, летит сквозь серую мглу Великого Ничто. Мгновение и видение барабана исчезает. Резкий перепад, как через зону высокого давления и я с громким хлопком, рассыпая вокруг себя светящиеся искры, оказываюсь в знакомом, таком уютном подсознании. Неяркий шарик Ульки, чёрный полированный каменный пол с едва заметными стыками плит, звёздное небо, испещрённое цветными пятнами галактик, туманностей и пылевых облаков (интересно Андромеда есть или нет?), зеленоватый крокодилий с вертикальным зрачком глаз Безымянного (мне, вдруг, пришла мысль назвать его так) и обломки разноцветных колонн ушедших омег. Словом, всё было на месте. Ну хоть где-то стабильность! Соскучившийся и не знающий, что и думать, Улька кинулся ко мне с вопросами: - Господин мой, что случилось? Нас здесь так кидало и переворачивало. Было так страшно… - Спокойно, Ульрих, всё в порядке. Просто я немножко побыл демоном…, - ответил я. - Де…демоном? – потрясённо произнёс Улька, отшатнувшись. Прозрачное третье веко сошло с огромного глаза Безымянного и вертикальный зрачок, сфокусировавшись на мне, чуть дёрнулся, расширяясь и опять сужаясь. - Да. Да. Не переживайте так. Оба, - откликнулся я на невысказанный вопрос Безымянного. - А ты, Ульрих, благодарить должен нашего Великого Змея. Он всё здесь держал, я видел, как нас мотает, - пояснил я паникующему омеге. - Видели?! Но как? – от Ульки пришли эмоции любопытства и страха. - Как - не знаю. Но мне удалось увидеть, как всё это летит в бесконечности. Ты прости, Ульрих, но твоему телу опять досталось. На замок было нападение демонов… Погибли почти все… Мне удалось убить одну тварь, но… В общем глаз у нас с тобой нет… Кровь демона попала мне в раны… и… по моим ощущениям заразила меня чем-то. У меня был эмоциональный срыв… Короче, я обратился в демона. Конечно, Великая Сила помогла мне, я сопротивлялся, но сейчас там, во внешнем мире, я валяюсь чуть живой, - пояснил я произошедшее пока без лишних подробностей. Ульрих потрясённо молчал. - Да. Ульрих, зрения у меня теперь нет, но как вернусь, давай попробуем снова к слуху подключиться, - вывел я из ступора омегу. - А… да-да, господин мой…, я рад…, что вы обо мне помните…, - прошептал он. - Ульрих… Ульрих…, - произнёс я, посылая по связи волну тепла. Всё-таки нас в этом теле двое и я опять его изуродовал. Н-да, что имеем не храним – потерявши плачем. - Госпо…дин… мой…, - едва слышно выдохнул омега, - я… - Ульрих, я всё прекрасно чувствую. Чувствуешь и ты, - начал я лихорадочно прикидывать как закончить настолько неудобный разговор. Ладно… Отвлекая Ульку и отвлекаясь сам, я пересказывал произошедшее со мной за последнее время. Восклицания Ульки и сфокусировавшийся на нас глаз Безымянного заставили меня изображать события в лицах… Однако, хорошего понемножку. Я чувствовал, что тело уже готово к возврату сознания и, попрощавшись со столь благодарной аудиторией, рывком вышел в реальность. * * * Г-ха…Воздух со свистом ворвался в лёгкие. Тяжесть давила на грудь и не позволяла дышать… Да что же такое-то? Сдохнуть хочется… Что-то тёплое завозилось у меня на груди. Эльфи? Попытавшись пошевелиться я разбудил спящего на мне Эльфи. Это «чудо» подняло голову и выдохнуло: - Оме… Я закашлялся от нехватки воздуха. Полуголый Эльфи завозился на мне, освобождая мою грудь, живот и прижатый к нему эрегированный (что?!) член. - Оме… я…, - залепетал омега сползая с меня. Я с трудом повернулся на бок и сипением пытался вдохнуть непослушной грудью едва тёплый воздух зимовья. В лёгких клокотала мокрота, разрывая их тяжёлым надсадным кашлем. Эльфи сидел на коленях на полу. Его энергетическая сине-зелёная проекция тонкими пальчиками куталась во что-то. Судя по виду в плащ. - Ты что… убивец…, - в лёгких клокотало и булькало, я не мог говорить. Кое-как поднявшись на четвереньки я начал, свистя горлом, перемещаться в сторону сквозняка, тянувшего по полу от двери. Воспрянувший член бодро хлопал меня по животу при каждом движении бёдер. Нащупав дрожащей рукой внутреннюю дверь, я отпихнул её от себя и головой толкнул наружу вторую внешнюю дверь. Накопившаяся слизь, кровь и Сила знает что ещё, выплеснулась из горла, освобождая лёгкие. Мучительный кашель рвался наружу выворачивая готовые, казалось, выпрыгнуть лёгкие. Их бурное движение вызвало рвоту. Пустой желудок корчился с судорогах, выдавливая из себя капли жгучей вонючей желчи. Казалось, этому не будет конца. Меня знобило, тело покрылось здоровенными мурашками, руки тряслись. Спутанные пропотелые космы свисали из-за спины ниже лица и перегваздались в вонючих выделениях. Наконец, рвота и кашель прекратились и я, положив руки на порог под грудь, с удовольствием задышал пряным лесным воздухом. Эльфи так и сидел на полу, кутаясь в плащ. - Эльфи, - просипел я сорванным горлом, - укрой меня чем-нибудь. Холодно. Пискнув, он сорвался с коленей, выхватил из кучи тряпья ещё один плащ и накрыл им моё озябшее тело, привалившись ко мне боком. - Рассказывай…, - прошептал я. - Что…, оме…? - ответил он, плотнее запахиваясь в плащ. - Было что? – настаивал я. - Ну… это… вы в печку огонь кинули и сознание потеряли… Я печку топил, чтобы тепло… А вы на полу лежали… Я вещи собрал… вас укрыл. Я…,оме…, ваши штаны взял. Моё рваное всё. Потом вас знобить стало. Я спать хотел… рядом лёг с вами… печка погасла. Ну вот…, - промямлил он. Суду всё ясно. - Сейчас день или ночь? – спросил я. - Темнеет. Вечер, - пролепетал Эльфи. Я протиснулся обратно в дом и закрыл за собой внешнюю дверь. Осторожно, по стеночке, поднялся и встал на ноги. Голова кружилась. Стоящий до одеревенения член бодро уставился вперёд. Эльфи ладошкой смущённо прикрыл рот. - Одеться есть во что? Трусы мои где? – потребовал я, тыкая пальцами в живот чуть ниже пупка с целью утихомирить непослушное орудие. Результата нет. Что за нахер?! Приопустив вниз напряжённый и начавший уже становиться болезненным член, я добился только того, что он, отпущенный мной, дёрнулся вверх, шлёпнулся о живот и снова бодро и бессмысленно уставился вперёд. Опять! Я вспомнил весь букет ощущений от бывшего у меня ранее приступа приапизма и передёрнулся. - Эльфи! – окликнул омегу, - Мне. Нужны. Твои. Глаза! – чётко, раздельно произнёс я. - Оме… а-э-э…, - проблеял потрясённый Эльфи, подойдя ко мне и бросившись на колени обнял мои бёдра руками. - Встань…, - сказал я, чувствуя, что меня несёт и я никак не могу остановиться, хватая при этом, Эльфи за волосы на затылке и подтягивая его вверх. На Эльфи ничего не было кроме моих штанов, бывших ему катастрофически большими. Омега, заворожённо смотревший на меня снизу вверх блестящими полными слёз широко раскрытыми глазами, покорно следовал за моей рукой, поднимаясь выше. Торчащий член мазнул его по плечу и стал опускаться ниже по мере подъёма Эльфи вверх, задел напрягшийся левый сосок. Омега судорожно выдохнул, его рука, державшая штаны за пояс безвольно разжалась и они, слишком большие для него, съехали вниз к полу. - Оме…, - прошептал удерживаемый за волосы обнажённый Эльфи, ткнувшись носом мне в грудь и прижав к ней руки со сжатыми кулачками. Краснота возбуждения разливалась в его голове. Промежность тоже стремительно краснела в энергетическом зрении. А ну-ка, ну-ка, что это?! Заинтересовался я странным крохотным энергетическим образованием внизу живота омеги. Не было этого! Точно не было. Чуть наклонив голову, я пытался разглядеть маленький светло-голубой узелок. Догадка обожгла меня так, что я отпустил волосы Эльфи и положил на худенькое плечико омеги дрогнувшую руку. Я его истинный. Для омег оплодотворение возможно только при наличии истинного. Запах Эльфи, по крайней мере, для меня, изменился – он стал фертильным. И тут его изнасиловали, т.е. в готового к размножению омегу попала сперма. Живая сперма. Результат налицо. Он беременный. Чёрт! Чуть отстранив от себя омегу, я сказал: - Я не вижу ничего. Через тебя хочу посмотреть… Раньше… когда у тебя головы не было… Кх-м…Да… Так вот. Я смотрел через твои глаза…Это не больно. Сапоги дай. Наружу пойдем. Эльфи, оторвавшись от меня, опять натянул на себя мои штаны и, придерживая их рукой подал мне сапоги. Натянув их на босу ногу и накинув на голое тело плащ, я нашарил двери и открыл их. Подключившись по нашей связи к глазам Эльфи, я увидел, что он, держа одной рукой спадающие штаны суёт босые ноги в сапожки Листерина. - Носки одень! Ноги сотрёшь. И плащ накинь – простынешь, - посоветовал я ему. - Да-да, оме, я сейчас…, - затыркался Эльфи. Наконец, он накинул плащ, я пропустил его вперёд и вышел из зимовья. * * * Перешагнув через следы своего безобразия выплеснувшиеся из меня у самого порога избы, я шагнул в осенний лес, вдохнув пряный запах палой листвы, смешанный с терпко-хвойным ароматом сосновой щепы, опилок и вянущей хвои, оставшихся от разделки сотни деревьев. Оглядев глазами омеги окрестности заваленные сучьями, толстенными комлями не пригодившимися при строительстве, я выдохнул – гора отходов превышала мой рост и сползла в овраг заняв его практически полностью. Эльфи, стоявший за моим плечом, увидел (а, следовательно, и я) пар. Холодно. Распахнув плащ я подставил тело под влажный осенний воздух в надежде, что он поможет унять бунтующую плоть. Опять потыкал пальцами ниже пупка. Результата нет. Ладно. Пока потерпим. - Эльфи, - махнул я рукой, - подойди. Омега подошёл смущённо теребя полы плаща. - Туда посмотри, - показал я рукой в сторону кучи древесных отходов. Выбрав телекинезом из под кучи веток, коры, хвои несколько горстей опилок, я присыпал ими своё безобразие и выдохнул. Новость о беременности Эльфи не выходила у меня из головы. Чёрт! Ну почему так! Почему это опять мне! Где я провинился, а, Ульрих?! Отойдя влево от дома к куче веток, я, не сдерживая эмоций, дико заорал, вкладывая в этот крик всё, что у меня накопилось – гнев, боль, страх: - Р-раа-ы-ы-ээ!!! – вкладывая в этот рёв всю свою энергию, так, что ярко-синяя струя её вылетела изо рта и растворилась в темнеющем осеннем небе. Лес затих. Шумевший где-то в вершинах голых деревьев ветер прекратился. Какая-то птица, уже, видимо, пристроившаяся в сумерках ночевать, заполошно метнулась над оврагом. Выдохнув вверх, я поднял лицо к небу. Если бы мог, то заплакал бы, наверное. Но… слёзных желёз нет. Выжжены кислотой демона. Обессиленный я сел на толстенный, никак не меньше метра в обхвате, комель оставшийся от разделки бревна и распахнул плащ. Торчащий член уставился на меня. Снова потыкав пальцами ниже живота, как это делал мастер Тилорн, я с удивлением заметил, что стервец начал опадать, пульсируя в такт сердцебиению. Наконец-то. Запахнувшись, я поманил Эльфи к себе и, показав ему на кучу древесного мусора, начал телекинезом быстро заготавливать дрова для печи. Два дровосека, два дровокола, два дроворуба говорили про Ларю, про Ларьку, про Ларину жену. Чёрт, что только в голову не придёт! Дрова нужны. Очень нужны. Вот только спать мы где будем? Опять на полу? Несмешно. Ну-ка. Как там? Щёлкнув пальцами я попытался зажечь шарик пирокинеза как это делал в демонском обличии. Синеватые искры проскочили между пальцев и бессильно стекли на землю. Ещё. Ещё. Нет, что-то я не то делаю. Эльфи подошёл, сел рядом со мной и привалился к моему боку, кутаясь в плащ. Сидим. Молчим. Пока я ему ничего говорить не буду. Резорбция. Да. Такое возможно. Я вздохнул. Эльфи тоже. Попробовал ещё раз щёлкнуть пальцами. И вдруг, яркий белый свет залил наши лица, заставив Эльфи щуриться. Да!Да!Да-а! Получилось! - Вставай, - скомандовал я омеге, - туда смотри, указал я опять на ворох отходов, решив заняться изготовлением какой-никакой постели. Разглядев остатки брёвен, вернее того, что можно назвать подтоварником, я отсёк относительно ровную вершинку толщиной примерно в пядь и, пристроив её к себе, наметил необходимую длину, на пару пядей выше себя – это будет длина топчана. Теперь ширина. Сопровождаемый Эльфи и мертвенным белым светом шарика пирокинеза, я прошёл в дом и с левой стороны от печи приложил к полу бревно, размечая на нём примерную ширину топчана. На двоих сразу или может быть два отдельных делать? Ещё и для кроватки мелкого место нужно. Вдруг придётся и его сюда вытаскивать. Поразмыслив, решил, что лучше сделать один общий топчан – всё равно Эльфи обязательно под тем или иным соусом переберётся ко мне под бок. А к мелкому вставать придётся только мне. В общем, по размерам получилось так – топчан шириной примерно десять пядей (где-то 1,3м) и промежуток между топчаном и печкой в две с половиной пяди (0,6м) достаточный для кроватки Веника. А справа от печи будет кухонная и столовая зона. Но это потом. Сильно потом. Вот такая лесная студия вырисовывается. Выйдя с бревном наружу в сопровождении всё также мотавшегося за мной Эльфи, я взялся заготавливать материал для топчана. Все нашедшиеся подходящие брёвнышки были распущены телекинезом на доски и из этих сырых, свежеоструганных досок на деревянных нагелях и шкантах в доме был собран топчан. Теперь ещё одно. Двери. Они, конечно, есть и это хорошо. Но они не запираются и у них нет ручек. Вот над этим я и мудрил. В итоге дело кончилось тем, что на двери были установлены на тех же нагелях два деревянных засова. Заперев внешнюю дверь, я сел на порог внутренней двери, поставил Эльфи рядом с собой и под ярким светом пирокинеза начал рассматривать сляпанную мной на скорую руку русскую печку. Нет, конечно, это классная штука. Но есть у неё один недостаток – она плохо греет помещение ниже уровня топки. А здесь у меня печь без подпечья. Она вся цельная от самой земли. А если в подпечье ещё одну топку сварганить? И обороты можно сделать – телекинез наше всё! Нет, можно, конечно дом пирокинезом обогревать, но как быть если меня нет? Пусть Эльфи с мелким замерзают? Бля! Опять вот это вот всё! Ну почему с самого появления здесь я всё время какой-то выбор делаю?! Кто-то, кто мне по большому счёту и не нужен вовсе, крутится около меня. Я вынужден тратить своё время, свою жизнь, в конце концов, на них. Понедельник – суббота, понедельник – суббота. ЖИТЬ КОГДА? * * * Нашарив за спиной свежеизготовленный засов, я толкнул внешнюю дверь в осенний ночной лес. Запахнув поплотнее плащ, чуть посторонился от открытой двери и, разметив через глаза Эльфи примерные контуры нижней печки со смещением вправо от топки верхней печи, начал извлекать телекинезом ещё не просохшую глину из под русской печки. Топка, поддувало, толстая колосниковая решётка из той же глины. Накрутил из оборотов настоящий лабиринт. С левой стороны в загнетке верхней печи выколотил из извлечённой ещё влажной глины трубу и вывел её в общую трубу выше задвижки русской печи. В верхней части трубы, проходящей через левую часть загнетка, прорезал щель для задвижки. Телекинез – это наше всё и я не устану это повторять. Изготовление отопительной печи в ещё влажном массиве битой глины заняло сравнительно немного времени. А вот что делать с задвижками (их надо две – в отопительную и русскую печи) и с дверкой для нижней печи и заслонкой для русской? Выбрав четверть вокруг топки нижней печки, в пазу четверти прорезал отверстия для пяток дверки – пока глина ещё не высохла это возможно. Выволок изъятую из полостей новой печки глину наружу и, раскатав её, сформировал и подсушил дверку пирокинезом, ярко вспыхнувшим в темноте осенней ночи. Эльфи торчал рядом – без его глаз я работать не мог. Мой мозг, измученный свалившимися проблемами и размышлениями о случившемся, с удовольствием решал инженерные и изобретательские задачи – я, можно сказать, отдыхал. Такой же формовке подверглись и задвижки и заслонка для русской печи. Задвижки были толщиной в палец, заслонка в два. Ну теперь обжиг и спа-а-ать! Куб телекинеза хранит тепло, а в кубе полыхают сразу четыре шарика пирокинеза, равномерно прогревая до малинового свечения сложенные в стопку, переложенную кусочками глины две задвижки, дверку и заслонку… Ну, наверное, хватит. Изделия моих рук – точнее телекинеза, ровно светятся красным светом и теперь важно их осторожно охладить, иначе лопнут. Эльфи, наблюдая за тем, как я отрываюсь, что-то придумывая и реализуя, только удивлялся, время от времени впадая в ступор от того, что я делаю. - Оме…, - периодически шептал он, зябко ёжась, - что вы делаете, зачем? - Эльфи, трусы мои принеси, - попросил я омегу. Тот, оглядываясь на светящиеся глиняные пластины постепенно охлаждаемые мной в телекинетическом кубе, пошёл в дом и в очередной раз запнулся через высокий порог. «Вот же уродится ягодка» - подумал я и непроизвольно отшатнулся от летящего навстречу глазам Эльфи, через которые я наблюдал, полированного темно-коричневого пола. Всё-таки растянулся. А, вот поднялся. Эльфи под ярким белым светом перебирал кучу тряпок, валявшихся на всё ещё сыром, одуряюще пахнущим смолой и древесным соком топчане. Наконец, нашёл мои труселя и, держа их в руках, выбрался наружу. - Вот, оме, - протянул он мне эту весьма важную деталь туалета. Выхватив комок ткани у него из рук, я ёжась от холода, натянул трусы на ставшие зябнуть чресла и, затянув завязки, прикрыл, наконец, своё, съёжившееся до возмутительно малых размеров, орудие. Член, просто катастрофически уменьшившись на холоде, вёл себя прилично и фортелей больше не выкидывал. Эльфи, пока я одевал трусы, не отрываясь пялился на меня, уж это-то я видел хорошо. Ноздри его носа трепетали, в голове снова начала разливаться краснота возбуждения. - «Эльфи», - позвал я омегу телепатией. Дёрнувшийся от неожиданности Эльфи поднял глаза от моего весьма рельефного пресса на изуродованную рожу и судорожно выдохнул. - «Красавец, правда?» - снова обратился я к нему. - Оме…, вы… вы…, - он глубоко вздохнул собираясь с силами, - оме, вы всегда для меня будете самым красивым! – вдруг выпалил он и зажмурился. Выдохнул и открыл глаза внимательно глядя на меня. «Эк…!» - только и осталось мне сказать. Я обессиленно сел на порог открытой двери. Ну да. А что ещё могло быть? Я его истинный. Тем более он забеременел и сейчас его организм начал перестраиваться под влиянием гормонов. А гормоны это… это… - я мысленно покрутил кистью – в общем, гормоны. По крайней мере, мне так хочется думать… Глиняные поделки перестали светиться видимым светом. Ещё немного и их можно будет брать руками и использовать по назначению. - Эльфи, смотри, пожалуйста, туда, - вновь указал я омеге на раскалённую глину, - я не хочу, чтобы то, что я делаю, было загублено по недосмотру. - А что это, оме, - поинтересовался Эльфи. - Это, золотой мой, задвижки и дверки для наших печек. Без них будет трудно сохранить тепло в доме. Практически невозможно. Ты же не хочешь спать в холоде, а потом заболеть? – задал я ему риторический вопрос. Эльфи отрицательно помотал головой. - Ну вот. Я их сделал из глины. А глину после обжига важно охлаждать постепенно – иначе лопнет, - пояснял я омеге как маленькому. Температура обожжённых изделий падала. Я развеял верхнюю грань телекинетического куба и тыльной стороной ладони провёл над ним. Горячо. Закрываем. Пусть остывает дальше. Поднял телекинезом всю конструкцию и перенёс в дом – чего теплу понапрасну пропадать, пусть дом греет пока остывает, да и торчать в ночном осеннем сыром лесу – удовольствие ниже среднего. Куб опускать на пол нельзя – слишком горячий. Поэтому вся полупрозрачная конструкция висела в воздухе перед выходом. Всю вытащенную при строительстве нижней печи глину я, стараясь не пачкать пол, выгреб из дома и закинул в яму, оставшуюся, как я помнил, от изготовления термодревесины – потом пригодится горшки лепить, да и кое какие мысли есть по поводу её использования. Захлопнув двери и закрыв их на засов, я сел на топчан. Инфракрасное излучение, свободно испускаемое перестроенными стенками куба, довольно быстро прогрело выстывший дом и дало возможность скинуть надоевший плащ. Я начал шарить в куче одежды в поисках рубашки – таскаться только в трусах не очень комфортно. Эльфи сидел на топчане рядом со мной поджав колени к подбородку и положив на них руки и голову. Задев омегу рукой, я провёл по его ногам и обнаружил, что он сидел на топчане в сапогах! - Эльфи, ебёна мать! Тебя кто учил на постель в обуви залазить?! – рыкнул я на него, - живо разулся! Омега дёрнулся как от удара и упираясь носками сапог в пятки стянул их и опять уселся на топчане. Продолжив шарить в куче одежды, я выудил, как мне показалось, свою рубашку и распялил её в руках перед тем как одеть. Нет. Что-то не то. Целым ощущался только воротник. - «Посмотри, что это?» - протелепатривал я Эльфи. Омега склонил голову на бок и посмотрел на то, что было у меня в руках. Рванина, которую я держал, была остатками разорванной насильниками практически в клочья рубашки Эльфи. Так, отложим. Если это не удастся привести в божеский вид, то, по крайней мере, на тряпки пойдёт. А где моя рубашка? Продолжив разбирать одежду с помощью глаз омеги, я разыскал свою рубашку и куртку, которые были на мне в день нашего прихода к целителю. Съёжившийся Эльфи, хоть и укрытый плащом, никак не мог согреться, в то время как я, сидя на топчане в одних трусах, совершенно не мёрз. Ладно, чёрт с ним. - Эльфи, - обратился я к омеге, - одевай мою рубашку, хватит тут синюю птицу изображать. - Оме, а кто это – синяя птица? – спросил Эльфи, натягивая на продрогшее тело мою рубашку. - Это такие люди, которые мёрзнут и при этом много болтают, - буркнул я. Курточка Эльфи, его штаны и трусы, которые были на нём, когда он попал к людоловам, были разорваны и у меня сложилось впечатление, что кому-то из этих уродов, похоже как, доставляло удовольствие рвать одежду омеги – всё было распущено чуть ли не на ленты. - Встань, - попросил я притихшего омегу. Эльфи слез с топчана и встал передо мной. Глядя сам на себя через его глаза и положив руки ему на плечи, я начал шарить по его телу, проверяя, как он одет. - Рубашку застегни, - сказал я засмущавшемуся омеге, торопливо начавшему застёгиваться, опять наблюдая красноту в его голове. - Рукава подверни, - опять распорядился я, отворачивая воротник на его тонкой шейке. Нашарив рукой штаны, я потянул их на себя. Н-да. Таких как Эльфи можно двоих туда засунуть. Повернув омегу, я начал ощупывать пояс штанов. Тесёмка, затягивающая пояс, была вшита в кулиску и не позволяла подогнать ширину талии под тощего омегу. Подёргав тесёмку туда и сюда, я с треском оторвал её от кулиски и, затянув потуже, смог закрепить, наконец, спадающие штаны на Эльфи. - Вот мосол ты какой. Вроде, не был раньше таким, - проворчал я. Ответом мне было бурчание пустого живота Эльфи. - Простите, оме…, - прошептал он. В ответ на руладу живота Эльфи, моё брюхо выдало нечто похожее. - Погоди, погоди…, а что если…, - встав с топчана я наклонился над омегой. Он заворожённо смотрел на меня. - А если я… тебя…, - я тянул паузу, что внутри меня, какая-то бесшабашность, не знаю, что ли, а может безжалостность, подтолкнула, - Съем! – рыкнул я, оскалившись и вспомнив себя в демонском обличии. При этом я продолжал смотреть сам на себя через глаза Эльфи. - Съем! – и мой оскал резко увеличился, края рта ушли куда-то к ушам, обнажив белоснежные треугольные зубы! Полный рот! Багровая волна пробежала по лицу вниз, растворившись в груди, а на месте глаз сверкнули на мгновение жёлтые огоньки. - Ах, - выдохнул Эльфи, глаза его подкатились вверх под лоб и он мешком осел на пол. «Дурак, ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие!» - ругал я сам себя – «Вот помрёт ещё или до выкидыша дело дойдёт! Что же меня как будто черти раздирают!» Подняв Эльфи, я уложил его на топчан. Из его рваной одежды соорудил подушку и укрыл плащом. Мои керамические поделия тем временем остыли достаточно для того, чтобы их можно было извлечь из телекинетического куба и брать рукой. Осторожно разложив получившееся на полу, я взял задвижку для нижней печи и, постучав по ней своими модифицированными ногтями, услышал тихий звон. Есть! Задвижка была помещена на место. Проверка остальных керамических изделий тоже сопровождалась звоном – значит, получилось как надо. Заслонка русской печи нашла своё место на загнетке. Задвижка пошла в трубу, а вот пяты дверки нижней печи придётся вмазывать на место глиной. Вышел наружу в темень (глаза Эльфи не работают и мне теперь всё равно темно там или светло) и наощупь начал шарить справа от входа. Где-то здесь была куча влажной глины, оставшейся от выемки и разравнивания склона оврага. Запнувшись обо что-то, наклонился и, шаря руками и ориентируясь по запаху, нашёл, наконец-то, ком сырой глины. Повернувшись к дому и периодически посматривая на энергетический каркас Эльфи, ясно видимый сквозь стены нашей избушки, вернулся обратно, разминая глину телекинезом. Нет, с хождением вне дома надо что-то делать, я же нихрена не вижу. Добрёл обратно и размятой глиной залепил пазы от пят дверки. Открыл, закрыл. Работает! Теперь и печку можно затопить. Проверил Эльфи. Усыпил бедолагу. Вышел за дровами. Так. Опять всё наощупь. Глина была вправо от входа. Куча древесных отходов из которой я делал дрова - слева. Осторожно переступая, приставным шагом, добрался до кучи беспорядочно сваленных дров. Набрал охапку. Теперь поворачиваемся и смотрим – где у нас Эльфи. Вон он. Идём туда. Напихав в нижнюю печку сырых сосновых сучьев, из которых и были наколоты и нарезаны дрова, трением разогрел небольшое поленце и добившись пламени осторожно прикрыл дверцу. Что за чёрт! Густой дым повалил в дом. Я этого, конечно, не вижу, но вот дышать совершенно нечем. Почему тяги нет? Кашляя на четвереньках пополз по полу к двери и открыл её. Понизу сразу потянуло холодом. Вернулся к печке. Пошарил по ней. Вот, бля! Если человек идиот – то это надолго! Задвижка, на радостях сунутая мной на предназначенное ей место, была закрыта! Откашливаясь, открыл и, о, чудо! Тяга есть! Огонь, получивший порцию кислорода, затрещал, жадно пожирая хвою и выступившую на сучьях смолу. Я прикрыл дверь и сел на топчан в ногах спящего Эльфи. Сырые сучья шипели, испаряя влагу и звонко трещали. Ну вот и жизнь в доме появилась. Охапку дров сожгу и тепла должно до утра хватить. Всё таки, как меняется дом и вообще жизнь, когда горит огонь в печке! Пламя разгоралось, набирало силу и загудело в печи. Я встал и стал ощупывать и обнюхивать печь, пытаясь найти трещины. Ведь Эльфи уже топил верхнюю печь, пока я лежал в отключке. Нет вроде ничего. Трещин точно нет. Подкинув в печку дров, я прилёг рядом с отвернувшимся носом к стене и сжавшимся под плащом Эльфи. Закинув руки под голову и привалившись боком к тёплой спине омеги, я слушал как горит огонь в печи и размышлял. Надо в город выбраться, посмотреть, что там и как. Да и здесь надо обжиться. С водой решить вопрос, с туалетом… Веника, опять же забрать надо… Мысли мои тяжелели, убаюканные треском дров, запахом дымка, размеренным размышлениями. Эльфи у меня под боком согрелся, распрямился, вытянулся и во сне повернулся ко мне, задышал носом в щёку. - Оме, не смотрите на меня так…, - вдруг выдал он и повернулся на спину. Я, вздрогнув от неожиданности, проверил лежащего омегу. Спит. Это во сне. Вспомнив про печку, встал, открыл дверцу. На меня пахнуло жаром углей. Закинул последние оставшиеся поленья и осторожно прикрыл нагревшуюся от огня дверку. Надо проверить как печка греет. Обошёл вокруг, прикладывая руку к стенкам. Тёплые! Ну всё – живём! Сейчас эти дрова прогорят, закрываем трубу и спать.