Честнейший владыка пика Цинцзин-2. Разговоры по душам

      Эйфории от удачно провёрнутой авантюры Шэнь Юаню хватило ненадолго. Да, уволочь у Хуаньхуа легендарный артефакт, который собирались использовать против него же, было забавно, да, ситуация с Ло Бинхэ разрешилась куда лучше, чем ожидалось…       Но это, блин, не отменяло последствий.       Того самого Ло Бинхэ, который получит свой разговор наедине скорее рано, чем поздно: главный герой он или где. Юэ Циньюаня, который, может, и не успеет допросить его первым, но явно придёт сразу же вслед за Бинхэ с вопросами о том, почему это дорогой шиди не является Шэнь Цзю. Лю Цингэ, способности которого довести ближнего своего перекрывало только воспитанием и принципами, — и Юань не мог, просто не мог оставить этот прекрасный талант прозябать в безвестности! Братец-Самолёт, все эти дни незаметно шуршавший в окрестностях дворца Хуаньхуа — и далеко не факт, что как владыка пика Аньдин, а не как шпион Мобей-цзюня, у которого к заклинателям дворца были свои счёты.       Хотя, если учесть способность собрата-попаданца к ддос-атакам на чужие мозги, Юань не был уверен, кто из этих двоих больше пашет: Цинхуа, строящий в северных пустошах нормальную логистику, или Мобей, порталами которого таскали очень-срочно-прямо-здесь-нужные, капризные, редкие или просто сомнительные грузы.       Юань оставил бы Мобея и Хуаньхуа разбираться с Цинхуа и между собой самостоятельно, но увы, поделиться хоть какой-то информацией о предыстории Юэ Циньюаня мог только братец Самолёт. И его стоило выловить как можно скорее — желательно до того, как самого Юаня выловит Ло Бинхэ.       И без присутствия этого самого Ло Бинхэ при разговоре!       Или лучше будет сначала ошарашить главного героя, а потом вылавливать Самолёта, пока тот переваривает свалившиеся на него откровения? На суде подобная тактика сработала.       Конечно, с Оковами Правды он тогда удачно сымпровизировал, но… Юань задумчиво обвёл пальцами символы того самого заклятья правды на артефакте. Почему бы не продолжить в том же духе? Пока что инициатива привела его к более удовлетворительным результатам, чем следование воле сюжета. Что там, даже Система не возражала — наоборот, отсыпала баллов и за выступление на суде, и за «уменьшение баллов разбитого сердца», и даже за успешно утащенные Оковы. И ещё немного за испорченную репутацию Хуаньхуа: Юань был готов поклясться, что такого квеста ему Система не давала и даже не упоминала о нём, пока не появилось оповещение о его успешном завершении.       И об открытии целой ветки побочных квестов с выяснением, почему глава дворца был так заинтересован в Ло Бинхэ, чем ему не угодил Шэнь Цинцю и что вообще связывает главного героя с лао Гунчжу кроме так удачно подобравшей Бинхэ Цинь Ваньюэ.       Но это всё могло подождать. А вот с Бинхэ стоило поговорить как можно быстрее, пока у его почерневшего лотоса в голове снова чего-нибудь не переклинило. Да и про Синьмо не стоило забывать…       Шэнь Юань снова коснулся Оков Правды и усмехнулся. Повезло, что этот артефакт был так известен. Конечно, использование Оков заставляло куда внимательнее следить за своими словами и тщательно подбирать выражения, но…       Но зато все «я не могу об этом говорить», «дело не в Бинхэ» и «я сожалел каждый день», в ином случае звучавшие то ли как отговорка, то ли как издевательство, становились отличным вариантом. Жаль, что под рукой не было второй пары, чтобы надеть её на самого Бинхэ… Но Юань надеялся справиться.       В конце концов, он растил этого щеночка несколько лет и смел рассчитывать, что неплохо его изучил. Да, новелла братца-Самолёта не раз подчёркивала, что почерневший главный герой отлично умеет притворяться и манипулировать. Но много ли того притворства нужно пушечному мясу с ай-кью сорок? Шэнь Юань общался с Бинхэ в Цзиньлане и видел, как он ведёт себя после Бездны. На суде… либо Бинхэ притворялся совершенно иначе, чем при аресте Шэнь Цинцю, либо же не притворялся вовсе.       — Шицзунь?       — Бинхэ, — Юань чуть наклонил голову, приветствуя ученика. — Этот мастер рад тебя видеть.       Главный герой сглотнул, глядя на запястья владыки Цинцзин, против обыкновения не скрытые широкими рукавами. Запястья, на которых продолжали переливаться жемчужно-голубыми бликами Оковы Правды.       — Этот ученик… этот ученик приносит свои извинения учителю! — Ло Бинхэ осторожно, будто опасался, что его выгонят, опустился с другой стороны столика.       Шэнь Цинцю качнул головой.       — За что именно Бинхэ просит прощения?       Юноша стиснул ладони на коленях в кулаки. Вскинул взгляд.       — Этот ученик недостойно повёл себя в Цзиньлане. Позволил… позволил бросить тень на репутацию шицзуня.       — Этот учитель тоже совершил немало ошибок, — Цинцю отложил веер в сторону, дополнительно демонстрируя Бинхэ свою открытость.       Вот только сам Бинхэ не спешил вступать в диалог. Молчал, смотрел, чуть ли не затаив дыхание, неловко ёрзал… и всё ещё молчал. Юань вздохнул. И где, спрашивается, знаменитые навыки главного героя? Почему всё приходится делать этому старику, а?       — Может быть, Бинхэ желает что-нибудь спросить у этого учителя?       Юноша вздрогнул, отвёл взгляд в сторону. Закусил губу. Снова вскинул глаза.       — Шицзунь… почему вы пытались убежать от меня в Цзиньлане?       Теперь отвести глаза захотелось Юаню. Спасибо природному покерфейсу, ему удалось хотя бы не покраснеть.       — Этот учитель… испугался.       — Что? — Бинхэ ошарашено моргнул.       Цинцю потёр переносицу, сожалея об отложенном веере.       — Этот учитель сбросил собственного ученика в Бесконечную бездну. Разве Бинхэ не хотел отомстить?       Парень замотал головой.       — Я… я только хотел доказать шицзуню, что всё ещё могу быть достойным, несмотря на демоническую кровь. Учитель ведь говорил, что не все демоны злые! — почти выкрикнул Ло Бинхэ. — Я хотел… я хотел занять высокое положение и доказать, что шицзунь был неправ. Что я могу быть человеком, что я вправе оставаться его учеником!       Бинхэ шмыгнул носом. Юань ощутил ещё большую неловкость: и это — будущий повелитель мира? Как он править-то будет, если постоянно устраивает слезоразлив?       — Бинхэ не нужно ничего доказывать, — Цинцю вздохнул, опуская плечи. — Этот учитель виноват. Между своей смертью и страданиями Бинхэ он выбрал страдания Бинхэ и страшился возможного возмездия.       — С… смертью? — юноша подавился всхлипом.       — Бинхэ потомок небесного демона. Эта кровь сильна, и ты бы выжил в Бездне. Но если бы ты в неё не упал, этот учитель, несомненно, был бы мёртв.       Бинхэ широко распахнул влажные от непролитых слёз глаза.       — Учитель… не хотел меня убить?       Юань с трудом подавил желание закатить глаза.       — Этот учитель знал, что ты выживешь. Хотя и полагал, что тебе потребуется больше времени, чтобы вернуться.       Бинхэ всё ещё таращился на него мокрыми глазами, и вид у него был — будто небесное откровение получил. Юаню захотелось снова сжать переносицу. Неужели он так налажал с воспитанием главного героя, что он заметно… поглупел? Ну же, Бинхэ, давай, шевели мозгами! Самолёт тебе их чуть ли не единственному прописал!       — Желает ли Бинхэ спросить ещё что-нибудь?       Парень помотал головой, продолжая смотреть на Юаня почти с обожанием.       — Тогда чего Бинхэ желает?       Главный герой недоуменно моргнул.       — Учитель?       Цинцю подавил желание немного стукнуться лбом о столешницу.       — Что Бинхэ собирается делать дальше? Чего хочет добиться? Отомстить? Добиться высокого положения? Стать императором трёх миров?       — Этот ученик никогда не хотел отомстить учителю!       — И поэтому напоил его своей кровью в Цзиньлане? — скептически хмыкнул Юань.       Бинхэ хватило совести покраснеть.       — Этот ученик может извлечь свою кровь из тела учителя!       — Этот мастер был бы благодарен, — Цинцю величественно склонил голову. — Но всё же, чего Ло Бинхэ хочет сейчас?       — Этот… этот недостойный хочет и дальше оставаться учеником лорда Шэнь, — Бинхэ застенчиво колупнул край стола.       — А ещё?       — Ещё? — главный герой недоуменно нахмурился.       — Вряд ли сейчас этот мастер может многому научить Бинхэ. Бинхэ может добиться куда большего, чем статус старшего ученика Цинцзин.       — Но я хочу быть рядом с учителем!       — И собираешься бросить все свои владения в Царстве демонов? Как безответственно, Бинхэ.       Парень снова залился краской.       — Откуда учитель знает о моих… завоеваниях?       — Если Бинхэ забыл, этот лорд является стратегом Цанцюншань, — сварливо напомнил ему Цинцю. — И раз уж речь зашла об ответственности… пытался ли Бинхэ выяснить, что за меч он нашёл в Бесконечной Бездне?       — Учитель знает про Синьмо? — теперь удивления было гораздо меньше. Зато восторженности хватило бы на десяток щенков хаски перед прогулкой, не меньше.       — Учитель знает, — Юань решил не уточнять, что именно и откуда. — А вот знает ли Бинхэ, что представляет из себя Синьмо?       Он ожидал хотя бы ответа в стиле «артефакт». Был согласен даже на «демонический меч». Но никак не того, что его бесстыжая овечка замотает головой в отрицании и радостно сообщит, что готова внимать мудрости учителя!       Бинхэ, из вас двоих лентяем положено быть этому Шэню! Он, похоже, уже и так испортил главного героя своим воспитанием. Не то чтобы восторженный щеночек на его вкус был хуже безжалостного демона, окружённого множеством пустых романов и бесконечным па-па-па, но если этот ученик рассчитывал, что Юань отдаст ему все сведения на блюдечке — он ошибался!       Чем главного героя занимать-то, если он во всём вот так сразу разберётся? Нет уж, этот Шэнь не собирался быть бесконечным генератором квестов!       Так что Бинхэ был нагружен кучей заданий и выпнут из бамбукового домика: писать эссе о методах борьбы с дисбалансом ци, проводить исследовательскую работу о способах демонического культивирования и готовить отчёт о состоянии экономики на захваченных им демонических землях. Даст боженька этого мира в лице Самолёта, этого хватит, чтобы он был занят хотя бы неделю. А дальше… ну, Юань собирался решать проблемы по мере их поступления.       И раз уж разговор с Бинхэ прошёл успешно — ему срочно был нужен Самолёт!

***

      — Шиди? — Юэ Циньюань устало потёр глаза.       Последний месяц был тяжёлым. Эпидемия в Цзиньлане, обвинения в адрес Шэнь Цинцю и его арест, разрыв отношений с Хуаньхуа и перераспределение информационных и торговых потоков так, чтобы из-за ссор между заклинателями не пострадали простые люди… Всё это потребовало от главы Цанцюн серьёзных усилий (особенно не использовать-таки Сюаньсу для перепланировки отдельного дворца), но всё-таки не настолько, чтобы ему начал мерещиться Сяо Цзю с успокаивающим чаем Му Цинфана в одной руке и кувшином вина во второй.       — Чжанмэнь-шисюн, — непривычно-бодро кивнул ему Шэнь Цинцю, водружая свою ношу на стол. — Му-шиди настаивал, что главе Юэ нужен отдых и попросил меня передать чай.       Если что хорошего и случилось за последнее время, так это то, что Сяо Цзю перестал напоминать собственную тень. Если на площади Цзиньлана он всё ещё был слишком молчалив и очевидно растерян, то в зал суда вошёл уже совсем другой человек, мучительно напомнивший главе Цанцюн годы до того, как он так чудовищно опоздал.       Право, если бы он знал, что шиди Лю способен оказать такое благотворное влияние, он бы давно запер этих двоих где-нибудь. Но кто же знал, что они всё-таки не перегрызут друг другу глотки, а предпочтут отрываться на окружающих?       Хоть благодари заклинателей Хуаньхуа, что так удачно подвернулись.       — А вино? — с невольным любопытством спросил Циньюань.       — А вино принёс уже я, — глава Цинцзин без малейшего смущения сдвинул бумаги в сторону и устроился напротив, разливая по пиалам далеко не успокаивающий сбор Му Цинфана.       Циньюань озадаченно моргнул. Может, он всё-таки угодил в чью-то иллюзию? Или задремал прямо за бумагами? Хотя чтобы в его сне Сяо Цзю предлагал выпить… Юэ Ци с интересом понюхал вино, отпил глоток. Продукция Цзуйсяня, позапрошлого года. Без наркотика, отравы или даже снотворного от шиди Му.       — Шиди что-то хотел? — доброжелательно поинтересовался Циньюань, опуская пиалку на стол.       Шэнь Цинцю хмыкнул.       — Я полагаю, что это глава Юэ хотел бы что-то у меня уточнить.       — Сяо Цзю…       — Не стоит называть меня так, — лицо застыло знакомой бесстрастной маской, невольно резанувшей сердце. — Это не моё имя.       — Что… шиди хочет сказать этим? — Циньюань невольно скользнул взглядом по демонстративно надетым поверх рукавов Оковам Правды.       Шэнь Цинцю демонстративно щёлкнул веером.       — «Цзю» не было ни моим именем при рождении, ни тем, которое я выбрал сам, — зелёные глаза смотрели открыто и немного зло. — Я больше не уличная крыса Шэнь Цзю. Жаль, что глава Юэ предпочитает напоминать этому мастеру о его жалком происхождении, а не признавать его достижения как совершенствующегося.       Горло Циньюаня перехватило. Неужели… неужели Сяо Цзю все эти годы воспринимал его слова именно так? И он снова и снова делал всё не так, снова ошибался и мешал Сяо… нет, Шэнь Цинцю. Отрицая его таланты, его силу, его трудолюбие, позволившие мальчишке без богатств и покровителей стать главой пика Цинцзин.       Юэ Ци прикрыл глаза, пытаясь справиться с острой болью в груди. Почему, почему он всегда всё портит с Сяо… с шиди Шэнем? Почему никак не может сделать лучше? Даже тогда, в Цзиньлане…       — Пей, шисюн, — голос Шэнь Цинцю заставил его открыть глаза. Глава Цинцзин успел снова наполнить пиалу и подвинуть её к самым рукам главы школы. — У тебя такое лицо, будто тебе надо.       Циньюань молча осушил пиалу. Шэнь Цинцю так же молча налил ещё.       — Шиди меня ненавидит? — спросил Юэ Ци почти полкувшина вина спустя.       Владыка Цинцзин глянул на него с явным осуждением.       — Нет, — Цинцю задумчиво отпил вино из собственной пиалы. — Честно говоря, я мало что помню из прошлого после того искажения ци. И не уверен, хочу ли… получить эти воспоминания.       — Шиди был уверен в своих словах на суде, — как и всегда, с языка сорвалось не то, что стоило бы говорить.       Но Шэнь Цинцю не вскинулся с привычным ядовитым шипением — только пожал плечами.       — Если я когда-то и знал Цю Хайтан, то, согласно её же словам, совсем юной девой. Женщину Цю Хайтан я действительно впервые увидел на той площади, — глава Тихого пика покачал запястьем в наруче, как бы призывая артефакт в свидетели.       — А У Янцзы?       — Глава Юэ всерьёз считает, что человек, обкатывавший на подобранном мальчишке свои наработки в демоническом культивировании и искалечивший ему меридианы, заслуживает называться учителем? — зелёные глаза раздражённо прищурились. — Или что каждый ученик при попытке ослушаться заслуживает мучительной смерти?       Циньюань поспешно мотнул головой, схватился за пиалку. Озадаченно сморгнул, когда вместо вина в ней оказался тот самый, уже набивший ему оскомину чай. Всё-таки выпил. Устало ссутулился за столиком.       — Этот Юэ рад, что шиди всё ещё согласен разговаривать с ним.       Шэнь Цинцю вздохнул, упираясь подбородком в сцепленные пальцы.       — Чжанмэнь-шисюна так удивляет факт, что его боевые собратья тоже могут беспокоиться за него?       Циньюань медленно моргнул, пытаясь осознать слова. Другие главы пиков беспокоятся? Вероятно, Му Цинфан? Он что-то говорил о риске искажения ци, когда Цинцю только забрали в Водную тюрьму…       — Вряд ли этот недостойный заслуживает внимания шиди после того, как так подвёл его…       — О, да сколько можно! — глава Цинцзин внезапно хлопнул руками по столу и встал, нависая над сидящим Циньюанем. — Я — не помню! Даже если ты редкостно облажался в прошлом, я этого не помню! Прошла куча времени! Ты глава двенадцати пиков, ты хороший лидер, который заслуживает любви и уважения. Ты человек, который сражался с Тяньлан-цзюнем и не просто выжил, а удержал его во время запечатывания. Сильнейший заклинатель нашего поколения, наконец! Что бы ты ни натворил, у тебя было время искупить это — и раз за очередное «Сяо Цзю» ты не огрёб отраву в чае и веер в глотке, значит, это не было так фатально. Достаточно, чтобы трепать всем нервы и отказываться с тобой говорить, но недостаточно, чтобы всерьёз возненавидеть и возжелать твоей смерти. Поэтому прекрати! Прекрати цепляться за то дерьмо, которое случилось в твоём прошлом, и воспользуйся шансом идти дальше! — Цинцю ухватил его за плечи и встряхнул так, что мотнулась голова. — Твой Сяо Цзю остался там. Умер, когда появился этот Цинцю! Прекрати пытаться откопать его гниющий труп только потому, что когда-то он был тебе дорог — ты был ему дорог — и посмотри, наконец, на тех людей, которые беспокоятся о тебе сейчас! Юэ Циньюань, найди уже в себе!.. эй, ты что, плачешь? Циньюань? Циньюань, какого… тебя что, Бинхэ покусал? Да что же за безобразие, а, почему во время разговоров со мной все плачут?       Циньюань шмыгнул носом, вытер рукавом невесть когда потёкшие слёзы.       — Шиди Цинцю грозен и устрашающ, — улыбнуться вышло куда легче, чем полчаса назад. — Но, могу поспорить, шиди Лю ты до слёз не доводил ни разу.       Шэнь Цинцю прыснул.       — Шиди Лю сам кого угодно до слёз доведёт. Но я рад, что шисюну хочется не только плакать, но и шутить.       — Этому шисюну… будет приятно, если шиди станет звать его по имени, — осторожно предложил Циньюань. — Хотя бы когда мы наедине.       Цинцю прищурился поверх веера.       — Этот шиди подумает. Если глава Юэ подумает над его словами… и прекратит звать меня Сяо Цзю.       — Этот шисюн обещает, — Циньюань снова улыбнулся и потянулся к документам… только чтобы получить внезапный шлепок веером по рукам.       — Никакой. Работы. Сегодня, — Цинцю прищурился откровенно угрожающе. — Вино, — веер качнулся в сторону кувшина, — чай, — ещё один указующий жест, — отдых, — изящный взмах куда-то в сторону внутренних комнат. — Максимум — лёгкий разговор с обеспокоенным шиди.       — О? — Циньюань весело приподнял брови.       Нет, Му Цинфан частенько ворчал на то, что коллеги всячески пренебрегают здоровьем и однажды он привяжет их к койке в лазарете, чтобы заставить нормально отдохнуть… но, кажется, в этот раз глава Цяньцао наконец-то нашёл союзника.       — Иначе шиди Му грозился обеспечить главе Юэ иголку в лоб, — Цинцю пошевелил пальцами, будто изображая ужасное чудовище в детской игре.       Циньюань поднял руки в жесте капитуляции, с трудом сдерживая пузырящийся в груди смех.       — Перед лицом таких противников могу лишь проявить покорность. Если шиди Цинцю, конечно, будет беспокоиться достаточно, чтобы составить этому шисюну компанию за чаем и разговором, — Юэ Ци почти застенчиво глянул на главу Цинцзин из-под ресниц.       — И даже за вином, — благосклонно кивнул Шэнь Цинцю, снова устраиваясь за столиком.       Циньюань поспешно перехватил у него чайник, сам разливая напиток по пиалам. Цинцю… его не ненавидел. Цинцю о нём беспокоился. Цинцю был готов провести вечер за лёгкими разговорами и совсем не выглядел так, будто не рад здесь находиться. Цинцю предлагал оставить прошлое и вместе идти в будущее.       От этого в груди ёкало и привычная бездна неловкости, собственной вины и стыда, в которую он проваливался при каждом разговоре с Сяо Цзю, вдруг обернулась пикированием с обрыва. Всё ещё опасно, но сердце сжимает от головокружительной высоты и восторга, а не собственных ошибок.       И… лёгкая улыбка Цинцю… позволяла надеяться, что рано или поздно это пике может стать полётом бок о бок.       Юэ Циньюань был намерен приложить к этому все усилия.