Холодный

╭ ╮ Всем понятно, нас с тобою что-то гложет гложет, Настроение поднять нам, может может может может. ╰ ╯

– Ну да, ты же такой самовлюблённый! – Остро вцепился в уши крик жёлтого клона, он резким движением хлопнул руками по столу поднявшись с места. – Зачем такому эгоисту как ты дружить с кем-то! Зачем тебе счастье! Я прав!? – Да, вполне верно. – Лишь кратко отрезал пятый, как на его лице тут же выросла мерзкая лыба. Действительно. Зачем это ему глупые люди? Не то, чтобы кто-то часто задавался этим вопросом, но ответ для них был очевиден: Они ему нужны лишь для самоутверждения и манипуляций. Как бы клоны не пытались проучить и отобрать у кудрявого то, чего он так добавился, а именно человеческого внимания, всегда находилось то самое глупое солнышко которое игнорировало любые просьбы. Феликс поступал не менее эгоистично. Наплевав на любые просьбы друзей, будто забывая об этих вечных беседах по поводу зелёного мерзавца, он продолжал орать на него. Иногда дело доходило даже до драк, но этой двоице посчастливилось что остальные всегда были в состоянии оттащить их друг от друга. Удивительнее всего был сам факт того, что Феликс был физически сильнее Вару. Да, им доставалось от друг друга, и не мягко ведь они оба дрались во всю возможную силу. Но всё же ребята часто находились в недоумении когда Феликс был лишь в слегка помятом состоянии, а Вару будто только с автомобильной аварии. – Прекрати вести себя как мудак! – Провизжал червовый валет схватив пикового за шиворот, тот немного потянул его на себя придавая неприятные ощущения удушья. Разумеется, главное для этой парочки, наверное, было навредить друг-другу. Не важно, будь это морально или физически. – Не стоит судить человека по тому, каким он кажется на первую тысячу взглядов. – С закрытыми глазами выдал Данте приправляя свой голос хитростью и загадочностью. Разумеется помимо Феликса был ещё один клон что продолжал уделять ему внимание - Данте. Конечно, его мягкость контрастировала с агрессией Феликса, но оставалась таким же поводом для удивления ребят как и выше сказанное. – Ребят! Ну правда! Хватит уже! – Голос Зонтика немного дрожал от нахлынувшей паники за близких ему людей. Разумеется, неприятно видеть страдания человека, который пусть и ведёт себя как последняя мразь, но остаётся всё таким же участником семьи клонов. На подобного рода действия у Ромео выдаётся лишь вздох разочарования, Пик скептически приподнимает бровь рассматривая двоих глупцов. Везёт же, что Габриэль шастается кто знает где и не задаёт множество странных вопросов. Хотя даже его море интереса было куда более приятнее и терпимее чем.. это. – Прекратите ваш иррациональный, агресивный диалог и уже сядьте, наконец-то, приступив к приёму пищи. – Послышался по-недовольному монотонный голос Куромаку. – Нет аппетита. – С кратким недовольством выдаёт Феликс следуя с кухни куда-то в утренние коридоры дома. – Хей! Мы не договорили! – Обрывисто прокрикивает Вару перед тем как заполнить рот большим количеством еды чтобы побежать за своим заклятым врагом. Ребята молчаливо переглядываются. В их голове пролетает одна и та же фраза, лишь разной формулировкой и с разными целями: им осталось немного времени для трапезы, ведь скоро придётся бежать на улицу чтобы расцепить этих двоих от друг-друга. Выйдя на улицу с тихим чавканьем пятый замечает знакомую для него картину: при раннем утре, когда солнечные лучи заметного бледно-золоститого оттенка, глаза Феликса по-особенному переливаются а зрачки суживаются. Его взгляд всегда напоминал какое-то золото, или что-то подобное. Так считал Вару. Он считал это забавным. Не менее забавным чем то, что он бегал за Феликсом как за жертвой, пусть с них двоих охотником, скорее, был солнечный мальчик. – Ты так быстро убежал, не уж то тебя задели мои слова? – Наглый тон и такая же улыбка сопровождались мерзким хихиканьем которое зелёный ели сдерживал. – Задели!? – Агресивно выдал блондин поднимаясь с сидящего положения. К мерзкому мудаку он поворачиваться не спешил, хотел ещё хотя-бы пару секунд просмотреть на приятную, изумрудную траву усыпанную золотыми лучами. Разумеется эта солнечная атмосфера никогда не сравнится с той тьмой что всегда возникала лишь при появлении пикового зелёныша. Сразу же когда он повернулся к Вару, лицо сменилось на более строгий и злобный вид. Конечно, сдерживать и подавлять агрессию не совсем в его стиле, когда дело касается подобного рода ситуаций. – Для тебя всё всегда лишь глупая шутка! Умеешь ли ты вообще быть серьёзным!? – Вскрикивал блондин стремительно приближаясь к зелёному. Конечно, Вару хотелось бы рвануть с места. Прокричать что-то провоцирующее и удирать со всех ног. Но вместо этого он лишь залился самодовольным смехом не в состоянии и сдвинуть ноги с места. – Я ненавижу тебя за это, – Сквозь зубы прорычал золотистый обворачивая руками шею врага, – всем своим сердцем, Вару. Вару сцепил губы схватившись за руки Феликса собственными. Тело кудрявого парня пыталось сопротивляться чувствуя удушье, его рот приоткрылся издавая прерывистое дыхание а сердце сжималось и билось с такой скоростью что, скорее всего, готово было взорваться в любой момент. Но пятый.. пятый был в восторге. Длинные пальцы что впивались в его шею с неистовой силой были такими горячими по сравнению с вечно холодным телом капризного. Они издавали такое манящее и опасное тепло, которым Вару не хотел и желал обжечься одновременно. Словно утопающий в бескрайнем море, Вару так же тонул. Тонул в удовольствии от той боли что испытывал настолько, что готов был игнорировать факт того что сейчас вполне подвергается смерти. – Господи, как же ты уродлив с такой кислой гримасой.. – Обрывисто кряхтел кудрявый чуствуя как края его губ возрастают в ещё более кривой улыбке. Хотя, казалось бы, куда ещё больше? – Что!? – Вскрикнул блондин лишь сильнее сжимая руками его шею. В таком припадке гнева он был готов хоть убить своего врага, лишь бы более не слышать его отвратительные слова. Дверь, буд-то спасательно для его ситуации, заскрипела обозначая что кто-то вышел к ним. – Я предпреждал вас о потребности остановиться в подобного рода действиях. Феликс. – Строгий голос серого кардинала заставил солнечного резко отпустить причину его срыва и отступить на пару шагов назад. Куромаку оценивающим взглядом пробежался по Вару что опирался на стену дома своим плечом с тяжестью восстанавливая дыхание. – Слепой мудак. – Кратко зашипел под нос кудрявый. Он был крайне зол что подобного рода момент прервал какой-то там седой дед. Он был на самом пике наслаждения, ведь чувствовать горячее дыхание Феликса, видеть его сладкие глаза, залитые ненавистью и солнцем, наблюдать как края его узких уст содрогаются от криков или злых эмоций, эти длинные пальцы что неконтролируемо сжимают кожу оставляя тёмные следы после себя.. В какой-то степени, это всё это было таким.. манящим и приятным, что он был бы не против оказываться в его руках вновь и вновь, раз за разом, до самой гибели. – Ты что-то сказал? – Кратким предложением серый прервал мысли провокатора. – Да, что ты слепая курица. – Сквозь болючее кряхтение послышался всё тот же неприятный хохот. Куромаку ничего не осталось кроме как молчаливо поправить очки что загадочно заблестели на солнце скрывая взгляд кардинала. Схватившись за локоть Феликса, серый потянул его за собой в дом оставляя Вару в таком жалком и беззащитном состоянии. Холодные пальцы пятого из клонов медленно прошлись по собственной шее немного вжимаясь в кожу для более чуствительного эффекта. Он чувствовал отдалённую боль сжимающихся, на горле, пальцев злого солнышка и такие тёплые следы от синяков. Всё это было до дрожи приятным и мерзким одновременно. Как давно Вару стал замечать за собой странного рода симпатию к теплу Феликса ясно не было. Он лишь знал что хочет воспользоваться любой возможностью и шансом оказаться в его руках. Он хотел обжечься. Желание стать неуправляемым огнём сжирающим всё на своём пути овладевало им до такой степени что он мог бы даже позволить Феликсу убить себя. Главное, чтобы он сделал это собственными руками. И, учитывая репутацию среди своих близких, он не мог позволить кому-то узнать о своей мании. Это была его слабость, его крупый секрет и маленькая зависимость, которые он не способен был скрывать. Феликс был солнцем что могло подарить такому кровавому месяцу, как Вару, лишь своё самое обжигающее и извращённое тепло. – Вару, – Послышался спокойный голос рядом. – Ты в порядке? Тяжёлая, тёплая рука оказалась на плече пострадавшего. Странно, но он и не слышал скрипа двери или пола рядом, пока был углублен в свои мерзкие мысли. Обычно, Вару бы оттолкнул того кто посмел к нему коснутся. При других обстоятельствах он бы стал мерзко смеяться и шутить, но не мог себе позволить этого сейчас. То ли от удовольствия тепла, то ли он ещё не отошёл от удушья, но он позволил Данте прикоснуться к себе. – Да, в полном. – Удерживая пальцы одной из руки на синяках тот продолжал довольно улыбаться. Это могло ввести в ступор и заблуждение кого-либо другого, но точно не Данте, который прекрасно осознавал в насколько глубокую яму погряз его близкий человек. – Солнце не всегда способно освещать всех своими лучами, – начал очередную цитатку философ, – но и отсутствие лучей не должно сбивать тебя, пусть и с тёмного, но пути. – Данте, честно, – Приостановился в высказывании любитель краски чтобы очередной раз насытиться кислородом. – я ни слова не понял. – До поры, до времени, что-то может не иметь смысла... – Философ молчаливо закрыл глаза с спокойствием. – Окей, хорошо, я сделаю вид что всё понял если тебе станет от этого проще. – Хотел бы Вару пойти оттуда, но вспомнив про руку на своём плече даже шагу не ступил. От Данте так же исходило тепло. Но, в отличие от тепла Феликса, оно было совершено другим. Вместо неконтролируемого потока языков пламени что свободно могли бы сжечь всё на своём пути не разделяя цели на плохие и хорошие, чуствовалось уравновешенное пламя. Словно мирное, контролируемое, домашнее пламя камина уютного очага. Не то. – Ладно, я пойду. А то холодает. – Неряшливым движением тот быстро убрал руку бубнового короля со своего плеча и пошагал внутрь дома чувствуя волнительный взгляд прожигающий спину. Как бы Данте не старался оставаться спокойным всегда и при любых обстоятельствах, всё же есть моменты когда эмоциональность берёт верх. Не то, чтобы это было плохо, но спокойно мыслить явно мешает, от чего ему оставалось лишь смотреть как Вару уходит внутрь дома. Чего и требовалось ожидать, когда зелёный решает заглянуть на кухню там никого нет, кроме Куромаку что тихо мыл посуду. На столе была лишь одиноко стоящая, и то не полная, порция которую Вару оставил перед тем, далеко не последним, конфликтом. – Тебе лучше закончить с принятием пищи как можно быстрее, если у тебя нет желания самостоятельно мыть за собой тарелку. – Такой же противный, от его спокойности, тон Куромаку заставляет Вару краснеть и внутренности пылать от нахлынувших азарта всех возможных издевательств которых можно было бы провернуть над трефовым, ну и, по мелочи, ещё то-ли от злобы, то-ли от зависти. – Да, да. Я тебя понял, не мямли. – Выстраивая в голове план по мести за прерванные доли секунд удовольствия тот садится за стол начиная царапать вилкой посудину издавая мерзкий звук. Куромаку это явно не нравилось, но возражать не стал. В конце концов, его задача - пытаться по максимуму игнорировать шутки и затеи зелёного. Что, к слову, удачно сработало дав пиковому возможность прекратить бессмысленные действия и приняться за трапезу. Тишина, повисшая на кухне за это время, не напрягала ни Куромаку, ни Вару. Оба прекрасно знали - начинать беседу будет бесмысленно. Ведь один из них станет снова болтать что-то занудное, а второй будет вести себя в край раздражающе и иррационально. Конечно же, Вару мог бы попытаться привернуть внимание Куро с помощью глупой шутки или чего-то крайне обидного, но не стал прекрасно понимая что мысли Куромаку заняты, на данный момент, или работой, или самим Вару. В конце-концов они находились одни в команте, о ком же ему ещё думать? Когда же с едой было покончено валет тут же поднялся с места и быстрыми шагами двинулся в сторону своей комнаты уже задумываясь каким образом стоит осуществить свой план мести. Скрип двери, и взор Вару сразу бросается одна новая деталь его комнаты - жёлтые цветы прям на столе у входа в комнату. Тот сразу же перепугано прячется за дверь осматривая их с места. – Кто-то считает что я правда возьму, подойду, и стану их осматривать зная про свою аллергию? – Кратко бубнит под нос пиковый валет. От своих же слов он издаёт тихое хихиканье. Дыхание становится медленным и неконтролируемо коротким, при виде записки " От Феликса " среди золотистых бутонов. Сейчас сдерживаться стало труднее. И всё-таки, Вару не смог даже опомнится как уже стоял рядом со столом держа в руках свой самый настоящий ад. Взгляд кратко бегал по предательски красивым лепесткам, лицо помалу краснело. Но никак не от смущения. Дыхание становилось ещё более сбитым от морального удовольствия а на лице возросла кривая улыбка. Внутри лёгких стало так необъяснимо тепло что от удовольствия с уст пятого сорвался тихий смешок. Пиковый склонился к цветам лицом стараясь набрать полные лёгкие их ароматом. Стараясь дышать лишь их пыльцой, задыхаясь в тщетных попытках снова согреться. – Феликс, Феликс.. – Тихо прокряхтел под нос Вару чувствуя как в глазах темнеет а дышать становится всё труднее. С его уст стал пролился более громкий, дикий, необъяснимо сладкий смех который прерывался на краткие вдохи. После грохота тела, упавшего на пол, тихие отклики имени пятого, какие-то красные и жёлтые оттенки перед размытым взглядом, и пронзающий лёгкие, словно копьё в грудь, вдох - последнее что пятому удалось с трудом запомнить перед тем как окончательно вырубится. Разумеется открыть тяжёлые веки получилось не сразу, но всё же когда сил было достаточно, глаза слабо распахнулись. Странный жёлтый и красный отблески шевелились рядом, от одного из них исходил по-страшному приятный шум скандалов, а от другого знакомое тепло. – Я вполне в своём уме, Данте! Я не желал подобного! Я лишь хотел чтобы.. чтоб... – Вырывались глухие, дрожащие вопли от желтоватого силуэта. Конечно, Вару не мог себе позволить не узнать голос Феликса. Сладкий, немол самые сладкие ароматы с тех цветов, дрожащий голос. Внутри разлилось приятное бодрое тепло, каждое подёргивание в тоне заставляло грудную клетку неконтролируемо пылать а пальцы дёргаться от хлынувшего удовольствия. Сжав в руках белоснежную простынь зелёный рывком поднялся широко распахивая глаза и внимательно рассматривая удивлённые физиономии Данте и Феликса. – Вару, ты как? – Лишь кратко выдаёт Феликс отводя взгляд, на его плече оказывается рука Данте и тот тяжело вздыхает с горечью поднимая взгляд обратно на лицо заклятого врага. – Я не хотел чтобы всё доходило до.. подобного. Данте кратко кивает и, замечая факт того что на телефон Феликса какой раз поступает звонок от кардинала, выходит по просьбе солнца побеседовать с Куромаку. Лицо Феликса тревожно бледное, а в глазах уже не читается то неконтролируемое солнечное пламя способное сжигать леса и людей. Он перешёл линию позволения, и прекрасно это осознаёт. Но, кажется, его что-то гложело. Его брови были загадочно опущенны придавая его взгяду эмоций которые Вару часто видел, но не мог вспомнить. – Не парся, биполярник. – На лице Вару сверкает всё та же улыбка, его рука уже потянулась поправить очки как тут же в голове прошёлся тревожный треск. – Где мои очки. – Да не дуйся ты, вот они. – Феликс насильно нацепил на него любимую, из образа Вару, деталь что стала скрывать взгляд пикового. Вару лишь кратко хохочет хватая солнечного парня за запястье. Он желал чтобы Феликс оставил свою руку на его щеке, ему хотелось насладится теми остатками тепла что остывало в жёлтом сейчас. Хватка вальта была до жути слабой, мягкой, нуждающейся, от чего и противной. – Прекрати, это мерзко. – Солнце с отвращением на лице отдёргивает руку и, с недоверием на лице, потирает запястье. – Мерзко что? – Из уст Вару срывается подавленный хохот. То давление что он чувствовал от взгляда Феликса сейчас было по-настоящему прекрасным, сладким и таким волшебным. Ощущение что он под прессом, где каждый звук хруста его же костей - рай для ушей. Эмоции на лице солнечного вальта стали более понятными - сгущённые краски отвращения. – Ты думаешь я не вижу что ты ведешь себя мерзко когда я рядом? – Истерически воскликивает Феликс поднимаясь с места на кровати где сидел ещё мгновение назад. – Ты мерзкий. И эта ситуация, когда ты чуть не сдох от того что должно было бы вывести тебя из себя, доказала этот факт. Блондин отворачивается, локоны его превосходных солнечных волос и спина - всё, что способен достаточно чётко рассмотреть Вару в размытом, от непонятно чего, взгляде. Внутри груди пожирающая горечь хваталась языками пламени об сердце и края лёгких желая высвободится и выйти на ружу. Внутри тепло.. даже нет - внутри обжигающе. Обжигающе до дрожи по телу, до алых щёк, до пронзающего голову треска в ушах что не утихал пока в глазах всё плыло. Пара беззвучных шагов и резкий хлопок двери - вот что выводит пикового вальта в нормальное состояние, и заставляет понять что он остался в палате один. Огонь внутри не стухает медленно, он резко пропадает оставляя раненные, от ожогов, органы и ощущение пустоты. Холод медленно потрескивает пальцы заставляя их дёргаться и краснеть. Кости медленно ноют как и всё тело. В груди является необъяснимая тяжесть, да настолько ужасная что хотелось заорать самыми громкими криками и воплями боли, что не позволял сделать резко возникнувший ком в горле. Ни капли неприятные ощущения мучают настолько что уже, кажется, глаза становятся мокрыми. Но с уст так и льётся усталый смех, не позволяющий слёзам выйти наружу. Вару не любит плакать, он не хочет этого делать. Но тело уже не слушается. Из-за агоний всё тело уже припадочно дрожит и подёргивается чувствуя как холод и боль пробирают слишком глубоко. Треск костей под прессом уже не кажется таким приятным, он кажется настоящим адом на земле. Глотая воздух ртом и громко рыдая, валет позволяет делать себе то, за что его бы стыдило все окружение. Разливая свои слёзы на всю палату тот медленно сваливается на подушку чувствуя как внутри всё ноет и сжимается. Обжёгся.

╭ ╮ Только винт или какая драка, но всё это тоже скука. Мне бросаются в глаза твои исколотые руки. ╰ ╯

Конечно, Вару не позволяет себе плакать. Слёзы лишь могут сами лится из его глаз, но плакать и реветь он не позволит себе никогда. И сейчас, был именно тот случай когда чувства были новыми а ощущения чужого тепла мерзкими. Даже, как ему казалось, более мерзкими чем он мог себя вести во время всех этих шуток и приколов. Каждое тёплое касание, отметина на коже, тёмные или багровые следы на шее, руках - это всё было до тошноты мерзким. Сейчас внутри живота была лишь дикая горечь, что с болью тянулась снизу напоминая одним своим существованием о роковой ошибке выйти гулять в этот день. Он никогда не мог представить себе что попадёт в подобного рода постыдную ситуацию, что давила лишь от факта того что он был слишком слаб. Слишком уязвим. Он всегда призирал за это своё окружение, немол, как можно было допустить такое что тебе грустно, что ты плачешь, что тебе больно? Немол, если ты не можешь сам справиться со своими проблемами - ты жалок. Ели как дохрамывая рывками к двери дома тот с тихим грохотом её распахнул и, позабыв о том чтобы закрыть её, навалился всей своей массой на стену удушливо хватая воздух налету. Перед глазами всё предательски плыло а щёки уже были вогкими от слёз. Он должен добраться до ванной - вот что возникло в голове пока всё ещё мутный и нетрезвый мозг старался воспринимать информацию. Кривые шаги заполняли тишь коридора. Конечно, было бы проблематично если бы кто-то услышал что он вернулся домой с прогулки, так ещё и в таком состоянии когда ели ногами перебирает из-за истерики. Но это волновало его намного меньше, чем желание смыть с себя всю ту дрянь что всё ещё нашептывала на уши воспоминания что травмированный мозг старался забыть. Спасательная светлая дверь ванной была с каждым тяжёлым шагом всё ближе. Словно это было последним шансом на спасение. Последним шансом жить как раньше, пусть далеко в голове громко смеялась и насмехалась мысль: – Жить как раньше не получится, идиот. Захлопнув за собой дверь в ванную, пиковый спеша прокрутил ручку замыкая дверь изнутри. Не выдерживая груза воспоминаний и шепота голосов внутри, он, без шанса на счастье, сваливается на холодный пол что раздаётся пронзающей тело болью. Казалось бы, свалился он сейчас прямиком в пучины тёмных углов ада, кипел бы он там в лаве и страдал - всё равно бы это не смогло переплюнуть то мерзкое тепло, те ощущения рук на теле, ту боль снизу живота. Но даже так, что бы с ним не случилось дальше - есть сейчас. Он здесь и сейчас беспомощно сидит на неприятном, холодном полу дрожа и задыхаясь от слёз, без шанса успокоится. Без человека который спас бы его. Как бы сильно он не старался зажать руками свой рот, как не хотел не позволять себе рыдать как последняя истеричка и орать то ли от отблесков боли что, словно молния в чёрном спокойном небе, выблескивали заставляя вскрикивать от каждого движения и вдоха, в последний момент ладони всё равно предавали его. Будто сейчас даже его хрупкое тело было против него. Он издавал тихий крик, приглушённый лишь преграждающей его от коридора стеной и стыдом что ужасным грузом давил и сжимал его тело потрясывая, словно маленький ребёнок что нашёл себе какую-то глупую куклу которой можно было поиграть сжигая на ней всю злость. Ели как доползая до ванной лёгкими рывками по полу, тот завалился в неё всё ещё подёргиваясь и вздрагивая от каждого движения что проливался адски ужасной болью. Ели как откинув в сторону обувь что неприятно согревала ноги, он включил воду. Самый горячий дождь из капель душа, казалось бы, не смог бы смыть и правильно согреть его. Эти неприятные капли что скатывались по одежде, по телу что Вару с трудом оголял чтобы чувствовать мерзкую воду лишь напоминали про каждое касание. Глотая воздух ртом и откашливая слёзы он дрожал откидывая вогкую одежду куда-то в сторону. Он готов был задохнуться от истерики и страха что делать дальше. Что говорить близким. Как себя вести. Вода же лишь усиливала воспоминания, больно хватающие за запястья грубые и незнакомые руки что оставили после себя множество синяков, противные вогкие от хмеля губы что впивались то в шею, то криво цеплялись в губы пикового. И та чёртова боль у ног, пока твёрдые ветки куста в том проклятом парке цеплялись в тело и царапали рёбра. Такое новое осознание собственной горечи свалилось на его хрупкую психику что и так постепенно покрывалась трещинами. Словно хрупкий хрусталь, которым игрались бросая на пол, его психика и самообладание разбились на крупные осколки которые царапали и терзали его, и так сожжённые до черноты, органы. Самообладание дало крах, а значит контролировать себя, собственные действия и эмоции стало просто напросто невозможным. Как результат, любимые зелёные очки Вару полетели прямиком в стену сильно затрещав. Зелёные осколки выблескивали белым лунным светом что проник с щели под дверью. Это был вопрос времени и событий, когда и как подобное случится с ними. Вода оставляла на коже жуткие красные пятна, кожа уже ныла а от появившегося дыма дышать было лишь сложнее. Но, кажется, Вару не был так сильно озабочен этим. Окончательно свалившись в ту предательски отвратительную воду что не согревала его, голова забилась совершенно другими мыслями. – Чтоб он сдох, – устало прошипел сквозь зубы валет. Слабость медленно брала верх. Как бы он хотел.. хотел бы оказаться в объятиях Феликса сейчас. В таких приятных и тёплых объятиях. Ему хотелось чтобы солнечный мальчик спас его, или доломал его своими руками. Чтобы сжёг его боль до конца. Не позволяя пламени ненависти и страха, что возгаралось внутри пикового вальта, сжечь его раньше чем это сделал бы Феликс. Веки вальта медленно распахнулись стараясь рассмотреть что-то сквозь белую дымку пара. Он медленно выключил воду. Мечтания о руках и тепле Феликса вернули его в какой-то старый, приятный до улыбки, тон. Казалось бы, оказался бы он сейчас в этом контролируемом тепле сейчас - он готов был бы забыть обо всём. Об этом случае в парке, об игнорировании Феликса, об всеобщей ненависти. Слабо сжав в руках белый край ванны тот поднялся с горячи чувствуя как тело начало обворачивать холодными потоками. Те, словно тени которых Вару не смог бы рассмотреть из-за отсутствия света в ванной, немол холодными пальцами обворачивали его кожу, скользили по изгибам его худощавого, слабого тела своими руками бросая в дрожь. Его шаги были медленными, передвигаться всё ещё больно а мысли всё ещё ныли о том что случилось. Но пиковый в очередной раз не слушал своё тело передвигаясь к своей комнате завернувшись в холодное, вогкое полотенце. Неприятная ткань, называемая одеждой, вскоре оказалась на его теле. Вару прекрасно понимал зачем люди её носят, но его ужасно раздражал факт того что она ни капли его не грела. На этот раз, дверь что нужна была ему находилась немного дальше, идти было сложнее. Губы будто бы немели и вздрагивали, ноги ранимо переставлялись по полу заменяя друг друга в ходьбе. Оголённые, бледноватые стопы ступали по, до дрожи, холодным доскам пола. Пальцы что рук что ног медленно краснели. Лунные лучи изредка проскакивали по силуэту пикового вальта заставляя его немного останавливаться, впираться рукой в стену, смотреть куда-то вниз загадочными глазами и дрожать лишь сильнее. Мысли в его голове старались забится разного рода хламом чтобы лишь не напоминать владельцу о его приключениях в парке. Кажется мысли, порой, были такими абсурдными что тут и Габриэль впал бы в ступор. Спасательный лучь хаоса который, как валет догадывался, оттолкнет его сразу же, тихо спал на кровати - это валет с лёгкостью рассмотрел когда приоткрыл тёмную дверь в убранную, светлую даже ночью, комнату. Золотистые волосы лезли в смуглое, такое же жизнерадостное как и раньше, лицо. Щёки Феликса были лёгкого розового оттенка, губы были немного приоткрыты, веки переливались сказочным золотом. И всё это было таким отталкивающим и манящим одновременно, что Вару даже не знал как правильно действовать. Усталыми, от всего что случилось, шагами Вару медленно подошёл к солнцу. И, не рассчитав сил, свалился рядом с ним оказываясь в частиных объятиях. Мозг был сонным и не позволял нормально соображать, даже когда Феликс подорвался с места, схватил Вару за плечи тёплыми руками и стал трясти что-то звонко распрашивая про его состояние. Всё что пиковый мог воспринимать трезво это его тепло. – Вару! Вару, какого чёрта с тобой!? Ответь! Где ты был!? – Тон Феликса был таким прияным сейчас. Он отдавал всё теми же волнами эмоциональности что приходились по вкусу Вару. Словно единственные две белые птицы среди чёрной мглы без начала и конца - эта ночь была только для них, только про них. Готовы те были истерзать друг-друга до полусмерти или, наконец-то, благосклонно подарить друг-другу спасение - Вару всё равно предпочёл бы первое нежели объятия, но.. он был ещё более жалок и лишь сильнее нуждался в тепле что мог подарить ему только Феликс, больше всего в этом мире он желал чтобы тепло этого солнечного дитя было лишь его собственным. Он до безумия любил это, пусть и признавать этот факт изредка было мерзко даже самому мерзавцу. Такие дрожащие, усталые, бледные руки поползли вверх, аккуратными движениями они оказались положенными поверх рук солнца. Он нуждался в этом до солёных слёз что мерзко бегали по щекам отдавая такой горечью что, кажется, чуть не разьедала кожу кудрявого шутника, до предательской дрожи в голосе и всхлипах от которых Феликс впал в шок, до ощущения того что Вару готов был пасть ещё ниже чем был, готов был свалится на сами колени показывая свою нужду. Он готов был ненавидить себя за слабость и свою жалостью в тот момент, но был слишком слаб для этого сейчас. – Феликс, – издался кратким измученным шепотом дрожащий тон Вару. – я.. я тоже ненавижу.. тебя.. Стараясь сохранять хоть какие-то остатки гордости выдал Вару уложив свою голову на плечо Феликса. Он старался спрятаться от взгляда солнечного, зануриваясь носом в его одежду и вздрагивая. Захлёбываясь от стыда Вару игнорировал любые слова Феликса что быстро вылетали с его уст. Пиковый валет был словно утопающий, что готов был схватиться за любую соломинку лишь бы спастись. Оно было жадным, словно лев поедающий антилопу, откусывая от неё мясо кровавыми, кривыми кусками, так же и тепло Феликса поедало все морали и чуство возвышенности Вару. Он вжимался в это тёплое тело совсем иначе. Его интересовал не хаос. Хаоса было достаточно. Он хотел элементарного спокойного огонька, он желал держать этот огонёк в своих ладонях и делать всё, чтобы наслаждаться им. Расцветающий контраст между любовью к теплу Феликса и собственым эгоизмом это то, что ломало и сводило с ума Вару. Это то, от чего Данте желал предостеречь своего друга говоря тогда ту пару нелепых и глупых фраз. – Вару.. Вару! – Кратко откликивал пикового Феликс чуствуя как тот от любых его криков лишь сильнее прижимался. Вару был словно испуганный котёнок, что искал место где может почуствовать себя безопасным. И Феликс позволял Вару использовать себя как это самое место. Он знал что пиковый валет всегда будет мерзким для него, ведь во все те случаи когда зелёный старался почуствовать на себе разного рода касания червового - было лишь его эгоистичной жаждой удовлетворить свои потребности в тепле. Вару не умел чувствовать любовь к такому же эгоистичному Феликсу, что, игнорируя его интересы, сначала дразнил а затем издевался над ним презирая его за эти тщетные попытки быть счастливым. Два эгоиста - мерзкая пара. Никто не уважает чувства другого, они могут быть вместе лишь ради своих нужд. Будь это безумная жажда согреться у одного, и удовлетворение своего желания быть нужным у другого. И это отвратительно, ведь без чужой помощи они не смогут поменяться, они не смогут понять правда ли чувствуют что-то к друг-другу, они будут топить и убивать друг-друга думая что делают лишь выгоднее себе в таков способ. – Вару, я рядом. – Сам не веря в свои слова прошептал Феликс. Будь это другая ситуация он бы со всей силы оттолкнул от себя Вару, сбросил с кровати и начал орать что тот жалок, раз не может справиться сам. Будь это другая ситуация, Феликс бы не оставался спокойным до этого момента и не держал Вару ближе. Но, вспоминая слова Данте когда они были в палате и смотрели на Вару, что чуть не умер по вине человека которому доверил свою слабость, Феликс удосужился вести себя спокойно. Червовый валет чувствовал отдалёное ощущение стыда за то что тогда заставил Вару чувствовать себя так ужасно. Феликс не держал на своих плечах груз ответственности за его состояние, но знал что мог бы помочь и осчастливить его. За это червовому вальту было стыдно за себя, его эгоистическое желание чтобы Вару тоже узнал какого это, чувствовать себя на дне, сделало больно обоим. В конце концов тогда Данте сказал, как всегда, что-то непонятное, но сейчас к червовому дошло что бубновый король лишь хотел того, чтобы оба вальта были счастливы. Чтобы узнать чувствуют ли они что-либо к друг-другу придётся меняться и червовый пошёл на этот уступок. Не ради пикового, лишь ради себя - что старался игнорировать сам Феликс. Солнечный взгляд сиял спокойными оттенками переливаясь на белом свете лучей луны. Вару мирно спал лёжа на плече Феликса и, впервые за день, ощущая безопасность, в которой нуждался всё то время пока они ненавидели друг-друга. Вару наслаждался тем спокойным теплом ради которого был готов на что угодно, на любые уступки, лишь чтобы это спокойствие и дальше разливалось по его телу помогая ранам от ожогов... ...заживать.

╭ ╮ В грязном свете из подъезда, нет тепла, но есть дорога. Вверх на лифте едем, и в объятии моём тревога. ╰ ╯

Солнечные лучи нагло впивались в одежду и кожу, непозволительно нагревая их таким мерзким и неприятным теплом, что заставляло пятого невольно приоткрыть веки с уже хмурыми бровями.Несколько минут чтобы осмотреться и, в целом, опомнится и Вару окончательно проснулся в удивительном родном тепле. Впервые в таком.. настоящем, живом, мирном тепле. Это не было тепло от рук на шее во время очередного скандала, которое всегда чередовалось с малозаметной болью и приятными воплями, это не было идиотское тепло одеяла или той же одежды, которые так и выводили из себя. Это было тепло рук Феликса что нежно держались на его теле бережно прижимая к себе. Количество тех бурных эмоций счастья что взорвались в тот момент в голове у пятого нельзя было описать словами. Всё это было словно салют резко взорвавшийся в тёмном небе, чьи тёплые искры приятно обжигали внутренности засталяя его чуть ли не визжать. Ноги начали переминаться потираясь друг от друга, гиперактивность, что появилась от счастья, нужно же куда-то девать. Холодным носом Вару бережно прислонился к шее Феликса выдыхая горечь что таилась внутри, чтобы, взамен, набрать полные лёгкие его аромата. Его прекрасного аромата что так же чудно согревал тело и лёгкие проникая в каждый уголок тела. Каждый человек пахнет по-своему, у Феликса это был аромат напоминающий свежую цветочную поляну, которую озаряет солнце, целуя каждый листочек своими горячими лучами. – Вару.. – Тихонько выдал сонливым тоном блондин аккуратно осматривая его волосы со своего ракурса. – Утро доброе. Кудрявый, осознав в каком странном положении он сейчас, лишь молчаливо отвернулся от его шеи и, резким рывком, пододвинулся на уровень лица Феликса, стараясь ни в коем случае не позволить его рукам соскользнуть со своего тела. – Да, очень даже доброе. – От резко занывшего тела Вару вздрогнул обхватив руками свой живот. Тихое шипение боли вырвалось с уст. Дрожь молниеносно пробежалась по его телу озарив уже знакомым холодом, который резко прервался из-за навязчивого ощущения тёплых рук на своих плечах. Руки медленно приобняли его тело успокаивая ноющий, от боли, живот. Даже боль сейчас уже казалась менее яркой, а горячее счастье уже второй волной пробегалось по его телу. – Я всё правильно понимаю? – Раздался тихий тон Феликса. Да настолько осторожный, что это даже казалось забавным, как сильно он не хотел расстроить или спугнуть Вару громким вопросом. – Это не важно, мне не нужна твоя жалость. – Вару схватил за запястье одну из рук ощущая как его собственная холодная кожа начинает приобретать приятное тепло с запястья Феликса. Он не мог бы просто откинуть его руки, вскрикнуть что-то до обиды глупое и уйти, ведь в очередной раз убедился что противостоять этому теплу не способен. – Вару, пожалуйста, хотя бы раз в жизни послушай меня. – Нежными и такими же до смеха аккуратными движениями руки Феликса медленно повернули собеседника к себе. – Я лишь хочу помочь тебе. Тёплые касания угасали а руки медленно соскальзывали с плеч пятого, что настолько ему не понравилось что тот даже взбесился не на шутку сильно. Это всегда бесит до кипящего, от холода, мозга. – Чем ты мне поможешь!? – Сделав акцент на втором слове Вару рывком поднялся в сидящее положение, сложив руки на своих коленях немного сжал ткань штанов. Гнев распылялся по телу заставляя боль становится отчётливее, сердце уже кололо от холода. – Ты только то и можешь что оставлять на моём теле многочисленные раны. – Зашипел, сквозь оскал белых зубов, пятый задыхаясь в буре эмоций, что нахлынули перекрывая способность ровно дышать и трезво мыслить. – Пытаешься строить из себя героя что защищает всех, но вот только меня никто и никогда от тебя не защищал. Я всегда сам по себе и мне это нравится! Даже сейчас не исключение! – Каждое слово острыми иглами царапается об солнечное сердце, тон, явно указывающий на ложь его же слов, заставляет зелёного вздрогнуть от непонимания с каких пор он не может лгать. – Вару. – Всё такой же резкий, как и вся эта ситуация, тон прорезается словно луч света во тьме. Тот самый луч в котором так напрасно нуждается Вару, до самого беспамятства. Тёплые руки обхватывают его щёки в такой ласковой и нежной манере что от удовольствия тот умолкает. – Я был отвратительным, я понимаю.. позволь я помогу тебе. Ты и сам знаешь что чтобы быть счастливым ты нуждаешься во мне. Последняя фраза словно когтями по стеклу проникает в одурманенный мозг заставляя глаза распахнуться так широко от шока что слёзы наворачиваются. – Нуждаюсь? – Тихо, с неуверенным трепетом, переспрашивает зелёный самостоятельно шокируясь, то-ли от фразы, то-ли того что раньше ему не доводилось испытывать подобное. – Хочешь сказать нет? Мне достаточно руки убрать как ты тут же злишься. Ты зависим от этого тепла, да? Тебе не настолько важен я, как то, что я тебе даю. – С монотонно тусклым тоном пробубнил Феликс. Его тёплые, уже кажется горячие, пальцы стал нежно изучать изгибы лица пятого. – Я ни капли не нуждаюсь, ни в тебе ни в твоём глупом тепле. – Вару ели как, сквозь зубы, выдавливает с себя пронзающую уши ложь, как тут же успевает пожалеть о всём что сейчас сказал. Руки снова медленно соскальзывают с его лица а в лице Феликса читаются чёткие эмоции тусклости и знакомой ненависти. Его глаза потухшие. Не воспламеняются желанием убить шутника здесь и сейчас, они лишь в смутных чертах бегают по его лицу в попытках найти хотя-бы отблески сожаления своим словам. Но взгляд не находит этого, он находит лишь жадное желание снова получить мерзкое тепло. И это было как раз тем, что ожидал от такого человека как Вару, сам Феликс. Рывком тёплое тело покидает кровать, медленные шаги указывают на немую уверенность в том что стоит покинуть этого эгоистичного шутника сейчас, в таком состоянии. Когда он сидит, вздрагивая от водопада эмоций, и тихо смеётся сжимая собственные пряди волос. С бледных уст выскакивают какие-то глухие, короткие фразочки которые сразу срываются на тихий хохот. Феликсу лишь казалось что Вару так и продолжит сидеть, сложа руки, и хохотать над потерей своего ”смысла”. Но Вару в один миг срывается с места, от боли при первом же шаге он сваливается на колени перед Феликсом и, заныв от боли, вопит на всю комнату. – Стой, я умоляю. – Вырываются громкие крики истинного сожаления, он старается приподняться с пола приложив ладони к холодным деревяшкам. – Я сделаю что угодно, я готов изменится, просто не уходи от меня! Лёгкими рывками он подползает к ногам единственного шанса на возможность чувствовать, что сейчас стоял в ступоре глядя на него далеко не с жалостью и удивлением. Вару броско но вкрай слабо хватает его за ткань штанов и как никогда крепко её сжимает приподнимая голову. – Не уходи-.. Не уходи от меня! Ни за что не уходи! Я что угодно сделаю! Пожалуйста.. – Последнее слово вырывается с дрожью и тон гаснет, как и любые надежды на милость со стороны солнечного мальчика. Нуждается ли Феликс в этом мерзавце неизвестно не было ни ему, ни самому пиковому. Но даже не смотря на то, червовый валет медленно склоняется на колени, аккуратно прикасается к щекам парня вытирая слёзы и всматривается в его жалкие, полные слез и боли, глаза своим холодным словно остриё ножа взглядом. Тёплое тело и холодные глаза - умопомрачетельно убийственное сочитание причиняющее столько боли и удовольствия одновременно, что Вару только то и дело что мог завороженно скользить шокированным взглядом широко открытых век по лицу Феликса вновь и вновь возвращаясь к его взгляду своим. – Ты же.. Ты останешься рядом? – Еле хватая воздух с малой надеждой выдаёт пиковый валет. Но его речь в раз обрывается еле успев закончится, ощущение чужих уст на своих вганяют в паническую дрожь эйфории. Но чужие уста не останавливаются на этом, они впиваются сильнее, клыки покусываются сквозь поцелуй заставляя Вару не выходить из состояния шока. Мозг пятого словно был затуманенный каким-то краткосрочным наркотиком. При отдалении чужие губы оставляют лишь ноющую боль от покусываний и жажду. – Нет, не останусь.