Мой Божественный спаситель.

       Привет! Меня зовут Боруто Узумаки! Ээ, я не знаю, как там обычно начинаются рассказы в книгах, я их даже не читал. Но, в любом случае, мне хочется рассказать всем о своей любви, хотя, даже я понимаю, что любовью это называть глупо и наивно, учитывая то, что сделал со мной Момошики в конце нашего пути. Да, возможно я глупый и наивный ребёнок, только по этому вы и услышите об этой истории, хотите - судите, хотите сожалейте или браните меня, не важно, я просто хочу в кой то веке быть честным не только с людьми, но и с самим собой. Эта история не сказка и началась не с "жили-были", поэтому о конечном " жили долго и счастливо" забудьте, а я просто начну с самого начала.

***

       Утро можно было бы назвать прекрасным, если бы не боль в теле от многочисленных ран и растянутых мышц. Всё это в комбо с ужасной головной болью и привкусом крови на языке, я получил во время недавнего боя. Сражение было через чур неожиданным и стремительным, я присутствовал и был участником боя, но не помню почти ничего, кроме лица Джигена, мелькающего время от времени, которое то появлялось, то исчезало, тут же отдаваясь новым ударом в тело, я даже уследить за ним не мог. Но, некоторые моменты остались в памяти и стоило мне напрячь память, как всё это всплыло и будто обварило меня кипятком, я просто лежал смотря в потолок, пока перед глазами пролетали моменты боя, которые я очень хотел бы запомнить. Уничтожение риннегана Саске; это ведь не я сделал, не по своей воле, но теперь из-за меня, Коноха лишена не только сильнейшего кьюби - Курамы, но и мощнейшего из кеккей генкаев, который в деревне был только у Саске. Какие последствия это за собой поведёт? Хокаге лишившийся главного оружия деревни Листа и уничтоженный риннеган... Тут даже говорить не надо, Коноха в жопе, сейчас она куда более уязвима, даже я это понимаю, а мне ведь всегда было глубоко плевать на отцовские дела и дела деревни в целом. Это серьёзно, как и появление Момошики, завладевшего и управляющего мной, из-за которого был уничтожен кеккей генкай Саске и Курама моими руками. Пока он сидит тихо, но что если решит выйти и опять натворить дел моими руками. Даже думать об этом не хочется, но уж лучше подумать, чтобы если что хотя бы морально себя подготовить к тому, что половина моего тела не будет слушаться. А вот в остальном мне поможет отец, я уверен.        Устав бессмысленно пялиться в потолок я присел на край кровати, ставя ноги на дощатый пол и потирая лицо ладонями, и пошевелил руками, сжимая пальцами мышцы. Болят до жути, но благо за время обучения в академии я привык к боли в мышцах. На автомате я делал свои обычные утренние дела: оделся, умылся, спустился вниз, где уже ждала мама и Хима, помогающая ей с готовкой и которая увидев меня радостно улыбнулась. Она хотела подбежать и обнять меня, но посмотрев на мать тут же чуть поугасла, и лишь махнула лопаточкой, приказывая:       — Подожди ещё чуть-чуть, завтрак скоро будет! — я кивнул. Проигнорировал то что увидел, я понимаю маму, она переживает, что я могу быть не я. Но, мне тоже было страшно, осознавать всё, видеть катастрофу и понимать, что всё это сделано твоими руками, хоть и не по твоей воле.       Никто не поверит, будто не хотят понять, кто жертва, а кто злодей, но это ведь моя семья. Да, сейчас мама возможно ещё побаивается и хочет отстранить, так чтобы я не понял и не расстроился, но скоро всё наладится! Я схожу к бате и мы вместе обсудим то что произошло. Он ведь не зря Хокаге, он поможет мне и придумает, как избавиться от Момошики, который угроза не только для меня или Страны Огня, скорее для всего мира шиноби. Всё было понятно, когда Момошики появился в первый раз, под конец экзамена на чуунина. Вспоминая об этом экзамене, до сих пор стыдно, что я жульничал и решил использовать нинджет наивно надеясь, что отец или кто-то ещё не заметит этого. Как вспомню холодный голос отца и руку стягивающую с моей головы протектор, меня пробивает неприятной дрожью, и чем больше думаю о том, что было дальше, тем больше радуюсь появлению Момошики. Эти двое, появившиеся как снег на голову отвлекли всеобщее внимание на себя, я остался незамеченным, а срозив Оцуцуки нашим с отцом расенганом – стал героем, как я могу не радоваться такому? Хотя, он ведь даже не нападал на меня тогда, его целью был отец. Так я думал раньше, но ведь чтобы сразить отца, Момошики мог использовать меня как ультиматум, но нет, меня не трогали и тогда я мог рассмотреть прекрассного нарушителя спокойствия в Конохе. На фоне разрухи и хаоса, он выглядел чарующе спокойным и игривым, разрушающиеся каменные постройки падали и ветер, доходящий до мужчины, развивал вуаль с длинными белоснежными волосами. По истине, чаюрущее зрелище, а ведь меня очень сложно чем то заинтересовать и заставить стоять спокойно, но, тогда я будто попал под какой-то гипноз. А я вышел из под его действия? До сих пор не уверен.       Помотав головой, я выбросил лишние мысли в сторону, продолжая сухо размышлять, точнее, пытаясь. Быть спокойным это не мой конёк, но приходится, ведь ситуация не шуточная и даже я это понимаю. Ну, что Сарада, кто теперь безответственная бестолочь? Так, с одного монстра, забравшего контроль над моим телом я что-то переключился на демона, пытавшего это сделать ещё до Момошики, чтобы я "перестал позорить имя Седьмого каге!". Во второй раз Момошики уже появился в моём теле, контролируя его при этом оставляя меня в сознании, специально или нет, я не знаю, но знаю лишь то что, когда Боро чуть не убил меня, Оотсутсуки буквально спас мою жизнь. Может быть он чего-то добивается, да по-любому что-то он задумал, но факт остаётся фактом: я жив сейчас только благодаря нему, не отцу, учителю Саске или ещё кому-то из деревни, именно благодаря Отсутсуки. Под конец его действий, я услышал странную фразу от него, звучащую долгим благозвучным эхом в моей голове, ритм которой совпадал с ритмом моего сердца: «Тебе ещё рано терять всё, что тебе дорого, мой голубоглазый мальчик». В последнее время такое чувство, что когда я прислушиваюсь к своему сердцу, вместо ритмичного биения мышцы слышу эту вот непонятную фразу инопланетянина, которая как заезжанная пластинка, но от чего-то не надоедающая от слова совсем.       Однако, о последнем появлении Момо я даже думать не хочу. Он завладел телом и просто выколол Саске глаз моими руками заставляя смотреть на это, а после я смог вернуть контроль. Когда я был в глубине сознания и лишь наблюдал, я не чувствовал кровь на руках, а после... До сих пор ощущение, что вязкая красная жидкость на моих пальцах и ладонях, до сих пор ком в горле встаёт и слёзы скапливаются в уголках глаз. Хоть я и понимаю, что это всё не я, не я виноват, а инопланетянин внутри меня, мне страшно и стыдно, ощущение, что я виновник, а не жертва. Наверное из-за пугливых взглядов и злобных оскалов предназначающие не Момошики, а именно мне. Все считают, что я виновник и я сам начинаю потихоньку думать, что так и есть, и пока во мне всё ещё живёт надежда в виде отца, который сможет что-то придумать, я прибавляю скорости бегу в резиденцию Хокаге быстрее.        Прыгая по крышам, едва не сорвавшись, я прыгнул в окно резиденции на втором этаже и спрыгнул на пол, оглядев коридор. Я помню где находится кабинет бати, совсем недалеко. Подбежав к нужной двери и с улыбкой протянув руку, я замер, услышав стук. Будто кто-то ударил руками по столу со всей силы.       — Наруто, это серьёзный вопрос и от твоего ответа будет зависеть безопасность не только людей страны Огня, но и остального населения пяти великих стран. — дядя Гаара, точно его голос, я хоть и редко с ним виделся, запомнил его хорошо. Сейчас его вечно спокойный и голос звучал через чур громко и взволнованно, так,что сам невольно начинаешь переживать. — Ты готов, убить собственного сына ради безопасности деревень? Как ты собираешься поступить?       Я опустил руку и сжал пальцы до побелевших костяшек. Ну же, папа, скажи что-нибудь! Скажи уже, что не сделаешь ничего такого и что-нибудь придумаешь, чтобы помочь мне! Я ведь не виновник, я твой сын, мне нужна помощь от родного отца! Тебя никогда не было рядом и я никогда тебя не о чём не просил, и вот когда мне впервые за долгие годы понадобилась помощь, отец не может выбрать между своим ребёнком и деревней! Я прикусил губу почти до крови и прижался лбом к прохладной поверхности двери. Прошу, скажи уже что-нибудь. Но, мой слух не улавливал голоса отца, я слышал Какаши, других Каге, которые тихо переговаривались, но именно папа молчал, один из всех. В горле застыл ком, а в переносице защипало, так что аж слёзы собрались в уголках глаз. Ладно обещание Саске убить меня в случае опасности, я удивлён, что он не убил меня сразу же как только Момошики завладел моим телом, сделай он так, не потерял бы риннеган, но родной отец? Я отшатнулся назад и со злостью посмотрел на дверь в кабинет, где сидели те кто уже обсуждает планы моего убийства несмотря на молчание Хокаге, у них явно молчание признак согласия. Невозможно. Мне казалось, что я готов был умереть, если других вариантов действительно не будет, если правда не будет ничего, что могло бы избавить меня от влияния Момошики, играющего моим телом как игрушкой чтобы убивать, разрушать и наводить хаос. Я был бы готов, если бы отец приложил все силы и обрёчённо сказал: "прости, я сделал всё что мог, но не смог", я бы понял ,наверное, но не сейчас. Не так. Я хотел почувствовать поддержку, но отец даже не говорит, о том что я не виноват. Почему?! Он ведь сам был изгоем из-за Курамы, сам был тем, кого хотели убить, так почему он не хочет помочь своему сыну?! Я не приму этого, больше нет. Я не умру. Ни за что.        Отвернувшись от двери в кабинет я быстро подбежал к окну и запрыгнув на подоконник оттолкнулся, запрыгивая на крышу дома ,чтобы меньше пересекаться с людьми, после того что я услышал, я не хочу вообще никого видеть. Ощущение, что сейчас один неверный в мою сторону взгляд и я точно сорвусь и буду не просто хулиганом, но и тем, кто бьёт неповинных людей за их трусость. Если сделаю так, ненависть ко мне только увеличится, а мне это не нужно, просто, оставьте меня все в покое. Погода с самого утра стояла отличная, но, ни солнечные лучи, согревающие крыши, ни ветер спускающийся с горы Хокаге, треплящий волосы и откидывающий назад полов куртки меня сильно не радовал, даже больше, я вообще на это никак не реагировал. На душе у меня неспокойно, злость и обида пульсировала в висках под чёрной лентой протектора, отдавала будто удвоенной болью в мышцах, когда я разбегаясь, отталкивался и перепрыгивал с края на край крыши. Всё это меня не успокаивало, злость давала мне сил, но всё же я подвернул ногу и с криком чуть не упал вниз лицом, успев перекрутиться в воздухе и встать на ноги. Тяжело дыша я чертыхнулся пнув стену и тут же прижался к ней спиной, сползая вниз и смотря на упавший на колени протектор. Узел развязался. Охота была выкинуть его, но сил не было, поэтому я положил его в карман и зарылся рукой в волосы. Всё, вместо злости и обиды пришло отчаяние и тоска, двигаться так же резко и быстро не получится, я уже набесился, сейчас мне вообще не охота двигаться, идти куда-то. Куда? К друзьям? А считает ли кто-то меня другом, может они счтают так же как и дядя Гаара, что я опасен. Домой к маме и Химаваре? К матери, которая смотрит на меня как на бомбу замедленного действия своим бьякуганом и в тайне от меня говорит с Химой, чтобы она не подходила ко мне слишком близко? Я всё это знаю, поэтому и надеялся на помощь отца, что избавится от пришельца внутри меня и не бояться, что внезапно кто-то встанет у руля и начнёт убивать моими руками. Я просто хотел прекратить Оотсутсукирилизацию, или хотя бы замедлить, надеялся, что получится, если нет – полёг бы от меча Саске. Но не сейчас, ни Саске, ни отец меня не убьют, да хоть пусть все пять Каге идут на меня, я не сдохну. Сжав ткань футболки я нахмурился, хотя дышать было тяжело, будто одно из рёбер встало поперёк. Мне страшно от того что я не знаю, что будет дальше и что меня ждёт, но я не умру, сам избавлюсь от Момошики, а после приду к отцу и скажу: "я справился сам, а ты, несмотря на положение и возможности , даже не захотел постараться, просто решил сразу же убить своего ребёнка!". Когда этот момент случится, я наверняка буду безумно горд за себя, а пока мне страшно и становится страшнее и страшнее с каждой секундой, когда я думаю, какой же тернистый путь мне нужно пройти, чтобы в конце оказаться победителем.