Просто устал

Вас когда-нибудь посещали мысли, что вы уже устали быть сильным? Сдерживать эмоции, молча выслушивать упреки и тычки, делать бесстрастное выражение лица, глядя куда-то в пустоту, а после этого бежать спасать всех и вся, забывая про свои обиды. И в тот момент, когда ты хочешь рассказать что-то, что-то, что творится на душе, тебя вдруг посещает мысль:"А вдруг ему сейчас плохо? Так, нет, лучше пока никто ничего не узнает, а там пусть будет, как будет. Да и вообще, я сам придумал этот образ, а раз начал играть, то играй до конца». Примерно то же самое думал Рафаэль, уже начиная печатать Чони сообщение о том, насколько его уже все заебало. Оставалось нажать всего пару кнопок на экране, и громадный шрифт сообщения ушел бы в переписку, но всего одно движение, и сообщения словно и не было. Не было всей той усталости и обиды, причем еще детской обиды. Остался только гнев. Гнев на самого себя, на свою слабость, на то, что выбрав роль, он сам не способен доиграть ее до конца. «Больно — терпи, Жалости не жди, Своей тропой иди, О боли промолчи» — крутилась в голове детская считалочка, которую заучивал Тенгу — мальчик, которому Рафаэль дал имя в Якудза, когда только пришел. Уже тогда он начал носить на лице маску. Толстый слой белого грима, что стягивает лицо и не дает показывать эмоции и чувства. «Улыбка — удел королевских особ, У них никогда не бывает забот. Простак улыбнулся — в тюрьму он попал, А потом к гильотине главою он пал» — еще одна считалочка, которую учил при нем все тот же мальчик. Рафаэль в тот момент понял, что ему ни за что на свете нельзя показывать эмоции. Ему нельзя улыбаться, ведь улыбка — это то, чем могут владеть только главы Якудза. Слезам тоже нельзя давать волю — это слабость, а слабых в этой жизни съедают самых первых. Ни один глава не вступиться за слабака. Ему нельзя быть слабым. Никогда нельзя быть слабым. Но он уже устал всех спасать, всем помогать, при этом улыбаться, скрывая боль и усталость. Рафаэлю безумно хочется стать маленьким ребёнком, расплакаться у всех на глазах, попасть в беду, откуда его будут спать взрослые. И плевать, что будут ругаться, зато ему можно будет плакать. Не нужно будет думать о правилах, не придется выслушивать колкие слова в свой адрес. Слезы начали непроизвольно течь по щекам, смольные дорожки медленно стекают до шеи и падают на воротник, оставляя пятна на белой ткани, что быстро высохнут и пропадут. Сжав руки в кулаки, парень молча вытер слезы, закрыл глаза и еще раз повторил слова считалочки, надевая на лицо всю ту же маску спокойствия и безразличия. Так проще. Так не будет больно. Только так он сможет выжить. Только так он останется для всех тем, кем они его видят. Так проще. Так легче.