Did you really think, I'd just forgive and forget, no After catching you with her, your blood should run cold, so cold
Чонгук смотрит по сторонам и замечает в углу недалеко от сцены небольшие диванчики. Вип-зона? Ничего не сказав Юнги, Чонгук встаёт и, расталкивая вдруг начавших сильно мешать людей, пробирается прямо к тому месту. Улавливает ушами слова песни, под которую плавно двигается Ви, заставляя каждого давиться слюной от увиденного. Свободных мест нет. А рядом ещё и несколько амбалов. Но точно не больше Чонгука. — Мне нужно туда, — громко говорит одному охраннику Чонгук, кивая в сторону вип-мест. — Занято, — с тупой интонацией отвечает тот. Чонгук закатывает глаза, достаёт из кармана пятидесятидолларовую купюру и суёт ему в лицо. — Значит, сделай так, чтобы было наоборот. Охранник с наитупейшим выражением лица подходит к какому-то хилому пацану в випке, берёт за ворот рубашки и буквально уносит. Тот, бедный и несчастный, кричит, ничего не понимая. «Каков пиздец», — думает Чонгук и садится на освободившееся место, не обращая никакого внимания на липкие взгляды находящихся здесь. Положив одну руку на спинку диванчика, а вторую на согнутое колено, Чонгук возвращает взгляд к прекрасному созданию на сцене. Ви вдруг оказывается на краю сцены и дёргает верёвку, которую до этого никто не замечал. Резко раздвигаются тяжелые шторы, находившиеся позади и перед взглядами присутствующих появляется… шест. Старческое тридцатилетнее сердце Чонгука точно не выдержит. Ви с грацией кошки движется в сторону шеста. Но, не дойдя до него, вдруг резко падает на колени, мягко приземляясь на поверхность сцены. Изящно ползёт на четвереньках, стреляя во всех своими глазами, несущими гибель похлеще Нагасаки, и двигает губами, беззвучно произнося текст песни. — «I see red, red, oh red», — Ви плавно вращает бёдрами, кусает нижнюю губу, а рукой ведёт по груди. — «A gun to your head, head, to your head», — взгляд перемещает на мужчину, которого не мог не заметить ещё тогда, в начале выступления. Он прямо-таки драгоценный камень. Сердце грохочет, порываясь расколоть грудную клетку, пока Ви ползёт по сцене ближе к тому углу, где находится таинственный незнакомец. Приблизившись, танцор греховно скользит всем своим телом по полу, словно змея. Извивается, оглаживая своё тело ладонями, а взгляд не сводит с незнакомца. Чонгук от увиденного забывает, как дышать. Этот Ви смотрит прямо в душу. Своим телом, созданным для поцелуев на шёлковых простынях и громких стонов по ночам на них же, сводит с ума. Аж на кончиках пальцев покалывает. Чонгук прикусывает губу, неотрывно наблюдая за танцем. Хочется попробовать на вкус эту медную кожу, сверкающую в свете софитов. На вкус, наверное, как самый сладкий яд.You know that you, you dug your own grave, now lie in it You're so cruel but revenge is a dish best served cold
Танцор внезапно поднимается, тянется изящными руками к брюкам и… срывает их. Остаётся лишь в коротких шортах, едва прикрывающих упругую задницу. Чонгук убьёт Мин Юнги. Знает же, что у него слабое сердце, и всё равно позвал в такое место. Этот Ви точно решил убить Чонгука, сам того не подозревая. Окинув горящим взглядом зрителей, Ви подходит плавным шагом к шесту и ловко запрыгивает на него, начиная вращаться. Виски пульсируют. Да и не только виски. Кажется, вся кровь организма прилила к члену. Как примитивно, а, Чонгук. Хочется расстегнуть противную молнию на штанах, чтобы хоть немного облегчить мучения. Но разве он в силах противиться такому? Он не властен над телом. А Ви продолжает кружиться на шесте так, словно был рождён ради этого. Плавный, гибкий и красивый, как самая породистая кошка. Обвивает ногами шест, а затем начинает наклоняться корпусом вниз, к полу. Рубашка оголяет плоский подтянутый живот. И от этого вида Чонгук облизывает нижнюю губу, даже не замечая этого. Ви раскидывает руки в стороны, словно птица, и отпускает правой ногой шест, продолжая удерживать себя на нём левой. Что-то фантастическое. Чонгук даже не замечает, как его собственная рука непроизвольно тянется ближе к паху. Резко приземлившись на лопатки, Ви ловко поднимается и целенаправленно идёт в сторону Чонгука. А тот неосознанно втягивает воздух носом поглубже. Танцор спрыгивает со сцены и подходит к Чонгуку. Берёт своими изящными пальцами подбородок и поворачивает к себе. Свет прожекторов сразу переводится на них. Зрачки Чонгука расширяются от знойного взгляда танцора. А на губах вырисовывается хитрая ухмылка. Чонгук, не отрывая глаз, хлопает ладонью по своему колену, приглашая сесть. Ви не теряется, перекидывает одну ногу и усаживается на крепкие мужские бёдра. Тёмные глаза Чонгука сверкали в искусственном освещении, и танцор не мог оторваться от них. Положив руки на широкие плечи, обтянутые кожаной курткой, Ви начинает двигать своими бёдрами, потираясь о чужой пах.I see red, red, oh red A gun to your head, head, to your head, oh
Ви прекрасно чувствует чужое возбуждение, поэтому двигается чуть вперёд, вжимаясь своим пахом в пах незнакомого мужчины. Ягодицами он чувствует налитый кровью член незнакомца, что так приятно стимулирует и его. Чонгук вдыхает воздух через стиснутые зубы. У танцора тоже крепко стоит. Вот так удача. Наклонившись к уху мужчины, Ви шепчет ему: — Я, кстати, Тэхён, — и шепот этот громче самой музыки. Сердце Чонгука заходится в бешеном ритме. Руки сами тянутся к стройным бёдрам, желая коснуться прекрасного, но Тэхён не позволяет. У Чонгука трясутся ладони, а сердце хочет пробить кости. Ви резко поднимается, отчего Чонгуку выть хочется, подходит к сцене и берёт оттуда несколько купюр. А после возвращается к Чонгуку и хватает того за руку, утаскивая куда-то за собой со знойной улыбкой на губах. Они чуть ли не бегут в сторону служебных помещений прямо за сценой. Как только они оказываются в темноте коридора, ведущего в гримёрки, Чонгук вжимает Тэхёна спиной в стену и припадает к его губам в голодном жадном поцелуе. А те такие мягкие, вкусные. Перед глазами искры, словно от сварки. Желудок стягивается в узел. Разве возможно испытывать что-то подобное лишь от поцелуев с незнакомым парнем? Оказывается, можно. Чонгук скользит одной рукой к талии, заметно сжимая её и получая в ответ стон прямо в рот. Второй рукой оглаживает кожу бедра, разнося по телу танцора приятные и чуть колючие мурашки. Чонгук отрывается на пару мгновений лишь для того, чтобы сразу припасть влажными губами к медовой коже. Покрывая поцелуями-бабочками самый вкусный десерт в мире, Чонгук обхватывает ладонями упругие ягодицы и с силой сжимая. Пусть даже следы останутся. Плевать. Ему хочется потрогать Тэхёна везде. Но эти его пышные бёдра… С ума сводят. Так и манят. До зуда под ногтями. Пробравшись пальцами к ложбинке между ягодиц, Чонгук слегка массирует там, получая в награду сдавленный бархатный стон. Оторвавшись от шеи, Чонгук снова целует Тэхёна в губы. Те такие мягкие, нежные и чувственные, податливые и полностью в его власти. Хочется искусать до крови, а потом зализать. Выпить, словно дорогое вино Шато Марго. — Я, кстати, Чонгук, — выдыхает он, оторвавшись от вкусной сладости губ. — Идём, Чонгук, потратим эти деньги, — Тэхён, тяжело дыша, указывает на купюры в руках, которые поднял до этого со сцены, — с пользой.***
Под «потратим с пользой» танцор имел в виду приватный танец от себя. Он привёл Чонгука в вип-комнату, в которой танцоры этого клуба танцевали для важных посетителей. А Чонгук сразу понравился Тэхёну. Тот, как увидел незнакомого мужчину, сразу же понял, что хочет его сегодня. Полностью. Ну, и как поётся в песне Арианы Гранде — «I want it, I got it». Тэхён живёт как раз по такому принципу. Чонгук сидит на кровати внушительных размеров (почему она вообще стоит здесь?) и неотрывно смотрит на Тэхёна напротив. Тот стоит возле шеста (его нахождение здесь вполне себе логично), готовясь к танцу. Но Тэхён вдруг подходит ближе к Чонгуку. Тот уже без куртки, только в чёрной рубашке с расстёгнутыми верхними пуговицами, предоставляющими танцору отличный обзор на крепкую грудь. Раздвинув собственными руками колени Чонгука, Тэхён поднимает одну из его ног, всё ещё обутых в туфли на каблуках, и подносит её к паху мужчины. Чонгук громко сглатывает, что лишь забавляет Ви. Он чуть надавливает носком на заметную выпуклость возбуждения и довольно ловит рваный стон, стараясь запечатлеть его в подкорке подсознания. Лучше любой музыки. — Что ты творишь? — Получаю удовольствие, — наклонившись к лицу Чонгука, Тэхён шепчет это ему в самые губы, обдавая своим горячим дыханием. А Тэхён, не отрывая помутневшего взгляда от глаз Чонгука, продолжает давить туфлёй на член мужчины. Видеть, как его мажет — то ещё удовольствие. Тело Чонгука покрывается мурашками, периодически его передёргивает от удовольствия граничащего с болью. — Если и ангел, то падший, — на выдохе говорит Чонгук, проводя пальцами по оголённой ноге Тэхёна. Подушечками проводит по щиколотке выше. Хочется закинуть эти стройные ноги себе на плечи, обхватить за колени и вытрахать из танцора всю душу. Тот ничего не отвечает на эти слова, убирает ногу и уходит обратно к шесту. — Готовься соскребать челюсть с пола, Чонгук. В помещении играет ненавязчивая приглушённая музыка. Благодаря хорошей звукоизоляции они не слышат доносящиеся громкие звуки из основного помещения клуба. В голове Тэхёна только самые непотребные мысли. Давно не было такого, что ему вот так резко хотелось оседлать кого-нибудь из посетителей. Но в этот раз сдержаться было бы попросту невозможно. Весь образ Чонгука буквально кричал о том, что он сможет разложить Тэхёна на ближайшей горизонтальной поверхности по высшему разряду. Это чувствовалось на интуитивном уровне. Такое с Тэхёном происходит не в первый раз. Уже встречались за время его работы здесь такие посетители, от взгляда на которых внизу живота покалывало и сердце заходилось в бешеном танце. Доходило, правда, максимум до приватного танца, минета и помощи руками. Дальше почему-то Тэхёну хотелось притормозить. Может, так будет и сегодня. Но лучше не загадывать. Тэхён подходит к шесту, не сводя горящих глаз с Чонгука, расслабленно сидящего на краю большой кровати. Выглядит так, словно для него эта комната и создавалась. Идеально вписывается в антураж. Тэхён становится спиной к чуть прохладному металлу, заводит руки вверх над головой и обхватывает его ими. Выгибает спину, вжимаясь упругой задницей в шест. Чонгук смотрит на это и нетерпеливо ёрзает на кровати. Мотивы этого молодого паренька ему понятны. Но разве не для этого ходят в клуб? Трахнуть и бросить. Чонгук сделает так же, потому что такова жизнь. Разрядка и освобождение нужны всем, и когда подворачивается возможность получить желаемое, за неё нужно хвататься и не отпускать. Трудовые будни слишком вымотали Чонгука, секса не было несколько недель из-за плотного графика, отчего настроение периодически заставляло себя чувствовать женщиной во время ПМС — так же паршиво и нестабильно. Чонгук смотрит на выгнувшееся, словно струна, тело и желает, чтобы Тэхён так выгибался под ним, а не возле этой чёртовой палки. Нет возможности прикоснуться, и от этого подрагивают пальцы рук. Чешутся. Тэхён делает небольшой шаг вперёд, чуть отдаляясь корпусом от шеста и начинает опускать себя, удерживая вес на ногах. Руки скользят вниз. Одним быстрым, но плавным движением Тэхён переворачивается и оказывается головой вниз, руками удерживая себя. Ноги находятся сверху, расставлены в стороны. Чонгук скользит взглядом по медовой гладкой коже, по ступням в туфлях на каблуках, которые обязательно останутся на Тэхёне тогда, когда Чонгук будет втрахивать его в матрас, на котором сейчас сидит. В штанах Чонгука становится всё теснее, отчего голова идёт кругом, а лицо покрывается липкой плёнкой жара. Сейчас бы ибупрофена, а не вот это вот всё. Тэхён обхватывает ногами шест и отпускает руки. Поднимается корпусом и оказывается чуть выше над полом. Снова хватается за металл руками, скользит по нему спиной и опускается на поперечный шпагат. Очередное проникающее в Чонгуке. Тэхён поднимается и подходит ближе к изнывающему Чонгуку. Тот уже тянет руки, желая прикоснуться к желанному телу. Тэхён сразу же опускается перед ним на колени, принимаясь ловкими пальцами расстёгивать ремень. — Такой нетерпеливый? — изгибает бровь Чонгук. — Точно не я, — Тэхён проводит кончиком языка по нижней губе и одним движением освобождает Чонгука от ремня. Держа его в одной руке, Тэхён ударяет себя по другой ладони. — Давай сюда свои руки. — Что задумал? — интересуется Чонгук, но руки всё-таки протягивает. Сегодня он во власти этого космического танцора. Тэхён обхватывает чонгуковы руки его же ремнём, затягивая потуже. Проверив свою работу, он толкает Чонгука в грудь, заставляя лечь на спину, а сам садится к нему на бёдра. — Как говорится, плачь и смотри, Чонгук. У Чонгука перехватывает дыхание от этого пронзительного взгляда двух глубин морских, в которых он тонет. Желания спасаться нет абсолютно. Тэхён плавно покачивает бёдрами, потираясь о пах Чонгука. Кладёт свои изящные руки ему на плечи, чуть оттягивая ворот чёрной рубашки в сторону. Нагибается и опаляет своим тёплым щекочущим дыханием обнажённой сильную шею. Ведёт носом от яремной ямки между ключиц к мочке уха. Чуть кусает её и припадает сухими мягкими губами к коже. Она у Чонгука пахнет чем-то цитрусовым с примесью ментола. Тэхён оставляет короткие поцелуи, двигаясь к кадыку. Обводит адамово яблоко кончиком языка. Чонгук начинает двигать бёдрами вверх, желая потереться о Тэхёна сильнее и снять напряжение хотя бы на пару секунд. — Я хочу касаться тебя, — сбивчиво говорит Чонгук, не вынося этой пытки. В груди и паху уже пожар вовсю. Как это выдерживать? — Пока что нельзя, сладкий, — Тэхён тянется к связанным рукам Чонгука. — Сейчас помоги мне, красавчик, — он своими действиями показывает, что нужно подняться. Чонгук так и делает. А у Тэхёна резко мир из-под ног уходит. Во рту пересохло. Да так, что глотать практически невозможно и больно. Блять. Он отходит к небольшому прикроватному столику и берёт оттуда бокал с шампанским, опустошая его за пару глотков. — Жажда мучит? — Не представляешь, насколько. У Тэхёна есть особенность. Когда он волнуется или возбуждён, у него резко пересыхает во рту, из-за чего приходится пить много воды. Эта особенность ставит в неловкое положение. Не всегда, но случается и такое. Как-то раз он делал минет одному симпатичному парню, периодически прерываясь на то, чтобы попить, ибо пересыхало настолько, что сосать было просто невозможно. Тэхён начинал давиться. Паренёк тогда, конечно, знатно опешил, но ничего плохого на это не сказал, хоть и было видно, что он в ахуе и не очень-то доволен таким странным (мягко сказано) поведением. Вряд ли кто-то будет доволен, если во время минета будут постоянно прерываться, чтобы попить. Чувствуется неладное, но Тэхён отодвигает эти мысли на задний план. — Я хочу отсосать тебе, — резко говорит он. Чонгук от услышанного смеётся, хотя глаза от возбуждения не то что тёмные, они — нефть. — К чёрту этот ремень, — Тэхён подходит ближе и дрожащими руками начинает снимать его с рук Чонгука. Откидывает подальше и оказывается в плену крепких ладоней. Чонгук сжимает ими упругую задницу танцора, разводя половинки в стороны. Так и съел бы. — Так соси, — Чонгук звонко шлёпает его по левой ягодице и, надавив на плечо, опускает на колени. Тэхён поудобнее устраивается меж его разведённых коленей и начинает расстёгивать ширинку. — Дальше без рук. Тэхён поднимает лишь глаза, ухмыляется, словно дьявол (как Чонгук мог считать его ангелом?), и прижимается лицом к паху. Трётся носом о возбуждённый член, после чего начинает зубами стягивать ткань чёрных боксёров. Руки держит заведёнными за спину. — Какой талантливый мальчик, — шепчет Чонгук, наблюдая за Тэхёном. Тот наконец-то освободил эрегированный член. Тэхён обводит возбуждённую головку губами, слегка целуя, а затем высовывает изо рта язык и проводит им по уздечке, вызывая у Чонгука приглушённый стон. После этого совершенно неожиданно заглатывает почти полностью. У Чонгука блядские искры перед глазами. Рука по инерции тянется к красным волосам, желая зарыться в них поглубже, вцепиться и притянуть этого гибкого танцора поближе к себе. Тэхён чувствует, что давится. Господи боже, блять… Он отталкивается руками от Чонгука, несмотря на хватку в волосах. — Погоди, — пытаясь отдышаться, говорит Тэхён, поднимаясь на ватных ногах. — Что такое? — непонимающе обводит его взглядом Чонгук. Члену нужна разрядка, а Тэхён говорит подождать! Какого хера? Тэхён ничего не отвечает. Идёт к столу и забирает оттуда большую бутылку шампанского. Кажется, такими темпами он будет в говно. — Сейчас продолжим, красавчик, — Тэхён делает большой глоток прямо из горла и вновь возвращается на колени, ставя бутылку возле себя. — Что это был… — Чонгук не успевает договорить, потому что Тэхён вновь берёт в рот его член. Ритмично двигает головой, не забывая ласкать языком головку и выступающие по всей длине венки. Упирается носом в гладкий лобок и поднимает глаза на улетевшего на седьмое небо Чонгука. Тэхён обхватывает пальцами его бёдра, продолжая двигать головой. Иногда берёт за щеку, слегка проводит зубами для остроты ощущений, высовывает язык, насаживается своим ртом в буквальном смысле. Из уголков губ текут слюни вперемешку со слезами из глаз. Чонгуку от этого вида хочется позорно кончить. Тэхён пытается создать полнейший вакуум. Он плотно обхватывает член в кольцо своих губ, выравнивает шею и дышит через нос, чтобы не было неприятных ощущений, а после… снова прерывается, чтобы смочить горло. Чонгук в ахуе. Тэхён пытается делать вид, что всё нормально. Такое повторяется ещё два раза. Чонгук не выдерживает. — Какого хера, Ви? — рычит Чонгук, крепко держа в руках красные волосы Тэхёна. — Когда я делаю минет, у меня во рту всегда пересыхает, поэтому приходится время от времени что-то пить. Выражение лица Чонгука в этот момент нужно было видеть… Что-то вроде смеси удивления, непонимания, смущения и веселья. Но не это самое главное. Хмыкнув, Чонгук грубо обхватывает пальцами челюсть Тэхёна, надавливая на щёки. — Рот открой, — Тэхён открывает, заворожённо глядя на красивого мужчину, и чувствует, как собственное возбуждение возрастает. Чонгук плюёт прямо в открытый рот Тэхёна. — Глотай. Земля уходит из-под ног. Тэхёну от этого чуть крышу не срывает. Кажется, он сейчас спустит прямо в трусы. Это, блять, слишком горячо. Запредельно. Так нельзя! Тэхён послушно глотает. — Смочил горло? — интересуется Чонгук, перемещая ладонь на хрупкую шею, чуть сжимая её. Тэхён кивает. — А теперь на кровать, — подняв его на ноги, Чонгук оставляет звонкий шлепок на правой ягодице, подталкивая Тэхёна к шёлковым бордовым простыням. Как пошло. Чонгук быстрыми и ловкими движениями расстёгивает пуговицы на рубашке, желая, чтобы ненужный сейчас предмет гардероба просто испарился нахер. Откидывает в сторону и становится одним коленом на мягкий матрас, прямо между раздвинутых стройных ног Тэхёна, лежащего на спине. Тот устроился шелкам и лежит, такой раскрытый и красивый. Чонгук, кажется, сорвал сегодня куш. Он упирается предплечьями в кровать по обе стороны от головы Тэхёна, наклоняется и целует. Губы сладкие и мягкие, отчего их хочется прокусить, истерзать, кровь пустить. Чонгук и сам не знает, почему. Но так бывает. Когда кто-то очень сильно нравится, его хочется буквально раздавить в своих объятиях, до сломанных рёбер чтобы было. В их ситуации высоких чувств не наблюдается, но причинить сладкой боли хочется. И поэтому Чонгук кусает нижнюю губу Тэхёна, зажимая своими зубами. Чувствует капельку рубиновой крови на языке и блаженно трепещет ресницами. Одной рукой блуждает по бедру правой ноги Тэхёна, согнутой в колене. Ласкает гладкую кожу, обдавая ту электрическими импульсами. Тэхён, чувствуя, что ему прокусили губу, стонет прямо в горячий рот Чонгука и обхватывает его шею своими руками. Хочет его ещё ближе к себе. Намного ближе. Чонгук отстраняется, дыша, словно загнанный зверь, и смотрит в два турмалина под собой. Ведёт затем носом по гладкой коже щёк, наслаждается этой мягкостью. Руку свою перемещает на внутреннюю сторону бедра Тэхёна, пробираясь ближе к уже вставшему члену. Вдыхает цветочный аромат парфюма этого гибкого танцора, пытаясь запихнуть его поглубже в лёгкие, чтобы иметь возможность обращаться к нему в особые моменты. Оставляет дорожку влажных поцелуев на изящной шее, которую хочется то ли придавить, то ли до крови прикусить. — Сними его, — шепчет Чонгук, тыкаясь носом в кожаный ошейник. Тэхён кивает, насколько это вообще возможно в данном положении и расстёгивает его одним движением, сразу же откидывая в сторону от себя. — Так лучше. На твоей красивой шейке куда лучше будет смотреться моя рука. Чонгук обхватывает талию Тэхёна обеими руками и поднимает того в сидячее положение одним движением, начиная лихорадочно снимать белую рубашку. Избавившись от неё, Чонгук одаривает поцелуями и укусами бархат кожи плеч и ключиц. Тэхён дугой выгибает спину до хруста позвонков, зарывается рукой в мягких волосах цвета ночи и чуть сжимает их. Облизывает нижнюю губу с застывшей кровью и стонет, в мёд превращая этот звук и проникая в подсознание Чонгука. — Возьми меня уже, — еле произносит Тэхён, сгорая от желания. Чонгук отрывается от чужой груди и толкает Тэхёна на несколько подушек, лежащих у изголовья кровати. Стаскивает с него шорты, под которыми нет белья, и переворачивает его на живот. Вид, открывшийся перед Чонгуком, поистине прекрасен. Изящная спина без единого изъяна, привлекательные ямочки на пояснице, по которым Чонгук проводит кончиками пальцем, поддавшись искушению, упругая задница, которую он сминает обеими руками, отчего на ней остаются следы. В ушах громко стучит кровь, оповещая о неизбежном. Чонгук спускает чёрные брюки и бельё до коленей и обхватывает член одной рукой. Пальцы второй облизывает и приставляет ко входу Тэхёна. Вводит фалангу одного пальца, понимая, что тот уже готов. — Я всегда подготавливаюсь перед своими выступлениями. Мало ли что, — Тэхён будто читает мысли Чонгука, отчего тот улыбается. — Как предусмотрительно. Смазки нигде не наблюдается, и Тэхён ничего по этому поводу не говорит и не предпринимает, поэтому Чонгук обильно смачивает член слюной и приставляет его к дырочке Тэхёна. Раздвинув ягодицы одной рукой, он второй придерживает член и входит сразу на всю длину. Тэхён зажмуривается и невольно прикусывает простыни. — Не вздумай молчать, — Чонгук говорит это ему прямо в ухо, кусая после этих слов мочку. Крепко держит аккуратные бёдра, достаточно интенсивно двигаясь внутри. Несмотря на то, что Тэхён уже был разработан и готов, в нём всё равно достаточно узко, и это доставляет только самые приятные ощущение. Своими гладкими стенками Тэхён сжимает член Чонгука, упираясь своим лбом в мягкие подушки. Чонгук мнёт его бёдра, иногда оставляя на них шлепки своими тяжелыми ладонями. Испарина появляется на лице. В помещении и так не особо прохладно, а от жара секса так вообще тахикардия начинается, заставляя чаще дышать. Чонгук давит рукой на поясницу Тэхёна, чтобы тот сильнее прогнулся, поднимает его бёдра выше и продолжает грубо вбиваться в податливое тело. Тэхёну кажется, что он совершает самый вкусный и сладкий грех. Почему? Потому что этот мужчина — сущий дьявол. Иначе каким образом можно объяснить то, что он горяч, как грёбанная лава; соблазнителен, как яблоко в Эдеме; красив, словно главное и самое удачное творение мироздания. Однозначно он гражданин Ада и заправляет там всеми пиршествами. Чонгук выходит из Тэхёна, отчего тот жалобно скулит, заставляя первого почувствовать новый укол удовольствия где-то в низу живота. Он переворачивает танцора на спину, желая видеть его божественное лицо падшего ангела. Чонгук закидывает его ноги себе на плечи, как мечтал сделать минутами ранее, и резко входит одним движением. Обхватив руками его колени, Чонгук двигается внутри Тэхёна, не сводя с него глаз. Любуется всем, что видит. Пытается запечатлеть в памяти, отпечатать под веками, потому что вряд ли он ещё раз сможет узреть такую картину. Нужно запомнить каждую деталь, как например, родинку на кончике носа, которую Чонгук смог рассмотреть даже в полумраке. Это настолько мило и обворожительно, что горло Чонгука будто гарротой сдавливают. Блять, он не вынесет таких контрастов и сдохнет прямо здесь. Тэхён сжимает руками простыни, ощущая, как распадается на миллион мелких частиц. Его атомы сплетаются с атомами Чонгука, образуя единое целое. Воздух становится словно под напряжением. Будто дотронешься — и тебя сразу обдаст током, проникающим до мозга костей. Тэхён выгибает спину, насколько это возможно, утопая в этом блаженстве. Чувство наполненности крепким членом сносит и без того поехавшую крышу. Чонгук убирает гладкие ноги Тэхёна со своих плеч, сгибает их в коленях и прижимает ближе к плоскому животу. — Посмотрим на твою гибкость, Ви. Он разводит ему ноги в стороны, продолжая прижимать к животу. Грубо вдалбливается в разгоряченное тело. Сгорает и сам. Чонгук сегодня вознесётся. Убрав одну руку, Чонгук сжимает ей такую желанную шею Тэхёна. Не настолько, чтобы было тяжело дышать, но так, чтобы кислорода стало поменьше, а тело начало острее реагировать на любые ласки. Откинув голову назад, Чонгук то полностью выходит, то обратно входит по самое основание. От таких контрастов Тэхёну хочется орать. — Не вздумай сдерживаться, Тэ. От этих слов и такого обращения, Тэхёна развозит. Он кричит, не стесняясь. Кричит от удовольствия впервые в жизни. Господи, он будет дрочить на собственные воспоминания этой ночи до конца своих дней. Тэхёну нужна разрядка. Собственный член уже изнывает, но он хочет кончить без рук. Подмахивает бёдрами Чонгуку, разнося по помещению звук соприкасающихся влажных тел. Воздух пахнет сексом и грехопадением. С каких пор ангелам позволено сливаться воедино с дьяволом? Но Тэхён же падший, правильно? — Кончи ради меня, — чуть ли не рычит Чонгук, после чего наклоняется и обхватывает вставший от возбуждения сосок Тэхёна. Тот продолжает дышать через раз, из-за ожерелья чужой руки на шее, и сдавленно стонет. Чонгук целует искусанные губы Тэхёна, чувствуя пульсирующий кровеносный сосуд под одной рукой, пока второй то шлёпает по его бедру, то проводит по низу живота. Грубые, максимально быстрые, чуть ли не животные толчки заставляют Тэхёна начать дрожать, обильно кончая себе на живот. Чонгук продолжает целовать его, ни на секунду не останавливаясь. Пара толчков и он выходит, чтобы кончить Тэхёну на бёдра. Пот стекает по уже расслабляющемуся телу. Сердце бешено стучит. Лёгкие работают во всю мощность. Чонгук же падает рядом с Тэхёном на спину, поворачивая к нему лицо. А у него слеза скатывается из внешнего уголка глаза, хрусталём разбиваясь о простыни. Чонгук поворачивается на бок, большим пальцем вытирая нежную кожу. — Ты как? — Словно фениксом сгорел, а затем заново из пепла восстал. Тэхён льнёт к Чонгуку, завороженно наблюдающим за его лицом, и не удерживается от лёгкой улыбки. Сегодня определённо его лучшая ночь в этом клубе. От его дальнейших действий будет зависеть возможность встретиться с дьяволом ещё хотя бы раз. Главное — не оплошать. Поэтому, глубоко вдохнув, Тэхён спрашивает Чонгука: — Ты читал Библию?