Вне вируса

Серая тень прошмыгнула за угол дома, двигаясь к парку. Постоянно оглядываясь по сторонам и слушая звуки, человек в черном нес в одной руке спортивную сумку, а другой держал пистолет с глушителем на готове. Этот район был не таким оживленным, как другие, но терять бдительность нельзя. Мало ли, может в одном из оконных проемов ожидает Языкан, готовым обвить тебя своим склизким языком и задушить? Под бесформенными одеждами скрывалась 19-летняя Розали Майклсон. Когда-то, до эпидемии, она была одной из самых счастливых людей. Любящие и понимающие родители, хорошее образование, друзья, путешествия и прочее. Роуз выросла в заботе и поддержке. лет в 13 она загорелась желанием сделать татуировку, а уже к 18 большая часть ее тела была забита: обычно это были маленькие тату-картинки, не имеющие смысла, но были и пара больших, такие как: китайский дракон уместился на всей ее спине, две извивающиеся змеи на паху, солнце и луна на тыльных сторонах ладони. Бледная кожа сильнее подчеркивала черный пигмент, придавая особый шарм. Ее мама, Элеонора, привила ей любовь к себе, к красоте и готовке. Девочка впитывала знания и советы родителей, как губка. Тайлер, драгоценный отец девочки, любил ее больше жизни и частенько баловал. Изящные украшения, поездки, любая одежда или гаджет. Розали засыпала и просыпалась с мыслью о том, как сильно она любит своих родителей и готова ради них на все. В ее планах было закончить институт, устроиться на работу и следующие несколько лет пробираться вверх по карьерной лестнице, чтобы в будущем она могла обеспечить лучшую старость для матери и отца. Но все покатилось к черту с приходом эпидемии. Мы как раз возвращались домой после очередной поездки на природу, как в городе уже царила паника. Следующие пару дней семья Майклсон не выходила на улицу и неустанно следили за новостями. — Какой ужас… бедные люди… — мама прикрыла рот рукой, а на ее зеленые глаза навернулись слезы. Отец промолчал и сжал плечи жены в знак поддержки. Я была в замешательстве и не хотела верить в происходящее. «Мы же не в дурацком фильме про зомби-апокалипсис! Это недоразумение когда-нибудь прекратится. Ученые быстренько состряпают вакцину и все будет как прежде». Но внутри я боялась за себя и родителей. Что будет, если и нас коснется эта зараза? Что мне нужно будет предпринять? А что, если и они… Нет! Все будет хорошо. На следующее утро я проснулась из-за возни на кухне. Наспех оделась и направилась туда узнать что такое. — Тайлер, что происходит? — мамин голос дрожал, едва не переходя в рыдания. — Элеонора, не волнуйся, мы в безопасности. Просто не подходи к окнам и все. А лучше заблокируй их чем-то, хорошо, дорогая? — папин голос тоже подрагивал, но он старался держаться крепко ради нас. Войдя на кухню, я привлекла внимание. -Что такое? Почему у вас такие лица и голоса? — аккуратно спросила я. — И что там такое на улице? — Розали, помоги маме, чуть позже все узнаешь. — проговорил отец, а после поднялся наверх. Меня снедало любопытство и тревога, но я не решалась давить на маму, по ней видно, что та на грани нервного срыва. Наконец, к вечеру мы все собрались за ужином на кухне. Первым заговорил папа: — Дорогая, я связался с несколькими своими знакомыми с разных точек мира и кое-что узнал. Там такая же ситуация и походу от этого нет вакцины… — угрюмо закончил тот. -Пап, о чем ты говоришь? Что случилось по всему миру? Это же просто грипп… да? — тревога нарастала, словно в нее подкидывали дров. — Это… Господи, за что нам выпали такие страдания? — мама тихонько заплакала в ладонь, а папа приобнял ее, укутывая своим теплом. — Дочка, в мире бушует эпидемия, Зеленый грипп, который превращает людей в… зомби, монстров. Скорее всего он передается воздушно-капельным путем, через укус и кровь. Ни за что, слышишь меня, ни за что не выходи на улицу. Я обеспечу нам, как можно скорее, вылет за границу, где есть безопасные места. Нужно только подождать, ладно? Я любой ценой защищу вас, положитесь на меня. — улыбка расплылась на родном лице. Это был последний спокойный день, который мы провели все вместе. Я не спала всю ночь, слушая, как за окном бушует вирус. Он уже добрался до нашего района и протягивает свои мерзкие лапы к нашим соседям, превращая их в зомби. Решив, что собрать вещи заранее — это хорошая идея, я тут же принялась исполнять ее. Отрыв в шкафу большой рюкзак, я закинула туда несколько худи, нижнее белье, футболки, легинсы, шапку. За окном, вдалеке, послышался пронзительный крик женщины. Я вздрогнула и по моей щеке прокатилась слеза. Утерев ее тыльной стороной ладони, на которой красовалась луна, продолжила сбор. Сеть не работала и телефон был бесполезен, поэтому лежал на краю тумбочки. «Все будет хорошо, папа нас увезет отсюда. Пожалуйста, пусть все будет хорошо…» — эта мысль поселилась в моей голове и прожила там до утра. Резко проснувшись, я глянула на часы. 4:48 утра. Протерев лицо холодной ладошкой, я направилась в ванную, пристроенную к моей комнате. Холодная вода прогнала остатки сна и вернула в реальность. Подняв взор на зеркало прямо передо мной, я рассматривала девушку смотрящую на меня. Усталость и страх отпечатались на моем лице в виде синяков под глазами, губы пересохли и напоминали пустыню, а цвет кожи стал еще более бледным, чем был раньше. Навернулись предательские слезы, которые я усердно пыталась сморгнуть, ведь папа всегда меня учил «Не плачь, дочка, встречай трудности без слез, ведь они могут закрыть твой взор и ты не увидишь выхода». — Хорошо, отец, я буду сильной. Я постараюсь, изо всех сил. Ради вас с мамой. — шепот разлетелся по ванной. Выходить из комнаты мне совершенно не хотелось, ведь я могла застать маму в ее ужасном состоянии или отца, который всей душой и сердцем хотел нам помочь, но не в силах это сделать. Даже аппетита не было, но я понимала, что болеть в данной ситуации нельзя и все такие, спустя время, я спустилась на кухню. Продукты почти закончились, а пополнить запасы мы не могли и поэтому выбор был невелик. Состряпав бутерброд с сыром и ветчиной, я кое-как запихнула его в себя, борясь с рвотными позывами. На помощь пришла холодная вода, протолкнувшая ком в горле. Из-за забаррикадированных окон невозможно было увидеть, что сейчас творилось на улице. «Хотя, наверно, это к лучшему. Не хочу видеть во что превратился наш район… город… Черт, даже весь мир!» Глянув на дверь, я обнаружила там парочку висящих замков, которые повесил папа. Вход в дом был заколочен и возможности войти или выйти не было. «Хорошо, так даже лучше. Мы найдём способ выбраться, когда придет время. А так нас никто не достанет. Молодец, папа.» — на моем лице впервые за долгое время появилась улыбка, хоть и слабая. Шорохов и возни из родительской спальни слышно не было, скорее всего, мама и папа еще спали. Почему-то, мне стало так некомфортно в нашем доме, я почувствовала дикое одиночество, как будто осталась одна во всем мире. Тряхнув головой, направилась наверх, в свою комнату, мягко ступая босыми ногами по лестнице. Дойдя до двери, я мельком глянула на дверной проем, где черным маркером были нарисованы черточки. Присев подле них, провела кончиками длинных пальцев, которые неустанно дрожали, вспоминая времена, когда мама рисовала их, отмечая мой рост. Это началось в возрасте 2 лет, а закончилось к 8 годам. Я всегда с нетерпением ждала этот момент, отмечая про себя, что чуть-чуть стала взрослее. Теплая улыбка вновь коснулась моих губ. Я обняла одной рукой колени, а второй гладила эти самые черные черточки. «Я бы все отдала, лишь бы вновь вернуться в то время…» — эта мысль проскочила в моей голове, а после исчезла, оставляя после себя шлейф тоски и печали. Я вздрогнула и в панике осматривалась вокруг себя. Какой-то странный звук резко выдернул меня из дремоты. Тело затекло в том же положении, в котором я и уснула, поэтому пришлось слегка размяться. Тот же звук повторился, позволяя понять откуда он доносится. Медленно подойдя к лестнице, я присела на первой ступени, закрывая рот рукой, дабы не издать лишних звуков. Кто-то или что-то долбилось в нашу входную дверь, отчаянно пытаясь попасть внутрь. Шорох позади меня лишь усилил страх заставляя крутануться на месте. Это был папа с пистолетом в руках, который приложил указательный палец к губам. Присев рядом со мной, он еле слышным шепотом спросил: -Это в нашу дверь стучат? — получив в ответ кивок, жестом указал мне отойти подальше. Из родительской спальни выглядывала мама. Ее глаза были красными из-за того, что постоянно были влажными от слез, нижняя губа подрагивала, как перед истерикой. Я поспешила к ней и нежно обняла, почувствовав, как ее прохладная рука гладила меня по макушке. Папа в это время медленно спускался по лестнице, держа Glock 18 на готове. Испарина выступила на его морщинистом лбу, но это не останавливало его. Единственной заботой было обеспечить безопасность жене и дочке. В дверь беспрестанно долбились, но теперь к этому добавилось и скрежетание когтей по дереву. — Мама, что это?..- шепотом спросила я. — Тише, отец со всем разберется. Верь в него. — спокойно ответила та. Подойдя к заблокированному окну, Тайлер старался бесшумно открыть хотя бы угол, дабы посмотреть кто же ломился к ним домой. У него были догадки, но он предпочитал верить в хорошее. Спустя минут 5 аккуратной работы, у него таки получилось освободить угол, а после ему предстала следующая картина: улица была усеяна трупами, кровью, кусками тел, кое-где горел огонь и бродили зомби. «Матерь Божья, что это за чертовщина?!» — судорожно пронеслось в его голове. Переведя взгляд на источник шума, Тайлер заметил, как их сосед, точнее бывший, превратился в ходячего мертвеца и долбится в дверь. Его лицо было изуродовано нарывами, ранами, которые сочились кровью и гноем, пальцы на руках стерлись в мясо из-за его шкрёбания по дереву, одежда порвана и запачкана всем чем можно. Скорее всего, его мозг превратился в кашу и теперь он совершает бездумные действия, не имеющие какой либо конечной цели. «Скорее всего он не уйдет, пока я его не убью или что-то не привлечет его внимания. Что же делать, Господи?..» Отойдя от окна, тот тихо поднялся наверх и завел семью в их с Элеонорой комнату, прикрыв дверь. — Так, слушаем меня внимательно. На улицу не выходить ни в коем случае! Вообще! К нам стучится Майкл, наш сосед. Точнее… то, что от него осталось. Он теперь ходячий труп. Я не знаю, как они настроены к нам, обычным людям, поэтому рисковать не будем. Мы не заразились, потому что полностью изолированы от внешнего мира. Я… я не знаю, что будет дальше. Роуз, Элеонора, простите меня, что вы в такой ситуации, — папа осел на кровать. — Просто не обращаем внимания на Майкла, может ему надоест долбиться сюда и он уйдет. А вечером я попытаюсь сходить за продуктами. — Дорогой, это слишком опасно! — хоть мама и понимала, что это крайняя необходимость, но она беспокоилась за любимого мужа. — Я знаю. Но ты и сама знаешь. — он сжал ее руку своими в утешающем жесте. Для меня это было слишком. Так много проблем свалилось на нашу семью за последнюю неделю. Мой мозг, хоть и понимал всю ситуацию, но до сих пор была надежда, что все это лишь сон. От нервов я сильно похудела и теперь кости сильнее выделялись, кожа стала еще бледнее, истончилась, оголяя синие ветви моих вен. В животе заурчало — мой желудок был вновь пуст. — Я пойду приготовлю что-нибудь. — с легкой улыбкой произнесла мама, а после направилась на кухню. Часы показывали 6:03, когда мы с отцом услышали звук разбитого стекла и возню. Папа наказал мне сидеть здесь и не высовываться, а сам ринулся к маме. Вбежав в кухню, он застал странную картину: здоровенный ворон сидел на Элеоноре и клевал ей руку, которой та закрывала лицо. Схватив кухонный полотенец, он начал бить им птицу, неизвестно откуда взявшуюся. Но пернатый не хотел так просто отставать от кровавой раны, открывшейся от ударов его черного, как уголь, клюва. — Вон! Пошел отсюда, проклятый! — выкрикивал отец, надеясь, что громкий звук отпугнет его. Этот ворон был куда агрессивнее и кровожаднее своих сородичей, что было весьма жутким и пугающим. Также, от него несло мертвечиной и гнилью. Тайлер заметил нож на разделочной доске и понял, что иного пути нет. Острое лезвие со свистом пролетело по воздуху в сильный руках и рубанула агрессивную птицу. Кровь и перья брызнули из раны, окропляя собой лицо папы и стены. Громкий птичий крик заполнил комнату, нарушая тишину этого дома и всего района. Пару ударов и изрезанная тушка ворона плюхнулась на кафель. Раздробленные кости и вывороченные внутренности смотрели на родителей, а лужица крови уже начала растекаться, заполняя собой стыки меж плитками кафеля. Из ступора папу вывело шипение боли мамы, скрючившейся у холодильника. — Элеонора, родная! Потерпи секундочку! Розали! Срочно неси аптечку. Промыв рану под краном, мама осела на пол, тяжело дыша. Я примчалась с нужной сумочкой в руках. Только я хотела подойди к ней, как заметила на полу мертвого ворона, а через секунду в нос ударил едкий запах дохлятины, вызывающий сильнейший рвотный приступ. Зажав рот рукой, я ринулась в ванную комнату, чувствуя, что меня сейчас стошнит. Белоснежный фарфоровый друг поддерживал меня, пока я прочищала желудок. Меня все рвало и рвало, даже тогда, когда выходила только желчь, а потом и вовсе воздух. В это время папа обрабатывал и перевязывал кровоточащую рану жены. — Вот, почти все. Любимая, как этот ворон попал к нам в дом? — тихо спросил папа. — Он влетел в незащищенный угол окна, а потом напал на меня, клюя руку. — ответила та. Ее прошиб холодный пот, а тело охватила дрожь, которая постепенно усиливалась, кожа, красивого персикового оттенка, начала желтеть, а вены под ней лопаться, десна кровоточить и отходить от зубов. Отец заметил некие перемены в ней, поэтому слегка отстранился. Глок остался в комнате, на кровати. — Я сейчас вернусь, родная, хорошо? Просто посиди тут, скоро все пройдет. — сказав это, тот пошел за оружием. Мама сидела на полу, почти не понимая, что происходит. Слеза прокатилась по ее зелено-желтой щеке, оставляя там мокрую соленую дорожку. Вирус уже во всю размножался в ее организме, словно тараканы, поражая здоровые клетки. Рана от птицы ужасно чесалась и горела, поэтому она стала ее расцарапывать почерневшими ногтями. Из глотки вырывались рыки, так похожие на звериные, все больше убивая ту маму, прежнюю, оставляя лишь эту тварь. Отец уже спускался по последним ступеням, когда его некогда красивая и улыбающаяся жена извивалась, словно змея на раскаленной сковороде, по всему полу, рыгая кровью, вперемешку с внутренностями. -Элеонора… — папа зарыдал, увидев эту страшную картину. К этому времени, я наконец-то прочистила желудок. Дело не из приятных, но что поделать. Не каждый день увидишь дохлую птицу, с кишками наружу. «Мда, жуть какая…» — мое состояние ухудшилось, ведь к нему добавилась слабость. Из-за шума в ушах, я не слышала никаких звуков, доносящихся с соседней комнаты, поэтому даже не представляла, что за ад там развернулся. Мои черные пряди спутались и стали похожи на гнездо. Я как раз причесывала их руками, когда вошла в кухню. Мои глаза округлились и, казалось, сейчас выпадут из орбит. Мама, точнее то, что осталось от нее, сидела на полу в луже собственной кровавой рвоты. -Боже мой… — я в который раз прикрыла рот рукой и сделала шаг назад, к стенке. Теперь перед нами была такая же тварь, которая бродила там, на улице. Все ее тело было в нарывах, рваных ранах, из которых сочилась коричнево-желтая жидкость, ужасно смердящая, и имело бледно-желтый оттенок, а в некоторых местах сине-фиолетовые пятна, капилляры в глаза полопались, создавая жуткое зрелище, со рта капала слюна. Не знаю как, но мама съела свои губы и поэтому ее зубы были открыты, опасно щелкая и клацая. Одежда была запачкана и порвана, открывая вид на ее изуродованное вирусом тело. -Роуз, назад. Убегай наверх. — тихо проговорил отец, крепче сжимая Глок в руке. Но я не могла и сделать шагу, по направлению к двери. У меня было шоковое состояние, которое усугубляло нарастающая паническая атака. -Дочка, сейчас! — крикнул отец, когда эта тварь бросилась на него, с диким рычанием. Тайлер и зомби рухнули на пол. Элеонора пыталась укусить его, отгрызть кусок плоти, а отец защищался, не решаясь выстрелить в свою бывшую жену. Он пытался оттолкнуть ее, удержать ее на месте, уворачиваясь от зубов. Папа уже давно плакал, а сейчас это было похоже на вопли раненного зверя. Тварь отчаянно хотела получить свое мясо и в один момент ей все-таки удалось это сделать. Она просто укусила мужа в ногу, прокусив штанину. -ААААААА! — с криком отец спустил курок, оставляя дыру от пули прямо в темечке зомби. Та свалилась замертво, возле него. -Блять! Она… она укусила меня! Повредила кожу! Дочка! Розали! — папа кое-как встал, ковыляя ко мне. А я все также стояла у стены, задыхаясь в беззвучной истерике. -Шшш, моя малышка. Ты должна послушать меня, поняла? Скорее всего, у меня очень мало времени. — его слегка трусило от пережитого, но он начал рассказывать мне о том, как стрелять из пистолета, как выжить и где искать укрытия, стараясь подготовить меня, зная, что умрет. — Поняла меня, крошка? Мы с мамой тебя… — он закашлял кровью. — Тебя так сильно любили и всегда будем любить. Ты должна выжить, л-ладно? Розали, моя красавица, я не хочу превращаться в то же, что и Элеонора, поэтому убей меня. Прошу! — папа уже начал изменяться, ведь его кожа, глаза, десна стали другими. Я отчаянно замотала головой, не в силах произнести и слова. Как я могу лишить жизни любимого отца, когда только что на моих глазах была убита мама? Как?.. Я не смогу, нет. Ведь я люблю их, а когда любят не стреляют в лоб. В моих руках ютился черный Glock 18, врученный отцом, одаривая ладони своей прохладой. Я смотрела на него невидящим от слез взглядом, а тот, казалось, смотрит на меня в ответ пристальным, оценивающим взглядом. Будто задавал немой вопрос: струсишь или нет? Послышался булькающий кашель Тайлера, стоящего на коленях. Его вырвало кровью, вперемешку со сгустками чего-то, похожего на кусочки органа. — П-пожалу… — снова приступ рвоты, — Пож… — его рвало и рвало. А я просто не могла навести пистолет на родного отца и нажать на курок. Понятия не имею, сколько времени прошло с тех пор, как он перестал блевать, но сейчас папа, казалось, успокоился и замер. Мы простояли так еще добрых 10 минут. Моя истерика начинала утихать и я всхлипнула. На этот звук голова Тайлера дернулась в мою сторону и он, тупым и неузнаваемым взглядом, уставился на меня, а после утробно зарычал. Паника, словно лавина, вновь накрыла мое тело, парализуя. «Сейчас папа на меня набросится, так же, как и мама. И я… И я стану такой же мерзкой тварью. Пресвятая Матерь Божья, помоги мне пожалуйста!» — обреченно кричали мои мысли. -Папа! Папочка, это же я! — я рыдала навзрыд, понимая, что мои слова — это пустой звук, — Не надо, папуля. Я не хочу убивать тебя! Зомби дернулся в попытках встать, но рука, на которую он оперся, подскользнулась в блевотине. Тайлер с силой приложился головой к кафелю и раздался ужасный хруст костей. Его череп был треснул с правой стороны и оттуда ручейком полилась кровь. -Папочка прости! — с этим криком я спустила курок, выстрелив тому в лицо, а после еще 2 раза в голову. Наконец-то, тишина. Такая давящая и гнетущая, что хочется забиться в угол и умереть. Одной рукой я утерла слезы с лица и осмотрела кухню. Взор упал на окно, через которое влетел ворон. Едва не выронив оружие, я замерла. Чья-то голова прислонилась к дыре в стекле, а кровавые глаза немигающе уставились на меня. Это был еще один зомби, которого привлекли звуки из нашего дома. «Надо убираться отсюда, пока не поздно» Мое окаменевшее тело дернулось, а после я плавными движениями направилась к лестнице, следя за тварью в окне. Благо рюкзак был уже собран. Я надела побольше вещей, собрала волосы, обулась и схватила рюкзак. Возвращаться назад, к холодильнику, было опасно, да и я бы ни за что это не сделала, зная кто там есть. «Тут неподалеку был продуктовый, может получится пробраться туда.» Дождавшись ночи, я подошла к окну в своей комнате и начала его расчищать. Надеясь, что зомби не видят ночью, выглянула из-за угла. Естественно, я ни черта не увидела. -Блять… — пришлось лезть за отцовским биноклем с ПНВ. По наставлению папы, мне нужно было найти самый спокойный и «чистый» район и прятаться там. -Вроде чисто. — шепотом произнесла я, открыла окно, а после вылезла на улицу. С того момента прошло пол года. Я пережила очень многое, многое узнала. Несколько раз была на волоске от смерти, нашла пару друзей и врагов — Мародёров, хотя, они были не только моими недругами. Их не любили все выжившие. Также, я узнала, что у меня есть природный иммунитет, который не позволяет мне заразиться, а вот другим повезло меньше — некоторые были носителями. Таких, как я, называют Иммунные, а других Носители. Разница в том, что я обычный человек, который не заражается и не заражает, а вот Носители переносят вирус в себе и при контакте или нахождении рядом с обычным человеком заражают того. Еще у меня психическая травма после смерти родителей: я стала замкнутой, не умеющей дать сдачи, одиночкой. Встреча с Мародёром для меня — верная смерть. Ведь такие подонки, как они, насилуют и избивают девушек, а напоследок обкрадывают. Были случаи, когда они забирали девушку к себе в убежища и мучали ее некоторое время. И вот сейчас я крадусь к своему убежищу, держа в одной руке сумку с провизией и медикаментами, а в другой отцовский Глок. Этот район был самым спокойным из всех, поэтому я решила остановиться именно здесь. «Черт, дождь начинается. Надо поспешить.» — раздражительно подумала я. Решив срезать, направилась к маленькому парку с памятником в центре. Лавочки были засорены листьями, мусором и мертвыми птицами. На дворе стояло начало весны, но, казалось, в этом месте до сих пор осень. Кустарники разрослись без ухода и теперь это место выглядело не так опрятно, как до эпидемии. Двигаясь по тропинке, я завернула за угол зеленой стены из растений и уже была возле памятника всадника на лошади, когда чей-то грубый голос невидимой силой остановил меня, пригвоздил к месту. -Эй, ты, мразь, стой там, пока я тя не грохнул, нахуй. — говорящий был явно не в себе, скорее всего, под наркотой. «Боже мой! Боже мой! Это… это Мародёр…» — осознание этого, словно удар кувалдой, отпечаталось в мозгу.