(Мы) так устали

Где мой телефон? Всю кровать уже обшарила. Ладно, нужно открывать глаза. Хотя бы открыть их. Разлепляю сонные глаза и тут же закрываю. Ну и почему я не закрыла окно? Как светло то, Господи. А почему так светло? Когда я в последний раз открывала окно? Что-то тут не так. Протираю глаза и смотрю на источник света. Как я и думала — окно. Там так много снега, ужас, как я после каникул попру в школу? Потеряюсь там ещё, найдут меня по весне в сугробе жёлтого снега. Домов нет. И кота под боком. И задница болит. Точно! Как я могла забыть! Придвигаюсь ближе к стене, сижу, осмысливая свое существование в этом жалком мире. Начинаю привыкать просыпаться у него, я так и перееду к нему. Что бы нет то? Ну нет, это уже слишком, мне нужно окончить школу хотя бы не с брюшком, а ещё желательно с хорошо сданными экзаменами. И Мерседесом под окном. То же самое, что высокие баллы по математике. Ой, как болит-то, он же сказал, что не будет болеть! Падаю на бок и легонько прикасаюсь к ноющей ягодице. Не так страшно, как я думала, но если долго трогать, то щиплет. Лучше не смотреть на цвет кожи. Перед глазами картинка: пол и свисающий кусочке одеяла, моя слюна образовала лужицу и в ушах эхом стоят шлепки и его голос. Поджимаю коленки к груди и, не утруждая себя сдерживать улыбку, пищу от воспоминаний и колких ощущений на коже. А где, собственно, виновник торжества? Напрягаю слух и еле заметно слышу внизу на кухне шебуршания. Ну хорошо он хотя бы дома, а то остаться тут одной мне пока не хочется. Поднимаю руки вверх и застываю в этом моменте. Запускаю энергию в теле и прогоняю по венам кровь, каждая клетка организма подаёт признаки жизни, и я без сил падаю обратно на подушку. Утренние потягушки это как смысл жизни. Просыпаться только ради того, чтобы потянуться и лечь обратно? Звучит как ахуенная идея. Сколько вообще времени? Сколько же я спала? Пока глаза хаотично осматривали комнату под монотонность моих рассуждений, часы не были обнаружены. Ни на стене, ни на рабочем столе их нет. И телефона моего нет. Да что ж такое-то. И что, мне вставать придется? Слышу тихие шаги по направлению к двери. Задерживаю слишком громкое дыхание и жду. Тихо, почти на носочках мужчина, которому положено при своем весе и росте ходить как танк, шагает, не издавая по возможности лишних звуков. Дверь открывается очень медленно, из неё показывается Вадим с подносом в руках. Он выглядит на пару миллисекунд испуганным и потом удивлённым. — Оу, ты уже проснулась. Доброе утро. — Доброе… — улыбаюсь и мягко падаю на кровать рядом с уже садящимся мужчиной. — Как тебе спалось? Большая заботливая рука ложится на мою голову и теребит волосы, перекладывает их назад, чтобы видеть мое лицо. Длинными поглаживаниями от макушки до шеи он вводит меня в состояние чистого блаженства. — Великолепно, только вот сколько времени? — Полвторого. И тишина. Я смотрю на него соловыми глазами и жду пояснений. — А это сколько? — Тринадцать тридцать. — Час? — Да, Настенька, час. Завтрак мы благополучно проспали, так что нужно пообедать. Устремляю взгляд на поднос, там что-то горячее и явно приятно пахнущее. Ну оно не пахнет горелым, это уже что-то! Перед лицом я вижу подобие бутерброда. — Открой рот. — Так это не утро получается, а полдень… — не успеваю закончить предложение, на что Вадим сует мне в рот свой кулинарный шедевр. На вкус как омлет. Омлет с омлетом. Тавтология получается. — А что это? — Я пока не придумал. Но очень старался. Поэтому жуй. Усаживаюсь поудобнее и чувствую напоминающее о себе жжение в нижней части тела. На самом деле вкусно, я бы даже сказала сытно. Жую медленнее и смотрю в пол. И что теперь? Что дальше? Что вообще люди делают после сессий и сна вместе? Где туториал по общению в таких ситуациях?! Я чувствую кожей, и шестым чувством, и, кажется, пятой точкой, как он разглядывает меня. С учётом того, как близко мы сидим, ему, наверное, видно мой недомытый макияж и во всех деталях прическу «аля доброе утро, Шрек». Зачем смотреть, как человек завтрако-обедает? — Кстати, твой телефон разрывался два часа назад. — Да? Кто звонил? — Небесное тело. В прострации. — Ааа! Я забыла, как переименовала ее! И что она хотела? — Откуда мне знать, я ведь не брал трубку. Не думаю, что она была бы этому рада. — Она успокоится, просто она мастер переживать по поводу всего. Один раз она потеряла шпору… — а можно ли мне рассказывать об этом учителю? — Где она потеряла шпаргалку? Вадим упирается одной рукой чуть за моей спиной на кровать и придвигает тарелку ближе, похоже голодной мне не суждено остаться. Беру еще одно произведение кулинарного искусства. — Она распихала шпоры везде, где только можно, это было, когда мы первые пробники писали по математике, так вот она написала больше десяти разных листочков и, когда раздали варианты, она побежала сломя голову в туалет искать нужный. И оттуда уже начала писать мне, что потеряла нужную, что девять на месте, а одной той самой нет. Я вышла к ней и мы минуты три искали. Так и не нашли. — Вы пронесли телефоны на пробник? — Математик их не стал забирать. А вы забираете? — Конечно, вдруг кто-нибудь устроит переговоры в туалете. — Не смешно) — И что в итоге? — В итоге нашли на последнем уроке, она ее в лифчик положила, а пока бежала, бумажка упала вниз. Но она так переживала в тот раз, что теперь носит на все контрольные и пробники пуш-ап. — Помогает? — Тройки обеспечены. — Понятно, принести твой телефон? — Да, пожалуйста. Глотаю последний бутер и запиваю вишнёвым соком. А в голове вертится… Хорошо живу, купаюсь в бассейне, пью джюс, оранжад… Да, да, прямо не выходя из бассейна. У меня много друзей, машина, личный шофёр… Вадим приносит мой телефон и злополучный тюбик. Съеживаюсь и накрываюсь одеялом, но не с головой. Я учусь на своих ошибках. — Давай проверим, перевернись на живот. — А можно не надо.? — Можно. — Да? — Расслабляюсь и высовывают обратно. — Да, просто будет больно. — Между прочим кто-то говорил, что больно вообще не будет! — Первый раз непредсказуем, я не могу знать, как поведет себя твоя кожа. Теперь мы знаем, что ты во всех смыслах очень чувствительна. — Эй… — Раз мазать свою красноту ты отказываешься, то давай вставать. Издаю звуки отрицания жизни вне кровати. Земля плоская! Пол — это лава! Жизни вне на кровати не существует! — Хочешь провести весь день в кровати? — А можно? — Смотря, как ты попросишь. Вадим ставит руки по бокам от меня на кровать, придавливая одеялом мое тело. Я очень близко вижу его лицо и пытаюсь сориентироваться, чего он хочет. Мужчина выжидающе на меня смотрит. Провожу мокрым языком по его носу и падаю назад на подушку. — Ладно, тоже сойдёт. Тогда займёмся английским языком. — Чем? — Твоей тройкой по английскому, я бы взялся и за другие твои неудовлетворительные оценки, но это не в моей компетенции. Поражаюсь тому, как он остается взрослым дядькой абсолютно всегда, даже после того, как собирался мазать кремом мою задницу. — А что делать? — падаю на кровать на живот и свешиваю руки. Он там роется где-то в своих учительских бумагах, а я любуюсь видом сзади, ну а кто так не делает? Я, конечно, предпочитаю его брюки, но домашние штаны тоже очень даже ничего смотрятся. Ой, а это не домогательство случаем? Ну я же не трогаю его, а думать мне никто не запретит. — Будешь слушать программы для дошкольников. — Ещё бы для грудничков нашли… — Что? — Ничего. — Вот тебе наушники, вот телефон, вот тетрадь для записей. Выписывай все непонятные слова, потом мы их разберём. — Что, правда, как в первой классе? — Английский начинают изучать со второго. — Ну какая разница? Оборачиваюсь одеялом и закрываю бледные голые ноги от его проницательного взгляда. — Пока я буду заканчивать важные документы, ты займешься учебой. Я натягиваю уже подключенные наушники, между прочим те самые, с которых началось наше общение, что, если бы мои не подключились к его телефону? Логично, что я бы не лежала в его кровати полуголая и смущенная. В общем всё, что происходит. Пока я витаю в облаках, слышу очень знакомый звук. Где-то под одеялом мой телефон разрывается в уведомлениях. Точно! Нужно Солнце оповестить, что я жива и здорова, и до сих пор девственна. Вижу больше сорока сообщений орущим стикером. На мой вопрос «что случилось» узнаю, что сказали результаты контрольной по биологии. Сказать, что это было не настолько важно, чтобы спамить, равняется обесцениванию ее импульсивности. — Убери телефон, а то я его изыму. — Какой именно убрать, у меня их два? — Свой убери. — А что ты там делаешь? — Заполняю важные бумаги для проведения экзаменов. — Но ведь ещё очень рано, только зима, а уже нужно что-то делать. — Да, из-за скачка количества сдающих химию учеников мне нужно присутствовать с ними на всех пробниках и самом экзамене. — А ты не хочешь? — Не один учитель не хочет. — А почему? — тихонько отодвигаю телефон в сторону и кладу голову на руки в крайне заинтересованной позе. — Потому что это долго и муторно. — Но тебе как классному руководителю ведь в любом случае ехать? — Да, и при этому сопровождать две группы на экзамен по химии. — Девятый и одиннадцатый? — Ага. — Говорят, что учителей предметов тоже будут заставлять проходить экзамены. — Не каркай там! Надевай наушники и слушай детские песенки, если нас действительно заставят проходить экзамен, то наши сессия участятся, а время спокойного сидения на стульях у тебя уменьшится. Зарываюсь в одеяло и смеюсь, Вадим быстро строчит на бумагах и долго читает данные на них. — Даже учителя бояться сдавать экзамены, не то, что дети. — Это не страшно, это унизительно. Строй линейкой, обыски, камеры, не шагу в сторону, ограниченный набор принадлежностей, не больше пяти минут на туалет, писать как роботы. Мне, на самом деле, очень жаль ваше поколение и что вам нужно это терпеть. Будь все не так ужасно и не было бы этого тюремного надзора, то все меньше бы переживали. Я молча слушаю его размышления об экзаменах, до самого мая не хотела думать о них. Не буду врать мне ужасно страшно. — Я тебя напугал? Не поднимаю голову и не отвечаю. Слышу, как он встаёт, и ретируюсь, чтобы не портить атмосферу. Не успела. Вадим мягко гладит меня по голове и берет мои щеки в свои ладони. Не торопясь целует в лоб, и я размеренно дышу, чтобы проглотить ком в горле. — Мне не стоило тебе об этом говорить. Экзамены это совсем не страшно, будь уверена — ты сдашь. У тебя хорошие знания и оценки, это просто долгий тест, который не стоит твоих переживаний и тем более слёз. Ты же не плачешь из-за экзаменов? Или ты снова мне врешь?) Вадим легонько проводит по шее большим пальцем, и я чувствую мурашки, отчего улыбаюсь. Теплые импульсы внутри заставляют отпустить мысли о важном. — Давай тогда отложим обучение на попозже. Посиди, поиграй в игры на телефоне. У тебя есть? — Да, — делаю хитрое лицо, — А у тебя есть? Вадим поднимает брови наверх в удивлении. — Нет, откуда им взяться. — А если я поищу? — Тогда может и найдутся. Он оказался быстрее меня и забрал свой телефон прямо перед моим носом. Блин! Зато в прошлый раз я добавила ему музыки, пусть слушает «фотографирую закат». Вадим садиться за стол, и я вижу поблескивающие очки в его руках. Тонкая металлическая оправа и прозрачные стекла смотрятся на нем очень непривычно и добавляют ему уюта. У него вообще довольно уютно, не понимаю, почему ему кажется, что тут пусто. Ну да, все бело, ну да тихо. Может до меня было по другому? Он явно в своей позиции уверен, мне незачем оспаривать ее. Большой стол окружён ковром, и возле ног Вадима и столом есть место. Почему я туда смотрю? Мы не настолько близки, чтобы я могла лечь к нему в ноги. Нужно помнить, что он учитель, и наши отношения все ещё очень расплывчаты. Хотя, ну я же не спрошу у него напрямую, что ему нужно, ведь так? Да и не сильно то я хочу знать. Меня устраивает моя позиция сейчас. И она будет ещё лучше, если я лягу туда. Под предлогом, что там удобнее, да? Откидываю одеяло и сползаю с кровати. Мужчина так углублен в документы, что не замечает, как я медленно ложусь возле него. На полу на самом деле намного удобнее лежать. Так увереннее, чем на кровати. Лёжа на животе, утыкаюсь головой в его ногу и включаю себе «ферму». — Удобно тебе? — Очень. Он опускается вниз и поглаживает меня по волосам, я вижу, как свет из окна отблескивает на стеклах очков и теплую улыбку на его лице. Он возвращается в работу, а я проверяю урожай.