(Мы) так устали

Только не смотри на меня. Только не на меня. Только не я. Кто угодно, лишь бы не я. Отодвигаю телефон в бок и незаметно открываю на всякий случай ГДЗ. Громко названная не моя фамилия избавляет меня от гильотины. Выпрямляюсь и списываю номер, который сейчас пойдет решать у доски одноклассница, быстро, неаккуратным почерком, просто, чтобы было, на всякий случай. Я так удобно сижу возле окна, что меня закрывает спина высокого парня спереди и сбоку солнце, если учитель выйдет на середину класса. Математик как тираннозавр, он тебя не видит, если ты не двигаешься. Так хочу поспать после ночной смены, прямо тут лечь и не просыпается до конца дня. Он сегодня какой-то злой, лучше не провоцировать его ещё сильнее. Медленно вытаскиваю книгу из портфеля и открываю по верхней закладке почти в конце, кладу ее на парту и погружаюсь в чтение. Убийство, которое делят между двумя подозреваемыми, один знает всю обстановку дома, где лежали ключи, сколько бутылок виски было в мини баре, что на столе лежал недоеденный бутерброд. А у второго есть очень серьезный мотив и на оружие его отпечатки пальцев. Каждый из них даёт детективу признания в убийстве несовершеннолетней девочки. Свидетели разделились на два лагеря, видевших их на месте преступления. Кто на самом деле убийца и почему они оба так стремятся за решетку непонятно. Толк меня в бок. Больно. — Анастасия! Книга падает на пол от неожиданности, и я поднимаю голову, видя математика с учебником в руках и яростью в глазах. Ну все, мне кобза, классная предупреждала, что если он снова увидит меня с книгой, то устроит мне веселую жизнь. У всех в ушах звенит звонок. Что? Урок же только начался. Ещё один. Блять, линейка что-ли? И ещё один. Пожарная тревога! На лице у преподавателя математики недоумение, значит, это была незапланированная тревога. Обычно их проводят раз в сезон, и в октябре уже была учебка. Настоящая что-ли? Переглядываемся с Солнцем, она тоже не понимает, что происходит. В классе моментально была посеяна смута и каждый, кому не лень, спросил, что происходит. За дверью кабинета все понемногу выходят и мы, оставляя свои вещи, тоже идём на выход. Успев взять только телефоны, все 20 человек направляются в сторону заднего выхода из школы. Там железные двери открыты настежь и стоит Вадим. Он как завуч контролирует, чтобы все прошло без проблем и приключений. Никто из нас не придает значения этому и все спокойно покидают школу, но меня напрягает серьезность учителей. Убедившись, что у нас все, кто был на уроке, вышли из школы, коротко кивает и продолжает следить за проходящими мимо школьниками. Неужели настоящий пожар? — Кто-то нажал на кнопку пожарной тревоги, — Солнце ловит меня в толпе и видимо уже успев у всех все спросить, рассказывает мне. — Ученик? — Да, видели, как девушка нажала. Почему — неизвестно. Мы видим, как остальные люди выходят мокрые. — Где-то и что-то горит, раз сработала система тушения. — Мы там все вещи оставили… — ее глаза расширяются, потому что там много ценного и никто не хочет терять важные вещи. Если нам уже холодно, то даже не могу представить, что чувствуют те, кого оросили водой. Когда весь задний двор заполнен детьми и учителями, мы слышим сирену пожарной машины. Шум и многочисленные голоса стихают и каждый из стоящих на морозе понимает, что все это не шутка, не учебная тревога. Громко кашляя, на себя обращает внимание Вадим Дмитриевич. Он поднимает руку, чтобы все разговоры стихли и ему дали сказать важную информацию. Громким и поставленным голосом он вещает. — Прошу минуту внимания! Во время занятий произошел несчастный случай и воспламенился женский туалет, причиной стала непотушенная сигарета. Виновный будет сурово наказан, а всем остальным мы обещаем сейчас сохранность ваших вещей в школе и разобраться с произошедшим. Сейчас все, у кого есть телефоны, звонят родителям и просят их забрать. Кто живёт рядом — идете домой. Все остальные ждите куртки и тоже едьте по домам. Учеба на сегодня окончена, следуйте дальнейшим указаниям ответственного за вас преподавателя. Все тихо перешептываются об услышанном и видят, как завуч уходит обратно в школу. Видимо сейчас он будет разговаривать с пожарными. Кто-то курил в туалете? Ну вообще я знала, что так делают, но как произошло возгорание? — Как думаешь, кто это? — М? — она слушает голосовое и поворачивается ко мне. — Пошли, там через окно столовой по-тихому выдают куртки. — Я говорю, как думаешь, из-за кого туалет загорелся? — Ну из наших никто не выходил, и «В» тоже сказали, что не они. Так что не знаю. Есть подозреваемые? — Да нет, просто интересно. Она курила и сама же нажала на кнопку? — Видимо не смогла потушить и нажала. Как хорошо, что снег не идёт. Протискиваемся мимо людей, обсуждающих происходящее к окошку. Солнце нагло идёт вперёд забирать наши куртки, а я отвлекаюсь на сообщение. Как хорошо, что я забрала с собой наушники. С легкой тревогой открываю сообщение от Вадима и слушаю голосовое. *Я буду тут до вечера, много проблем из-за этого инцидента, давай я тебе такси закажу до дома? * У него такой обеспокоенный и немного запыхавшийся голос, видимо идет куда-то. Это так мило, что он в такой суматохе успевает подумать обо мне. •Нет, я с Солнцем домой на автобусе поеду, со мной все в порядке• Это что, счастливые отношения? Меня так и будут любить бед подвоха? Было бы клёво, если да, или нет. Хорошо, что я не переобувалась, подтягиваю штаны и выдыхаю теплый воздух, смотря на красивый пар. Не люблю зиму. Холодно и одиноко. Солнце идёт по пути, натягивая свою куртку, длинную белую, и несёт мою короткую черную. Инь-Янь, блять. Быстро сует мне в руку её, пока нас не толкнул парень, проходящий мимо, надо сразу отсюда уйти, чтобы не попасть под ноги кому-нибудь. Направляемся к выходу с территории школы и я расстегиваю куртку, обвязывая вокруг шеи клетчатый шарф. — Настя, надень шапку. — она идёт быстрее и топает по снегу. — Отстань. — не поворачиваюсь на нее и не жду. — Настя, шапку. — слышу что снег под ногами громче захрустел. — Отвали. — ускоряю шаг переходя бег. — Шапку! — догоняет меня. — Отъебись! — улыбаюсь и бегу к остановке, запрыгивая в автобус. Слышу, как солнце успела тоже запрыгнуть, ну конечно, упустит она меня так просто. Запыхавшись и с полуспущенным шарфом Солнце хватает меня за руку до того, как автобус трогается. Сажусь на свободное место и тяну ее с собой. Пока мы едем за черту города, читаю сообщение. •Хорошо, повеселитесь• •Удачи на работе, надеюсь, все уладится без проблем• Отправляю стикеры с чудовищем, показывающим сердечко. Улыбаюсь и чувствую над головой пристальный взгляд. Она смотрит в мой телефон? Да, она это делает. Поднимаю голову и укоризненно смотрю на подругу. Она поднимает брови и улыбается. Как же здесь хорошо. В «лайве» всегда хорошо. Лайв — кафе в черте города, недалеко от дома солнца и ебать как далеко от моего. Милый пастельный интерьер в розово-персиковых тонах. Тут тихо, и из колонки у бармена всегда играет фоновая музыка по типу эстетических плейлистов. Я такое слушаю, когда ухожу в читательный запой. Мы знаем тут обоих барменов и всех официанток, обычно тут появляется одна или две новых, а так состав последние полтора года не менялся. Мы изучили все коктейли, что здесь есть, ну кроме алкогольных, Солнышко зареклась не пить тут и не осквернять нежность этого места и наших ламповых посиделок на мягких пуфах и диванах. Оставив куртки на белой вешалке — полке с суккулентами и плюшевой милой собачкой, падаем за свой привычный столик возле круглого дивана в углу зала. Привычно взяв меню в руки и смотря на довольно широкий, но уже испробованный и от того такой родной ассортимент блюд, я думаю, что подходит под моё настроение. Лёгкая тревога внутри не отпускает меня, и я не могу понять, откуда она взялась. Ничего не произошло, что могло бы поселить в душе у меня тянущее чувство неуверенности. Солнце активно машет рукой официантке, я чувствую вибрации от ее действий и, не смотря пока кто это, думаю над выбором. Смотрю на чехол телефона и вижу там свою карточку. Как хорошо, что она всегда со мной, это очень удобно. К нам подходит маленькая пухленькая девушка в черной рубашке и милом белом фартучке. Ее черные волосы собраны в пышный и аккуратный пучок. — Милена, ты таааааак долго до нас идёшь. — Пустой зал, а вы уселись в самый конец, чего ты ещё ждала, что я побегу сломя голову к тебе? — Почему нет? — Много чести. Вы редко в такое время тут бываете, какой-то повод? — Свободное время нашлось. — отвечаю ей окончательно, определившись с выбором, и поднимаю на нее голову. Мягкой улыбкой одариваю официантку и кладу на край стола меню. Солнце, не маясь над выбором, быстро делает выбор в пользу горячего и плотного. Я с ней солидарна, хочу упасть сегодня дома и не думать об ужине. Хотя полноценно я о нем и не часто думаю, трудно готовить на одну персону. Привычка делать на 4 так и не переучилась. — Как думаешь, кто поджёг туалет? — Ты все ещё об этом думаешь? — А ты почему так быстро забила на это? — Мне кажется, это не стоит того. Кто-то курил и не потушил. Или бомбочки запускали. — Бомбочки в туалете…? — Ну мы так точно делали) — она неловко улыбается и падает на мои колени, отвратное воспоминание. — Ты обещала не упоминать об этом… — Господи, неужели с того раза прошло уже 3 года, мне тогда влетело по первое число. — Почему мы выбрали именно туалет? — говорит Солнце с ностальгией в голосе. — А где ещё? В кабинете нельзя, там камеры, в коридоре тоже. — Почему вообще в школе? — Нам не терпелось опробовать. «Корсар-12» это не шутка какая-то. Такой фигнёй убить можно при должном желании. — Или неосторожности в нашем случае. Я вижу улыбку на ее лице и понимаю, что съезжать с этой темы она не намерена. Самое дерьмо ей захотелось вспомнить. — В нашем случае мы остались живы, хотя я хотела умереть от стыда. К щекам приливает жар, я краснею от ярких воспоминаний этого дня. — Я думала, что завуч тебя убьёт. — Да, Ирина Владимировна крыла меня таким культурным матом. — Что она вообще там делала? Это туалет для учеников. — Их иногда не работает, или занят просто. Вот они и ходят в наш, зато после того, как ей в кабинку кинули бомбочку размером с большой палец, она вряд-ли ходит туда. — Она потом тебя так долбила на физике. — Сижу не так, хожу не так, отвечаю не полностью, одета, как не пойми кто. Ну потом с ней Наталья Николаевна проговорила и стало полегче. — Я думаю, она тебя до сих пор недолюбливает. — У неё объективно нет причин меня любить. Её предмет я не зубрю, да и знаниями не блещу. — Не то, что на литературе. — закидывая ногу на ногу и, попивая принесенные нам коктейли, Солнце полностью расслабляется. — Ну, там другое. Совсем другое. Кстати, Ирина Владимировна не завуч. — В смысле? А кто тогда? Медленно тяну через трубочку ярко-красную жидкость с мягко-кислым вкусом. Смесь малины, лимона, лайма и клубники заполняет мою душу, и я обмякаю на спинке дивана. Убираю прядь с лица солнца и провожу по волосам. Хитро улыбаюсь и дёргаю бровью. — Он? — Ага. — Да ладно?! То есть, эта пизда тупая нас зря пугает?! — Тише…) — Так у нее нет никакой власти?) Оххххх, я ей такое устрою! — Она заместитель директора. — Кто? — Власть имущая, солнышко. — Вендетты не будет? — Нет. Не стоит с ней связываться, если она в тот раз не докопалась до тебя, это не значит, что на старости лет её не переклинит и ей не захочется отомстить. — Мне не влетело в тот раз только благодаря тебе. — ставя стакан на стол, она нежно прижимается к моей коленке. — Если бы ты не взяла на себя всю вину, меня бы убили. — Вот именно. Мои-то просто построжились, а сейчас мама шутит, как я до усрачки напугала училку в прямом смысле слова. А твои так не стали бы, тем более это ведь я придумала. — Но кидала… — закрываю ей рот, потому что не хочу продолжать эту тему, и кладу только что принесённый салат. Пережевывая его, Солнце приподнимается и садится на диван нормально. В зал зашло ещё пару человек, они сели по отдельности по бокам. — Так, Вадим Дмитриевич завуч? — Да, я сама узнала это на той неделе. — Это что-то меняет? — Ну вообще да! Но по сути нет. Все как было, так и осталось. Просто теперь я сплю не просто с химиком, а с завучем. Она поперхнулась куском помидора и начала откашливаться. — Пресвятые химики! Так вы уже спали?! — В одной кровати! Мы кричим друг на друга шепотом и улыбаемся от комичности ситуации. — Никто не спал ещё не с кем. Вообще тупой разговор. Хватит. Засовываю в рот большой кусок пасты с креветками и демонстративно заканчиваю разговор. Солнце нагло попивает свой голубой милкшейк и провоцирует меня, толкая носком ботинка в голень. — Как вы вообще спаялись? Насколько я помню, в начале года ты решила, что ты по девочкам. — Это ты так решила. Мои предпочтения не меняются, как только я перехожу в выпускной класс. — А как же Лиза?) — Ну что Лиза?! Ну была Лиза и что? Была и была. Че бубнить-то! Бесишь меня. Солнце смягчает напор провокаций и усаживается ближе, головой упирается в моё плечо, пока я со злостью в глазах понимаю, что в порыве стеснения проглотила всю пасту. Ик! — Блин. Ик! — Ну я так и знала. Задержи воздух. Делаю глубокий вдох и замираю. — Ты сдавать собралась химию? Пожимая плечами, собираю волосы в шишку наверх и смотрю, как понемногу стол наполняется аккуратными тарелочками. — А как же биология? — В пизду её. Ик! — Я думала, что тебе нужна биология, ты так усердно пыталась с ним ладить и отвечать на всё. — Оказалось, что вообще неважно, что я буду сдавать. И я просто отвечала, потому что знаю материал, он обращает на меня много внимания и это круто в плане учебы, мне не нужно переживать, что меня пропустят, когда я точно знаю. Но все равно слишком трудно для меня, эти задачи по генетике вообще отвал всего. — Тогда химия?) — Вероятнее всего да. Я стала понимать её хорошо, но сдавать экзамен пока для меня как страшный сон. Да и вообще страшно, что будет. Год закончится, пол-лета на экзамены, а потом? Ничего. Немного отдыха и что? Что дальше? А если я не поступлю? Вернусь к родителям? Да я сгнию там. Буквально задохнусь. А если поступлю, то какой жизнь будет? Такая же, как тут, или нет. Я, конечно, адаптируюсь… — Стой! Что значит поступать? Ты же в 10 хотела остаться. Какое поступление, куда? — Я передумала. Какой смысл сидеть в школе ещё два года. Там уже все изучено и проверено. А в колледже новый коллектив и жизнь. Выливаю свои переживания, уткнувшись носом в допитый коктейль, и верчу в руках соломинку. Я чувствую, как потеют мои руки и застывает каждая конечность, не могу спокойно дышать, и мои громкие вдохи и выдохи нарушают напряжённую тишину. Я знаю о чем она думает. Она хочет остаться, и мы думали, что вместе закончим 11 класс. Но я не вижу смысла продолжать вариться в этом бульоне. Я хочу двигаться дальше, это не значит, что я буду дальше не с ней. Конечно все думают об этом, после таких решений поддерживать отношения очень трудно. Но мы друзья и вне школы, я уверенна, что наше общение не потухнет от моего ухода. — Это он подал тебе такую идею? — Нет! — кладу ладонь на ее руку и смотрю ей в глаза. — Я решила это после той встречи с отцом. Чем быстрее я смогу сама себя полноценно обеспечивать, тем быстрее я сепарируюсь от него. — Ты так и продолжишь бегать от него? — А что ещё остаётся? Попытки поговорить с ним заканчивались ненавистью к себе и нервным срывом. У меня только начало все восстанавливается с организмом. Волосы перестали выпадать, ногти крепче и быстрее растут. Эмоциональные скачки только в месячные. Все налаживается, я не позволю ему опять все испортить. Солнце сжимает мою руку и выдыхает. Я вижу, что она не злится, но ее мысли заняты новой информацией о моем решении насчёт будущего. — Ладно. Тебе все равно так просто от меня не отделаться. Ты хоть в нашем городе поступать будешь? — Конечно, я же не хочу, чтобы тебя на скорой увезли. — А куда будешь подавать документы? — В пед. — В пед?! — В пед! — Да тебе же корёжит при виде детей! Ты младенцев запеченными на завтрак ешь и доедаешь в обед, чтобы не протухли! Ты руки после контакта даже после косвенного с ними вытираешь! У тебя по умолчанию глаза закатываются при их плаче. Настя, какой в жопу педагогический? — Наш. Рядом с зелёной остановкой… Не моргая, она смотрит на меня, уголки ее губ начинают подниматься, а внутри груди образовывается смех. На весь зал, разразившись громким искренним смехом, она не прекращает поражать меня своей реакцией. С педагогического потом легко на психолога поступить, да и почва это хорошая. Какая разница, как я отношусь к детям, они меня очень любят. Любой знакомый ребенок лезет обниматься и нежиться со своими грязными руками. Нет, ну вы видели, какие они липкие? Всё, к чему они прикасаются, нужно обрабатывать в спирте! Откидываясь на спинку дивана, моя подруга заливается чистым смехом. Это в разы лучше, чем молчание. Закатываю глаза и краду у нее салатик, пока она не видит. Тепло от сытости и горячего глинтвейна разливается по телу. Быть неголодной — самое лучшее чувство, которое можно испытывать. Не считая дочитанной книги и внезапных сессий с химиком. — Я не отдам тебе на растерзание своего ребенка) — А ты рожать собралась? — Скоро выпускной, самое время. — Ещё полгода до него. Ещё даже до экзаменов далеко, а ты про выпускной. — Ну, раз ещё не скоро они так, и не переживай. У тебя хорошие оценки и мозги на месте. — Да, но на экзамене харизмой не пропрешь. — Подтянешь математику и тебе станет легче. — Попроси своего химика. — Можно мы не будем называть его моим? — Почему нет? Мне нравится. — Коза. — А салат почему-то ешь ты! Внутри меня что-то сжалось и тревожно подергало за рукав. Смотрю на телефон и вижу входящий звонок от отца. Легок на помине, блять… Солнце поглаживает большим пальцем мою кисть и убирает руку, кротко улыбаясь. Некое благословение на этот разговор. Зачем ему мне звонить? Мама заставила? Она знает, что мне это не нравится, так что не делает, если нет повода. Значит он есть? Что-то случилось? С малым? С мамой? С работой? С ним? Если бы случилось непоправимое, то звонила бы мама. Накидываю куртку и покидаю помещение, чтобы поговорить на свежем воздухе. Внутри скребут кошки при виде контакта «Отец». — Да. — Привет, доча. — Привет. — Как ты? Как учеба? Кто бы сомневался что тебе только это и интересно. Я не буду становиться на эти грабли снова. — Тебе что-то нужно? — тишина в ответ. — Позвонил просто спросить, как ты. — Не я, а учеба. Ты просто так не звонишь, только если что-то нужно. — Ты на новый год домой приедешь? Я старалась откладывать принятие этого решения как можно дальше в долгий ящик. — Нет, у меня смена. — А поменяться с кем-то? Ну новый год всё-таки. — Не могу, корпоратив будет у какой-то компании. Я ответственная за него. — Ну ты делай что-нибудь. Как-нибудь реши. — Я буду работать. У меня нет времени пить успокоительные и слушать, как ты пьяный будешь делать вид, что не в чем не виноват и все тебя обвиняют. Что ты такой, какой ты есть, и меняется ты не собираешься. Что где-то когда-то ты проявлял любовь и будешь кичиться этим до конца жизни. Я уехала и обеспечиваю себя сама, чтобы ты не портил мне настроение и не устраивал истерики. Не звони мне больше в этом году. — Я ведь стараюсь. — Уже поздно. Отключаюсь. Пиздец. Выдыхаю горячий воздух и смотрю на белый улетающий наверх пар. Будь это дым я, он бы очень горячо смотрелся. Такие моменты заставляют задуматься о том, почему люди курят, ведь скорее всего в такие моменты тебе хочется закурить. Вадим так делает? Он начал курить после переломного момента? При следующей встрече поговорим об этом, это не телефонный разговор. Надо прогуляться. Вернувшись в кафе, я вижу в глазах Солнца понимание, и она сразу накидывает пальто и шарф, пока я оплачиваю счёт карточкой из-под чехла. Белоснежный парк заснежен, мы идём и молча смотрим на пар от дыхания. — Ты никогда не хотела курить? Пиздяк по голове, и я нагибаюсь от боли в затылке. Какого черта это было? — Ты охерела?! — Твоё здоровье не позволяет тебе об этом думать! — Конечно! Ты же бьёшь меня без продуху! — Потому что курить это плохо! — Так я и не собиралась! Просто спросила! — Ну так и не говори об этом! — Зачем мы кричим? — Парк пустой, можно и поорать. — Ну делать-то мне больше нечего. — Так о чем ты говорила с папой? — Про новый год. Я не поеду к ним. — Оу… ты уверена? Шестерёнки в голове медленно вертятся и я кидаю взгляд наверх. Снежинки падают на мое лицо, и я чувствую себя живой. Давай не будем её расстраивать, мы и так не хотели праздновать с ней, она будет занята. Она будет со своей парой. А мы будем вместе, одни в квартире. Украсим немного дом, приготовим ужин и будем ждать следующего года. Ещё один год, в котором я буду рядом и не дам тебя в обиду никому, кто не достоин наших слез. Все в порядке. Все будет хорошо, я обещаю. — У меня смена, важный проект. — Да что ж такое, все праздники ты на работе. День всех влюбленных, восьмое марта, хэлоуин и сейчас новый год. Что за паразитизм на тебе? Поговори с начальством об этом. Ей не стоит знать правду. Мы видели как она счастлива на тех фото. Мы должны делать ее счастливой. — Ну жизнь не всегда так легка, как хотелось бы. — Неужели ты всю ночь будешь на работе? — Ага. Почти доходя до конца парка, мы целенаправленно идём в сторону моего дома. — А Вадим? — Вау, так ты правда будешь называть его по имени? — с улыбкой поворачиваюсь к ней и иду задом наперед, чтобы видеть её глаза. — Насть, ну я же не мамочка тебе, ты счастлива и я тоже. Мне он до сих пор не нравится, но он похоже тебя любит и ты его тоже. Да ведь? — Мне с ним хорошо, комфортно. Мне нравится делать ему приятно, и он тоже делает то, что мне нравится, он не игнорирует мои потребности, мы много разговариваем о чувствах. Не знаю, как это называется. — Это называется любовь. — Ну тогда да, я его люблю. — А ведь прошло всего два месяца. Не знала, что люди могут стать так близки за короткий срок. — Я тоже. Он заботится обо мне. Много. Очень много. Я сплю при нем и хожу с голыми ногами. Чувствую себя безопасно. — Надеюсь, он тоже так думает. Нашу идиллию разрушает звонок. Мучительно тянусь к телефону в глубине кармана. Ну кто там? Опять отец? |Папочка| Аа… — Да. — Маленькая моя, ты уже дома? — Нет, ещё гуляю, ну как, иду домой. — Я закончил тут, забрал твои вещи. Скинь мне свою геолокацию, я подъеду забрать тебя. Смотрю на Солнце, и она нежно улыбается. — Хорошо. — Все в порядке? — Да. — Тогда я скоро поеду. Скучаю по тебе. Сердце замирает, и я сглатываю от мягкости его голоса. Так странно слышать это. — Я тоже. Жду. Смотрю в ее глаза и отвожу взгляд, чтобы не давать возможность подколоть меня. Ладно, пора признать это. Мне пиздец как хорошо. И пока он не давал мне ни единого повода усомниться в том, что завтра мне будет так же хорошо. Так что держит меня от того, чтобы просто наслаждаться? Мысль о том, что всё закончится? Но ничто не вечно. Если всё когда-нибудь закончится, то почему нужно должна ждать этот конец я хочу наслаждаться этим моментом прямо сейчас. — Он приедет за тобой? — Да. Он привезет вещи, отвезёт меня домой. Ко мне домой, не к нему! — Я думала, вы уже вместе живёте, чего-то медлите. — Ну хватит, это уже не смешно. — Как я могу упустить возможность подкалывать тебя когда появился такой шикарный повод. Настя, твою мать, ты влюбилась, я не помню тебя влюблённой последние 5 лет! — Вообще-то у меня были партнёры с того времени. — Но ты никогда не вела себя с ними так, как ты ведёшь себя сейчас. — Наверное, я ведь понятия не имею, как выгляжу со стороны. — Выглядишь, как влюблённая школьница. — Да ебтвоюмать! Солнце убегает на остановку, как только видит, что подходит её автобус, и я остаюсь ждать Вадима. Проходит всего пару минут, я даже не успеваю достать телефон, как вижу его машину, подъезжающую ко мне, я единственный человек в ближайшем километре, поэтому он останавливается и открывает дверь. Тёплый прогретый салон обдувает меня воздухом, и я стягиваю шарф с лица, чтобы разговаривать и лучше видеть его. Перебарываю себя первые пару секунд и, упираясь руками в подлокотник, тянусь к мужчине, чтобы поцеловать его в щёку. Губы немного неприятно колет двухдневная щетина, но ощущение довольно интересные. Сажусь обратно на сиденье и краем глаза замечаю сзади свой рюкзак, он заботливо положен на заднее сиденье и пристёгнут. Не могу сдержать улыбку от этой милоты. — Привет. — Привет, ты так сильно боялся за его безопасность? — Конечно, вдруг он упадет. Вадима озаряет меня яркой улыбкой и кладет свою ладонь на мое колено. Она у него такая теплая и блаженно закрываю глаза. Он тянется ко мне и пристёгивает ремень безопасности. Поправляй его чтобы он правильно и удобно сидел мужчина трогает мой красный нос. — Как вы погуляли? — Хорошо, давно не были с ней в таком атмосфере. — Кажется, она сильно переживает, что я забираю тебя у неё. Вадим разворачивается на дороге и, прибавляя скорость, едет в сторону моего дома. При такой скорости нам ехать от силы минут 15. — Она всё понимает. А что? Боишься её? — Не хочу портить твои с ней отношения. — Все в порядке. Это мило. — Я рад, что вы побыли с ней. Но не забывай, что мне ты тоже нужна. — Ну конечно, как же я могу забыть про тебя. Театрально закатываю глаза и кладу свою ладонь на ладонь Вадима, так тепло и уютно я себя в начале прошлой зимы точно не чувствовала. Из магнитолы играет группа «кино — кончится лето». — Подсадила меня на русскую музыку. Я раньше не слушал такое. — А я то что? Мог не слушать мою музыку. Тебя никто не заставляет) — Совсем никто? — Совсем, совсем. Трек переключается, и весь салон заполняется нежным мотивом песни «фотографирую закат». Вадим одной рукой держится за руль и, прикладывая минимальные усилия, контролирует ситуацию. Как только слышит песню, то смотрит на меня, ожидая объяснений. — Расскажи-ка мне, пожалуйста, что это делает в моём плейлисте. — Откуда мне знать, чёрт знает, что на тебя нашло. — Да что ты? Не ты ли мне это добавила? — Может быть. — Может быть или ты? — Ну да, я. И что ты мне сделаешь? Накажешь? — Обязательно. Посажу тебя выпоротую на гречку и будешь целый час извинятся. А потом ещё и строчек 200 писать «Папочка, я больше никогда не буду добавлять ванильные песенки в твой суровый плейлист». Громко смеюсь и утыкаюсь носом в его плечо. Господи, как страшно, не буду его злить, а то мало ли что ещё удумает. — Сразу домой тебя? — Да, домой хочу. Как дела в школе? Там все серьезно? — Все улажено, пожар устранён, виновник найден и уже наказан. — И кто же это был? — Это секретная информация. Многозначительно смотрю на него и он поворачивается, показывая, что совсем не нужно говорить об этом, чтобы понимать. — Что ты с ней сделал? — Её родители получили огромный штраф, а сама она не допущена к занятиям до конца года. Насколько я понял, её посадили под домашний арест. — Не слишком? — Как положено. — Как трудно. Всякие взрослые дела. — Тебе это не нужно. Сиди, да болтай ножками в тёплой машине, раскрашивай раскраски с милыми пони, смотри мультики и слушайся папочку. По привычке закатываю глаза, потому что чувствую, что начинаю краснеть, мне совсем не обязательно смотреть на себя, чтобы знать, как ярко и честно моё лицо показывает эмоции, которые я испытываю на самом деле. — Хорошо, папочка. Стоим, обнимаясь под лёгким снегопадом, он недостаточно сильный, чтобы разогнать наше маленькое собрание милостей. Хочу стоять так и чувствовать тепло его рук на своей талии всё время, не хочу чувствовать холодную квартиру, в которой меня не было целый день, не хочу думать о том, что будет завтра, хочу, чтобы он об этом думал. Он помогает мне спастись от одиночества, от уютного, всепоглощающего, чёрного, беспросветного одиночества. Уткнувшись носом в его тёплое чёрное пальто, я чувствую такой знакомый и любимый мною запах, но как будто что-то не так, чего-то не хватает. Запах вроде бы тот же самый, но как будто он менее терпкий или менее концентрированный, не хватает чего-то, но я не могу понять чего. Да какая разница, это абсолютно неважно, важно лишь сколько секунд пройдёт между этим моментом и тем, когда я буду лежать в кровати и ждать следующего дня. Я так хочу увеличить это время, я так хочу застрять в моменте, где буду любима и окутана с ног до головы нежностью и заботой. Хочу быть с ним. — О чем ты думаешь? Слышу его голос, как будто в тумане, как будто он где-то далеко, но совсем рядом. Как сформулировать все мысли в моей голове в одну? Я знаю, каковы после этих трёх слов огромные и неизвестные мне последствия. И даже сами эти слова являются пустым местом в моём словаре, я просто не знаю, как объяснить их значение, что они значат для меня и значит для них, для меня хотя бы что-то. — Я люблю тебя. Тихо проговариваю это куда-то внутрь его грудной клетки, уверена, что он услышал меня, и каждая секунда его молчания для меня как беспробудная пропасть. Я хочу услышать его ответ, и одновременно боюсь, каким он будет. Хотя на самом деле я не сказала ничего сверхъестественного. Он говорил это и раньше, так почему мне страшно только сейчас. — И я тебя милая, и я. Утыкаясь носом в мою макушку, он вдыхает запах моих волос одной рукой, нащупывая мою ладонь и переплетая пальцы, как будто передаёт мне всё нежность и важность этих слов. Думаю, он понял, как было для меня это важно. Поднимаю голову и пристально смотрю в глаза: его взгляд буквально ограждает нас от этой холодной наступающей зимы, создавая барьер из нежности теплоты. Я такая счастливая.