(Мы) так устали

— Это у меня сегодня день рождение, так почему ты такой довольный? — А что мне плакать? Я смотрю на чудесную девушку в моей рубашке которая сейчас будет разбирать свои книжки и улыбаться. Думаю у меня нет причин грустить. Мы только зашли домой и меня сразу окунули с головой в комплимент и нежность. Вашу мать… я одной стороны пора бы уже привыкнуть к этому, а с другой я понятия не имею как смогу когда-нибудь привыкнуть к его отношению. Нет у меня были раньше хорошие отношения, но здесь все совсем по другому. Здесь мягче, аккуратнее, он идёт по определенной схеме чтобы не причинить мне вреда и боли, а лишь доставить удовольствие. Все это завернуто в комфорт и безопасность. Много безопасности. Сон у кого то на коленях это верх доверия черт возьми. Трудно отрицать что недостаток сна сыграл свою роль, но раньше я не совершала таких исключений по состоянию здоровья. У меня просто нет эмоции, чтобы отразить это чувство. Чувство счастья. Ее просто нет. Я думала об этом пару дней назад на работе пока протирала бокалы. Прекрасное занятие для раздумий между прочим. Я не знаю как выражать свое удовлетворение. Мне улыбаться? Ну нет, этого мало, не выходит то обширное чувство, что я испытываю. Смеяться? Выходит странно и неестественно. Мне будто хочется сжаться от этого чувства, стать маленьким клубочком и вибрировать. Примерно такое чувство. Или пищать, так высоко чтобы лопались бокалы и окна вокруг меня. — Я собираюсь активно мешаться рабочему процессу. — Как утром? — Утром была только разминка, а сейчас я намерен пользоваться своей подпиской по полной. — Оплатил и радуется? Ты что папик?) — Да, маленькая моя. Вадим упирается руками в стол, и я наслаждаюсь видом его напряжённых мышц под водолазкой. Он буравит меня взглядом и вынуждает начать игру. — Ох… Я понимаю что это все не просто так и мне придется отплатить за это. Какая же будет цена, папочка? – смягчаю свой голос и делаю его сладким и певучим, ставлю локти на стол и подпираю голову смотря на мужчину снизу. — А на что ты готова милая? — На все что потребуется. Шагаю пальчиками по его руке вверх и провожаю их взглядом. Он притягивает меня к себе так, чтобы наши лица оказались рядом. — Тогда тебя ждут тесты выпускников. — Ну блиииин. Я так и знала. Что за страшные тесты там и почему ты их не хочешь проверять? — Там одни сплошь двойки, а у меня в последнее время такое хорошее настроение, что мне не хочется его себе портить. Тем более ты знаешь как портится почерк к концу учебы? Он становится таким неразборчивым что элементарные слова не понять, не то что химические знаки. — Это же ты их учил, в чем дело, откуда такие пробелы в химии? — Я их взял только в этом году Настя. У них до этого тоже Зинаида Леонидовна вела. — Все тогда вопросов больше нет. – улыбаюсь подняв руки в жесте "сдаюсь" и смотрю на шоппер за своей спиной. Кладу ладонь на его руку и пытаюсь выстроить план диалога. Мне хочется сказать ему спасибо, но слова снова застревают в горле и не хотят выходить. Они стесняются и дрожат от холода внешнего мира. Вадим начинает переживать и не понимает причину моего странного поведения. Так ладно начнем с чего-то меньшего. — Мне понравилась наша вылазка. — Я этому очень рад. Тебя полезно выгуливать время от времени. День рождения прошел гладко? – он смотрит на меня и ждёт пока я пойму. Это не заняло много времени потому что очевидно, что он понял это сразу как только я отказалась его праздновать. Ну не то чтобы они были прямо ужасны. Они были дерьмо. Иногда я была слишком требовательна к родителям, поэтому получалось не так как я хотела. Мы хотели не реветь в туалете смывая с рук кровь. Мы хотели не писать каждый год письма на случай, если я умру. Мы хотели только быть любимыми в этот один единственный день в году. Мы не хотели чего-то невыполнимого. Не хочу об этом думать. Киваю Вадиму и смотрю на примерную структуру диалога в голове. Ладно. — Ты хочешь поговорить об этом? — Я хочу понимать что с тобой происходит. Понимаю это что-то важное для тебя и вот так объяснить почему ты так реагируешь и что стало причиной будет трудно. Но стоит с чего-то начать. Может с того почему ты заплакала, когда я приехал? — Ох ну прямо плакала, просто прослезилась) – обхожу его и начинаю перекладывать продукты из пакета на стол. – Но тем не менее, почему? — Мне просто захотелось поплакать, знаешь девочкам особенно маленьким иногда хочется пустить слезу) – кусаю губу потому что просто не знаю что ему ещё нужно сказать. Я не знаю ответа на этот вопрос. Продукты передо мной сами складываются в схему, что куда и я начинаю их группировать. — Что вызвало в тебе такое желание? Ладно он явно настроен поговорить об этом, не позволяет мне отшутиться. Делаю глубокий вдох и начинаю отделять сложенные кучки друг от друга чтобы было видно что они не вместе, рассказывая Вадиму что есть что. — Просто месячные для меня очень уязвимое время, помимо сильной боли его сопровождает возрастной регресс. И мне не хочется кого-то к себе подпускать, потому я буду чувствовать себя небезопасно. Я сама о себе забочусь, сама себя лечу, сама жалею себя, сама помогаю справиться с болью и потребностью в нежности. И наличие другого человека в этот момент рядом означает что мне придется возвести стену, чтобы защитить ранимое внутри меня, а эта стена и без того еле стоит. И тут ты с этими пакетами и со своей заботой. Приперся, не предупредив меня, начал что-то спрашивать и говорить со мной. Я была к этому не готова! С мороза полез обниматься ко мне, и конечно я расплакалась. И живот резко разболелся и ты такой холодный, тёплыми руками меня обнял, и я не ждала заботы в тот день. Даже людей видеть не хотела, ты пришел неожиданно и я не успела застраховаться. Ты застал меня в полном Литл Спейсе. Стою опустив голову в пол и смотрю на идеально разложенные продукты и не поднимаю голову на него, горло спёрло. Чувствую как подходят слезу и они прямо стоят на пороге, но сжав челюсти я их не выпускаю. Он подходит сзади и аккуратно кладет руку мое плечо, а вторую на стол рядом с моей и поглаживая плечо согревает своим теплом. Придвигает пальцы к моим пока я бегаю глазками по продуктам и параллельно строю в голове алгоритм готовки. Ебучая многозадачность. Вадим переворачивает свою ладонь и позволяет мне самой решить хочу ли я физического контакта. Я покрываюсь румянцем и из-за молчания варюсь в собственном бульоне мыслей. Я накричала на него. Зачем? Нужно было? Я не кричала, просто повысила голос. Мне нужно это было. Было ли нужно? Просто отговорка. Я сказала ему правду? Мне хорошо. Нравятся его прикосновения. Хочу ещё. Он будет теперь часто так со мной говорить. Мне это нужно? Нам это поможет. Расслабься и отдайся этому чувству. И этому человеку. Медленно кладу свою руку в его и поглаживаю своими пальчиками давай понять что я согласна. Вадим ждёт пару секунд давая мне время подумать и переплетает пальцы. Я сильно смущаюсь от этого жеста и он кладет голову на мою макушку тихонько целуя меня. Это помогает отойти от неприятного разговора. Я не заплакала... Я рассказала о своих чувствах и не заплакала. Господи я такая молодец. — Стало полегче от того что поругала меня? — Да немного, не так стыдно об этом говорить было. – чувствую кивок. – Но ты же понимаешь что мне было приятно от того что ты приехал? — Конечно, но ты молодец, что уточнила. Маленькая моя, это нормально порой не справляться со своими эмоциями. Просто будь честной со мной и с самой собой, это не менее важно, так ты будешь лучше понимать что ты чувствуешь. Целует меня в макушку, обнимает рукой, что была на плече и мы стоим немного покачиваясь. Разговор о чем-то важном был очень хорошим пунктиком. — Сегодня я ужин приготовлю. — Нет со мной все в порядке. Ты можешь помыть мясо. — Но я хочу приготовить его. Вадим обхватывает меня под бедрами и рывком садит на столешницу. Смотрю назад на помятую конструкцию своего идеального расклада продуктов. Ну блин, а выглядело так хорошо. — Сегодня я буду рулить процессом – нежно целует меня в нос и смотрит на продукты которые перестали лежать так идеально. – но не обещаю без кочек. — Тогда это будет очеееень долго. — Зато интересно. — Разрушить твою кухню это именно то о чем я мечтала. — Ну ка цыц, все не так плохо. Я же делал тебе гренки. — Это те которые подгорели? Мой рот тут же накрывает рука и не даёт больше издавать не звука. Вадим раздвигает мои ноги одной рукой и придвигается вплотную, и у меня перед глазами плывут флешбеки и даже чувство дежавю неожиданно нахлынуло. Свободной рукой он гладит спину медленно проводя по позвоночнику и ведёт ее вниз. Я бегаю глазами по его лицу пытаясь найти причины такого поведения, но на нём маска спокойствия и контроля над ситуацией. — Не смей отводить глаза. Смотри прямо на меня. Будь хорошей девочкой и слушай мои указания. Поняла? Киваю и чувствую как он убрал руку и кладет ее на моё бедро. От его прикосновения так жарко будто его рука из лавы. Закусываю губу, чтобы сдержать слова. — Сейчас ты откроешь рецепт и будешь управлять моими действиями, но сама до конца вечера ты не делаешь ничего. Твои руки сегодня должны отдыхать. По коже пробежались мурашки и мне сильно хочется сдвинуть колени, но я не допущу такой фатальной ошибки. Быстро киваю и к Вадиму снова приходит эта нежная улыбка на острых чертах лица. Уперев руки в тазовые кости он смотрит на легкий беспорядок на столе который учинил своей выходкой. — Пойдем сначала переоденемся, а потом уже приступим к хаосу который ты тут собрался устроить. Хочу спрыгнуть со стола, но Вадим смотрит на меня, и ждёт как я поступлю. Мне нельзя? — Может мы переоденемся? – он кивает и продолжает смотреть на меня. Так он смотрит когда ответ не полный. Блядский химик. — Можно я пойду наверх? — Самой нельзя. — Ага. Хорошо. Конечно. А как тогда? Мужчина обхватывает мои колени снизу, и подтягивая к себе резким движением ловит меня когда я соскальзываю с гладкой поверхности. Крепко держит меня под коленями и возле солнечного сплетения. У меня так быстро реагировать не получается, а потому я с запозданием обнимаю его за шею. Точнее держусь и держусь очень крепко, потому что упасть с высоты двух метров мне совершенно не хочется. — Не дергайся. Уже наверху меня наконец-то отпускают и я глазами ищу свой рюкзак, чтобы переодеть джинсы на лосины. Расстегиваю ремень и поворачиваюсь. Ой ты все ещё здесь. Он стоит наклонившись на зеркало в шкафу и смотрит на меня улыбаясь. — Я могу переодеться? — Ты внимательно слушала все что я тебе сказал? — Мне нельзя переодеться самой? — Верно. Давай сюда свои штаны. — Это не перебор? – улыбаюсь, но лосины отдаю и вижу едва заметные огоньки в его зеленых глазах. Какое-то у меня странное предчувствие, но исход меня вполне удовлетворяет. Я конечно буду играть по твоим правилам, но не жди что я буду послушной девочкой. — Я планирую остаться в твоей рубашке. — Как пожелаешь. Закидывает лосины на плечо как тряпку, мягко притягивает меня за бедра к себе и начинает вытаскивать из джинс ремень. — Погоди, я его потом не найду. Я до сих пор не знаю, где мои шорты – поднимаю руки чтобы ему было удобнее и приподнимаю край рубашки. Вадим улыбается ещё шире и едва сдерживает смешок. – Что смешного? Ты их куда-то дел… ЭТО ТЫ ИХ УТАЩИЛ! Шлепаю мужчину по плечу пока он освободив меня от ремня расстёгивает пуговку и тянет вниз застёжку. — Что ты с ними делал? — Ты просто забыла их, я постирал и положил их в шкаф. — Они не были грязными, зачем их понадобилось стирать? — Мне показались заляпанными. — Может потому что ты с ними что-то сделал? — И в чем ты меня подозреваешь, не соизволишь рассказать? – Вадим опускается вниз и держа край джинсов между пальцами тянет их вниз и попутно поднимает бровь кидая на меня мимолётный взгляд. — В том что ты использовал мои шортики не по назначению. — А конкретнее? — Вадим где они?) — Где-то в шкафу. Я задал вопрос. – он толкает меня на кровать позади и освобождает мои ноги окончательно. — Откуда мне знать что ты мог с ними сделать. Но я думаю что-то ужасное... — Прекращай обвинять меня черти знает в чем. Запрокинув руки назад он стягивает свою водолазку и остаётся с голым торсом. Бессмысленно пытаюсь прикрыть рубашкой трусики и остаться хотя бы в теории недотрогой. Мужчина берет лосины и начинает одевать их на мои ноги, в это время я довольно разглядываю его спину пока мне можно делать это безнаказанно. Хотя если я попрошу думаю он раздеться полностью и даст изучить себя. Ему нравится мое любопытство. Плохо и не очень четко, но мне видна его родинка между лопаток. Такая милая. Милая точка на его теле. Да Настя все ужасно) — Так ты вернёшь мне мои шорты? – мужчина легонько шлёпает мое бедро чтобы я встала и аккуратно натягивает светло-бежевые лосины на мои ноги. Я чувствую мурашки от странного контакта нашей кожи и опираюсь на его плечи, чтобы держать равновесие. — Нет. Вадим встаёт и начинает тянуть ткань наверх. Я тут же прикрываю белье краями рубашек и частично руками. Он поднимает брови и с улыбкой отворачивается. Руками при этом он почти доходит до бёдер и поправляя ткань на коленях он заканчивает. Я снова падаю на кровать и наблюдаю как мой мужчина открывает дверцу шкафа и достаёт оттуда черный лонгслив. Я сдержусь от того, чтобы спросить у него знает ли он как это называется, потому что я знаю что нет и удержаться от шутки будет верхом сложности, черт, мне не пережить эту ночь. Продевает руки, а после раскатывает ткань по телу, рукава закатывает до локтей и поворачивается. — Ты отдохнула? Киваю и кусаю щеку изнутри. Помалкивай. — Тогда пойдем у нас много дел, мне ужин готовить если ты не забыла. Ну ты любезно мне напомнил, да? Спрыгиваю с кровати и Вадим открывает передо мной дверь, ну чтож хорошо что вниз я пойду на своих двух. Так безопаснее. По пришествию меня снова усаживают на столешницу, видимо теперь это моё место. Вадим оставляет руку на талии и гладит большим пальцем бедренную бровь. Ткань очень тонкая и я слишком ярко чувствую его прикосновения, будто он гладит голую нежную кожу. — Доставай рецепт и начнём. – со спокойным выражением лица говорит он и отдает мне мой телефон. Пальчики немного дрожат и я не могу попасть нормально по Тач Айди. Пряча от Вадима пароль ввожу длинный набор цифр. — Какая важность. — Это приватность. Вадим чмокает меня в лоб, и я дёргаю носиком от удовольствия. — Мой курицу и режь ее мелкими кубиками. — Мытьё обязательно? — Да, иначе она странно пахнет. — Я тебя сейчас напугаю, но полоскание ее в воде не изменит запах. — Я говорю мой. – помедлив пару секунд я смотрю на него серьёзными глазами – и не смей говорить эту глупую шутку. Поднимает брови и непонимающе смотрит на меня. Не дошло. — Порой я забываю что ты нормальный. Утыкаюсь лбом в его плечо, думаю я его немного удивила этим заявлением. — Даже так. Не хочу знать в чем ты пыталась меня уличить, маленькая моя. Промывая под струёй воды курицу мужчина смотрит на верхние полки. Отряхивает руки и начинает по очереди открывать шкафчики. Доску ищет?) Закидываю ножку на ножку и болтаю ими, меня никто не просил не о чем, я молчу. Поиски продолжаются, и он добирается до нижних ящиков. Уже ближе, улыбаюсь и сдерживаю в себе порывы усмехнуться. Открыв одну из последних оставшихся дверцей он наконец-то находит доски. Достает и молча переносит на ней курицу поближе по мне прихватив нож. Ну хоть его искать не пришлось. Подумала я, но вслух говорить не стала. Вадим режет мясо на доске и аккуратно придерживает его пальцами. Я внимательно наблюдаю за его движениями и смотрю как он ловко и быстро заканчивает с этим и открывает пачку грибов. Берет миску и перекладывает туда курицу, резать у него выходит явно лучше, чем жарить, но я конечно предвзято отношусь. Мышцы так хорошо видны под футболкой сейчас и он не смотрит на меня, можно немного отпустить бдительность и понаблюдать. Аккуратно глажу пальчиком его запястье и провожу по вене наверх. Вадим останавливается в движении и отодвигает нож немного подальше от моей руки. Он тоже смотрит как я глажу его запястье, а потом на меня и проделывает этот путь глазами ещё пару раз. — Мне просто захотелось потрогать тебя – смущённо говорю я. — Часто возникает такое желание? — Пару раз в день. — Что тебе мешает удовлетворить его? — Это странно. Просто начинать трогать человека, сейчас это было странно. — Я привыкну к этому, не сдерживайся и трогать как тебе захочется. Смотря на него и наблюдаю как он внимательно следит за грибами и старается резать их ровно и одинаково. Чувствую как в теле плавает вопрос и если я его не озвучу он потом выльется в головную боль или бессонницу. — Ты на самом деле такой или притворяешься? — Я такой по отношению к тебе. Трудно сказать настоящий ли это я, ведь наедине с собой я так себя не веду. Но я поступаю так как хочу, не притворяюсь или не играю какую то роль. Может это воспитание. Тебя так это напрягает, не нравится? — Я не знаю как реагировать. Это не то чувство когда не можешь выбрать между возможными вариантами, а когда вариантов просто нет. Я подсознательно довольна и рада этому всему, но показать это у меня не выходит. — Какой у тебя язык любви? — Какие современные слова ты знаешь) — Кроме сарказма. – Вадим отодвигает доску и улыбается, от чего я смеюсь. – что дальше? — Режь лук. Кроме сарказма.... Думаю прикосновения, с ними легче чем со словами. — Трогай вместо слов. Вместо реакции. Попробуй, думаю у тебя это получится. Мужчина чистит лук и начинает резать его кольцами, я смотрю на плиту и изучаю все кнопочки и только когда он заканчивает говорить поворачиваюсь к нему, и понимаю что он режет неправильно. — Вадим кубиками! И не надо так много он только для вкуса. — Хорошо, хорошо – начинает разрезать поперёк уже отрезанные колечки. — А ты почему не плачешь? — А должен?) – он искренне удивляется и не понимает к чему я это спросила. — Ты режешь лук! Ты должен плакать! — Мне не разъедает глаза. — Читер! — Что дальше? – мужчина ставит руки на стол, и целует меня в нос пока я листаю обратно к рецепту. — Теперь можно жарить. Только аккуратно смотри чтобы не сгорело, пожалуйста. Повар поворачивается ко мне и ставя сковородку на индукционную плиту буравит меня зелёными глазами, явно давая понять что ещё одно подобное высказывание и меня будет ждать наказание. — Ладно, ладно. — Ты любишь коньки? — Нет. — Совсем? — Совсем. А к чему ты спросил? — В соседнем районе уже залили каток и можно на следующих выходных съездить. Ты не умеешь кататься? — Умела раньше. Я один раз каталась в детстве. — И как получилось? — Ну такое) После моего ответа вдруг на кухне повисла такая странная тишина от неловкости, начинаю перебирать возможные вопросы в голове. — Ты что-то недоговариваешь. Ты не врешь, это уже хорошо. Я очень рад этому. Но ты умалчиваешь пиздец как много подробностей. Настя, я ведь не вчера родился и вижу когда ты грустная или подавленная. Я не говорю об этом, но легче тебе от этого не становится, давай попробуем наоборот вытащить это из тебя. Я в шоке смотрю на спину Вадима пока он переворачивает всё лопаткой и накрывает сковородку крышкой, а потом поворачивается ко мне и ставя руки по обе стороны от моих бёдер, очень мягким тоном разговаривает со мной и не прерывает зрительного контакта. — Зачем тебе это? — Я забочусь о тебе. И говорить о каких то волнующих вещах с близкими нужно, тем более если им станет легче. — Но мне не тяжело. — Мне тяжело. Поговори со мной об этом, чтобы мне стало легче. В этот момент в моей голове что-то щёлкает и меня будто передёргивает от мысли что ему плохо от моего молчания. Ему. Он волнуется так что ему от этого плохо? И я могу помочь тем что поделюсь тем что на душе? Разве так бывает? Людям бывает плохо от того что плохо кому-то близкому? — Тебе ничего не стоит просто рассказать почему ты больше не каталась на коньках, или почему ты так резко замолчала на эти 10 минут. — 10 минут? — Да милая. Почему? Десять минут? Я молчала десять минут? Какого черта? Он шутит? Просто наступило неловкое молчание... Смотрю что на столе уже нету доски и все что он резал, засыпал в сковороду и перемешал. Рецепт в телефоне пролистан до конца, а возле плиты натёртый сыр. Вот это я задумалась. — Это просто плохое воспоминание, я вспомнила и задумалась – последняя попытка избежать этих серьезных разговоров держится на волоске, но Вадим просто смотрит на меня и начинает едва касаться моего колена. — Ладно… что ты хочешь чтобы я тебе рассказала? — Почему ты перестала кататься на коньках? Что такого случилось что ты решила, в жизни больше никогда? — Ничего такого я не решила. Просто не прониклась любовью к этому делу. В детстве этого хватило вот и все. – тяжело выдыхаю и расслабляю спину уткнувшись глазами в руки. — Мне 12 тогда было, на новый год подарили коньки, которые я просила пару лет. У подруги они были, а мне так нравилось смотреть как она падает и снова встаёт, что я клянчила их без остановки. И вот нашла их под ёлкой, так радовалась что, пообещала сразу научиться. Отец посмеялся надо мной, сказал сам научит, ну и я естественно пошла на следующий день сама учиться. — Подожди, почему сама пошла? — Ну с отцом я бы опозорилась и раньше казалось что терпеть каждый раз его шутки по поводу того сколько раз я упала невыносимо, а потом ещё заплаканной ехать домой по морозу-то, январь ведь, совсем не хотелось. Это казалось очевидным, нужно было научиться сначала пока он не повёз меня на каток. Я накаталась, вроде даже получилось проехать пару кругов по залитому полю без падений. Помню долго там пробыла и варежки сняла так как они насквозь промокли, ну закинула на плечо коньки и пошла домой. — Долго идти от дома до катка? — Мы тогда жили в частном доме и топать надо было ну час наверно. Сейчас трудно вспомнить. Пока шла уже и стемнело, а дома фонарь не включали обычно. Только я включала перед отцовским приходом, типа чтоб не заблудился) – криво улыбаюсь и не разрешив себе посмотреть на Вадима продолжаю. – Ну руки пока шла начали мерзнуть, вот и отмёрзли. Когда до дома дошла было уже поздно, ноги меня с трудом держали, а у нас там такие отвратительные ворота были, их отец то порой с трудом открывал, а тут я едва двигающимися руками маленькая девочка. Вот и не смогла открыть, даже заплакала от этого, зима и поздно было уже, холодно и темно. От холода так и осталась там лежать, как и почему потом дома оказалась не знаю, а может не помню. Очнулась уже в кровати под теплым пледом, рядом мама. Мы почему-то об этом так и не поговорили, может ей было страшно. — Ей? А тебе? Как ты себя чувствовала после этого? — Я? Да я же маленькая была, не помню уже. Ну раз живая осталась значит ничего страшного) А ты сливки залил? – смотрю через плечо не встречаясь с взглядом мужчины, крышка затуманилась и я не могу понять жидкая ли субстанция. — Насть. — А? – смотрю на его плечо и поворачиваю голову к нему. Вадим аккуратно проводит по моей почему-то сжатой ладони и я мельком смотрю ему в глаза, но после не могу оторвать взгляд обратно. В зелёных глазах застыла густая смесь страха и шока, он смотрит в мои глаза так будто пытается прочесть по ним ответы на вопросы у него в голове в бегущей строке. Меня пугает его такой вид и я немного отодвигаюсь от него чтобы если что быть в безопасности. В туже секунду меня обхватывают крепкие руки и сжимают в объятьях не давай сделать лишние движение. От резкости его действия и неожиданности я пытаюсь оттолкнуть его, но с его размерами и силой мои попытки ничтожны. — Эй, эй, эй! Так, стоп, подожди. Отпусти меня. Слышишь? Вадим? Отпусти? Вадим мне больно! Мне страшно! Отпусти! Отпусти меня! ОТПУСТИ! Начинаю дергаться от чего мне действительно становится больно, наступает паника и пространство давит на меня. Почему? За что? Что я не так сказала? Отпусти! Пожалуйста! Мне страшно! Почему ты молчишь? Чувствую как к горлу подтаскиваются слезы и будто по венам огненная лава стремиться к моим глазам, чтобы сжечь их в огне воспоминаний. О нет. Нет! Не сейчас! Пожалуйста!! Скажи им! Скажи мне! Ну же?! ........ Не молчи! Почему ты молчишь когда не нужно? Почему всегда так! Все не так как должно быть! Зачем я ему сказала? Сердце в груди отбивает все более быстрый ритм от чего я на пару мгновений отвлекаюсь, в этот момент слезы капают градом на я не успеваю прекратить их поток. Вода из моих глаз течёт по щекам из-за слишком близкого физического контакта стекает на его плечо. Дыхание ускоряется и я начинаю глотать воздух издавая эти жалобные, омерзительные звуки плача. Сжимаю губы и кусаю их зубами чтобы как можно меньше плакать и рыдать. Мой мужчина расслабляет свои каменные объятья, и начинает ласково гладить теплой рукой по спине от чего слезы наворачиваются с новой силой. Мне так тепло и уютно что я не знаю почему мне хочется плакать все сильнее и громче. Я чувствую дрожь в руках стараюсь просто не двигаться, и ждать пока приступ пройдет. — Маленькая моя, я с тобой. Плачь, тебе станет легче. И понеслось. На его плече в этот момент смешалась кровь с моих губ, слезы из глаз и тушь с ресниц. Я никогда не плакала при ком-то. Так долго. Так громко. И так искренне. Я плакала за всё. За ссоры, за крики, за боль, за нехватку, за разочарование, за утрату, за унижение, за осуждение, за скандал, за слезы, за кровь, за нож на полу, за все слова сказанные полушепотом в другой комнате, за свет не включённый, за весь страх, за страх остаться одной, за страх быть громкой, за страх быть неправильной, за страх перед Ним, за страх за Него, за непонятые мною чувства, за самую гадкую ложь и самую болезненную правду, за обиду, за молчание, за фальшь, за стресс, за стыд. За любовь. Трудно сейчас сказать сколько я проплакала сидя на прохладной кухне в его теплых объятьях. Я не стала смотреть на часы, мне было не важно, ему тоже. Немного придя в себя после этой истерики я долго смотрела ему в глаза и почему-то впервые увидела как он меня любит. Я вроде и раньше знала, ну я думала что, убедила себя в этом, но именно сейчас я увидела это. Не чьи глаза раньше не были настолько ласковыми, настолько нежными и аккуратными, настолько любящими. Я быть может сейчас драматичную или вру себе, или выдаю за действительность что-то надуманное, но мне так тепло от этого. Хочу запомнить этот момент навсегда. И я никогда не чувствовала себя такой счастливой как когда он вытирал мои глаза от туши и тихонько вместе со мной ругал ее что она плохая и обидела его девочку запачкав голубые прекрасные глазки. Такой счастливой пока он не вручил свой финальный подарок, я думала что, выплакала все слезы.        В моих руках была новенькая кукла. В глянцевой розовой упаковке, с двумя сменными платьями, с зонтиком и туфельками. Я держала её дрожащими руками и чувствовала как беспрепятственно текут слёзы. Я больше не чувствовала этой преграды для них, теперь я не замечала когда они начинали течь и когда прекращали. Мне больше не было больно плакать. Я на миг почувствовала как отпустило что-то и почувствовала счастье того детского и маленького внутри меня. И тяжесть не спала окончательно, я не была готова лететь, но я была готова бороться, я была готова принять его так глубоко как никогда никто не входил. А сейчас я лежу с любимым человеком в обнимку, сытая праздничным ужином который пусть и остывший, но до безумия вкусный стал прекрасным завершением сегодняшнего дня. А ещё лучше знаете что? Это большие теплые руки на моих ладонях согревающие меня чтобы я больше никогда не мёрзла. И спокойный сон в теплоте и безопасности.