«Знаешь, быть с тобой — это как кровь единорога пить: Одновременно боль и наслаждение».
—
Ослепительно ярко. Слишком празднично. Чересчур гриффиндорско. Почему они заполонили весь зал? Среди них не видно слизеринцев, черт возьми! Что за бал такой в этом году? Не иначе как предсмертный. — Что-то многовато народу тут, — выдал Крэбб, вытирая пот с постоянно мокрых щёк. — Разумеется, болван, здесь же вся школа, как и каждый год, — огрызнулся Драко, и, не желая больше слушать эти очевидные речи и лицезреть эти туповатые лица, устремился к свободному месту на скамейке. Толстяк шмыгнул носом и принялся выискивать что-нибудь пожевать. Как и каждый год. Гойл отправился в пеструю толпу на поиски желающих с ним потанцевать. Как и каждый год. Господи, хоть бы эта клоунада поскорее закончилась… Нет, всё-таки тут слишком ярко. Они решили заранее отпраздновать победу над Темным Лордом, или с размахом отметить свои похороны? И эти ещё, танцоры несчастные. Неужели нет больше никаких радостей в жизни, кроме как напялить несуразное платье и кружиться по полу, держа вспотевшими ладонями ладони своей спутницы? Оборванцы с оборванками, тошнит… О, наша чистокровная Грейнджер. Что-то припоздала она сегодня, все нормальные уже заняты. Ну, кроме Поттера, как ни странно. Высматривает своего ненаглядного Уизли, должно быть. Щёки Гермионы были покрыты трепетным румянцем, пальцы волнительно потирали друг друга, словно от холода, глаза быстро скользили по лицам, в замешательстве выискивая его. Она кружилась на месте, постоянно заправляя невидимые пряди за ухо, словно они мешают ей видеть; а его все нет. Бедняжка. Наверное… Да, точно, вон же он, в самой гуще толпы, веселится. Малфой даже не пытался сдержать улыбку: она было вспорхнула к нему, блеснув зубками и влюблёнными глазами, а его и след простыл. Неуклюже двигается теперь в компании какой-то блондинки; Жаннет, кажется. Ох, как быстро живость в лице сменилась разочарованием, опустились руки и надулись щеки, затем выпустив с чувством воздух. Как это трагично. Да, Грейнджер, судьба не наградила тебя ничем, даже достойным кавалером. — Драко, — профессор Макгонагалл наклонилась к его уху, — пригласи Гермиону на танец. — Что? — не скрывая презрения и удивления нахмурился тот, дёрнув белоснежной головой, но старушка уже скрылась в самой гуще умопомрачительного веселья. Бабка совсем свихнулась. Малфой был зол. Кто в здравом уме смеет предлагать ему такое? Наверное, стоит выпить чего-нибудь. Непременно горячительного. Он достал из кармана фрака небольшой флакончик крепкого сливочного пива, припасённый на случай, если будет совсем тухло. Но сейчас случай особенный: нужно унять стук от громкой музыки в висках и хорошенечко забыть слова профессора. Драко оглянулся по сторонам и попытался отвинтить крепко прикрученную крышку, но в этот момент к нему подсел Гойл, вспотевший и раскрасневшийся от активного танца. Побоявшись быть увиденным, Драко быстро сунул бутылочку во внутренний карман и с напряженным выражением лица вышел из-за стола, в надежде, что сможет где-то уединиться и осуществить задуманное, словно это было не пиво, а сокровенное Зелье Удачи. В гуще толпы он столкнулся с Гермионой, которая по-прежнему не находила себе места среди праздника. Их глаза одновременно сверкнули искрой неожиданности и отвращения. Кто-то внезапно толкнул девушку в спину, вскочив со скамьи на очередной танец; она приблизилась к Малфою, сохраняя томное молчание, и машинально взяла его за руку, взмахнув ею. Юный аристократ понял, что это был неосознанный призыв к выходу на танцпол — он был в не меньшем шоке. Я об этом ещё пожалею… Важно выведя свою спутницу в центр зала и убедившись, что все увлечены другим, он положил свободную руку ей на талию. — Мне придётся применить «Обливиэйт» на всю школу, чтобы забыть об этом иррациональном кошмаре, — буркнула Грейнджер, не поднимая глаз. — Тогда мне двойную дозу, — Малфой сделал шаг навстречу танцу, в надежде, что в процессе забудет, с кем танцует.***
За весь оставшийся вечер Гермиона ни разу не посмотрела на него. Кажется, она даже забыла, что находится в паре с кем-то, а не с неоформленной пустотой, от которой почему-то приятно пахло парфюмом. Она постоянно выискивала глазами Рона, или хотя бы Гарри, чтобы вырваться из уз этой пустоты. А «пустота» тоже заметила это, и, как только музыка закончилась, пошла прочь из зала, не поклонившись, под шум радостных возгласов. Гермиона вдруг почувствовала стыд, что неприятно кольнул где-то под сердцем. Позабыв о каких-либо Поттерах, она вышла следом. Надеюсь, никто не придаст значения этому танцу. Блондин поднимался по лестнице, когда его окликнули. Он остановился, не поворачиваясь ни единой частью тела. — Что тебе нужно? — тихо, но с досадой в голосе. — Только не говори, что ты расстроился, Малфой, — тон, с которым не поспоришь. — Не льсти себе. Мне наплевать, Грейнджер, тем более это была твоя идея. Я просто устал. И какого черта я начал оправдываться? — Заставлять тебя соглашаться не было моей идеей, — фыркнула Гермиона. — Мне просто хотелось найти пару. Думаю, мы оба сожалеем о своём выборе, но не вздумай ничего приукрашать для своих… Крэбба и Гойла, — язык не повернулся сказать «друзей». Слизеринец усмехнулся, бросив на неё косой взгляд. — Твои дружки явно больше увлечены друг другом, чем тобой, правда? Ты злишься, что тебя никто из них не ценит, хотя ты из кожи вон лезешь. Не волнуйся, я не дам им повода ещё больше насмехаться над тобой. Невыносимо скверен. Пусть меня бросят в котёл, если я ещё хоть раз посмотрю в его сторону. Где был мой мозг, когда я позволила своей руке коснуться его? Ненавижу. Их всех. В течение нескольких дней Гермиона не могла уснуть. Ей не давала покоя мысль, что это белобрысое чудовище осквернило её дружбу и может начать выдумывать небылицы. Ей было противно от того, что она собирается ещё раз приблизиться к нему, но возможность отыграться за всё взяла верх. Нарушив все возможные правила морали и Хогвартса, она сделала шаг навстречу правосудию. Успокаивая себя тем, что действие заклинания истечёт утром, она накинула мантию Гарри и пробралась в комнату вместе с ним, с чудовищем похуже Василиска. Драко предпочитал засыпать рано в одиночестве, поэтому его… сожители не спешили возвращаться. Боже, как непристойно. Надо отвернуться, хотя так и хочется превратить его в огромную свинью прямо сейчас, да простит меня Гриффиндор. Ему снились совершенно нетипичные и иррациональные сны. И это слово. Оно било набатом, сопровождая каждое его действие. Почему-то снова снился бал, это мелькание свечей, флажков, гирлянд, браслетов, колец, туфель, карих глаз… Последнее было ну совсем не рационально, не правильно, не нужно. И платье. Почему только во сне оно показалось ему во всей красе и деталях? Красное, нет… винного цвета ткань обрисовывает фигуру, рассыпаясь в полупрозрачную, смешанную с белым юбку чуть выше колен, но оставляет открытыми шею, плечи и чуть выпирающие ключицы. Спущенные рукава, напоминающие крылья, заканчиваются над тонкими запястьями; они усыпаны, как звёздами, крупными блёстками. В небрежный высокий пучок вплетена лента цвета платья, выбившиеся из него пряди волнами обрамляют лицо. Он видит его перед собой как живое: румяное, удивлённое, печальное. Вдруг оно начало отдаляться от него, теряться в других; он пытается приблизиться, но оно всё дальше и дальше… и наконец он падает куда-то вглубь, в тишину, и вокруг почему-то становится холодно; дыхание покрывается ледяной коркой, нельзя вымолвить и слова… Как заведённый он распахнул глаза и поднялся, глядя куда-то вперёд, словно он слеп. Дыхание замерло; лунный свет, пробивавшийся через окно, был таким ярким, что зеркало у противоположной стены горело голубым пламенем. Однако, это было совсем не на руку незваному гостю. Щурясь, Драко повернул голову и увидел парящую в воздухе палочку, направленную к его лицу, и следующую за ней руку. Без раздумий он вскочил с постели, перехватывая запястье, отчего палочка со звонким стуком упала на деревянный пол. — Что тебе нужно? — повторил он свой вопрос, на этот раз совершенно не зная, кому его задаёт. В ответ —ничего. Даже вскрика. Он осторожно приблизился, вглядываясь в пустоту; поняв, что лишь мантия невидимости отделяет его от чужака, он схватил второй рукой там, где предположительно находилась голова. «М!», — послышалось в комнате, и он приподнял завесу. Гермиона прикрыла ладонью рот, с ужасом вглядываясь в голубые глаза с отблеском лунных лучей. Ну всё, сейчас заржёт. И почему его волосы так красиво смотрятся у окна? Драко понял, кто был этим таинственным незнакомцем. Более того, он держал в руке пучок его волос. Отпустив их, слизеринец приподнял край мантии. — Ты спятила?! — истерично прошипел он, сильнее сжимая руку. — Какого черта ты здесь топчешься? Ей нечего было ответить. План «Превратить лицо Малфоя в свиное рыло» с треском провалился и ещё больше усугубил положение. Через пару секунд рассудок Драко прояснился. Что мне делать? Я не хочу ждать до утра, чтобы рассказать всем, но Грейнджер в моей комнате — может создать обратный эффект. Но, дьявол, почему-то я хочу её поцеловать. Чтобы ещё больше унизить? Сердце, скажи «да»! Мне совсем не нравится то, что я чувствую! Мантия прикрывала только их головы, и сквозь неё пробивался этот надоедливый свет. Малфой медленно выпустил руку девушки, не отводя взгляд от её лица, словно она должна была прямо сейчас раствориться во мгле. Он сделал шаг навстречу иррациональному кошмару; знакомая незнакомка вздрогнула, разомкнув губы, чтобы что-то сказать, но не двинулась с места. Какой-то комок внутри упал на сердце, утяжелив дыхание, как только она почувствовала мягкий холодок на губах. Но тут же комок разлился по венам, бурей ударил в мозг и куда-то в живот. Глаза Драко были закрыты, на переносице появились сосредоточенные складки, но Гермиона не прекратила это безумие, это сумасшествие. Почему-то… я закрыла глаза, представляя… Нет, только он лезет в голову, этот высокомерный, самовлюблённый, жестокий негодник. Парень чуть сильнее прижался к губам Грейнджер и протянул руку коснуться её щеки; девушка отпрянула, словно ей в спину вонзили нож, и, бросив ошеломлённый взгляд, быстро подняла палочку и скрылась под мантией. Стук шагов вон из комнаты, по лестнице, по коридору… Облако закрыло собой луну, оставив Драко один на один с темнотой.***
Семейство Малфоев отдалилось от школы на большое расстояние, прежде чем Драко молча вырвался из объятий матери и поспешил обратно. Ни приказы, ни мольбы не останавливали его — не хотелось больше прятаться под оболочкой страха, лжи и фамилии отца. Драко без сожалений считал себя мерзавцем, но оставить её без защиты равно заклеймить себя жалким трусом навечно. В голове продолжала сидеть мысль, что она навсегда отвернётся, возненавидит и забудет. И чтобы не допустить этого, ему нужно только найти её в толпе, сейчас, среди развалин Хогвартса, найти надежду среди смерти и раз и навсегда покончить с прошлым. Всё кончено. Я не сомневался в тебе, Поттер. — Гермиона! — он ускорил шаг, обходя обломки. Она обернулась и пошла навстречу, придерживая больную руку. — Ты знаешь моё имя? — разбитая губа не помешала улыбке. — Ты же не применила «Обливиэйт» на меня, — Драко подошёл ближе. — А, кстати, почему? Кажется, с такой открытостью он ни на кого ещё не смотрел. А она — с такой борьбой в мыслях. — Чтобы ты не забыл, что в твоей комнате была грязнокро… — она оказалась притянута к тёплому, раненому, в испачканных одеждах телу, сквозь которое слышались хаотичные удары разгоряченного сердца. — Я не хочу об этом забывать. Она подняла голову, взглядом спрашивая: «Не шутишь ли ты?». И, не дожидаясь ответа, прильнула к его губам; ладонь скользнула по щеке, виску и остановилась в волосах цвета пломбира, на которых остался пепел сокрушительной битвы. Глаза не видели ничего, даже коллективного замешательства вокруг, только мысленные образы того, кто ладонями держал её лицо, смахивая пальцем скатывающуюся слезу. От этой мантии одно зло — она влюбила меня в настоящее голубоглазое недоразумение. Надо сжечь её перед тем, как я ещё раз увижу его без рубашки. Невозможно, но ты подходишь мне на все девять и три четверти. Наверное, я окончательно сбрендил. Иначе как объяснить, что я хочу теперь не только целоваться? На все девять и три четверти.—
«Давай наполним мир магией и
Спрячемся под моей мантией».