Река

После атаки Зика в лесу капрал упал. Он был в сознании, но не мог пошевелиться. Все его тело было в осколках и щепках, одежда была насквозь мокрая от дождя. Боль и степень унижения были невыносимы, но Аккерман их не замечал. Он мог только думать о том, что нельзя лежать, нужно встать и поймать Зика. На кону была судьба эльдийцев, все зависело только от Леви, а он даже не может встать на ноги. Внезапно он почувствовал левую руку, смог пошевелить ей, затем он поднял ее над головой. Дождя уже не было. - Если я могу ей шевелить, то смогу и встать, - подумал капрал. Так и получилось: он пошевелил пальцами на правой руке, но боли почему-то уже не было. Аккерман сначала аккуратно попробовал пошевелить ступнями, и когда понял, что чувствует их, быстро вскочил на ноги. Оглядевшись по сторонам, он никого не увидел. Вокруг не было следов от ботинок, никаких полос от тележек или следов копыт лошадей. - Я не мог, - сказал на выдохе Леви – не мог упустить… - Ты и не упустил. Аккерман мгновенно повернулся на 180 и увидел Эрвина. Эрвин. - Не может быть… - Что не может быть, Леви? Слова застряли в горле. Капрал не мог шелохнуться, не мог вздохнуть. Казалось, что весь кислород кто-то забрал и не собирался возвращать. Он не мог поверить своим глаза. Эрвин. - Ты… - Умер? Да, ты прав, я умер. Что тебя так удивляет? Он не могу поверить в то, что снова увидел Смита. Но как это возможно, он стоял перед ним в своей форме, едва улыбался уголками рта, а вокруг было так светло. Рядом с ним Леви казалось, что солнце светит ярче, а его тепло проникает в самое сердце. Но если он стоял рядом с ним, то получается, что… - Я умер? - Ты? Леви Аккерман умер? – Эрвин так искренне засмеялся, как маленький ребенок, которому только что рассказали самую смешную шутку на всем белом свете. – Кто-то способен одолеть Леви Аккермана? - Тогда почему ты здесь? Глаза Смита мгновенно стали серьезными, но на губах еще оставалась легкая улыбка. - Знаешь, Леви, я встретил много старых друзей. Представляешь, даже Петру и Оруора повидал, но тут так одиноко. Нам не приходится сражаться с титанами – их тут просто нет. Мы можем каждый день веселиться и пить сколько угодно, но это все не то. Я даже попал в подвал Гриши Йегера, но не нашел там ничего примечательного, перерыл все вдоль и поперек, но ничего кроме старых пыльных книг там не оказалось. А еще… - Эрвин, скажи мне, я умер? Аккерман перешел на крик, потому что он не мог смотреть на Эрвина. Эрвин мертв. Улыбка окончательно пропала с лица Смита, и он посмотрел на Аккерамана таким уставшим взглядом, который Леви не видел даже после самых тяжелых миссий разведкорпуса. - Нет, Леви, ты не умер. Еще не умер. - Где мы? - Не знаю, но разве тебе тут не нравится? – Эрвин отвел взгляд и взглянул на двух птиц, что все это время сидели на дереве совсем рядом с ними, казалось, что они подслушивают их. Стоило Смиту только бросить на них свой взор, как одна из них тут же улетела прочь, а вторая осталась неподвижно сидеть на ветке и смотреть прям на него. - Как мне вернуться обратно? Не отводя взгляда от маленького создания, Эрвин тихо произнес: - Спускайся вниз по реке, там ты увидишь тележку без лошади. Ложись в нее и засыпай. Аккераман уже хотел броситься бежать, но он застыл на месте. - Я буду тебя ждать, Леви, я буду здесь. Капрал посмотрел прямо в глаза Эрвину и почувствовал, как в горле снова встал ком. К глазам подступали слезы, но у него не было времени на чувства. Не только сейчас, но и всегда. Он должен был идти вдоль этой чертовой реки, чтобы вернуться к своих друзьям. Он должен был их спасти. Но сейчас он не мог отвести взгляда от голубых глаз Эрвина. Ему до боли в сердце хотелось упасть в его объятия и разреветься. Как же он скучал по нему! Но он не мог. Ему нельзя. - Я приду, Эрвин, мы скоро встретимся, обещаю. Смит заплакал. Его голубые глаза стали еще светлее от слез и казалось, что в них отражается вся вселенная. - Я люблю тебя, Леви. - Я знаю. Я тоже тебя люблю. И он побежал. Побежал вниз вдоль этой черной реки. Бежал так быстро, что казалось, что ноги сейчас оторвутся и отлетят в разные стороны. Он бежал, чтобы не вернуться, потому что еще одного взгляда Эрвина было бы достаточно, чтобы плюнуть на всех и остаться вместе с ним. Как же он хотел остаться! Но он не мог. Ему нельзя. Поэтому он продолжил бежать.