I colori dell’amore

Итальянская календарная осень ненавязчиво вступала в свои права. На пляжах во всю загорался бархатный сезон, а на северной части Италии постепенно возвращались с летних отпусков и втягивались в рабочее русло. Ещё немного и откроются школы, куда пойдут учиться сонные дети, с остатками лета в голове. Пока учебный год Анджелины ещё не начался, Пьеро продолжал проводить время с детьми, параллельно готовя старшую дочку к школе. А сегодня он отвозил девочек к знакомым в гости с ночёвкой. Сам же оставаться не собирался, так как должен был заехать по делам. С Леанелией он больше не виделся, да и девушка не подавала признаков жизни: не писала и не звонила. Только один раз, сообщив дату вылета и сожаления, что не сможет зайти в гости. Как и предупреждала, была занята заботами о поездке. Пьеро не стал навязываться. Иначе будет больнее расставаться. Лучше так, без лишних сожалений и ноток приторной грусти о потерянном. Пока Пьеро мотался по городу, в Болонье начался дождь: тихий, мелкий, но долгий и непрекращающийся. Даже как-то печально стало на душе. И почему на него в последнее время находит тоскливое настроение? Вроде и повода нет, а всё равно есть дискомфорт. Объездив все нужные места, Бароне притормозил и открыл свою записную книжку, чтобы отметить всё сделанное и посмотреть расписание на завтра. Так, утром привезут девочек, потом надо будет заехать в магазин…А это что за отдельная пометка в углу страницы?.. «Леанелия - США». Хм…Прошло две недели с последнего дня их встречи? Получается, уже завтра она улетит? Навсегда?.. Пьеро огляделся по сторонам. Кажется, это был её район, он помнил некоторые дома, так как по понятным причинам периодически здесь бывал. Интересно, а она сейчас у себя дома? Может, всё-таки навестить её в последний раз? Как-никак, они достаточно тесно общались. Решено. Он поедет. Если она дома, то посидит у неё немного. Если нет, тогда развернётся и поедет домой. Завтра отделается обычным сообщением с пожеланием мягкой посадки. Ему повезло: когда он подъехал к дому Леанелии, в её окне горел свет и был заметен её силуэт, ходивший туда-сюда с вещами. На удивление и дверь подъезда была открыта. Отлично, тогда получится сделать сюрприз. Сицилиец вышел из машины и поднялся на нужный этаж. Леанелия была сильно удивлена, услышав звонок в дверь. Она посмотрела в глазок и чуть замешкалась. — Привет, — смущённо выглянула из-за двери девушка, затем открыв её пошире. — Привет, — ответил ей Пьеро и рассмотрел Леанелию. Она ходила в джинсах, белой майке и незастёгнутой клетчатой рубашке. Так просто, но так…мило. Так и хотелось броситься к ней, такой домашней и уютной, и не пускать ни в какую Америку!.. — Какими судьбами? — прервала молчание Леанелия. — Да я, так, проезжал мимо, — неуверенно начал Пьеро, — увидел твой дом. Вспомнил, что ты завтра улетаешь и подумал: у тебя же сейчас наверняка чемоданное настроение… — Чемоданней некуда, — вставила девушка, усмехнувшись. — Вот я и подумал, а не нужна ли тебе помощь? Ну вдруг? — пожал плечами певец. — Уж у меня большой опыт сборки и разборки чемодана; я мог бы помочь. — Леанелия слабо хихикнула. — Знаешь, у меня в принципе уже всё готово, осталось только по мелочи собрать… — Оу, — поднял брови Бароне. — Тогда я… — Но ты всё равно заходи, — пригласила к себе девушка. — Я не буду против компании. — Ох, спасибо, — улыбнулся Пьеро и стеснительно вошёл. — Чай, кофе? — Нет, благодарю. Гость помыл руки и вошёл в спальню девушки, где лежали чемоданы, пакеты и разные вещи. — Так вот где моя футболка! — воскликнул он, заприметив свою одежду. Ту самую футболку, которую он одолжил Леанелии, когда она в первый раз оставалась у него с ночёвкой. — Вот чёрт, а я её специально украла, — поджала губы девушка, — чтобы оставить на память. Но раз ты меня разоблачил, на, — отдала она ему футболку, — держи обратно. — Ладно уж, — усмехнулся Пьеро. — Забирай. Дарю. — Оу, ты такой милый, — просияла Леанелия и убрала футболку на место. — Спасибо. — У, трусишки! — загорелся Пьеро, заприметив упакованное нижнее бельё. — Молодец, Бароне, нашёл всё самое важное! — саркастически выпалила Леанелия и попыталась забрать упаковку. — Погоди, — рассматривал трусы Пьеро, — я вот этих у тебя не помню. — Потому что я их надеваю в особенные дни, Пье, — выхватила у него упаковку девушка и ударила ей сицилийца по голове. — Эй, я ещё не всё разглядел! — заканючил Пьеро и снова потянулся за упаковкой. Они начали играться и хихикать, пока Леанелия не прижалась спиной к шкафу. В этот момент Пьеро навис над ней и резко прислонился обеими ладонями к дверям шкафа, встав ещё ближе к девушке. Своим властным движением он будто говорил: «Моё. Не отдам. Не отпущу». Их глаза забегали сверху вниз и встретились в одной точке. Дыхание обжигало губы, пока они не слились в нежно-жарком поцелуе. С каждой секундой они увереннее прижимались друг другу, обнимаясь всё крепче. Впервые они не спешили, наслаждаясь каждым мигом. Пьеро аккуратно снял с девушки рубашку, пока она расстёгивала его; дальше исчезла её белая майка и его футболка. Оставшись без верха, оба снова прижались, упиваясь мягкостью губ и запахами друг друга. Тенор нежно посадил на себя Леанелию и лёг с ней на кровати, продолжая ласкать ей тело. Всё было по-другому, не как в первый раз. Пьеро целовал не губы — целовал её губы; целовал не грудь — целовал сердце; проникал не в тело — проникал в душу. Они наслаждались не физической близостью — они наслаждались друг другом, их нутром, сущностью. Они не удовлетворяли естественную потребность — они сливались в единый организм, в нерушимую субстанцию, слеплённую из сердец. Леанелия стонала не от экстаза — от нежности и приятных ощущений, от ласки. Крепко взявшись за руки и издав последний стон наслаждения, Пьеро и Леанелия сделали то, чего не делали никогда после секса: легли вместе под одним одеялом и обнялись, хотя раньше всегда держали дистанцию. Леанелия припала к мускулистой груди Пьеро и неторопливо проводила по ней пальцами. Сицилиец приобнял её за предплечье, попеременно теребя её локоны. Любое прикосновение вызывало отклик внутри — тёплый, приятный, согревающий. Как сильно всё меняет слово «последний». Понимая, что эта встреча у них последняя, они потеряли чувство стеснения; в их действиях ощущалось больше интима. Они касались, сближались как можно чаще, чтобы запомнить каждую мельчайшую деталь, все родинки, длину ресниц, мягкость волос, жёсткость щетины. Они разговаривали, но не словами; за них говорил больше язык тела, понятный везде и всегда. Словами они бы не выразили того, что должны были. — Пье, скажи мне честно, — заговорила наконец Леанелия, — ты приехал ко мне из-за секса? — Почему же из-за секса? — дёрнул головой Пьеро. — Мы с тобой…почти как друзья, не первый день общаемся, а ты завтра улетаешь. Надо же было с тобой элементарно попрощаться. — Девушка скептически на него взглянула. — Ладно-ладно, сдаюсь, — закатил он глаза. — В первую очередь из-за секса. Но это не значит, что всё остальное неправда. — То-то, — смягчилась Леанелия и снова легла ему на грудь. — Тебе же понравилось? — уточнил Бароне. — О, ты что, всё было просто замечательно, — прикрыла глаза девушка. — Это был самый лучший секс в моей жизни. Как будто мы и не сексом занимались, а любовью. — Разве есть разница? — призадумался Пьеро. — Если люди употребляют оба выражения, полагаю, что есть. Мне кажется, занятие любовью подразумевает нечто большее, чем просто физическую близость. Не утверждаю, что это большее между нами есть, — быстро исправилась она, — но…по крайней мере мне так показалось… — Леанелия чуть стушевалась и замолчала, поджав губы, но Пьеро медленно перевернулся на неё и ласково улыбнулся. — Знаешь, мне тоже, — признался он и прильнул к её губам. И долго, долго не отрывался. Он целовал так, как целуют, когда не хотят отпускать. Когда боятся потерять и навсегда. Когда испытывают сильное чувство. Когда обозначают принадлежность. Когда будут скучать в разлуке. Когда хотят, чтобы этот поцелуй не стирался из памяти. Они медленно прекратили поцелуй и долго всматривались друг в друга. — Али, я…я… — опустив взгляд, начал певец. — Да, Пьеро? — подбадривающим голосом спросила Леанелия и провела рукой по его щеке. — Я…я, пожалуй…пойду… — выдавил из себя мужчина и привстал. Девушка не сразу сообразила, как реагировать. — А…ты…уже уходишь?.. — неуверенно спросила она и, придерживая на груди одеяло, присела на кровати. — Да… — ответил Пьеро, натягивая штаны. — Завтра утром девочек привезут, хочу быть сразу дома на месте, чтобы они не волновались. — Оу, точно, девочки… — схватилась за голову Леанелия. — Прости, я чуть не забыла о них…Совсем даже не подумала… — стыдливо усмехнулась она. — Ничего страшного, — улыбнулся Бароне и положил ладонь на руку девушки в качестве успокоения. — По сути это моя забота — думать о них. — По сути да, — не стала отрицать девушка и начала вставать с постели. — Провожать меня не обязательно, — засмеялся тенор. — Мне всё равно надо дверь на ключ закрыть. — А, логично, — закивал Пьеро головой. Он накинул на себя рубашку и взглянул на Леанелию, встававшей босыми ногами с кровати и поправлявшей на себе одеяло. Среди белоснежных простыней, с чуть растрёпанными волосами, обнажёнными плечами и рукой, придерживающей одеяло на груди, словно девственница, стесняющаяся своей невинности, она казалась ему такой воздушной, естественной и любимой! Пьеро не выдержал и одним властным движением притянул её к себе и снова поцеловал. Леанелия не оказала никакого сопротивления, будто знала, что он так сделает, и наслаждалась сладостью поцелуя. — Прости, — шепнул Пьеро, соприкоснувшись лбом с девушкой, — не удержался, — стыдливо признался он. — Я такая, — ухмыльнулась Леанелия. — Вызываю недержание у мужчин. — Что верно, то верно, — согласился он и хихикнул вместе с девушкой. — А ведь ты ни разу у меня не ночевал, — задумалась Леанелия, не покидая объятий Пьеро. — Видимо, не судьба, — пожал плечами Бароне. — Наверное… — кивнула головой девушка. — Так, ты всё надел, забрал? — оглянулась она по сторонам и отпустила Пьеро. — Вроде всё, — проверил он. — Тогда ты уходишь?.. — Да… Они молча прошли в маленький коридор, где Пьеро забирал последние вещи. — А ведь я так и не узнал, сколько тебе лет, — лукаво заметил он. — Эта тайна умрёт вместе со мной, — захохотала Леанелия. — И на похороны свои я тебя не позову, а то будешь на моей могиле дату рождения искать. — А я без приглашения приду, — поважничал тенор. — А я сделаю так, что тебя никто не пустит, — деловито скрестила на груди руки Леанелия. — Упрямица, — буркнул Пьеро, и они снова усмехнулись. Вот только от напускных шуток не становилось легче. Чем больше они стояли, тем тяжелее им было осознавать, что больше они не увидятся, так и не признавшись в очевидном. — Когда у тебя вылет? — поинтересовался Бароне. — Поздно вечером, в 21:40. Чтобы там на месте быть в первой половине дня. — Понятно. Что ж, я пойду? — прервал молчание сицилиец. — Раз ты спешишь, иди, — отпустила его девушка. — Спасибо, что зашёл. Это было неожиданно, но очень приятно. — Тебе спасибо, что пустила. И вообще спасибо…за всё. Секс с тобой был безупречным. — Аналогично, — живо согласилась Леанелия. — Ты просто шикарен в постели. Надеюсь, если найдёшь мне замену, она будет достойной. — Ты незаменима, — ласково признался певец. Девушка сделала вид, что застеснялась и кокетливо повиляла пятой точкой. Пьеро и Леанелия выдохнули носом в усмешке. — Что ж, прощай. Удачи тебе в начинаниях и успехов в Америке. — Спасибо. И тебе творческого процветания. И береги девочек. Они у тебя прекрасные. Из них вырастут замечательные девушки. — Я им передам, — улыбнулся Пьеро. — Пока, — прошептал он и оставил последний поцелуй на её щеке. Та на автомате поцеловала его в ответ. Леанелия закрыла за ним дверь и тяжело вздохнула. Нельзя так всё оставлять, нельзя! Она чувствовала, что между ними осталась недосказанность, и именно она сейчас терзала её душу и сдавливала горло. Али, ты сойдёшь с ума, если срочно не примешь меры! Но что она могла сделать?.. Да всё, что угодно, но не стоять истуканом! Поддавшись сиюминутному порыву, девушка снова открыла дверь и выбежала на лестничную площадку в одном одеяле. — Пьеро! — позвала она его. К её счастью, он не ушёл далеко. — Да, дорогая? — обернулся он. Леанелия подбежала к нему и чуть ли не с прыжка поцеловала его, обвив руки вокруг его шеи. Пьеро не растерялся и быстро ответил на поцелуй, обнял её за талию, закрыл вместе с ней от удовольствия глаза. Они будто невербально хотели сказать друг другу то, что у них не выливалось в слова. «Не улетай… — Так скажи… — Не могу… — И я не могу…» В последний раз они прекратили поцелуй и с надеждой уставились друг на друга. А слова не шли с языка. — Прости, — усмехнулась Леанелия. — Не удержалась. — Я такой, — ухмыльнулся Пьеро, — вызываю недержание у женщин. — О да, — подтвердила она. — Что ж, — после паузы продолжила девушка, — не буду задерживать. — И тут же отпустила сицилийца. — Мягкой посадки, — махнул рукой Пьеро. — Спасибо. Леанелия стала возвращаться к себе, Пьеро снова спустился по лестнице вниз. Закрыв дверь квартиры, девушка подошла к окну. Дождь всё не прекращался. Вот и его машина. Бароне вышел из подъезда и быстро побежал к ней, чтобы не намокнуть. Прежде чем сесть, он взглянул на балкон Леанелии. Она приветливо ему улыбнулась и помахала рукой. Он вытер ладонью дождевые капли с лица и помахал с улыбкой в ответ. Вскоре Пьеро сел за руль. Леанелия проводила машину взглядом и продолжила собирать свои вещи. Оба печально вздохнули и продолжили отдаляться, пытаясь смириться с предстоящей разлукой.

***

На следующий день Леанелия заехала к родителям, чтобы попрощаться и с ними. Оставались минимальные приготовления к отлёту. Собирались последние вещи, упаковывалась косметика. Погода была самая что ни на есть лётная: отлично, есть вероятность, что рейс не отложат и не отменят. Так в мелких заботах и пролетел день. Приехало такси, которое должно было отвезти её в аэропорт со всем её багажом. Регистрация, возня с чемоданами, лёгкая суета, миллионная проверка нужного номера рейса, маленькая прогулка по аэропорту. Даже небольшое сожаление, что приехала так рано, всё равно бы всё успела. Хорошо, что она заранее со всеми попрощалась, иначе ей было бы тяжелее держать себя в руках в аэропорте. Никто не шмыгает носом или, наоборот, уже плачет навзрыд, не говорит напутственных речей, не пестрит клишированными фразами о мягкой посадке и удаче на другой земле. И так было тоскливо, особенно после прощания с Пьеро, ещё не хватало дополнительной соли на рану. Всё идёт так, как надо. Сколько времени? О, пора проходить паспортный контроль — последний шаг, после которого нет пути назад. Леанелия взяла ручную кладь и направилась в точку невозврата, как вдруг услышала: — Али, мы не попосялись! Девушка обернулась и увидела подбегавших к ней Мию и Анджелину. Сзади за ними поспевал Пьеро. — Девочки! — улыбнулась им она и вмиг обняла, присев на колени. — Не стоило было тратить время, мои хорошие, — гладила она их по головкам. — Мои проказницы залезли в мой ежедневник и увидели, что ты сегодня улетаешь, — усмехнулся Пьеро. — Им захотелось с тобой попрощаться, и они не отставали от меня, пока я не пообещал им отвезти их в аэропорт. — Милашки, — улыбнулась Леанелия и поцеловала обеих в лоб. — Только быстро, а то мне скоро нужно идти. — Мы будем по тебе скучать, — обняла её за шею Анджелина. — Думаешь, я не буду? — усмехнулась девушка. — Али, почему ты улетаешь? — в упор спросила девочка. — Потому что мне предложили интересную работу и я согласилась, — объяснила девушка. — Но ты же не хочешь улетать, — настаивала Анджелина. — С чего ты взяла? — Я же вижу. И папа не хочет, чтобы ты улетала. Так почему вы отпускаете друг друга? — Знаешь… — вздохнула Леанелия. — В жизни иногда бывает так, что всё происходит не так, как мы этого хотим. Внешние обстоятельства вынуждают нас действовать иначе. — Это плохо? — Это и не плохо, и не хорошо. Оно просто есть. Главное, уметь смотреть на это под правильным углом. Понимаешь? — Понимаю, — кивнула головой Анджелина. — Но улетать ты всё равно не должна. — Это я уже сама решу, — засмеялась Леанелия и поцеловала девочку в щёку. — Будь умницей и слушайся папу. Успехов в школе. Пуньк, — нажала она на нос девочки. — Пуньк, — повторила за ней она. Анджелина улыбнулась ей и отошла к папе, стоявшему всё это время в сторонке. Леанелия проводила её взглядом и максимально сдерживала слёзы. Как будто с родной дочерью прощалась. Теперь была очередь Мии. — А у тебя какие вопросы? — с улыбкой обратилась к ребёнку Леанелия. — Никаких. Ня, — протянула ей Миа миссис Совкинс. — Ой, спасибо, — забрала она игрушку. — Но зачем она мне? — На память. — А разве мистер Совкинс не будет скучать по миссис Совкинс? — уточнила девушка. — Будет. Но такзе он будет сястлив, если миссис Совкинс будет сястлива, дазе если они далеко дуг от дуга. — Оу! — воскликнула Леанелия и прикрыла нос рукой, потому что глаза всё же увлажнились. Ох уж эта детская невинность и искренность, поражающая сильнее, чем чудеса света! Нет ничего более логичней детского взгляда на мир, которым управляет сухая прагматика взрослых. Простота и правдивость слов девочки пронзила девушку в самое сердце. — Не взрослей как можно дольше, малышка, — шепнула ей девушка и оставила сильный-пресильный чмок на её щёчке. — Ты забыла про пуньк, — намекнула Миа. — Ах, точно, — усмехнулась Леанелия. — Пуньк, — тыкнула она ей в нос. — Пуньк, — ответила ей девочка. Миа радостно просияла и вернулась к папе. Девушка встала с колен и взглянула на представителей семейства Бароне, к которым так привыкла за последние месяцы. Они уже стали неотъемлемой частью её жизни. Теперь же приходилось с ней расставаться и вырывать с мясом изнутри. Анестезия не прилагалась. — Мы в принципе вчера уже прощались, — осторожно подходил к ней Пьеро, — но можно сделать это ещё раз. — Не откажусь, — улыбнулась Леанелия и обнялась с ним. Она прижалась щекой к его плечу; он зарылся носом в её волосы. Судьба давала им ещё один шанс сказать заветные слова, но они не заметили её знаков, спрятавшись за масками мнимой радости. — Возраст не скажешь напоследок? — Иди к чёрту. — Понял. Они встретились взглядами и усмехнулись. Но усмехнулись грустно. В глазах ещё теплилась маленькая надежда, что кто-то из них скажет что-то важное, но чем больше времени проходило, тем больше эта надежда угасала. Не будь здесь свидетелей в виде аэропортных зевак и дочек, они бы позволили себе чуть больше. Сейчас было уже поздно. Они всё сказали вчера, только забыли сделать последний шаг. И как назло, даже рейс не задерживался — так у них была бы ещё лишняя минута побыть вместе. Оба одновременно оставили поцелуй на правой щеке друг у друга и стояли так недолгое время, которое обоим так хотелось растянуть. Затем они начали постепенно отпускать друг друга, соприкасаясь до конца кончиками пальцев. Одно бы слабое движение, одно бы мизерное колебание, нотка дрожи, один миг…И он мог бы стать решающим в судьбе обоих…но не стал. Вскоре они сделали шаг назад. Окончательно. В последний раз. Больше Леанелия не стала задерживаться и стала потихоньку удаляться, махая параллельно рукой на прощание. Миссис Совкинс тоже помахала крылышком; мистер Совкнис в долгу не остался. Когда она уже прошла паспортный контроль и переходила ворота, девушка послала всем троим воздушный поцелуй. И исчезла. Ещё немного и она уже сидела в салоне самолёта в ожидании взлёта. Пьеро с девочками остался в аэропорту, так как дочки захотели помахать «самолётику с Леанелией». Самолёт, держащий курс в Нью-Йорк, оторвался от земли. Засвистели двигатели. Пассажиры пристегнули ремни и слушали инструкцию от стюардесс. Набиралась скорость. Леанелия помахала рукой итальянской земле, будто знала, что Пьеро и девочки до сих пор её провожают. Мистер Совкинс поднял глаза на небо, смотря вслед улетающему самолёту, и грустно улыбнулся. Миссис Совкинс глубоко вздохнула и закрыла глаза. Впереди предстоял долгий перелёт. И новая жизнь. Италия становилась всё дальше и дальше. И всё дальше отдалялись два сердца, так и не открывшихся друг другу до конца.