Король Фосген Третий

Первые лучи рассвета упрямо стучались в широкие окна, играя светом меж двух стекол. Не до конца запахнутые портьеры робко пропускали скромные пучки света внутрь комнаты. Чуть заметный ветер легко поигрывал листьями растущей у балкона липы. Это приятное и облегчающее дуновение проникало в дом, через приоткрытую форточку. Ровно в семь утра сработала система открытия штор, и медленно, чинно раздвинула плотные слои бежевой ткани. Стремящееся к зениту Солнце затопило своим светом зал, вместе со всем его наполнением. Наглые, вычурные обои заиграли еще более привольными красками, а громоздкая и одутловатая мебель, ранее сокрытая полумраком, показала свое привычное лицо. Из окна открывался роскошный вид на побережье и мыс, похожий на забытый мол. Слева виднелись скромные постройки ближайшего села Зинаидовка. В комнате, на двух отдельных кроватях встречала утро королевская семья. Слева спал король Фосген, или как его звали приближенные “Генри”, или просто Ген. А справа, на такой же кровати ворочалась от утренней зари его жена Ядвига. Она больше походила на молодую любовницу, совершенно несоответствующую внешнему виду усталого, затертого, хоть и не старого избранника. В дверь раздался осторожный стук прислуги, после одобрения в комнату вошел худой, низкого роста человек. Он был ответственным за одеяние семьи, и был по совместительству личным портным его величества. Человека звали Эльдар Апиджаков, и во дворце он оказался неслучайно. Та, как ему казалась, неуместная фамилия, доставшаяся от бабки – редактора социалистической газеты, как нельзя, кстати, пересеклась с огромной любовью Генри к переодеванию в строгие и однотипные серые костюмы, наполнявшие весь обширный гардероб. Все вокруг твердили и уверяли – что роскошь “это не для нас, это несовременно”. Как позже выяснилось, у каждого своя современность. Наряды Ядвиги не стоили того внимания, хотя и были куда более вычурными, и по-своему более современными, разумеется, в ее глазах. Подоспевшие вслед за Эльдаром слуги быстро омыли монархов в ванне, соседствующей со спальней, и тут же приступили к облачению в дневную одежду. Генри с Ядвигой спустились по широкой мраморной лестнице, прошли по коридору, устеленному наборным паркетом и вошли в обеденный зал. Несоизмеримый с размером четы стол уже был сервирован на двоих, по противоположные стороны. Слуги покинули зал и монархи остались наедине. Во время завтрака Ген взял со стола пульт и направил его на большую черную панель, закрепленную на стене. Включил “Прелый канал” и попал прямо на окончание новостей – началась трансляция праздничного шествия по случаю дня работника эндокринного машиностроения. Аляповатая процессия состояла из стройных колонн работников индустрии, облаченных в поролоновые костюмы: впереди шли таблетки, пилюли и разноцветные гранулы, за ними стройные шприцы, катетеры и ампулы. Одна тонкая линия, состоящая из шести демонстрантов, одетых в смирительные рубашки с развязанными рукавами, шла вперед с натянутой между собой красной лентой. За лентой тянулось многообразие вирусов, грибков и болезней: хламидии, гонореи, стрептококки, вибрионы, сосальщики, коронообразные недуги, цепни, гонококки и неподдающиеся описанию гриппа вирусы. За колонной болезней было что-то вроде окна – интервал, а скорее даже, дистанция в два метра, едва уловимая с такого расстояния камерой оператора. Сразу после “пробела” шла последняя колонна, состоящая из акционеров предприятий медицинского толка, крупных работников сферы здравоохранения, медицинских клерков со строгими ранцами в руках, и иных руководящих лиц. Завершая колонну, прямо за ними осторожно плелся представительский автомобиль “Амурус”, показывая вершину величия и логический конец шествия. На находящемся позади здании начал подниматься транспарант с лозунгом, начерченном широким шрифтом, большими золотыми буквами, буквально, горящими на солнце: СЛАВА ВЕЛИКОМУ ГЕНРИ ТРЕТЬЕМУ – ОТЦУ НАШЕГО НАРОДА, И МАТЕРИ ВСЕХ ДИАСПОР! Содержание лозунга и стоимость работ по его созданию, едва ли кого-то волновала, этот редкий солнечный и теплый день очень вовремя сменил вчерашние кадмиевые тучи с непрекращающимися дождями, и очень удачно осветил парадную демонстрацию. Напротив трибун находилась временная сборно-разборная сцена. Выступало большинство звезды эстрады и подмостков. Горячие и в то же время затухающие песни лились по улицам столицы. В это момент любой, включая Короля, желал бы переместиться куда-нибудь на другую планету, но человеческий род еще не прошел проверку на границы своего кругозора – оставалось терпеть. Сам же Генри был вдали от шума, на побережье своей страны, и мог легко регулировать градус безумия и шум песен, легким нажатием кнопки. Тем не менее, внутри него сохранялась прежняя атмосфера праздности и торжества. Окончив трапезу, он оставил Ядвигу, продолжавшую безмолвно смотреть концерт, за столом, удалился из зала и в сопровождении вездесущих стюардов и охраны с прислугой, зашел в один из многочисленных в здании туалетов, ближайший по коридору. Он опорожнился, вымыл руки, лицо, прополоскал ротовую впадину, утер ладони полотенцем, а после вышел обратно. - Кай у себя? – спросил Фосген идущего слева Эльдара. - Да, Ваша, Асимптотивность! – быстро пролепетал Эльдар [Асимптотивность – от “асимптота”, не касающийся, неприкосновенный, недосягаемый прим. автора] - Тогда, передай Ядвиге, что я у него буду. – С этими словами он оставил всех, свернул в более узкий коридор, упирающийся в глухую дверь. Он постучал шестью короткими тихими стуками, выждал шесть секунд, а после ровно тридцать один раз пробарабанил кулаком по двери. Дверь открыл седовласый мужчина, с бутылкой силикатного клея в руках. - Ген, входи, я очень занят! – бросил он и отбежал от дверного проема. Мужчину звали Кайрат Карлович Йош-Каролинский. Он занимал пост генерального секретаря силовых и слабовых комплексов и суплексов. [ суплекс от франц. sous – “под" + complex – соединение, нижестоящая инстанция в будущем прим. автора] Параллельно, как один из ближайших друзей, он контролировал эстетическое состояние резиденции. Накануне, по его требованию было заказано 363 блока премиальных сигарет “DEMIDOFF” , сейчас же, распаковав заказ, он бросил упаковку от блоков и пачек на пол под ноги, а сам и сигареты частями клал в большую стеклянную миску. Кайрат работал в резиновых перчатках с пинцетом. На большом столе, застеленном листом плотного оргалита, он воздвигал макет. Из сигарет, аккуратно намазанных клеем, он собирал уменьшенную, метровую копию, первого в стране автомобильного вантового Октябрьского моста, через реку Шексну, в городе Череповец. В нынешних условиях, нелегких для тяжелой и металлургической промышленности, мосты оставалось строить только из ацетатных фильтров, но и такой необходимости не было. Великое прошлое обеспечило переправой каждый ручеек. Копия и впрямь была правдоподобна, чувствовалась уверенная рука человека, занимающегося не своим делом. Очень искусно выполненный, сигаретный мост возвышался над столом и уже украшал кабинет. Работа над ним длилась со вчерашнего вечера, как только доставили пачки, и продолжалась всю ночь и утро, сейчас оставались последние элементы, кроющие в себе высшую реалистичность. Ген сидел на диване напротив и наблюдал за увлеченным работой немного-немало, министра. Генри сидел на прежнем месте, и смотрел в окно. Он никому не сказал, что ожидал приезда Казимирова, главу электронного банка (E-BANK). Около полудня, его машина въехала на территорию поместья – ни Генри, ни Кайрат не пошли его встречать, а ожидали его в этой же комнате. Минут через шесть, прислуга привела его, Генри ожидал у распахнутой им двери. Все втроем они обменялись рукопожатиями, однако Казимиров был несвойственно взволнован и несколько тороплив, потому эрзац моста не произвел на него никакого впечатления. Кайрат отложил свои дела и снял перчатки, все втроем вышли из комнаты, оставив окно на проветривание от запаха клеевого растворителя. Все втроем направились в небольшую переговорную комнату, находящуюся в основной части здания. Они расселись за три кресла, вокруг низкого столика. Казимиров, отвечал за финансовую составляющую страны, а Йош-Каролинский, за оборону и территориальную целостность, но их неполномочным безвольным лицом был Фосген. Казимиров начал разговор: - Ген, скажу прямо, не буду затягивать. У нас проблема с преемником, кроющаяся в твоем бесплодии. Из-за этого мы можем выронить страну из своих рук. - Да, и что ты предлагаешь? Кайрат сидел рядом и пока молча их слушал - Спрашивать тебя никто не собирается, решение уже принято на Лохотном ряду. Я же сразу предлагаю план действий. Твоя Ядвига, переспит с кем-то из многочисленной прислуги – плюс-минус похожим на тебя, она вынашивает плод, он рождается, и мы выдаем его за твоего ребенка. И все шито-крыто! Ген немного подумал, после потянулся к телефону, стоящему на стойке за его креслом, нажал единственную кнопку, прислонил ухватистую трубку к уху и заговорил - Лиза, принеси альбом…. Да, со всеми… Мы в говорильной.. Жду.. Он положил трубку и все стали ждать. Скоро в переговорную прибежала Лиза – HR-секретарь. В руках у нее был толстый кожаный альбом с металлическими уголками. Она оставила его на столе между ними троими, после отмашки удалилась на свое рабочее место. Втроем они начали просматривать фотографии сотрудников. Ближе к середине фолианта, они нашли лицо схожее с королем примерно с таким же коэффициентом, с каким пишущая машинка “Ятрань”, была похожа на первый яблочный компьютер. Им оказался санитар местной медсанчасти Людвиг Суханкин. Бегло пролистав остальные страницы, не найдя ничего ближе, Людвиг был воздвигнут в кандидаты на ложе и принят за идеал. В тот же момент он был вызван, якобы “на ковер”, дабы не привлекать внимания остального персонала, Фосген был вынужден удалиться в другую комнату. В переговорный эркер Суханкин пришел один, на его красивом Горьковском лбу, проступало едва различимое зеркало пота. Кайрат и Казимиров пригласили его к столу и усадили на место Генри. Он с ними не был знаком, и видел впервые в жизни – это несколько пугало его, но Хозяева его успокоили и быстро завоевали его доверие. Обстоятельно и по пунктам, они разложили всю ситуацию. Отказ, естественно был невозможен. Встречу Людвига и королевой Ядвигой ему назначили скоро, насколько это возможно – в тот же день, в четыре часа дня, освободив от всех обязанностей. Казимиров лично передал его в руки Апиджакову, для приведения в надлежащий вид и подготовке к церемонии. Они удалились. Не прошло и минуты, как на пороге переговорной комнаты появился Генри, никогда прежде он никогда не был так испуган. Казимиров и Йош-Каролинский встали из-за столика, и подошли к нему. Кайрат похлопал Гена по плечу. Казимиров с Кайратом молча удалились из комнаты, покинули дворец, сели в одну машину и уехали прочь. Фосген был подавлен, еще до начала действия. Время обеда уже прошло, но аппетит к нему так и не пришел, от трапезы он отказался. Он сидел в той же комнате, и вдруг потянулся к трубке телефона. Он нажал сигнальную кнопку вызова, и дождался ответа. - Да, мой король! – сказал секретарь - Слушай, вызови мне Причалова…. Сережу. Да, я здесь же. Ожидание немного затянулось. Гену уже казалось, что он прогулял, и сегодня просто не явился на свою нелегкую службу, как Сережа постучался в дверь. - Заходи! – рявкнул Генри На пороге стоял один из самых молодых членов коллектива – Сергей Причалов. Это был, по молодежному одетый парень, один из немногих, кому было дозволено “класть шпалу” на дресс-код. У него была короткая, почти под ноль, стрижка, с выбритыми висками. У левого уха торчал беспроводной наушник. На красной, клетчатой рубашке не были застегнуты верхние две пуговицы. Что самое важное, Сережа занимал должность инженера-пиарщика, в чьи обязанности входило поддержание хорошего состояния отношений и их регулирование внутри всего рабочего коллектива. То есть, помимо социально-инженерной функции, он выполнял регулирующую, а где-то и дозволяющую, что по его юным годам выглядело экзотически. Генри подозвал его к себе, и усадил рядом. - Слушай, Сереж, ты ведь, всех тут знаешь? - Так, обязанность такая…. - Я не об этом.- Ген отпил воды из стакана, после продолжил. - Ты, помнишь Суханкина? - Ваше…. Как там… - Плевать, плевать на меня! Не суть – поторопил его Генри - Он, санитар наш, в санчасти. - Ага, он. Скажи, в какую комнату он сейчас направился? Ты сам-то в курсе, зачем? - Если не тайна, то скажите, - с легкой ухмылкой заинтересовался Причалов - Короче, рога он мне конструировать будет…. Но, так надо…. Так надо…. - Я отведу. Они оба вышли в коридор, Сережа шел чуть впереди. Охраны не было. Был пятый час. Идти пришлось в одну из самых отдаленных комнат поместья, пройдя два этажа наверх и миновав несколько коридоров, они вдвоем подошли к двери, тысячи сотни таких же одинаковых были во всем здании. Сережа осторожно надавил на ручку и бесшумно приоткрыл дверь, за которой начинались кулуары с поворотом в саму комнату. Фосген вошел и тихо закрыл за собой дверь, отпустил Причалова, сунув ему в карман две пачки “DEMIDOFF”, свистнутых из кабинета у Йош-Каролинского. Плотная штора отделяла комнату от коридора, Ген спрятался за ней и стал укромно наблюдать сцену. На большой подготовленной кровати резвилась Ядвига в объятиях Суханкина, он правда был немного похож короля, и возможно это неслучайное обстоятельство помогло ему, как и Эльдару, оказаться в штате персонала. Эта была ничем непримечательная любовная сцена, с обычными объятиями, обычными фрикциями, обычным контактом, обычными прикосновениями, обычными вздохами, обычными играми, обычными утехами, обычными извержениями, обычным бельем, если бы оно не омрачало праздник в честь дня работника эндокринного машиностроения. Фосген попытался прибегнуть к неумелой мастурбации, но к особым успехам это не привело. Он так же тихо вышел из комнаты в коридор, и попробовал там еще раз. Получив некоторое удовлетворение, он с нескрываемым самодовольствием поспешил в обеденный зал, где тотчас же потребовал себе ужин. Отужинав в одиночестве, он вышел прогуляться по саду, окружающему дворец. Он так редко занимался этим в последнее время, а когда-то агротехническая составляющая его любимой из всех остальных резиденции, занимала чуть ли не первое место. Темнело, активизировалась проворная мошкара Генри зашел обратно во дворец. Он вновь вернулся в обеденный зал, и застал там Ядвигу, но уже одну. Ему, конечно, хотелось порвать ей рот и выдрать космы, но его участь оттого бы никак не облегчилась. Он сел напротив, и не задавая вопросов, стал со скромной улыбкой и латентным наслаждением наблюдать за ней. Она доела, отставила тарелку, и Ген сказал ей. - Я все понимаю, так надо. Я не в обиде. - Я очень рада, у меня тоже не было выбора. - Но, пусть это будет тайной, никто из посторонних не должен знать! - Я попытаюсь. Они вышли из обеденной комнаты и в сопровождении прислуги, ожидавшей за дверью, и направились в свои покои. Они вместе, по обыкновению приняли ванну, и все так же резвились в мыльной пене, не привлекая внимания. Фосген очень боялся, что ведет себя как-то не так, и чуткая прислуга его раскроет, что сулило бы страшный позор. Потому, он отогнал все сторонние мысли и вел себя, как и подобает несломленной королевской особе. Позже, был проведен тест, показавший у Ядвиги положительный результат. Следующие месяцы проходили в гносеологической обыденности – Ядвига была занята своим экстерьером, Генри по-прежнему выполнял свои обязанности. Все средства массовой информации получили официальную информацию о беременности королевы, и соответствующем скором появлении престолонаследника. По этому случаю, иные редкие государственные праздники и демонстрации проходили в еще более пышном и эпатажном формате, в предвкушении радостного для страны события. Следующая весна, будто зная о рождении преемника, выдалась благоприятной – прежде прохладная погода в срочном порядке приобрела положительные температурные значения и природа, словно выполняя свою норму быстрее и сверх плана, неумолимо стремилась к летней парадигме. В один из первых апрельских дней, королева была помещена во дворцовую медицинскую палату, под чуткое наблюдение придворных врачей. Родился сын. Его именовали Иштван Второй, по отцу Фосгена, Иштвану Первому, Неприкаянному. Но, в связи со столь юным возрастом наследника престола, он пока не получил никакого прозвища. Отец же, получил свое за участие в полуторной мировой войне, не проявив себя, ни как воитель и стратег, ни как пацифист, ни как нигилист, ни как анархист, ни как антагонист, ни как шовинст, ни как буддист, ни как реакционист*,ни как лингвист, ни как славист, ни как ирредентист, ни как программист, ни как резервист, ни как протагонист, ни как капиталист, ни как антикоммунист, ни как милитарист, ни как фаталист, ни как центрист, ни как экстремист, ни как вождист*, ни как авантюрист, ни как пианист, ни как духом чист, ни как…. А, впрочем, достаточно. На протяжении всего театра военных действий, он сидел у себя в том же дворце и играл в нарды с другом детства, а ныне, своим “личным кошельком”. [реакционист* – реакция, в политическом плане. прим. автора] [вождист* – от вождизм. прим. автора] Сын, как и подобает сыну короля, был окружен заботой и вниманием, чего, конечно нельзя было сказать о действующем правителе. С рождением правопреемника, необходимость в немощном и безвольной отце, сама собой отпала, хоть он и был действующим кормчием*, а должность несовершеннолетнего регента не укладывалась в планы “новой нормальности”. [кормчий* – рулевой, ведущий, от слова “корма”. прим. автора] На день “выписки” Ядвиги из, фактически, собственной дворцовой больницы, был устроен праздник, по случаю рождения долгожданного ребенка. По такому случаю, к Генри пожаловали Казимиров и Кайрат Йош-Каролинский. Как и подобает отроку праведника, он должен быть одарен. Казимиров преподнес символическую ледяную державу, выпиленную из замороженных слез завистников, золотую шкатулку, наполненную тертым малахитом, а вместо скипетра, уменьшенную хрустальную уменьшенную копию столичной телебашни, как символ владыки информацией. Дар Йош-Каролинского как знахаря сил и обороны должен был не столько отличаться, сколько выделяться - будучи человеком творческим, в несомненном совершенстве, владеющим военным искусством, он преподнес неординарный подарок. В упаковочную бумагу была завернута книга, его авторства. Он ее вытащил из упаковки и дал в руки Генри. Толстый, как кирпич роман “Мандраж”, который Кайрат писал, бросив строительство сигаретных мостов, на протяжении всех девяти месяцев, как только узнал о рождении наследника, на деле оказался просто списком закупок на государственные нужды. - Зато, как оформлено красиво! – с натянутой улыбкой сказал Ген. - Да, что б сразу знал, с чем ему придется столкнуться, занимая в будущем трон. – очень поучительно сказал Кайрат в сторону Иштвана, лежавшего в коляске. Ядвига устало закатила глаза, от таких даров, но сдержала эмоции. Так же, с уважением, улыбнулась Йош-Каролинскому и Казимирову. Рядом стоял теперь уже старший камердинер Эльдар, ему было велено принять дары и отнести в дом. Он сложил все в плотную холщовую сумку и удалился. Ядвига натянула на глаза шляпу, Кайрат и Казимиров поклонились ей, после она взяла коляску и отвезла ее вовнутрь дворца. Больше она не выходила, и Генри остался с друзьями наедине. - Ну, что – теперь довольны? – подавленным голосом спросил у них Фосген - Вопросы не к нам, а к твоей вялой, прости меня, “дубинке”! – усмехнулся Кай - А что дальше будет? Шашни с сантехником? Водитель – фаворит? Мойщик окон в любовниках? - Тише, тише.… Остынь – прервал его Казимиров, - Нам же нужны свои люди? Ты об этом подумал? Фосген помрачнел, потупил глаза на землю, со следом протектора от машины Йош-Каролинского, а после спросил вполголоса. - И сколько она так будет? - Сколько сможет, и сколько нам потребуется. - Ладно - я, но у нее же щель-то не резиновая! – почти кричал Ген - Сделаем! - тупо и сухо сказал Кай - Мы уже, как бы, работаем над этим вопросом. Если потребуется наше вмешательство, то мы всегда будем рады помочь ей. А, так, пока пусть идет, как идет. Это, просто что бы ты, вдруг не подумал, что мы как-то останемся в стороне и так далее. – Казимиров закончил реплику и панибратским образом, похлопал короля по плечу. - Да, Ген. Без выбора, но сам подумай: сначала мы тебе дадим выбор и право слова, а что же потом? “Им” тоже дадим возможность высказаться? В нашем деле – это недопустимо, сам понимаешь. – Кай не успел закончить, его перебил Казимиров - Да, чуть не забыл! – он полез в карман и достал оттуда маленькую коробочку, размером с большой палец руки, - Во, держи! Это подарок от меня, но уже тебе, и только тебе. - Я… - Нет – нет, все дома. Дома распакуешь, и не благодари. – Казимиров перебил Генри, вкладывая ему в руку подарок. Распрощались. Кай и Казимиров сели в свой автомобиль и уехали со двора. За ними закрылись автоматические ворота. Генри остался во дворе, к нему сразу подоспели слуги и Эльдар. Они проводили его во дворец, дальше Ген попросил себе укромное место, для уединения, подальше от Ядвиги. Его отвели в машинный зал на втором этаже, там, в большой комнате, находился мозг всей резиденции. Компьютеры, системные блоки, мониторы и километры, аккуратно собранных в пучки проводов, занимали все поверхности столов. Мощные кулеры давали приятную прохладу. Фосген уже примерно представлял, что за подарок он получил, потому не стал тянуть с выбором комнаты, а остановился здесь. Он попросил слуг и Эльдара удалиться - они вышли стройным рядом, закрыв за собой дверь. Ген остался совсем один, и под ровный, тихий гул охладительной системы, плюхнулся на вращающееся офисное кресло с колесиками. Отъехал в центр комнаты и достал из кармана рубашки свой подарок. Распаковав, он вновь убедился в своей правоте – внезапная улыбка появилась на его лице. Среди клочков растерзанной упаковки, на его ладони лежал маленький розовый USB-накопитель, в пластиковом корпусе. После он откатывается на кресле к свободному уже включенному монитору и вставляет флешку выходное гнездо системного блока. К другому, входному гнезду он подключает лежавший рядом на столе рефлектор, представляющий из себя зеркальную полусферу, после крепит его на штативе и разворачивает в сторону потолка. Программа установилась, Ген извлек накопитель и положил его около монитора. Он поставил программу на запуск и начал быстро раздеваться, кидая дорогую одежду прямо себе под ноги, на пол. Зеркало рефлектора прогрелось, из лампочки накаливание в центре вышел направленный пучок света, и отражаясь от поверхности начал распространяться по всей комнате. Машинный зал превратился в специально разработанную для фосгена метавселенную, посреди комнаты возник симулякр его идеальной партнерши. Нагая, форменная девушка смотрела на него. - Да, то, что надо! Ура! – возгласил Генри Сценарий мести “измена за измену” готов был претвориться в жизнь. Раздетый Ген начал шарить по ящикам стола, и вытащил оттуда провод с двумя контактами. На одной стороне, был обычный USB, в точь повторяющий контакт у накопителя. А на другом конце находился контакт, адаптированный под биологические нужды. Этот конец он подсоединяет к анальному отверстию, а противоположный к системному блоку компьютера. Сразу после он нажал кнопку ввода и приготовился к наслаждению. Запустился процесс оцифровки и репликации его тела, в его интерактивную цифровую копию, записанную в шестнадцатеричной системе от 0 до F. Во время скан-процесса*, его тело покрылось тонкой сеткой, с узором, напоминающим муар. Само тело начало терять цвет и становилось все более прозрачным. Наконец, его ноги оторвались от земли и начали вырастать от пола ближе к центру комнаты, где стояла уже скопированная девушка. Через три минуты Фосген уже в виде копии стоял около любовницы, в полный рост, с сохранением всех биологических характеристик. Процесс был завершен автоматически, потому больше никто не мог телепортироваться внутрь этой вселенной. Той самой, “новой нормальности”, которая была создана с его подачи. [скан-процесс* - процесс сканирования биологического объекта, с целью перенесения в метареальность. прим. автора] Генри пристроился сзади и начал акт. Девушка, чтобы не упасть, оперлась руками на стену и продолжала артистично стонать в угоду хозяину, проявляя небывалый сервилизм. Достигнув наивысшей точки наслаждения, система дала обратный ход. Цифровые копии Фосгена, совокупляющегося со своим идеалом, начали копироваться обратно, во внутреннюю память системы компьютера. Излучатель в обратный, реальный мир не был предусмотрен – пути “назад” не было. Их тела, находящиеся в непристойной позе, буквально засасывались излучателем обратно: сначала пропадал цвет их тел, они становились прозрачными, позже терялась четкая форма, и наконец, пропал их отдаленно похожий очерк. Когда пара была затянута в промежуточное состояние, их код, являющийся нематериальной основой их сущностей, перенесся в оперативную память вычислительной машины. Их внешний вид, вплоть до мельчайших деталей, был снова конвертирован в двухмерное изображение, после чего оно было выведено на экране монитора. Фосген вместе с девушкой застыли ровно в той позе, которую они занимали несколько минут назад – в их последний миг, внутри идеального мира. Далее, их изображение, с полной передачей изначальных цветов было автоматически разлиновано на шестнадцать одинаковых квадратов, с одним пустым в верхнем левом углу экрана. Она была маркирована по принципу игры в пятнашку, нулевая клетка была нулем и не занята, не имея номера. Остальные же были промаркированы в математическом порядке от 1 до F. Их изображения пропали, на их местах образовались черные крупные цифры на белом фоне. Игра началась: компьютер сам произвольно передвигал пронумерованные костяшки с символами. Игра продолжалась следующие шесть минут, пока работал таймер в правом верхнем углу экрана. Процесс закончился, и их оцифрованные, в виде матричного значения, сущности остановились. 2 F 7 A 1 C 5 E 9 D B 3 4 8 9 6