Ему, а не ей

Учебное время подошло к концу, и Антон вышел из дверей школы, уже прокручивая в голове, как же он будет решать заданный им номер по математике, что даже лучшие ученики класса именовали как «что-то абсолютно непонятное», и учительница, ехидно сверкая квадратными очками, вывела его номер на доске и пообещала, что соберет тетради завтра утром. А значит, и списать Антон ни у кого не успеет, даже если очень поторопится. Только наделает кучу ошибок, а потом мама будет ругаться, увидя первую красную двойку в дневнике. Но дойти до ограждения, что отделяло школьный двор от улиц посёлка и проезжей дороги, ему не дали — Бяша, облокотившись одним плечом на обледенелые завитки забора, поджидал его, вырисовывая что-то носком ботинка на снегу. — Эй, Антоха, — позвал Антона его новый друг. Слова вылетали со свистом, словно мальчик говорил их через свисток. — Дельце есть, на. Идём. Антон передёрнул плечами, вспоминая, как и отцу постоянно названивали с предложениями о новом «дельце», и папа, как и его сын сейчас, отказаться от него не мог. Разве что очень редко, ещё в самом-самом начале, когда взгляд отца не был омрачен «делами», и мама не кидалась ледяными колкостями, желая задеть, ударить без рук, да так, чтоб побольнее. На вопросы: куда и что случилось, Бяша лишь фыркал, намекая помалкивать, поэтому Антон быстро сдался, переставляя уставшие за день ноги. Шли они не долго — остановились буквально за поворотом школы, скрытые от глаз идущих домой школьников. Отсюда только лес мог их видеть. Лес и его обитатели. При воспоминаниях о пушистой, рыжей лисичке улыбка сама появилась на лице, и со стороны это наверняка смотрелось глупо, удивительно, что Бяша не сказал ничего, а лишь вопросительно поднял бровь. Но улыбка испарилась, стоило Антону наткнуться на хмурого Рому, что стоял как-то напряжённо, угрожающе даже. Одна его рука была спрятана за спиной. Ну точно нож, пронеслась жалящая мысль. Однако то, что случилось дальше, Антон предсказать никак не мог, словно сцену вырвали из абсурдного комедийного фильма и аккуратно вставили в его жизнь, как к плёнке, приклеев скотчем: то, что парни — казалось бы лучшие друзья — внезапно начали размахивать на друг друга кулаками, Антон ещё мог понять, после того, что случилось с Бабуриным, но вот когда Рома наконец-то вытащил руку, а вместе с ней и зажатый меж пальцев букет подснежников, то Антон остолбенел. Слова никак не складывались в предложения, как если бы он вернулся во второй класс, когда их внезапно заставили писать сочинение, и в голову шли только отдельные образы. Вот и сейчас он стоял перед ухмыляющимся Ромкой, то открывая, то вновь закрывая рот, словно рыба. А предательский румянец подползал к ушам, щекам, грозясь выдать эмоции парня раньше времени. Чувства, что зародились столь недавно, всё никак не хотели уходить из головы, всю ночь подкидывая воспоминания о хищном, по-звериному угловатом однокласснике. Его голос, запах сигарет, коем пропиталась кожаная куртка, стальная хватка на предплечье, когда парни помогали дойти ему до дома, всё это впечаталось в память, как чернила в бумагу. — Р…Рома? — с опаской произнёс Антон. Желание вновь стать местным козлом отпущения преобладало над неугомонным юношеским сердцем, в которое словно вкололи дозу адреналина, и теперь оно заходилось в дьявольском танго. — Что тут происходит вообще? Друзья по-заговорщицки переглянулись, поддержали секундную паузу, а после залились смехом, хохоча во всё горло, пока Антон всеми силами сдерживал непрошенные слёзы обиды. Ну конечно, опять издеваются, горько подумал он, так и не переводя взгляда с веселящихся друзей. Первым пришёл в себя Ромка. — Да так, репетируем, — он кивнул на букет белых цветов. — Вот думаю сегодня подловить кое-кого. — С букетом? — слова вырвались сами, Антон и подумать из не успел, как уже произнёс. — Не с ножом же, ну? — Ромкины губы, испещренные десятками мелких ссадин, снова растянулись в усмешке. Не такой, как тогда, в лесу, а более…доброй, что-ли. — И ты нам для этого нужен. Соглашаться не хотелось. Не хотелось видеть, как какая-то девчонка расплывается в благодарностях, принимая букет, а Рома бы перестал вести себя, как хулиган, хоть на минуту. Для неё. — Очень? — Как штурвал для моряка, — хохотнул Ромка. Ладони сжались в кулаки, и ногти впивались в бледную кожу, словно зубцы хищника вонзаются в добычу. Безжалостно, до самой плоти. — Ну чё, Тох, подсобишь? Рома говорил что-то до этого, наверное, объяснял свои хитроумный план, но Антон всё прослушал и теперь кинул на друга прицельный взгляд, кивнул. Если это — лучшее, что он может получить, то Антон был согласен на любую авантюру. Лишь бы с ним. *** Они пришли вечером, когда за окном ветер выл голодным волком, а из-за падающего снега едва можно было выглядеть что-то в окошке. В дверь постучали, когда Антон корпел над тем самым заданием и уже всё ближе и ближе подходил к точке, где стоит просто сдаться и принять свою судьбу в виде неуда. Он энергично закинул тетрадь в портфель, накалякав в ней несколько циферок, имитируя попытку хоть что-то решить, и уже чуть с меньшим энтузиазмом направился вниз, пока Оля, высунув носик из-за двери своей комнаты, старалась высмотреть, кто же пришёл к брату так поздно. Он распахнул дверь, и тело тут же обдало леденящим воздухом. — Ты б хоть штаны натянул, чтоль, — вместо приветствия предложил Рома, кивая на домашние шорты Антона. Тот поежился от изучающего взгляда и кинулся одеваться, стараясь влезть в одежду побыстрее, чтобы не задерживать друзей. — Полегче, не на скачках! Бяша засмеялся, но Рома так и не отводил глаз, пока Антон натягивал штаны, застегивал куртку, да даже когда шапку надевал — смотрел. Словно запоминал каждое движение. — Идёмте, — сказал Антон, и вышел за дверь, уже готовясь к тому, что через несколько минут его сердце разлетиться вдребезги, словно прошлая копилка Оли, что потом осколки ещё неделю находить будешь. *** Свой план Рома решил осуществить на одной из небольших опушек, недалеко от бурелома. Вокруг возвышались деревья, звёзды, словно нашептывали какие-то тайны, секреты, что простой человек не может услышать. Алиса бы смогла, перебил себя Антон. Пусть он и обещал себе же, что сейчас, сегодня ночью, он не будет думать о лисе, её маске, конфетах, мысли всё равно ускользали, словно боялись сосредоточиться на чем-то другом. На ком-то другом. — Вы уверены, что она пойдёт здесь? Тут даже дороги нет, — Антон всё-таки сдался и озвучил навязчивые мысли. — Она? Ромка облокотился на одно из кривых деревьев. В руках мелькал оранжевый огонёк сигареты, от запаха которой щекотало в носу. — Ты, вроде, Полину хотел подкараулить, — Антон обернулся и только сейчас заметил, что Бяша испарился, больше пяти минут назад отлучившийся «в кустики», он больше не вернулся. — Ром? Окурок полетел в сугроб, друг смотрел насмешливо, словно наслаждаясь замешательством Антона. Он оторвался от дерева, не торопясь подошёл ближе. Настолько близко, что с этого расстояния можно было рассмотреть, как бесенята плясали в серых глазах. Рома наклонился. Глаза в глаза. — А ты видишь здесь Полину, Антоша? — понизив голос, спросил он. Дождался, пока Антон отрицательно качнул головой. — Ну вот и я не вижу. Так для кого же тогда этот букет? Он протянул руку. Белые цветы качнулись у самого носа, обдавая лёгким, едва ощутимым, ароматом. Антон потупил взгляд. — Мне? Неуверенно он потянулся за букетом, перенимая его из Ромкиных пальцев, ощущая их лёгкое касание. Всего секунда, но Антон зарделся, уши зажгло смущением. — Только для тебя, — прошептал Рома и поддался вперёд, накрывая губы Антона в лёгком поцелуе. А за всем наблюдал Бяша, стоя за одной из сосен и еле сдерживая рвущийся наружу смех, про себя всё-таки радуясь, что его друг нашёл себе кого-то особенного.