Минутная слабость

      Обычный день в Ли Юэ не сулит ничего особенного: жара, заставляющая народ обливаться потом и выбирать угощения похолоднее; ломящиеся от товаров прилавки и призывы торговцев приобрести именно их кор ляпис; запах еды по всей торговой улице — ничего такого, что выделилось бы из гаммы ежедневной рутины.       А, нет.       Кое-что всё-таки есть.       Молодая, бледная девушка, стоящая перед двумя подростками с плотно сжатыми губами и скрещенными под грудью руками.       Она глядит несколько устало, хотя незнающий человек просто бы сделал вывод, что она равнодушна и не заинтересована в спутниках. Но, так уж получилось, что всё было с точностью, до наоборот. — Тётушка, всё не так… — Я понимаю, — согласилась девушка, зная, что Чун Юнь не найдёт в себе сил продолжить свою реплику. Экзорцисты глядели друг на друга, но вот взгляд Шэнь Хэ вернулся к мечнику рядом с её родственником. — Друзья детства, я поняла. Но друзья не ведут себя так.       Син Цю стоит рядом, горделиво приподняв подбородок, глядя с вызовом янтарными, горящими глазами, пока Чун Юнь безуспешно одёргивает его в надежде на благоразумие друга.       То, что испытывают оба подростка и правда давно вышло за рамки приличий и обыкновенной дружбы, и намётанный глаз это примечает. Что уж там, даже такая плохо понимающая людей девушка как Шэнь Хэ видела очевидные различия между поведением Чун Юня с другими и с Син Цю.       Сами мальчишки этого ещё не признавали, но Шэнь Хэ хотелось как-то избежать столкновения с семьёй Син Цю в будущем. Не то чтобы она была так сильно связана с Чун Юнем… однако с тех самых пор, как они заново познакомились, молодой экзорцист всё чаще просил помочь ему с обучением, на что девушка всегда отвечала коротким согласием.       Она была рада видеть, что Чун Юнь счастлив, и, несмотря на свои проблемы с энергией, не испытывает таких затруднений в общении с другими людьми, как она.       Зато у него явные затруднения в отношении его же друга.       Син Цю улыбается, словно кот, налакавшийся сметаны, встаёт за спину друга и выглядывает из-за неё, с усмешкой протягивая: — Тётушка.       Чем заставляет лицо Чун Юня пылать. Уши юноши краснеют, он пихает друга в бок под удручённый вздох девушки рядом.       Что ей сделать, чтобы в будущем у этого мальчика всё было хорошо?       Она желала Чун Юню лишь самого хорошего, но возникшая ситуация ставила её в тупик: Син Цю был… слишком неподходящим для Чун Юня. У них даже характеры совершенно противоположные!       Шэнь Хэ просто надеется, что со временем всё это уляжется, а мальчики так и не поймут, что чувствуют на самом деле.

***

      И невооружённым глазом можно было заметить, какие изменения произошли с молодым наследником торговой гильдии, да и с экзорцистом тоже.       Юноша, ранее таскающий двуручный меч, вытянулся, стал выше, но стройности не утратил. Можно сказать — просто похорошел, приобрёл более острые черты лица, но не стал как те мужчины, которые работают в порту, таская коробки или ремонтируя лодки.       Завидный жених для любой девушки, которая бросала на него взгляды.       Длинные, инеевые волосы, собранные в высокий хвост, холодный, отстранённый взгляд и, несмотря на весь его внешний вид, ровный и дружелюбный голос…       Син Цю претерпел чуть меньше изменений — разве что излюбленные шорты сменил на брюки высшего качества, а сюртук заменили новым, шедшим в одном наборе с брюками. А в остальном… Тот же игривый взгляд, сверкающие янтарём глаза и наглая улыбка, адресованная одному-единственному экзорцисту. — Син Цю, Сян Лин решила устроить небольшой ужин в ресторане… попросила позвать тебя и тётушку.       Улыбка трогает губы молодого человека, удобно устроившегося за столом, где была навалена разного рода документация. Он поправляет низкий тонкий хвост, откидывая его за спину, и поднимается из-за рабочего места, вальяжно, словно бы он и не член торговой гильдии, заваленный бумагами по прихоти старшего брата, решившего отомстить за всё то безделье юноши, когда тот ещё не вступил в бизнес. Мечник проходит к навестившему его человеку, и глаза его сияют ярче, чем когда он бегал взглядом по строчкам на бумагах. — Тётушка, говоришь? — во взгляде Син Цю азарт, он широко улыбается, касаясь пальцами бледной кожи на шее слегка озадаченного экзорциста. Они не виделись почти неделю, и Чун Юнь приходит к нему с этой новостью, даже толком не поздоровавшись — это совсем немного обидно, но всё же не так удивительно, если он пришёл в Ли Юэ сразу вместе с родственницей. — Знаешь, кажется, ты сильно занят и я зря- — О, ты как раз вовремя. Я уже закончил. Давай скорее навестим тётушку, она же так редко спускается с гор! — Син Цю звонко смеётся, упираясь ладонями в грудь Чун Юня, но тот не сдвигается с места. Устроив обе ладони на чужой талии, он склоняет голову набок. — Ты правда этого хочешь? — Юнь-Юнь, я ещё никогда так не жаждал встречи с кем-либо. Кроме тебя, конечно. Тётушка в горах, и туда можешь отправиться только ты, поэтому я давно её не видел. Сам знаешь, весь в работе. — Последний раз вы виделись четыре года назад.       Син Цю хитро прищуривается, кончиками пальцев щекочет экзорциста за ухом, наматывая на них выбившуюся прядь. — И тогда мы были глупыми мальчишками. Ты так мило краснел и смущался, — Син Цю смеряет парня перед собой оценивающим взглядом, словно бы сравнивает того мальчишку, с которым они вечно гуляли вместе, и этого молодого человека. Его молодого человека.       Чун Юнь и помыслить не мог, что угодит в руки Син Цю. Нет, он думал о том, какая бархатная у него кожа, завораживающие глаза и стройное тело, но… Он действительно считал, что не найдёт взаимности, из-за чего лишь глупо краснел всякий раз, когда мечник нарушал его личное пространство.       Всё изменилось не так давно: Син Цю отметил кардинальные изменения в друге, а конкретно то, как он похорошел с возрастом. Казалось, Чун Юня невозможно испортить в принципе, но пара шрамов от неудачных сражений на его теле всё же осталась. И даже они красили его.       На самом деле помыслы Чун Юня стали кристально чисты после долгой жизни поодаль от Ли Юэ: юноша специально на пару лет покинул город, чтобы самосовершенствоваться и стать лучше не только в экзорцизме, но и держать разум холодным от мирских забот. Но, видимо, его надежды успехом не увенчались: едва он увидел Син Цю, и все те трактаты о чистом разуме и теле позабылись сами собой.       Безусловно, сперва экзорцист был просто рад встрече с другом, однако то, что Син Цю совершенно не изменил своего отношения к нему, просто выбило его из колеи, заставляя из раза в раз краснеть.       Син Цю забавляла эта реакция, но он и подумать не мог, что получит чистосердечное признание от Чун Юня в том, что если тот не прекратит эти глупые провокации — он не сможет держать себя в руках. Всё же они были уже не теми детьми, и Чун Юнь не мог позволить вести себя импульсивно. Син Цю тогда только улыбнулся и сообщил, что добивался этого с самого начала их встречи.       Что произошло дальше — это уже тайна, покрытая мраком, о которой сам экзорцист предпочёл бы не распространяться. В конце концов в любовных делах он до сих пор понимает мало, и соглашается лишь в угоду Син Цю. — Тётушка не обрадуется, — устало вздохнул Чун Юнь, представляя лицо девушки. Сян Лин знала о том, куда повернули отношения друзей, однако реакцию тёти предсказать сложнее. Учитывая сдерживающие её гнев алые шнуры, которые подавляли почти все её эмоции, трудно было предугадать её ответ на заявление о том, что Чун Юнь и Син Цю вместе. — Тётушка будет в восторге, — не согласился Син Цю, оставляя легкий поцелуй на сжатых губах и уже намереваясь умыкнуть амулет экзорциста, при этом сбежав, но что-то пошло не так и тонкие запястья плотно перехватили близ талии, словно бы наверняка зная об этой выходке.       Чун Юнь слабо улыбается. Он знает, что когда в глазах Син Цю горит азарт — он сделает какую-нибудь глупость. А стоило взгляду мечника зацепиться за пояс — экзорцист всё понял и опередил его, не дав воплотить выходку в реальность. — Юнь-Юнь, — слегка обиженно буркнул парень, подаваясь ближе и застывая в миллиметрах от чужого лица. Выдохнув в чужие губы, Син Цю ощутил, как хватка ослабла, а стоило ему приоткрыть рот — и вовсе исчезла. Но поцелуй так и не состоялся — Син Цю выскользнул за дверь, оставив потерянного экзорциста наедине с собственными путающимися мыслями.       Тётушка с самого начала была не в восторге от дружбы этих двоих. Честно говоря, стоило ей впервые увидеть гидро мечника, она посмотрела на Чун Юня и одним лишь взглядом спросила его, что же он нашёл в таком шумном ребёнке.       Син Цю и правда был… слишком.       Слишком красивым, громким, активным и милым — и всё это одновременно, в один чёртов момент обрушивалось на несчастное обычно холодное сердце экзорциста, который тщетно сохранял крохи уверенности в том, что его практик хватит для того, чтобы удержать эмоции в узде.       «Не сейчас, не на людях», — продолжал твердить себе Чун Юнь, шагая по улице и глядя на спину исчезающего среди народа возлюбленного. Он ни с чем не спутает эту изящную походку уверенного в себе юноши. — Син Цю! А… где Чун Юнь? — Сян Лин раскладывает блюда, пока Шэнь Хэ остаётся за столом, искоса поглядывая на подошедшего. — Кажется, где-то позади остался, — опомнившись, роняет мечник, оглядываясь, чтобы в следующее мгновение почувствовать на себе пристальный взгляд девушки-экзорциста, ничуть не изменившейся с их последней встречи. То ли жизнь в горах влияла так на неё, то ли те травы, что она ела… Так или иначе Шэнь Хэ совершенно не изменилась.       Син Цю вздыхает и приветствует её. — Приветствую тётушку, — забывшись, произносит Син Цю, после, вспоминая, что никакая Шэнь Хэ ему не тётушка, а с Чун Юнем они официально свой союз не скрепили. Пускай при возлюбленном он и звал девушку подобным образом, однако сказать это ей в лицо было самой большой его ошибкой, которая могла бы испортить её с Чун Юнем отношения. В детстве он ещё мог позволить себе такую наглость, но сейчас это было откровенным неуважением.       Но, похоже, Шэнь Хэ не особенно обратила внимание на обращение. Она лишь кивнула, совершенно не изменившись в лице.       Уж не красные ли шнуры помогают ей сохранять хладнокровие в подобной ситуации? Глупо было полагать, что она остро отреагирует, в конце концов её эмоции были запечатаны.       Чун Юнь, протиснувшись сквозь толпу, наконец оказывается у стола. Слегка взъерошенный, он усаживается рядом с Син Цю, пока с другой стороны сидит Шэнь Хэ, обводящая взглядом угощения. Сян Лин ставит последнюю тарелку и тоже усаживается, но уже рядом с Син Цю. Она двигает одно из блюд ближе к себе и пихает друга в бок. — Я что, зря старалась? — Конечно нет. Можем приступать к еде, — вслух обронив последнюю реплику, юноша принимается за еду. Шэнь Хэ помогает экзорцисту с выбором блюд, хотя тот и без неё выучил предоставленное подругой меню. Не впервые он ест здесь, и уж тем более не последний раз, однако девушка действует из лучших побуждений, и юноша не смеет ей мешать, лишь кивая и накладывая себе палочками в тарелку то, что советует тётушка.       Тогда Син Цю, заметив это, широко улыбается, стоит проглотить последний кусочек мяса с собственной тарелки. Он палочками вылавливает заоблачный перчик из какой-то тарелки с лапшой и протягивает его юноше, держа вторую ладонь под едой, чтобы случайно не запачкать возлюбленного. — Открой рот.       Чун Юнь поворачивается, машинально раскрывая губы, но столкнувшись взглядом с перчиком, тут же отворачивается, и угощение мажет по щеке, оставляя след соуса на бледной коже, которая тут же краснеет от неловкости.       Шэнь Хэ видит лицо юноши, и её собственное невольно выражает полное смирение.       Син Цю берет салфетку, заботливо вытирая соус с щеки и жалуется: — Если бы ты просто открыл рот и проглотил — этого бы не случилось. — Син Цю, — чуть строже не то говорит, не то почти рычит Чун Юнь. Коленки мечника начинают слегка дрожать и его уголок губ дёргается от такого тона. Сян Лин смеётся, хлопая Чун Юня по плечу, перегнувшись через спину мечника. — Ребята, расслабьтесь.       Шэнь Хэ издаёт тихий вздох, палочками подцепляя одно из лакомств и отправляя то в рот. Она старается не смотреть в сторону родственника, но её взгляд всё равно возвращается к инеевой макушке.       Чун Юнь смущён: его уши горят, а сам он бестолково запихивает в рот холодную лапшу, пока Син Цю рядом с ним улыбается слегка нервно, словно бы произошедшее ранее задело его за что-то.       Чун Юнь своим тоном голоса тронул струны его скучающей души. Прежде чем Чун Юнь появился на пороге его дома, прошло больше недели, и сейчас, стоило ему объявиться, он позвал его на ужин с Шэнь Хэ. Стоило признать, он был рад видеть юношу, ровно как и рад был встретить тётушку, реакцию которой ждал с момента первой их близости. Это случайное желание затмило другое, и из-за него он почти позабыл о другом пункте, который беспокоил его с того самого дня, как Чун Юнь ушёл изгонять нечисть.       Одного только рыка Чун Юня, напомнившего ему тот звук, что парень мог издать во время их близости, хватило, чтобы мысли мечника ушли в совершенно иную степь. Рассеянно жуя всё подряд и почти не чувствуя вкуса, Син Цю ощущал, как начинают гореть его уши от всплывающих в голове картинок.       Сян Лин косо глядит на друга, после, не выдержав, пихает его в бок, из-за чего тот роняет палочки.       Связь с реальностью возвращается в тот миг, когда его лицо поворачивают немного в сторону, а на лоб ложится холодная ладонь. Кожа на пальцах Чун Юня слегка грубовата от длительных тренировок с мечом, однако какие сильные у него руки…       Мысли Син Цю уносит куда-то далеко, он прикрывает глаза, расслабляясь в спасительной прохладе и почти забывает, где находится. Возможно, именно присутствие экзорциста так влияет на него — он не может сказать точно — но всё его тело ощущается как то слаймовое желе, которое Сян Лин периодически приносит ему в подарок.       Шэнь Хэ, кажется, слегка обеспокоена. Она глядит из-за плеча Чун Юня и тихо интересуется, в порядке ли Син Цю.       Син Цю не в порядке. Его тело горит в лихорадке, а взгляд мутнеет при взгляде на возлюбленного.       «Он не болеет», — вскоре делает вывод Чун Юнь, с некоторым облегчением взирая на юношу в своих руках. — «Однако это ещё хуже», — заканчивает он мысль, после чего сжимает чужие щёки и пытается придать лицу и голосу строгое выражение: — Син Цю, приди в себя.       Это конечная.       Син Цю роняет голову на чужое плечо, а Сян Лин спешит унести опустевшие тарелки. Благо, её труды не прошли насмарку, и Шэнь Хэ была не против попробовать всё сама.       Чунь Юнь извиняется перед тётей, его лицо краснеет, когда он объясняет, что Син Цю не выпивал, и то, что случилось — небольшое недоразумение.       Шэнь Хэ не совсем понимает, ей далеки все эти земные проблемы, и она всё же ближе к адептам, пускай и стремится жить среди людей. Однако она лишь понимающе кивает и отпускает этих двоих, мысленно смиряясь с тем, что её опасения в прошлом стали реальностью. Благо, Чун Юнь от этого не пострадал.       Син Цю ведут до его дома, в ту комнату, где стол завален документацией и где стоит остывший, забытый им чай. Чун Юнь даже не успевает проводить его к постели, как в его плечи вцепляются так, словно от этого зависит жизнь. Син Цю сталкивается с ним губами, Чунь Юнь слышит его сбитое дыхание и чувствует как вздыбилась ткань дорогих брюк на его паху.       Экзорцист правда старается хоть немного отрезвить возлюбленного, но тот сам пихает его к стене, наплевав на разницу в силе, росте и весе.       Мучимый жаждой Син Цю не контролирует действия, он лишь двигается так, как считает необходимым. Чун Юнь спешит привести его в чувство: крио глаз бога, обычно применяемый в более опасных для жизни условиях, живительной прохладой очищает разум, а заодно остужает взвинченного мечника.       Син Цю становится холодно, он прижимается к груди Чун Юня и наконец приходит в себя, поскольку пелена страсти исчезает. — Прости, — без особого чувства вины шепчет мечник. — Я скучал и немного не сдержался. — Немного? — Чун Юнь вскидывает бровь. Его спокойствие слегка раздражает Син Цю. — Моя тётушка… как я должен был объяснить ей это?.. — Давай обсудим это потом.       Син Цю пальцами цепляет облегающую мышцы ткань на груди мечника и тянет вверх. Он гладит рельефный живот, короткими ногтями царапая кожу и параллельно оставляя на шее возлюбленного поцелуи.       Дыхание экзорциста сбивается, он едва находит в себе силы повернуть ключ в скважине, чтобы их не застали на горячем, пока вторая его рука ложится на талию Син Цю и слабо сжимает кожу через ткань. — Почему не сейчас? — заставляет себя поинтересоваться Чун Юнь, тщетно сохраняя крупицы спокойствия. То летит в бездну, когда Син Цю засасывает кожу на груди, прямо там, где её скрывала ткань. — Потому что говорить о тётушке во время секса — идея так себе, не думаешь?       Чунь Юнь вспыхивает, бросает взгляд в сторону постели и, подхватив Син Цю на руки, несёт его к кровати под восторженный не то писк, не то вскрик.       Син Цю действительно любит эти сильные руки, способные без усилий удержать его. И ещё больше он любит, когда они прижимают его к прохладному телу, так сильно контрастирующему с температурой комнаты и его собственной кожей. — Как думаешь, она поняла, в каких мы отношениях? — решив поддразнить возлюбленного, поинтересовался мечник. Тот, уложив Син Цю на постель, стянул с себя через голову верхнюю одежду, бросив её куда-то на пол. — Какое кощунство по отношению к одеж-, ах! — Син Цю стонет в голос в момент, когда Чун Юнь зубами зажимает пульсирующую венку на его шее и после — кусает близ неё. Прохладный язык касается горячей кожи, и Син Цю тянет руку, цепляя пальцами заколку. Длинные инеевые волосы рассыпаются по плечам юноши, и тот раздражённо фыркает. — Они мешают. — Ты красивый, — игнорируя возмущение, произносит Син Цю. Чун Юнь выдыхает потяжелевший горячий воздух и вновь склоняется к чужой шее, чувствуя, как пальцы возлюбленного зарываются в волосы и путают их. — Я так давно не расчёсывал тебя… Что думаешь, если я подарю тебе заколку? — Это будет слишком значимый подарок, — Чун Юнь всё ещё не теряет ясность ума, и Син Цю даже немного завидует, потому что его самого ведёт от одного лишь хрипловатого голоса. — Ты не готов его принять? — Только если ты позволишь подарить тебе свою заколку. — О, так ты делаешь мне предложение?       Син Цю счастливо, слегка пьяно улыбается, пока Чун Юнь отрывается от горячей бархатной кожи и подбирается выше, садясь на бедра Син Цю. Экзорцист распускает чужие волосы, губами мажет по виску, зарываясь пальцами в тёмные пряди, и шепчет на самое ухо: — Я сделал его уже давно, неужели забыл?       В памяти Син Цю вспыхивает сцена обмена заколками, когда они только начали отращивать волосы. Те жутко мешались, и заколка Чун Юня была особенно бестолкова для его длинных и густых волос. Она попросту не выдерживала их веса и вечно выскальзывала. И именно тогда Син Цю отдал ему свою — её материал был куда лучше, да и форма подходила для удержания волос экзорциста. Чун Юнь тогда осторожно заколол его волосы своей, поскольку те ещё не были такими тяжёлыми, как его собственные.       Эта заколка до сих пор хранится в ящике у Син Цю, но он почти забыл, как получил её, в то время как его заколка…       Чунь Юнь до сих пор носил её!       Та заколка, которую он только что вытащил… Ей уже порядка трёх лет, но Чун Юнь, не сменяя, носит её!       Син Цю, тронутый, тянется к шее возлюбленного и сжимает его в объятиях. Он улыбается, пальцами перебирая волосы на затылке и чувствуя, как от этого плавится Чун Юнь.       Экзорциста переворачивают, он отчётливо чувствует, как Син Цю задницей трётся о его пах, при этом закусывая нижнюю губу и пальцами поглаживая талию Чун Юня, прежде чем зацепить ремень и стащить одежду вниз вместе с бельём. — Я польщён, — выдыхает Син Цю, глядя на вставший член, на головке которого выступила капля предэякулята, тут же скатившаяся вниз по дёрнувшемуся от слов стволу. Реакция экзорциста вполне однозначна, но он, несмотря на возбуждение, ещё не совсем лишился разума. И Син Цю намерен это исправить.       Мечник стягивает чужие штаны окончательно, пристраивается меж чужих ног и любовно гладит чужой член. В конце концов он и правда любит всего Чун Юня. И их секс — не только физическое единение.       Син Цю приятно знать, что Чун Юнь под ним задыхается, теряет связь с реальностью и контроль, выработанный годами.       Ушёл в горы ради ясности ума?       В первый же день возвращения Син Цю невольно добился признания в любви. Чуть позже — пылкого поцелуя, а ещё позднее — их первого раза.       Вся хвалёная выдержка экзорциста летела к чёрту, стоило ему приметить стройную фигуру возлюбленного.             Вот вам и образ жизни, где не дозволены людские шалости. — Дорогой, выскажешь свои пожелания?       Чун Юнь уже хочет возмутиться, но Син Цю открывает рот, обдаёт горячим дыханием член и тот погружается наполовину в горячую тесноту, выбивая из груди стон. Син Цю удовлетворён в глубине души, но физически его тело испытывает небольшой дискомфорт из-за стягивающей возбуждение одежды. Его собственная плоть больно трётся о ткань белья и брюк, пачкая её, пока бёдра слегка дрожат.       Чун Юнь хрипит, пока мечник заглатывает его член едва ли не до конца, он хватается пальцами за тёмные волосы, и Син Цю бы зашипел, поскольку Чун Юнь оттягивает его от себя, словно бы пытаясь остановить, в то время как бёдра экзорциста сами двигаются навстречу.       Син Цю отстраняется, по его подбородку скатывается слюна, пока он шумно дышит, при этом зажав чужой член у основания. Чун Юнь хрипит, тянется к Син Цю и укладывает его на своё место, целуя опухшие губы и чувствуя слегка солоноватый привкус смазки. — Юнь-Юнь, — зовёт мечник, вскидывая бёдра, чтобы потереться о зажатую между них ногу.       Чун Юнь кивает, снимает с парня брюки на пару с бельём, на которых уже успело выступить небольшое пятно смазки, и откидывает их в сторону.       Голубые, хитрые глаза, которые Син Цю сравнивал с кошачьими, глядят с некой усмешкой на сброшенную на пол одежду. — Кощунство? — припоминает экзорцист, расстёгивая верхнюю одежду возлюбленного, чтобы ещё и её не испачкать. Син Цю сперва что-то бормочет, но потом Чун Юнь слышит почти умоляющий голос: — Просто возьми меня. — Не сегодня. У тебя завтра важная встреча, а если мы так сделаем — ты не сможешь ходить, — Чун Юнь оставляет на лбу мечника поцелуй, склоняется над ним и обхватывает оба члена ладонью. Син Цю блаженно стонет, но дрожащими руками упирается в плечи, даже не задаваясь вопросом, откуда экзорцист знает о встрече, назначенной на следующее утро. — Не так. Давай сзади.       Чун Юнь замирает. Его почти замутнённый мозг отказывается подкидывать идеи о том, как это самое сзади должно происходить. Он уже отказал ему в том, чтобы войти, и сейчас Син Цю явно имел ввиду другое…       Однако долго думать не пришлось: мечник сам перевернулся, встав на четвереньки и сжав бедра. Тогда Чун Юнь просто толкнулся между них и, услышав довольный стон, продолжил в том же духе: одной рукой придерживая Син Цю, а второй убирая его волосы на одно плечо.       Упав лицом в подушку, Син Цю протянул ладонь вниз, но так и не нашёл сил помочь себе: трение чужого члена о собственный довело его до разрядки быстрее, и его тело обмякло. Если бы не ладонь, удерживающая его бедра, он может и упал бы.       Экзорцист, впрочем, кончил следом, громче обычного выстонав чужое имя и сжав одной рукой его талию. Возможно, останутся следы, но беспокоиться об этом следует позже.       Чун Юнь осторожно опустил возлюбленного и начал оставлять лёгкие поцелуи вдоль позвоночника. Очнувшись от щекотки, Син Цю повернул голову и слабо улыбнулся. — Мне кажется Сян Лин больше не пустит нас к себе, — пробурчал экзорцист, на что Син Цю лишь хихикнул. — Вот и нет. Это ведь не первый такой случай. — Это меня и смущает.       Чун Юнь начал пальцами массировать чужую поясницу, и Син Цю расслабился, когда экзорцист напомнил: — Нужно поменять бельё и помыться.       Уже почти задремавший юноша мотнул головой, обняв подушку. Тогда Чун Юнь укусил его за ягодицу, оставив на ней след от зубов и заставив мечника вскрикнуть. — Ты что, собака?! — Хуже. Я твой жених, — посмеялся экзорцист. Всё недовольно сошло на нет при виде беззаботной улыбки, и Син Цю, дуя губы, напомнил: — У тебя острые зубы. Поаккуратнее. — И всё же… что сказать тётушке?.. — Ты всё о ней? — слегка раздражённо отозвался Син Цю, пихая парня ногой. — У нас тут, вообще-то, беспорядок. Немного не до неё. — Убрать беспорядок дело пяти минут. А вот слова подобрать… — Я просто сделаю тебе предложение при ней. Незачем так всё усложнять. Или позовём её на тихую свадьбу в Народном Выборе. Я обещал Сян Лин, что церемонию проведу там. — И меня не спросил. — Я обещал ей это шесть лет назад! Мы были детьми!       Чун Юнь устало потёр переносицу и вытер и без того испачканной простынёй всё семя с себя, прежде чем одеться и начать собирать вещи Син Цю, разбросанные по комнате. — Ну так что? — Так себе идея. Тётушка вряд ли будет от неё в восторге, — Чун Юнь знал, что Шэнь Хэ избегала большинства шумных событий, да и сейчас она, скорее всего, вновь ушла в горы, стоило ей насытиться человеческой едой. — Мне кажется, не имеет значения, кого ты любишь. Это твой выбор, и она должна лишь принять его.       Чун Юнь криво улыбнулся. Его родные не были в курсе об их с Син Цю отношениях, пускай и догадывались, что всё ведёт именно к ним.       Родные Син Цю же… Предполагали, но юноша им тоже ещё не признался.       Хотя, старший брат Син Цю знал. Однажды застав их в одной комнате в обнимку, пока мечник читал вслух книгу, он невольно опешил и прервал юношу от чтения. Лицо Чун Юня тогда сильно покраснело, поскольку ладонь Син Цю гладила внутреннюю сторону его бедра и провоцировала ответную реакцию тела.       В любом случае, тот опыт они оба никогда не забудут, и потому завели привычку запирать двери, если решали остаться наедине. — Ты уверен? Для начала стоит поставить в известность наших близких, — Чун Юнь был взволнован подобным решением проблемы. — Нам некуда спешить. На самом деле мы можем сделать это через годик-другой. Но если ты хочешь сейчас…       Син Цю хитро улыбнулся. Он поманил Чун Юня рукой и тот послушно подошёл ближе, держа в руках поднятые с пола вещи.       Оставив на губах экзорциста лёгкий поцелуй, Син Цю зарылся пальцами в его волосы и рассмеялся, увидев страдальческое выражение на его лице. — Они снова спутаются. — Я расчешу. И заплету. Хочешь косички? — Вот уж обойдусь.       Но косички Син Цю всё равно сделал — две маленькие, от висков тянущиеся к заколке, где они переходят в обычный высокий хвост.       Решение оставалось за малым: признание самым близким, поскольку, как выяснилось, Шэнь Хэ не настолько не понимает людей, и знает о том, что эти двое вместе.       Чун Юнь тогда лишь краснел, не зная, какие слова подобрать, чтобы извиниться перед тётушкой за ту ситуацию в ресторане. Но, похоже, ей и не требовались объяснения, поскольку она предпочла больше перевести тему на тренировки Чун Юня, чему тот был безмерно благодарен.       Дело осталось за малым: признание близкой родне, которая и без визита догадывалась о том, в каких отношениях состоят их дети.